Эндже Гиззатова
Мне тяжело об этом говорить…
ГиззатоваЭндже, 2019.
«МНЕ ТЯЖЕЛО ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ…»
Действующие лица:
МУЖ – враг.
ЖЕНА – жена врага.
СЛЕДОВАТЕЛЬ.
КОНВОИР.
СОСЕДКА.
ТОЖЕ МАТЬ – надзирательница женского изолятора.
ЖЕНЩИНА – член семьи изменника родины.
2143 – просто номер.
1895 – просто номер.
1983 – просто номер.
1756 – просто номер.
1856 – просто номер.
1003 – просто номер.
ОТРЫВКИ ВЕРБАТИМА.
Алжир? Нет, не слышала. Нет, я знаю… там проходили по географии, что … в Африке да? Нет? В общем, короче, про Алжир я слышала, но вот про … как ты сказала? Акмолинск? Нет, серьезно, даже не помню, чтобы нам в школе про это рассказывали. Ну да, я поняла, что про ГУЛАГ. Сори… лично я считаю, это хуже чем Освенцим. Гитлер не убил, так свои прибили.
Про нацистскую Германию знают, что они там творили всякую фигню, что там сумки из человеческой кожи, все такое. А про нас никто не знает, на самом деле, что у нас творилось,подробностей. Просто «ой, нацисты, они такие плохие», не ну это да, конечно… ну просто немцы, со своим вот… у них до сих пор, это самое чувство вины… далеко там где-то спрятано… у них же тоже правительство… они же не виноваты, что со страной такое случилось. Ну, по сути, пропаганда она все и сделала. Если человеку долго говорить, что белое – это черное, он поверит. Человека можно убедить во всем. Если он боится и просто не хочет ни в чем разбираться. Он поверит. Что было в СССР … люди не хотят об этом знать. Так удобнее. Я была в Германии на месте концлагеря, там атмосфера такая… вот даже если идешь и стараешься не думать об этом… ну даже по кладбищу ходишь, тебе спокойнее… не, не то, чтобы я люблю по кладбищам ходить… ну в общем, ты меня поняла.
Я не хочу про это говорить. Нет, серьезно, не хочу. Ну че, почему? Неприятна мне эта тема и все … не хочу. Ну, было и было, ладно, ок. И что? Мне вот лично сегодня, вот че с этого? Не, я конечно, могу, типа там… «О, эта трагедия, Сталин сволочь» и т.д и т.п. Ну а дальше-то что? Ок, ладно, все, признали. И? Я просто серьезно…ну типа это все лицемерие мне вообще не катит. Нет, вот просто… сначала они заливают все это, пацифисты, блин, а потом идут смотреть «Игру престолов» или «Пилу», где все нахер мочат друг друга или пытают. Я вот реально не понимаю, эта жажда насилия - это как бы врожденное качество или что?Я не хочу про это, понимаешь? Не могу. Страх? Применение силы – это же просто форма побега. А бежишь когда? Когда страшно.Наверное. Не знаю.
АРЕСТ
Квартира. МУЖ собирается уходить. ЖЕНА помогает надевать верхнюю одежду. Поверх осеннего пальто надевает зимний шарф.
МУЖ. Так нужно, понимаешь?
ЖЕНА. Надень этот, он теплее.
МУЖ. Ты же знаешь, я его не люблю. Да и куда мне, осень на дворе.
ЖЕНА. Ты перестанешь со мной спорить?
МУЖ. Ты слышала, что я тебе сказал?
ЖЕНА. Вот этот надень.
ЖЕНА протягивает МУЖУ свитер и хочет помочь снять пальто. МУЖ останавливает её рвение, взяв за руку.
МУЖ. Уедешь?
ЖЕНА. Я, наверное, все-таки свожу её к врачу. Температура не спадает. Я договорилась на завтра.
ЖЕНА пытается увернуться и освободить руку, но ей не удается этого сделать.
МУЖ. Пожалуйста.
ЖЕНА. Нет.
МУЖ. Хоть раз в жизни сделай, как тебе велят!
ЖЕНА. Нет.
МУЖ. Я уже отправил телеграмму, что вы приедете. Ты сама знаешь, если не приедешь, она…
ЖЕНА. Ты вообще меня спросить не хочешь?
