Естественно, в школе я не могла думать ни о каких уроках и чуть не забыла поднять руку, когда учитель предложил выступить с подготовленными докладами по географии. Все мысли были только о пропавшем котенке. Шесть уроков напролет я рассматривала на телефоне фотографии моего Амурчика, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься.
По дороге домой вспомнила, что мама попросила купить хлеба, и зашла в супермаркет, расположенный за углом от нашего дома. Днем там всегда было не очень многолюдно. Я не стала брать тележку на колесиках, чтобы избежать соблазна по дороге до хлебной полки наложить в корзину еще пару десятков наименований не особенно нужных товаров.
Две старушки спорили возле полки с горячими пончиками, какая из начинок меньше вредна для сердца, закидывая друг друга цитатами из телепередач. Я взяла буханку ржаного хлеба и пару булочек с маком и отправилась в сторону касс. Кассирши скучающе делились, кому в каком салоне ногти нарастили дешевле и моднее. Пришлось нарушить их вдумчивое обсуждение акриловых лаков, чтобы оплатить покупку. Доставая из рюкзака кошелек, я заметила внутри листок, которого там определенно не должно было быть. Расплатившись с кассиршей, я убрала покупки в рюкзак и вышла из супермаркета. Солнышко слепило глаза. Я развернула листок, прочитала строчки, написанные корявым почерком, но не сразу осознала смысл прочитанного.
«Если хочешь вернуть назад своего кота, приноси в шесть вечера пятьсот баксов в голубую беседку. Если решишь обратиться к ментам, твой кот умрет!»
Я перечитала три раза, прежде чем поняла, что письмо предназначается действительно мне, и в нем нет и доли шутки. На этот раз не было слез. Была злость, разрастающаяся в душе ненависть к тем варварам, которые могли даже помыслить о подобном кошмаре. Домой я не шла, бежала. В голове прокручивались самые разные картинки мести. Вот отряд ОМОНа приезжает и скручивает похитителей, а Амурчик бросается мне на встречу, или дядя Миша, участковый с нашего района, держит похитителей на прицеле своего пистолета и зачитывает им права, как в американских сериалах.
Оказавшись дома, я тут же набрала номер папиного сотового, шли длинные гудки, но никто не отвечал. Видимо, папа опять выключил звук на время занятий. Я набрала номер мамы, но мне ответила ее коллега, сказав, что моя мама уехала на оптовый склад, выбирать ткани и фурнитуру, а телефон забыла в офисе.
Вот тут уже снова подкатили слезы. Одной было невыносимо справляться с этой ситуацией. Но кому еще я могла рассказать, чтобы не навредить Амурчику? Ксюшки рядом не было. А ведь только с ней, не считая родителей, я делилась своими тайнами и секретами.
Полицию вызывать нельзя. Родители не отвечают. Придется добывать деньги и идти на обмен. Я понимала, что никто меня по головке не погладит, когда выяснится, что я отдала за кота такую сумму, но лучше уж пусть ругаются, но Амурчик вернется домой. Я знала, где папа хранит наличные деньги. Конечно, не в долларах, а в рублях. Странно, почему похитители попросили именно доллары. Попахивало дешевыми заграничными боевиками.
Я отсчитала три пятитысячных купюры, что примерно приравнивалось к стоимости пятисот долларов при нынешнем курсе валют. С красно-оранжевых банкнот гордо смотрел в даль граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский, видный российский государственный деятель девятнадцатого столетия, служивший генерал-губернатором Восточной Сибири. Именно он сыграл важную роль в истории возвращения Амура, который уступили Китаю в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. Теперь графу Муравьеву-Амурскому предстояло вернуть еще одного Амура, только на этот раз не реку на Дальнем Востоке, а маленького полосатого котенка. Я всем сердцем надеялась, что Николай Николаевич и на этот раз не подведет.
О какой именно голубой беседке шла речь в записке, я прекрасно знала. Этим летом на игровой площадке возле нашего дома поставили четыре одинаковые беседки, выкрашенные в разные цвета – голубой, розовый, салатовый и лимонный. Голубая беседка находилась практически под нашим балконом. Бабушки не любили в ней сидеть из-за того, что лавочки в беседке получились довольно высокие, и не каждая старушка могла на них удобно устроиться. Было много шуму, когда выяснилось это обстоятельство, но беседку переделывать так никто и не стал.
Я долго думала, почему именно это место похитители выбрали для встречи. Вероятно, они прекрасно знали кто я, где живу, чем занимаюсь. Возможно, даже учились со мной в одной школе, ведь именно там мне подбросили записку с требованиями. Я стала перебирать события дня, вспоминая, в какой момент рюкзак находился без моего внимания. Вспомнилась только перемена, на которой мы сдавали доклады по географии.
Очень хотелось позвонить в полицию и попробовать поймать шантажистов. Но потом я представила, как буду объяснять, что в заложниках не человек, а мой кот, и что мне на это скажут диспетчеры. На душе было очень тоскливо. Лишь тот факт, что уже вечером я снова смогу обнять моего Амурчика, заставлял меня не раскисать, а обдумывать план действий.
