По предложению Николадзе в Чечню поехали через Дагестан. Этот крюк в несколько сотен километров удлинил их путь к цели, но по-другому было нельзя.
Мустафа, проводник, много лет назад завербованный Томазом, был неоценимым для их группы не только уникальным знанием приграничной местности, в которую они направлялись, но и тем, что в силу своей безотказности он был знаком как с пограничниками обеих стран, которые часто обращались к нему за помощью провести их по тропам, известным только ему, так и с наркоторговцами, по тем же причинам.
Когда дагестанский знакомец Томаза доставил их к дому Мустафы, он сразу же, с разрешения Николадзе, отправился домой, сославшись на больного ребенка.
Мустафа был турком по происхождению, но родился на границе Грузии и Чечено-Ингушетии: его отец, ограбив ювелирную лавку, бежал в Грузию еще в двадцатые годы. Промотав привезенные тайком через границу драгоценности, отец Мустафы устроился лесником, и за более чем три десятка лет не только исходил свой край вдоль и поперек, но и всем сердцем полюбил свою новую родину. Любовь эту передал сыну, и после его смерти Мустафа занял его место лесника.
Не вдаваясь в конкретные детали, Томаз поставил перед Хамид-ханом две задачи: во-первых, по возможности быстрее распустить слух среди местных наркоторговцев, что в округе появился богатый "купец" белого зелья, во-вторых, "без шума и пыли", провести их в Панкисское ущелье.
Нужно заметить, что после развала Советского Союза у Мустафы появились личные претензии как к Грузии, так и к Чечне. Грузины несколько месяцев продержали его в тюрьме "за нелегальный переход границы Грузии": так ему отомстили за то, что он отказался быть проводником родственника местного начальника грузинской милиции, который внаглую приторговывал наркотиками на территории России.
Дело в том, что у Мустафы были друзья и в Грузии, и в Чечне. Его отец был человек мобильный и общительный, что на Кавказе особенно ценится, и маленький Мустафа вместе с отцом, хотя сами жили в Дагестане, нередко наезжали то в Грузию, то в Чечню. Эти друзья детства сохранились у Мустафы, который был человеком добрым и внимательным, и всегда радушно принимал у себя в доме грузинских друзей. Потому выдвинутое против него обвинение счел для себя самым большим оскорблением.
А в Чечне в достопамятные дудаевские времена нелепо погиб его единственный сын, офицер запаса. Поехал в Грозный навестить бывшего однополчанина-чеченца и не вернулся. Что там на деле произошло, Мустафа толком так и не узнал, сообщили только, что Яшер погиб в пьяной драке, что само по себе было странно, поскольку покойный практически не пил. Мустафа был убежден, что его сына убили чеченцы, поскольку он считал себя советским офицером, а про Дудаева открыто говорил, что тот изменил присяге.
Мустафе Россия ничего дурного не сделала, и он согласился помогать Томазу, и дал самому себе клятву служить России верой и правдой. Ведь за Россию сложил голову его сын.
Этот шестидесятивосьмилетний человек, воспитанный на любви к природе и вере в ближнего, с первых же минут знакомства с Савелием почувствовал к нему отцовские чувства. А узнав, с каким трепетом Савелий относится к деревьям - зоркий глаз старого лесника заметил, как тот напитывался от мощного дуба энергией, - Мустафа полюбил его всем сердцем и не отставал от него до тех пор, пока Бешеный не согласился, хотя бы пару дней, погостить в его лесном доме. Кроме самого хозяина, тут проживали еще две кавказские овчарки, корова, несколько овец и огромное количество птичьего народа: индюшек, гусей, кур и даже целое семейство страусов, потомков подаренной одним австралийским бизнесменом пары.
Савелий принял приглашение погостить, во-первых, из уважения к этому чудесному старику, во-вторых, время работало на них, что, пожалуй, было важнее: слух о "купце", готовом приобрести крупную партию "порошка", мог дойти до Марселя и вызвать его интерес.