МУЖ. А смысл?
Молчание. МУЖ отпускает руку ЖЕНЫ.
ЖЕНА. Я не могу поехать, мне нужно ребенка сводить к врачу. Я договорилась, он ждет.
МУЖ. Ты сама врач.
ЖЕНА. Я медсестра.
МУЖ. Да, какая к черту разница?! Я сказал, поедешь, значит, поедешь.
ЖЕНА. Не смей на меня кричать!
МУЖ. Пожалуйста, хотя бы сейчас сделай так, как я прошу.
Молчание.
МУЖ. Она вас ждет.
Молчание.
МУЖ. Поедешь?
Молчание.
МУЖ. Она и без того … сама говоришь, сердце слабое.
Молчание.
МУЖ. Ты ведь не простишь себе потом.
Молчание.
МУЖ. Поедешь?
ЖЕНА кивает.
ЖЕНА. На, надевай этот. (Протягивает МУЖУсвитер.)И не спорь.
МУЖ. Хорошо.
ДОПРОС(Ы)
Прокуренная насквозь комната. Стол. Два стула. На столе папки с делами, лампа, пепельница и радиоприемник.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Фамилия?
ЖЕНЩИНА....
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Имя, отчество?
ЖЕНЩИНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дата рождения?
ЖЕНЩИНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кто из ваших родственников репрессирован?
ЖЕНЩИНА. Меня привезли, посадили в какую-то темную такую камеру, одиночку. Там продержали двое суток, я все никак не понимала, в чем дело? Сумасшедшее состояние, я ничего не понимала. А потом меня вызвали к следователю, и пошло, поехало.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вам известно, за что арестован ваш муж?
ЖЕНЩИНА. Потом пошли допросы. А женщин допрашивают по-особому. Мужики-то ведь они все одним местом думают. А мужик, которому дозволено все. Это азарт. Они раз за разом все больше извращались. Они ненавидели женщин. Мне повезло. На лице у меня был шрам от ожога, да и красавицей я особой не была, да и была я ещё в числе первых, кого взяли.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я повторяю свой вопрос: вам известно, за что арестован ваш муж?
ЖЕНЩИНА. Ну, они, конечно, ругались, говорили, такая, сякая. Не били. Нет. Пока еще. И один другому говорит: «Вот ты сейчас ругаешься! Весь из себя вышел! А смотри, а она сидит, и ей хоть бы что». Ну, я же дура. Точно дура. Так и сказала: «Ну что вы? Обижаться ведь можно только на тех людей, которых уважаешь».
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Лжешь, сука.
ЖЕНЩИНА. Мне дали 10 суток карцера. Это маленькая такая, совсем маленькая камера. То есть, ты можешь только спиной к стене и протянуть ноги.Там даже не присядешь. Просто нет места.Такие камеры называли шкафом. Я бы назвала их гробом. Ноги отекают, холодно. Оттуда сам не выходишь: выносят или на руках … ну или ногами вперед. Что меня там сразило… я очень боюсь мышей и крыс. И там вылезала каждый вечер крыса. Там обед… один раз в день только кормят: 400 грамм хлеба. И я с ней делилась, чтобы она уходила от меня. Крыса. Она вылезет. Визжать нельзя, будешь визжать, еще хуже сделают. Она вылезала, я тогда забивалась уже совсем в угол и давала ей кусочек. Она забирала кусочек и…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Молчать.
ЖЕНЩИНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ.Молчать, я сказал.
ЖЕНЩИНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Подписывай.
2.2
ТОЖЕ МАТЬ. Не светите так сильно в глаза, пожалуйста.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Молчать!Фамилия?
ТОЖЕ МАТЬ....
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Имя, отчество?
ТОЖЕ МАТЬ. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дата рождения?
ТОЖЕ МАТЬ. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Говори, что знаешь о деятельности мужа?
ТОЖЕ МАТЬ. Три года, с 1937 по 1939 года, я была надзирательницей женского изолятора. Я была партийной. Больше я партийной быть не хочу. Я не сумасшедшая. Нет. Я слышала, как они разговаривали между собой. Те двое. Редкие сволочи. Особенно первый. Вечно смеялись. Смех еще такой. Противный. Я ведь тогда не знала ничего, я …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Лжешь! Следствию известно, что ты все знала. Знала и покрывала.