Деньги я завернула в белый лист бумаги, чтоб не сильно светить ими перед случайными прохожими. Оделась во все спортивное – толстовку, джинсы и кеды, чтобы при случае можно было убежать от хулиганов. Бегала я прекрасно, даже в соревнованиях участвовала. Главное, чтобы Амурчик оказался у меня в руках, а уж там разберемся, что дальше делать.
Когда часы показали половину шестого, я заперла квартиру и на лифте спустилась до второго этажа. В окно подъезда на лестничной площадке между первым и вторым этажом я наблюдала за происходящим возле голубой беседки. Беседка располагалась метрах в пятнадцати от подъезда, и мне было бы довольно хорошо видно ее, если бы не два куста сирени, разросшихся возле тротуара. О них я не подумала, выбирая свой наблюдательный пункт.
Пришлось выйти из подъезда и прогуляться вдоль дома, как бы невзначай поглядывая на место встречи. Пока я смотрела, никто подозрительный к беседке не подходил. Рядом гуляли дети, копошащиеся в большой песочнице. Иногда мальчишки детсадовского возраста забегали в беседку, используя ее в качестве прикрытия во время игры в войнушку.
Приближалось назначенное время, и я решила, что пора идти на место обмена. Меня остановил голос нашей соседки. Тётя Рая возвращалась из магазина с большими пакетами, забитыми продуктами.
- Поля, как хорошо, что я тебя встретила. Помоги мне, пожалуйста, донести сумку до квартиры, а то я совсем уж задохлась.
Я растерянно хлопала ресницами, соображая, что же мне ответить соседке. Я не могла подниматься с ней до восьмого этажа, ведь до назначенного времени оставалось всего три минуты, но и отказать тёте Рае тоже было невозможно.
- Тётя Рая, у меня очень важная встреча назначена на шесть вечера, можно я вас только до лифта провожу? – спросила я, забирая тяжеленный пакет.
- Ну, какие у вас, подростков, могут быть важные встречи? – усмехнулась соседка. – Ты вот лучше представь, как однажды твоя мама состарится и вот так же будет возвращаться из магазина, а тебя рядом не будет, чтобы помочь. И другая девочка ей скажет, что у нее более важные дела, чем помогать соседям, - начала свое бесконечное рассуждение тётя Рая, и я поняла, что мне так просто не отделаться.
Пришлось подниматься до восьмого этажа и ждать, пока соседка попадет ключом в замочную скважину своей квартиры. Мысленно я проклинала тот миг, когда попалась ей на глаза, и молилась, чтобы похитители дождались меня.
Когда все сумки, наконец, были благополучно доставлены в соседскую прихожую, я пулей метнулась к лифту, но он все не ехал. Пришлось, перескакивая через ступени, спускаться вниз по лестнице. Между третьим и четвертым этажом я чуть не упала. Правая нога болела. Видимо, я как-то неловко ее подвернула. Но времени прислушиваться к внутренним болячкам не было.
Выскочив из подъезда, я поковыляла к беседке, сжимая правой рукой сверток с деньгами в кармане толстовки. Беседка всё так же пустовала. Я была уже в метре от пункта назначения, когда меня снова окликнули.
- Полинка! Как хорошо, что я тебя встретил. Не придется вечером к вам подниматься.
Я замерла. Голос сзади принадлежал дяде Мише, нашему участковому и большому другу папы. Обернувшись, я поняла, что не ошиблась. Мало того, что меня окрикнул дядя Миша, ко всем прочим напастям он был еще и в полицейской форме!
- Здравствуйте, Михаил Егорович, - промямлила я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно непринужденнее.
- Твой папа обещал на наш участок прислать пару студентов на практику. Вот возьми, передай ему папку с договором о сотрудничестве меду нашим участком и университетом. Там нужно поставить печать организации и подпись ректора. Да он всё знает, - дядя Миша протянул мне папку с документами, и я невольно, оглянулась по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто на нас. Вокруг были только мамочки с колясками, бабушки, высыпавшие во двор погулять, и мелочь детсадовского возраста.
- Хорошо, я все ему передам.
- Как дела-то? Что-то давно тебя видно не было? Вся в учебе?
- Ага, - кивнула я, стараясь не продолжать разговор.
- Ты всё же передай папе-то, чтоб позвонил мне, когда документы посмотрит. Ладно?
- Хорошо, Михаил Егорович, все передам. Не беспокойтесь.
- До свидания. Маме поклон.
Дядя Миша кивнул мне на прощание и пошел дальше обходить свои владения. Я поковыляла к беседке. Нога все еще болела. Присев на высокую лавочку, я стала смотреть по сторонам, ожидая увидеть хоть кого-нибудь похожего на похитителей, но вокруг были все те же мамочки, дети и бабульки.
Просидев в беседке минут тридцать, я поняла, что дальнейшее ожидание бесполезно. Терзаясь сомнениями, что именно помешало состояться обмену, то, что я опоздала, или мой разговор с участковым, я направилась домой.
Вернув деньги на место, я села за компьютерный стол и открыла школьный дневник, в надежде приступить к домашней работе, чтобы хоть как-то отвлечься от событий двух последних дней. Где теперь мой Амурчик? Что с ним? Понятно, что домой он уже не вернется, но, быть может, у этих варваров проснется жадность и они его продадут в какую-нибудь хорошую семью?
Маме с папой я так ничего и не рассказала. Для них Амур пропал, выбежав в подъезд.