Мустафа оказался на редкость великолепным рассказчиком, знавшим огромное количество историй, легенд и сказаний о животных, деревьях и растениях. Савелий едва ли не с открытым ртом внимательно слушал их и впитывал народную мудрость, наслаждаясь при этом удивительной природой Кавказа. А Томаз и Василий с удовольствием охотились.
Так прошло два дня, и Савелий, как приверженец активного действия, начал подумывать, не пора ли им отправиться навстречу неизвестности. Заметив его нетерпение, чуткий Мустафа просил не спешить: "потеря одного дня может сократить путь к цели на неделю", многозначительно добавил он. И оказался прав: на третий день старый лесник извинился и исчез на пару часов. А когда возвратился, с некоторой грустью сказал:
- Пора отправляться в путь.
- Очень хорошо! - обрадовался Томаз.
- Но почему ты такой грустный, отец? - спросил Савелий.
- Мне не нравится человек, который хочет с тобой встретиться, Серафим, - откровенно заявил тот.
- Почему?
- Очень скользкий грузин, "белой смертью" торгует, - брезгливо пояснил Мустафа.
- Но тебе не раз приходилось иметь дело с наркоторговцами, - заметил Томаз.
- С тех пор я стал старше и мудрее: многое переосмыслил в этой жизни. Извини, Томаз, но даже если бы ты ко мне обратился с просьбой связать тебя с подобной сволочью, отказался бы, но я уверен, что у этого парня, - он кивнул в сторону Савелия, - богоугодные помыслы, направленные на благо людям.
- А у меня, значит, не богоугодные? - обиделся Томаз, - выходит, в меня ты перестал верить?
- Не то говоришь, дорогой Томаз, совсем не то! Горяч ты больно, а потому и можешь совершить ошибку: горячий человек нетерпелив, а чтобы делать настоящее добро требуется много терпения! - провозгласил он словно оракул, подняв кверху указательный палец. - Помнишь, как говорил железный Феликс? Горячее сердце, холодный ум и чистые руки! У тебя горячее сердце и чистые руки, но ум твой пока тоже горячий.
- Расскажи, отец, подробнее о том, кто ищет встречи с нами, - Савелий перевел разговор на другую тему и перехватил благодарный взгляд Томаза, который ругал себя за несдержанность и не знал, как успокоить старика.
- Таких я много повидал в своей жизни, на Востоке про них говорят: "Пустая арба громче гремит!"
- Хочешь сказать, что желаний много, да возможностей нет? - уточнил Василий.
- И ты нетерпелив, сын мой, - улыбнулся старый лесник, - но тебя много спасает твоя молчаливость.
- Тогда не понимаю, зачем нам этот болтун, с которым ты хочешь нас связать? - вставил Томаз.
- Да, Реваз Папилашвили настоящий пустобрех, отсидевший пару лет за кражу в магазине, грузинский еврей, самого плохого пошиба мелкий торговец, которого никто всерьез не принимает, - согласился Мустафа, - и я бы не стал верить его обещаниям и заключать с ним даже маленькую сделку, но... - он снова поднял указательный палец и выжидающе обвел взглядом гостей.
- Но его длинный язык донесет весть о нас нужному нам человеку, - закончил за него Савелий.
- Я и говорю: мудр ты, сынок, не по годам, - добродушно улыбнулся старый лесник. - Поедем, однако: пора нам...
Характеристика Реваза Папилашвили, данная Мустафой, оправдалась на все сто процентов. Почуяв в Савелии действительно богатого наркодилера, чего только он не пытался наобещать тому, только бы не упустить. Твердил о своих "могучих" покровителях, направо и налево сыпал известными именами, просил несколько дней отсрочки, чтобы дождаться "своего человека, который вот-вот до-ставит большую партию героина". Но Савелий жестко стоял на своем: за пять дней ему нужно приобрести не менее двадцати килограммов и вернуться назад, чтобы не потерять клиентуру.
Савелий видел, как у Папилашвили губы затряслись от жадности, когда он услышал о требуемом количестве, и понял, что тот постарается довести эту новость до настоящих наркобаронов, чтобы слупить с тех свой процент и приобрести репутацию нужного человека.