ТОЖЕ МАТЬ. В общем, слышала я… ну как слышала… подслушала однажды, как этот первый второму рассказывает. Я, говорит, любого могу заставить. Все, говорит, что я захочу… там не только подписи на бумажках этих, все, говорит, что захочу, сделают. Второй естественно не поверил. Да, ну врешь ты все, говорит. Я, говорит, им молотком чаши коленные разбиваю, а они все признания не подписывают. Тут этот, первый который, говорит, это, говорит, потому что ты, говорит, работать не умеешь. Нет у тебя, к этому способности. Тут, говорит, способность нужна особенная… простите.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Говори, сука! А не то…
ТОЖЕ МАТЬ. Так вот он продолжает. У меня, говорит, мамаша одна недавно… я говорит, её заставил ребенку своему грудному фаланг мизинца сломать. Сделала. Тот, естественно, не поверил, ты, говорит, врешь все! Быть такого не может. А тот ему, может, может, если методы правильные применять. Я когда про методы эти услышала… простите. Тому второму, естественно интересно стало, что это за методы… простите, я ведь сама мать. Он эту женщину… они её за ворот… там, на стене у них крючок есть, я сама видела… я вообще ничего не… я же не знала.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Молчать.
ТОЖЕ МАТЬ. Они её за ворот на крючок этот… грудного в руки дали, … а старшего её… ломай, говорят, своему мизинец… а она мать, какая ж мать ребенку своему грудному… а они говорят, ломай… а она мать… они старшему… а ему 8, даже 7,наверное. Они старшему начали, один палец за другим… не остановимся, говорят, пока сама не сломаешь… сломала.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Молчать, я сказал.
ТОЖЕ МАТЬ. У неё от крика детского разум помутился совсем… я не могу об этом говорить… она взяла маленького… чтоб не кричал больше, не мучился.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Молчать.
ТОЖЕ МАТЬ. Я когда услышала, я домой пришла и кипяток на голову вылила.Я не сумасшедшая. Нет. Я ведь тоже мать.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, я ж тебя предупреждал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ включает радиоприемник и ставит на полную громкость.
ОТРЫВКИ ВЕРБАТИМА.
У меня был такой момент, когда я реально издевался над котом в детстве. А мне было прикольно. Я помню это чувство, мне было реально прикольно. Я прямо издевался над ним. И я понимаю, наверное, что ему … ну как, я понимаю, что … нет, на самом деле, я понимаю, что ему больно. Но мне это нравится, короче. Я вот пытаю, вот… как это … возбуждение что ли назвать, я не знаю. И ты такой, вот прикольно, я это делаю, и я хочу посмотреть, что будет дальше… если я дальше зайду. И тебя прямо заводит эта херня, короче. И ты понимаешь… нет, это сейчас-то я понимаю, что я долбанный садист, короче, охренеть, маньяк какой-то. А в детстве я помню вот это вот чувство, что я вот над котом издеваюсь и думаю такой: «Прикольно!» Я делаю то, что хочу и меня это заводит!». Я прямо испытываю какое-то удовольствие от этого. И я нутром чую, что-то в этом гадкое есть. Но мне прямо хочется это делать.Я чувствовал какое-то господство, что это моя игрушка, короче. И я понимал, что я могу с ним делать, что хочу, мне по барабану типа. Швырнул так, швырнул так, пофиг вообще, потом погладил, потом забил на него, короче. Я могу быть жестоким, могу быть каким угодно. Это какой-то момент, когда ты максимально честен сам с собой. В той ситуации я был честен с собой. Это был Я. Может, знаешь, меня тогда обижали там сверстники, или я был закрытый… как-то не особо там было у меня все. Мне почему-то очень сложно вспомнить именно этот период моей юности. Я не знаю, это очень сложно вспомнить.