На прощанье Савелий сказал Ревазу, используя блатной жаргон и глядя ему в глаза не моргая:
- Слушай сюда, земляк, не советую вводить кого-то в заблуду и базарить, что капуста у меня при себе и меня, якобы, легко почистить: это будет полный порожняк, понял?
- Как не понять, братишка, - его забегавшие глазки доказали, что Савелий попал в точку.
- А коль понял, то приоткрою тебе тайну, - он наклонился к его уху, - не дай бог, кому-нибудь меня кинуть: это общаковые бабки. Вся братва поднимется: порвут, как грелку, понял?
- И черт меня дернул! - с испугом невольно прошептал тот...
- Не делай глупостей, и черт станет другом, - назидательно посоветовал Савелий.
- Вы куда и когда отправляетесь? - взяв себя в руки, спросил Реваз, но увидев недобрый взгляд собеседника, тут же пояснил: - Я к тому, как с вами переговорить, если что?
- Запиши номер, по которому можно со мной связаться, - Савелий продиктовал номер мобильного телефона Томаза и, подумав, что риска особого нет, а эта информация может существенно сократить ожидание встречи с нужным человеком, добавил: - Едем через Ведено в сторону Ахметского района, а потом в Панкисское ущелье...
- Можно еще вопрос?
- Если по делу.
- Кто эти люди с тобой?
- Тот, что пониже ростом - Томас Петерсон из Англии, уважаемый член исламской организации "Священный джихад", повыше - его телохранитель, старик - наш проводник, а что?
- Вдруг кто спросит...
- Ну-ну...
Когда "пустобрех" отбыл восвояси, Савелий передал их разговор Томазу, и оба согласились, что Реваз заглотил наживку на все сто.
- Здорово, что ты сказал про деньги из воровского общака, - одобрил Томаз.
- Честно говоря, как-то случайно вышло, - признался Савелий.
- Но очень своевременно! - еще раз одобрил тот, однако осторожно спросил: - А если наш "об®ект" захочет проверить эту версию? Сам же говорил о его лисьей осторожности.
- На этот счет у меня туз спрятан в рукаве, - загадочно улыбнулся Савелий, имея в виду ставропольского авторитета, о котором, естественно, рассказывать Томазу не стал.
- Единственное, что меня настораживает, почему он заинтересовался нашим маршрутом?
- Думаешь, рискнет поживиться?
- Он? Нет, труслив слишком...
- Я тоже так думаю, - согласился Савелий, - но те, кому он расскажет о "богатом купце", могут и попробовать.
- Их ждет большой сюрприз. - загадочно усмехнулся Томаз, ласково погладив по крыше джип: его глаза в этот момент заблестели, как у захмелевшего человека.
- Не знаю насчет сюрприза, но сразу после Ведено нужно быть максимально осторожным и внимательным, - заметил Савелий...
Бешеный не зря подозревал, что Реваз не просто так интересовался их маршрутом. Чем больше опасности могла создать ситуация, тем больше она увлекала Савелия, поскольку у него накопилось столько злой энергии, что ей требовался выплеск, и очень уж не терпелось проверить свою интуицию. Интересно, с какими силами им придется столкнуться?
А еще Савелию было любопытно, какими прибамбасами начинил их "Лендровер" помощник Томаза. По-тихому попытался он выяснить у Васька-Беспалого, какие изменения произошли в его джипе, но единственное, что тот заметил, это какую-то новую панель, почти незаметно вмонтированную в торпедо рядом с бардачком и то, что машина явно потяжелела, хотя на скорости это никак несказалось.
Ждать ответы на возникшие вопросы оставалось не долго...
Стоило им выехать из Ведено и подняться на горный лесной массив, как Савелия охватила тревога, какая бывает у сильного спортсмена перед стартом. Более всего настораживала довольно узкая грунтовая дорога, на которой могли с трудом раз®ехаться две легковые машины. Грузовым приходилось прижиматься вплотную к деревьям и останавливаться.
- Ребята, внимательнее! - азартно скомандовал Савелий, пристально вглядываясь вперед.