Я помню… я тогда еще в техникуме учился, давно это было. У меня там занятия после обеда что ли… в общем, тогда, ну какой там год, по телевизору тогда каналов-то толком не было. Там передача была новости что ли, про экстремистов … про все эти их видеопослания, как они там детям головы отрубают. Там у одного мальчика волосы длинные, ну так до плеч… так тот, не помню топор у него в руке или… он прицелиться не мог, несколько раз замахивался, а мальчишка-то этот он же видит все, они им глаза не закрывали. Ты не видела, наверное. В интернете есть их видео. Сажают людей перед камерой и заставляют признаваться во всем, что им в голову взбредет. А потом убивают. Я глаза этого мальчика никогда не смогу забыть, наверное. Я помню, мне тогда на занятия нужно было. Я так и не пошел. Понимаешь, я просто лег и заснул. Проспал часа четыре. Ночью потом часов 10 вместо обычных 6-7. А потом уже почти ничего, понимаешь? Память, твой организм, такая странная штука. Срабатывает механизм защиты, наверное. Просто стирается. Ты просто такой: «Нет, не помню». Но где-то там, глубоко, это все-таки остается, видимо. Страшно это все.
2.3
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Фамилия?
ЖЕНА....
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Имя, отчество?
ЖЕНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дата рождения?
ЖЕНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кто из ваших родственников репрессирован?
ЖЕНА. Мы еще когда с ним встретились только. Я все время думала…не знаю, ну вот, что он во мне нашел. Вот это для меня была загадка. Сначала это была забавная девочка, которая изображала из себя взрослую. Учительницу, которая все время поправляла, где неправильно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вам известно, за что арестован ваш муж?
ЖЕНА. Он всегда был такой… ну вот в нем чувствовалось, все его побаивались даже что ли. А передо мной он всегда робел, боялся как-то неаккуратно прикоснуться, что-то не то сказать. Зато другие перед ним… с таким восхищением на него. А потом я смотрю на него, здоровый мужчина, который бессилен что-либо изменить в своей собственной жизни. И когда за ним закрывается дверь. Вот это было, как крышка гроба.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Может, чаю или поесть чего? А то вы там, наверное, изголодались совсем? Хотите?
ЖЕНА. Ну а потом мы как раз … Дверь открыла мама, мы уже тогдау неё жили. Открывается дверь, и они появляются. Их трое. Главный татарин. Он, оглядев нас, подает маме этот ордер. И я вижу, как мама, она, белоснежной становится. Как будто всю кровь из неё… мы молчим. И он мне говорит, поворачиваясь, этот татарин, вам, говорит, надо собраться и проехать с нами. Мама так быстро берет себя в руки, идет к шкафу. Он ей говорит: «Вы куда?». Она ему: «Теплый свитер ей дать». Он ей: «Зачем ей свитер? Мы её привезем вечером». А она тихо так:«Не знаю». Я её благодарила каждый день, каждую ночь. Меня увозят. Мама говорит: «Подойди ко мне». Я подошла. Она обняла меня и сказала: «Храни тебя Господь». Мама – неверующий человек. Но именно эту фразу. Последнее, что она мне сказала.
***
КОНВОИР. Лицом к стене. Руки за спиной. За спиной, я сказал.
Тяжелая железная дверь. Маленькая темная камера, под потолком маленькая лампочка, освещающая комнату тусклым желто-красным светом. В камере стоит СОСЕДКА.
КОНВОИР. Ну что, принимай пополнение. Давай, давай, заходим. Уставилась она. Давай, давай, вперед. И чтоб не шумели мне.Слышала? Тебе говорю. Не первый день сидишь, порядки знаешь. А то смотри у меня. Ну что, располагайтесь, дамочка. Чувствуйте себя как дома.
Дверь закрывается.
ЖЕНА стоит у закрытой двери с сумкой в руках.
СОСЕДКА. Так и будешь у двери стоять? Сумку можешь там вон бросить.
ЖЕНА делает пару шагов, слышен стук каблуков.
СОСЕДКА. Тебе лучше их снять.
ЖЕНА. Что, простите?
СОСЕДКА. Сними их лучше, говорю. Койки после отбоя только спускают. Днем не положено. Ты на них целый день не выстоишь. По себе знаю. Да и холодно тут. Есть что в сумке?
ЖЕНА качает головой.
СОСЕДКА. Понятно.
СОСЕДКА идет к своей сумке, достает пару туфель на низком каблуке.
СОСЕДКА. На хоть мои. Здесь каблук пониже.