- Что, думаешь, рискнут? - недобро усмехнулся Николадзе.
- Во всяком случае, попробуют, - ответил Савелий, доставая из подмышечной кобуры подарок Ставрополь-ского - пистолет Стечкина.
- Тогда, если не возражаешь, давай с тобой поменяемся местами, - предложил Томаз, сидящий сзади рядом с дремлющим Мустафой.
- Зачем? - не понял Бешеный.
- Увидишь, - загадочно улыбнулся тот.
- Как скажешь. - Савелий ловко перебрался с переднего сидения назад, а Томаз занял его место.
Васек-Беспалый, успевший немного узнать, на что способен его новый командир, никак не реагировал на их приготовления и удвоил внимание к дороге, не забывая всматриваться в придорожные насаждения. Предостережение Бешеного оказалось как нельзя кстати. Не успели они миновать большой поворот, как впереди увидели черный "Мерседес", который, при их появлении резко развернулся и встал поперек дороги.
- Ты был прав, Сема, нас встречают! - бросил Томаз.
- Может, поломка? - предположил Васек-Беспалый.
- Ага, поломка... мозгов! - зло усмехнулся Савелий, увидев, как из машины выскочили четверо бородатых мужчин, вооруженных автоматами.
- Что делаем, командир?! - выкрикнул Васек-Беспалый.
- Не снижай скорости! - скомандовал Савелий, приоткрывая окно и высовывая пистолет.
- Прикрой пока, Сема! - одобрил его действия Николадзе, открывая потайную панель на торпеде.
- Ловушка захлопнулась, братишки! - сообщил Васек-Беспалый, взглянув в зеркало заднего вида, - сзади!
Оглянувшись, Савелий увидел черную "Вольво", из окон которой торчали стволы автоматов.
- Серьезные ребята, - спокойно констатировал Томаз, - а ну-ка, Василий, погуди им: авось, одумаются.
Васек нажал на клаксон, который, неожиданно для всех, взвыл громкой сиреной.
- Что случилось, ребята? - проснулся старый лесник.
- Все нормально, отец, спи, - с улыбкой ответил Савелий.
- Ай да Медведев, ай да сукин сын! - с любовью проговорил Томаз и тут же чертыхнулся: раздались выстрелы, и по машине застучали пули.
Васек-Беспалый инстинктивно пригнул голову.
- Не боись, Василий, после того, как Санек над ней поработал, ее и не всякая граната возьмет! - рассмеялся Томаз с ехидством и спросил, глядя вперед: - Вам захотелось пострелять? Напрасно! - Он нажал одну из кнопок на потайной панели.
По вырвавшейся из-под капота длинной очереди Савелий сразу узнал пулемет Дегтярева. Это оказалось столь неожиданным для стрелявших по ним боевиков, что никто не попытался спрятаться за машину. Вполне возможно, что они даже не успели сообразить, откуда по ним стреляют.
- Ага, с вами поспишь! - пробурчал проводник и тут же ругнулся, - глянь-ка, и эти стреляют!
Действительно, с преследующей машины тоже открыли бешеный огонь.
- Развернуться? - спросил Васек-Беспалый.
- Зачем? У нас и тыл прикрыт! - самодовольно заявил Николадзе и нажал другую кнопку.
Раздавшаяся из-под багажника пулеметная очередь была подтверждением сказанного. Эффект был ошеломляющим: иномарка взорвалась на полном ходу, завалилась на бок, дважды перевернулась в воздухе и полетела в пропасть, ломая чахлые деревья. Трудно сказать, отчего произошел взрыв, то ли в бензобак пуля попала, то ли в бое-припасы.
Все описанное заняло не более трех минут, но им показалось, что прошла целая вечность. Васек-Беспалый притормозил метрах в пяти от "Мерседеса" боевиков. Савелий осторожно приоткрыл дверцу джипа, держа наготове пистолет.
- Ты поберегись, сынок! - встревожено прошептал Мустафа.
- Обещаю, отец...