ЖЕНА. Спасибо, не нужно, я …
СОСЕДКА. Надевай, говорю. И без того к вечеру отекают.
ЖЕНА. Не нужно, спасибо, я… мне обратно нужно, у меня двое, мама…
СОСЕДКА. Чего ты там бормочешь?
ЖЕНА. Это нечестно, я … они их заберут, они не имеют права меня здесь держать…
СОСЕДКА. Эй, успокойся.
ЖЕНА. У маленькой, у неё ботинки износились, зима на улице. Она и без того болеет постоянно. Я же ничего не делала, не убила, не украла, ничего….
СОСЕДКА. Успокойся. Тебе говорю.
ЖЕНА. Мне домой нужно. У меня дети, мама, она с ним… мне обратно нужно, они должны меня… они не имеют права…
Дает ЖЕНЕ пощечину.
СОСЕДКА. Здесь так нельзя, поняла меня?! Поднимешь крик, прямиком в карцер. Там не лучше, уж можешь мне поверить… Больно? Дай, посмотрю.
ЖЕНА. Не трогай меня.
СОСЕДКА. Прости, я не хотела. Но лучше уж я, чем они, понимаешь? Это еше не больно. А они бьют, знаешь как?Мало точно не покажется. Уж мне можешь поверить. Я ж тебе помочь хочу. На держи, надевай. Надевай. Кому говорю?
ЖЕНА отводит глаза в сторону. СОСЕДКА ставит туфли перед ней и идет в другой угол комнаты.
СОСЕДКА. По какой тебя сюда?
ЖЕНА. Тебе какое дело?
СОСЕДКА. Слушай, я уже достаточнопосидела, тут волком выть начнешь… сама же говоришь, что тебе домой нужно, уж я-то получше порядки здешние знаю. Я помогу, просто слушайся меня и все.
ЖЕНА. 58-8.
СОСЕДКА. Чесеирка, значит. Тоже за мужа?
Молчание.
СОСЕДКА. Ну а твой-то за что?
ЖЕНА. Ни за что.
СОСЕДКА. Сама-то в это веришь? Думаешь, бывает так, что ни за что?
ЖЕНА. Значит, теперь бывает.
СОСЕДКА. Я тоже так думала сначала: «Да, мой никогда!». А потом как-то посидишь тут вот так, подумаешь и начинаешь вспоминать. Думаешь, все знала… а тут, хоп, и всякие разговоры, встречи допоздна. А у нас ведь дети… у тебя-то вон тоже…
ЖЕНА. Мой муж ничего противозаконного не совершал.
СОСЕДКА. А ты подумай, хорошенько. Подумай, подумай. Уверена?
Молчание.
СОСЕДКА. Ну вот, то-то и оно.
ЖЕНА, Уверена.
СОСЕДКА. Что ты думаешь, ты одна такая? Уверенная. Знаешь, чистосердечное признание смягчает вину…
ЖЕНА. И увеличивает наказание, да? Мой муж ничего противозаконного не совершал! Ясно тебе?
СОСЕДКА. Да, ясно, ясно. Не совершал, так не совершало. Тебе-то виднее.
Молчание.
СОСЕДКА. Да ладно тебе. Расслабься. Слушай, я ж тебе не враг, я ж помочь хочу. Нам вместе держаться нужно, понимаешь? Успокойся. Скоро вон пайку принесут, голодная небось.
***
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Нет, правда, может все-таки поедите немного?
ЖЕНА. Я первое время думала, может, это я от страха умом тронулась. Брежу в горячке. А там все одно. Как на пересылке. Раздевали. Идешь, руки поднимаешь. Брили. Один бреет подмышки, другой – лобок. Мужчина, женщина? Тут уж как повезет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не хочешь, значит, по-хорошему, да? Ну, хорошо, значит, будет по-плохому.
ЖЕНА. Я еще вам не сказала, какой грех я на свою душу взяла. В один из допросов дневных, следователь мой, он все звонил, искал пенициллин для ребенка. А я сидела и говорила: «Господи, хоть бы не нашел. Господи, хоть бы не нашел. Господи, хоть бы не нашел.Пусть подохнет твой ребенок. Господи, хоть бы не нашел». Да, сидела и говорила так. Про себя. Смотрела на него. Он не смотрел на меня. По одному номеру, звонил, по другому, все никак не мог найти этот… а я сидела, на него смотрела и «хоть бы не нашел он этот пенициллин, пусть подохнет его ребенок, пусть подохнет его ребенок». Вот такая ненависть была.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ах, ты тварь.