Никто из четверки бородачей не шевелился, но в кабине вполне мог затаиться и пятый. За Савелием вышел и Томаз. Знаком Савелий показал ему обойти машину справа, сам пошел слева.
Пятый действительно имелся: он сидел за рулем и был ранен в плечо. Разрывная пуля буквально разворотила его, и он на всю жизнь наверняка останется калекой.
- Жить хочешь? - спокойно спросил Савелий.
- Да... - корчась от боли, боевик для убедительности кивнул.
- Тогда отвечай: вы чьи?
- Гыто-Кназа...
- Где он?
- Вон, - водитель кивнул на убитого, лежащего у задних колес.
- Кто он по жизни?
- Говорыл, жулык, - раненый снова скривился: то ли от боли, то ли показывая свое отношение к мертвому шефу.
- Настоящий жулик никогда бы не позарился на воровские деньги! - жестко проговорил Савелий.
- Эму всэ говорылы... - Он вздохнул.
- Кто навел?
- Навол? - удивился тот, - заказал!
- Кто?
- Я эго нэ выдэл, но слышал, как Гыто-Кназ в Марсэл звоныл...
Савелий бросил взгляд на Томаза и спросил:
- С чего ты взял, что в Марсель?
- Я что глупы, да? Набыраэт номэр и говорыт: "Это Марсэл?" Вах! - Он поднял кверху указательный палец.
- Ладно, мужик, живи! - Савелий взглянул на расстрелянный "Мерседес". - Твой?
- Нэт, Гыто-Кназа.
- Ну ему-то компенсация уже не нужна... Завести сможешь?
- Рука эст - смогу!
- До доктора доживешь?
- Нэт проблэм!
- Тогда заводи и освободи дорогу.
- Спасыбо.
- За что?
- Что в живых оставыл...
- Мозги есть, долго жить будешь, - многозначительно заметил Бешеный.
- Мозг эст, - в тон ему ответил раненый, завел машину и ловко с®ехал на край дороги.
- Ты его специально в живых оставил? - спросил Томаз.
- Конечно. Нужно же кому-то рассказать о случившемся заказчику.
- Который в Марселе?
- Который Марсель, - поправил Савелий.
- Вот как? - не особо удивился Томаз, - а тебе не кажется, что в данном случае Марсель, как ты его называешь, уже допустил ошибку?
- Как посмотреть... Видно, жадность пересилила чувство осторожности.
- А может, деньги нужны?
- Вряд ли он испытывает в них недостаток: слишком серьезные люди стоят за ним...
- Как тебе наша машина? - с улыбкой спросил Томаз.
- Настоящий танк, а два Дягтярева просто супер. И как только Александр сумел за столь короткое время сотворить такое?
- "Нужно, так нужно" - рассмеялся Томаз. - Санек возглавляет охрану одного закрытого предприятия, выполняющего специальные заказы.
- А с оплатой как?
- Потом разберемся: пока сделали в кредит.
- Не забудь!
- Успокойся, Санек не даст забыть, - заверил Николадзе. - У тебя есть предположения, как поступит Марсель, получив такой подзатыльник?
- Думаю, такой человек, как он, захочет поближе с нами познакомиться.
- Рискнет пойти на личный контакт?
- Не уверен... - задумчиво заметил Савелий и взглянул на раненого боевика за рулем "Мерседеса", терпеливо ожидавшего, когда они проедут. - Ладно, поехали, не то этот бедняга кровью изойдет. - Он пошел к джипу, но остановился и уверенно добавил: - Если бы со мною кто так поступил, я бы не стал оттягивать личное знакомство!..
И на этот раз интуиция не подвела Бешеного. Примерно через два часа после кровавой схватки зазвонил мобильник Томаза. Тот молча протянул его Савелию.
- Слушаю, - отозвался он.
- Нам нужно встретиться, - с чуть заметным акцентом проговорил прокуренный голос.
- Кому это "нам"? - Несмотря на то, что Савелий сразу догадался, кто звонит, он решил сыграть "в дурочка".
- У меня есть товар, которым вы интересуетесь, - многозначительно проговорил голос.
- Я должен знать, с кем имею дело.
- Думаю, вы обо мне слышали: я - Лом-Али Хаджибеков, - многозначительно заявил голос.
- Допустим, слышал, - Савелий никак не проявил заинтересованности, - хотелось бы знать и о количестве, и о качестве товара.
- Количество, которое вам требуется, а качество - первоклассное, впрочем, вы в этом сможете убедиться сами.
- Когда и где встретимся?
- По моим расчетам вы вот-вот достигнете перевала, который местные жители прозвали "Клык серого волка"...
- Я не местный, - прервал Бешеный.
- Вы его сразу узнаете по остроконечной скале на краю пропасти, - пояснил тот и добавил: - Кроме того, насколько мне известно, у вас есть проводник... У этого "Клыка" мы и встретимся через полтора часа, согласны?
- Если ваш расчет точен, то да...
- До встречи... - Связь прервалась до того, как Савелий смог что-то ответить.
- Неужели Марсель откликнулся? - спросил Томаз.
- Может и он, - неуверенно ответил Савелий и повернулся к Мустафе. - Скажи, отец, как долго нам ехать до "Клыка серого волка"?
Старый лесник молчал, переживая короткий бой, который ему пришлось наблюдать. Углубившись в свои мысли, он даже вздрогнул, когда к нему обратился Савелий. Посмотрев по сторонам, Мустафа сказал:
- Думаю, час-полтора не более... Только прими, сынок, совет: этот перевал очень опасен и там нужно быть максимально осторожным...
- Камнепад, что ли? - спросил Томаз.
- Коварный он, - многозначительно произнес проводник.
Тогда никто из них не придал особого значения его словам и только потом они обрели зловещий смысл...
До перевала они добирались, как и обещал Мустафа, ровно полтора часа. "Клык серого волка" виден был издалека. Над ним кружили несколько крупных птиц, похожих на соколов. Возле "Клыка" стоял черный "Ситроен". Увидев приближающийся джип, из машины вышли трое тоже бородатых мужчин восточной наружности, но на этот раз без какого бы то ни было оружия, во всяком случае, если оно и было, они его не демонстрировали.
Савелий приказал остановиться в десяти метрах от встречающих. А чтобы сразу дать понять, что у него нет страха перед незнакомцами, Савелий вышел из джипа один, но затемненные стекла джипа чуть-чуть приспустились, показывая, что сопровождающие его люди в полной готовности.
Когда Бешеный сделал несколько шагов к незнакомцам, из "Ситроена" вышел блондин, похожий по описанию Оксаны на Марселя: под сто восемьдесят сантиметров ростом, стройного телосложения.
- Лом-Али? - спросил Савелий.
Некоторое время тот молча всматривался в Савелия, потом вместо ответа сам задал вопрос:
- А ты Серафим?
В его голосе слышалось очевидное разочарование. По всей вероятности внешние данные незнакомца не произвели на него должного впечатления.
- Мы уже перешли на "ты"? - недовольно нахмурился Савелий.
- Нет-нет! Это от не очень большого знания русского языка, - поспешил оправдаться Лом-Али.
- Поговорим без свидетелей? - предложил Бешеный.
- О, кей! - блондин повернулся и подал знак своим охранникам, которые вернулись в салон машины.
А Савелий с Лом-Али отошли на равное расстояние от обеих машин и оказались у пропасти. Лом-Али, словно демонстрируя свою смелость, встал на самом краю и принялся раскачиваться с пяток на носки, не говоря при этом ни слова, словно опытный актер, держащий многозначительную паузу перед длинным монологом.
Савелий "подслушал" его мысли:
"Не понимаю, как мог этот мальчик-с-пальчик разо-браться с одним из самых отмороженных авторитетов - Гито-Князем? Дать в лоб и забрать бабки... Если, конечно, они есть у него..."
- Какие-то проблемы? - с едва уловимой усмешкой поинтересовался Бешеный.
- Если встреча останется пустой, то проблемы будут у те... у вас, - поправился Лом-Али, не желая пока идти на обострение.
- Она будет пустой, если товара нет или он некачественный, - спокойно ответил Бешеный.