ЖЕНА. …
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Подписывай, сука. Или, может, еще захотела?
ЖЕНА. Я подписала.Женщина, которая рядом со мной сидела, она сказала, подписывай. Подписывай, иначе бить будут.Вот интересно, как же можно считать, что кто-то виноват, если ты сам все подписал. Я боялась, что бить будут. Да, боялась. Кто не боится? Решением Особого совещания при НКВД меня приговорили к 8 годам как члена семьи изменника родины. А потом этап, казахская степь, бараки, грязь. Там полная изоляция, без права переписки… это уже потом нам разрешили. Я очень скучала по детям, по маме. Я уже тогда знала, что мужа… что его уже нет. Это ведь только вначале страшно. Очень страшно. А потом… а потом уже все равно. Там ведь ты не человек. Ты просто номер.
ЛАГЕРЬ.
Ночь. Барак.
2143. Спишь?
1895.Да.
Молчание.
1895. Чего тебе?
2143. Нет, ничего, я просто…
1895. Просто? Говори, давай, чего хотела?
2143. Нет, правда… ерунда, все нормально. Спи.
1895. Посередь ночи из-за ерунды не будят.
2143. Нет, правда…
1895. Да, скажешь ты уже или…
2143. Тише. Тише. Не кричи. Разбудишь еще кого…
1895. Тогда не тяни, коль уж разбудила, говори…
2143. Я хочу… в общем… у тебя ж двое остались да?
1895. Да.
2143. Ты скучаешь, да, по ним? Ты же мать… ты … они же дети да? То есть ну… я хотела сказать…
1895. Что ты хотела сказать?
2143. Я… понимаешь я… я не знаю.
1895. Ты чего друг про детей-то моих вспомнила?
2143. Я его убить хотела.
1895. Кого?
Молчание.
1895. Чего молчишь?
2143. Я не могу… у меня грудь болит, как каменная. Я говорю, что кормить иду… я не кормлю его, не могу. Я его даже на руки не беру. Я в живот себя кулаками по ночам била, как они меня тогда, веревки туго вязала, только б умер там и не родился… я его видеть не могу. Думала кормить его не буду, помрёт… так нашлась ведь… ей своих мало, она еще и этого кормит…
1895. Тихо, тихо… все…
2143. А сегодня я все придумала, понимаешь? Я же знаю, они там все вместе… у них там даже подушек нет… я все знаю, у них нет … их одним накрывают, понимаешь, если на каждого, то эти одеяльца, их, стирать постоянно, а так накрыл всех одним и все…
1983. Вы поспать людям дадите или нет? На камыш обеих отправлю…
1895. Все, все, спи.
2143. Если накрыть с головой… воздух поступать не будет… а орать будет, так кому какое дело? Они ж там сутками орут до хрипоты.
1895. Вот сумасшедшая.
2143. И все бы просто, да там еще двое… одеяло-то одно на всех, они при этой температуре померзнут…
1895. Дура, ты! Сама-то понимаешь… ты слышишь вообще, что ты говоришь, ребенка собственного. Этой вон своего даже похоронить по-человечески не дали, а твой живой, крепкий. У тебя, что ж, совсем чувств материнских нет?
2143. Нет, ты не понимаешь. Таких ублюдков плодить нельзя. Таких нужно сразу убивать. И он такой же. Таких сразу убивать нужно, понимаешь?
1895. Тише, тише. Мокрая вся. Завтра скажу этой, чтоб тебя к врачу отправила. Ложись, давай, вот так. Молодая ты еще совсем. Счастье какое, свой, рядом совсем. Нельзя так. Давай, ложись. Я пока здесь посижу. Давай, давай. Вот выйдешь отсюда, заберешь его, будешь также укутывать, рядышком сидеть, пока не заснет. Вот так, давай, спи. Да, вот так.
1983. Ты чего не спишь?
1895. Тише, только заснула.
1983. Эта что ли? Ты это… не надо так. Не протянет она тут долго. Не для этого клоповника родители дочку растили. Правильная слишком.
1895. Ей бы к врачу. Жар у нее.
1983. С утра посмотрим, что сделать можно. Так курить хочется, не могу прямо.
1895. Так у тебя ж есть заначка.
1983. Ты то…
1895. Да ладно тебе, все знают. Левый карман, верно?На черный день?
1983. Иди спать уже. И сама не спит, и другим не дает.
Барак. Следующий день. Утро.
1983. Подъем. Да, да, встаем. Че разлеглись?
1756. Да не ори ты, встаем мы, встаем.
1983.А ты не учи меня, ладно? Вон лучше эту разбуди. Даже не двигается. Совсем обнаглели.
1756. Эй, там, вставай, давай. Просыпаемся. Эй, тебе говорю.
1756 пытается повернуть 2143 на другой бок, чтобы разбудить. На шее у 2143 туго перевязан платок.
1983.Что?
ЖЕНА. Чего стоишь? Нож неси. Давай, бегом.
1756 подбегает с ножом в руке.
ЖЕНА. Режь, давай. Да не так. Смотри хоть немного. Ты ж только хуже затягиваешь. Ну-ка давай сюда. Голову придержи. Да вот так, чтобы не запрокидывалась. А ты давай лампу неси. Бегом!
ЖЕНА пытается нащупать пульс.
ЖЕНА. Пульса нет. Отойдите. Отошли, кому говорю. Лампа где? Давай сюда. Да отойдите вы уже.
ЖЕНА берет лампу и пытается проверить реакцию зрачков на свет. Реакции нет.
1856. Молодая совсем.
1756. У неё ж ребенок.
1856. Да отмучилась она.
1003. Дура что ли? Нет уж, я лучше поживу, чем так …
1856. Ну, если, как ты, под каждого ложиться, то и здесь, как в раю жить можно.
1003. А ты не завидуй, ладно? Ты что не баба? Ты что ль мужика не хочешь? А уж коль рожей не вышла…
1856. Не, вы слышали, что говорит?
1983. Да заткнитесь. Тут человек лежит, разорались они.
1003. Ну, лежит и лежит. Это я ей на шее платок затянула что ли?
1895 подходит к 2143 и пытается аккуратно снять с неё телогрейку.
ЖЕНА. Ты чего делаешь?
1895. Быстрее. Помоги мне. Давай.
ЖЕНА. Ты что задумала?
1895. Потом объясню, давай, сейчас на перекличку собирать будут.
1003. Что, своя одежда уже не к лицу?
1983. Да заткнешься ты сегодня, нет?
1003. А ты мне не указывай. Я если и делаю что, то хоть без подлянки. А эта вон даже сейчас о своей выгоде думает.
1895 снимает свою телогрейку и надевает телогрейку с номером 2143. Своей телогрейкой она накрывает тело 2143.
1003. Не, ну вы только гляньте на неё.
1983. Да заткнись ты уже
В барак входит КОНВОИР.
КОНВОИР. Мамаши, кто кормить идет?
1756. Я.
1856. Я.
1895. Я.
КОНВОИР. Давай бегом. Полчаса на все.
ЖЕНА. Ты что делаешь?
1895. Ребенок у неё.
ЖЕНА. А ты тут при чем?
1983. (КОНВОИРУ.) А с этой что делать?
КОНВОИР. (1983.) А что с ней?
1983. (КОНВОИРУ.) А все с ней. Койку можно освобождать.
КОНВОИР. (1983.) Еще одна?
1983. (КОНВОИРУ.) И все по твою душеньку придут.
КОНВОИР. (1983.) Поговори мне еще тут.
1983. (КОНВОИРУ.) Начальник, сигаретой угости?
КОНВОИР. (1983.) Не положено.
1983. (КОНВОИРУ.) А что положено, начальник?
КОНВОИР. Так я не понял, у тебя что язык прорезался? Мамаши, бегом. А с этой разберемся.
ЖЕНА. (1895.) А заберут его… ты ж волком взвоешь.
1895 .(ЖЕНЕ.) Это те, что в зоне … таких не забирают. Сама знаешь.
ЖЕНА. (1895.) У тебя вон своих за зоной двое, куда тебе еще третьего?
КОНВОИР. Бегом.
1895. (ЖЕНЕ.) Мне пора.
ЖЕНА. (1895.) А узнают если?
1895. (ЖЕНЕ.) Они ж нас только по номерам, имен даже не знают.
КОНВОИР. Бегом.
КУДА: Город Акмолинск. Тюрьма для мам.
Письма.
Здравствуй дорогая мамочка.
Почему ты мне не пишеш? Мамочка я уже учус в втором класе. Я здоров теперь. Но зимой я болел. Мамочка ты знаеш где папа? Может у тебя нету бумаги. Я отправлю тебе бумагу чтобы ты молга мне написат.
Здравствуй, дорогая мама!
3 дня назад у меня был день рождения. Мне уже 16, представляешь? Прошло уже 8 лет. Мне почему-то стало так горько, но я не плакал. Нет. Мама, какая ты теперь? Я совсем не помню тебя. Все твои карточки остались дома, когда меня сюда забрали. Я так боюсь, что не узнаю тебя. Но ты не волнуйся, мы обязательно встретимся. Я знаю. Целую крепко.
Здравствуй, дорогая мамочка!
Шлю тебе горячий красноармейский привет. Я жив, здоров. Надеюсь, ты тоже. Мама, почему ты так редко пишешь? Давай договоримся, чтобы ты писала чаще. В жизни моей все также. Живем в землянках. Воздух свежий, аппетит жуткий. Холодно сейчас, зима. Но ты не переживай, обмундирование мне дали. И ты, пожалуйста, береги себя. Скоро это все закончится. А пока крепко тебя целую.
Твой сын.
Здравствуйте, глубокоуважаемая 1983!
Я друг и товарищ вашего горячо любимого сына. Мы много прошли вместе с того дня, как началась война. Он был мне верным боевым товарищем, самоотверженно служил во имя справедливости и во благо нашей Родины. Война, начатая проклятым врагом, принесла много горя нашему народу. Я знаю, что мои слова будут болезненны для Вас, но мой долг донести до Вас эту печальную весть. Вчера мы потеряли верного друга и боевого товарища, а вы любимого сына. Искренне сочувствую Вашему горю. На могиле Вашего сына мы поклялись, что отостим врагу за боевого товарища. Даю слово, мы это сделаем. С искренним приветом и сочувтсвием Вашей утрате.
1983 достает из левого кармана сигарету. Подносит ко рту, но не закуривает.
ОТРЫВКИ ВЕРБАТИМА.
Ну, во-первых, очень тяжело. Мне кажется, это очень важная тема. Когда я думаю на такие темы, я думаю, а как мы… мы – поколение, которое пришло после них. То есть, мы дети тех людей, которые выжили. Каким образом они выжили? Они поддержали эту систему или они как-то подчинились ей, да? То есть… и … ну и мысль об этом она рождает, мне кажется, огромное чувство вины. Не только там у Германии, но и у нас. И это надо проработать…
Когда мне говорят, что ГУЛАГ и Освенцим – это одно и тоже, я… это не так. И сравнивать такое... то, что происходило в Освенциме – это край, граница, предел… человек еще не смог потерять себя больше, чем тогда. Кто-то сказал, мы по философии проходили… секунду, сейчас…типа «после Освенцима писать стихи аморально». Человек, способный создавать прекрасное… и человек же... Смотрела «Пианиста»? там есть эпизод, когда СС приходят в дом к евреям, приказывают всем встать. А там дед, он в инвалидном кресле. Не встает. Они просто сбрасывают его с балкона на асфальт в этом же кресле. ГУЛАГ не стал границей, хотя и приблизился к ней. Но и там тоже человек. И это наша боль, это то, что в моем гене. Мы с тобой – человек, солдат СС и еврей в газовой «бане» - человек. Узник ГУЛАГа и следователь-садист – это все человек. Мы все состоим из одних и тех же элементов. Помнишь по химии, нейтрон, протон, электрон? Есть теория, что вся информация прошлого – это коды в наших генах. ГУЛАГ и Аушвиц (Освенцим) – это мое прошлое как человека. И когда я слышу что-то про Освенцим или про ГУЛАГ, я чувствую что-то меня задевает, понимаешь? Потому что это мое прошлое, мое как человека.