Его уверенное поведение несколько обескуражило Лом-Али, и желание "наехать" на незнакомца отступило, он повернулся к своей команде и подал условный знак, после чего из кабины вышел мужчина с внушительной спортивной сумкой.
Ему до них оставалось пройти метров пять, когда над головой Лом-Али стремительно пронеслась одна из птиц, едва не задев крылом его лицо. Лом-Али от неожиданности пошатнулся, потерял равновесие и в отчаянном испуге замахал руками. Располагайся Савелий чуть ближе, он смог бы его спасти, но преодолеть в доли секунды трехметровое расстояние, даже для Савелия, оказалось непосильной задачей. Ему удалось только ухватиться за взметнувшуюся полу пиджака. Наверное, и это было бы спасением для Лом-Али, но материал не выдержал, за-трещал и лопнул по шву, а Лом-Али, крича от животного страха, шагнул в вечность, оставив в руке лежащего на краю пропасти Савелия кусок материи. Раздавшийся глухой удар тела о камни и мгновенно оборвавшийся крик заставили Савелия удивиться: пропасть была гораздо глубже.
Нелепое падение Лом-Али вызвало такой шок у его охранника, что тот в буквальном смысле окаменел, не в силах не только сдвинуться с места, но и произнести хоть единое слово. Из "Ситроена" выскочили остальные охранники. Увидев их угрюмые лица, к Савелию, на всякий случай, поспешили и Томаз с Васьком-Беспалым. Казалось, ситуация настолько накалена, что достаточно малой искорки, чтобы она взорвалась. Бешеный понял, что нужно разряжать обстановку.
Он вскочил на ноги и закричал на того, который держал сумку с наркотиками:
- Ваш хозяин обкурился или обкололся? Ну, чего молчишь? Язык проглотил, что ли?
- Он всегда любил стоять на краю пропасти, - выговорил наконец тот.
- Достоялся, твою мать! - выругался Савелий.
По тону охранника он понял, что вряд ли кто рискнет обвинить его в случившейся трагедии, да и двое других охранников остановились, недоуменно переводя взгляд с Савелия на своего собрата и обратно. Томаз что-то сказал им по-арабски, потом по-чеченски, и те облегченно вздохнули, несколько раз согласно кивнули головами и что-то ответили Томазу.
- Говорят, что они все видели и к тебе, кроме благодарности за попытку спасти их хозяина, ничего не неиспытывают.
- Еще бы! - Савелий вручил им то, что осталось от Лом-Али, потом подошел к краю пропасти, лег на живот и осторожно заглянул в низ.
Лом-Али действительно не долетел до дна пропасти, до которого было не менее семидесяти метров. Он упал на каменистый выступ метрах в пятнадцати от края. Судя по крови из разбитой головы, никаких шансов выжить у Лом-Али не было.
- Если у вас есть веревка, вы сможете сами достать своего шефа, - сказал Савелий, а Томаз перевел на два языка. - Кто у вас старший после Лом-Али? - спросил Бешеный.
- Я - начальник его охраны, - ответил тот, что с сумкой.
- Дело будем делать?
- Для этого у меня нет полномочий: должен доложить о гибели шефа, а там, как прикажут...
- Что ж, в таком случае, я вам покажу, что тоже не с пустыми руками приехал. - Он кивнул Ваську-Беспалому и тот принес серебристый металлический дипломат. - Открой! - приказал Савелий.
Перед глазами старшего охраны Лом-Али лежали аккуратные банковские упаковки с сотенными купюрами долларов.
- Миллион? - шепотом спросил охранник.
- Полтора, - таким же шепотом уточнил Савелий...
- Доложу.
- Вот и ладненько: номер телефона...
- Мне известен...
- Только на этот раз я хочу встретиться с тем, кто может решать вопросы сразу.
- Доложу...
- Я когда-то занимался альпинизмом: если хотите, помогу вытащить вашего шефа.
Томаз перевел, и охранники переглянулись между собой и радостно о чем-то загалдели.
- Говорят, что не ожидали такого участия и будут несказанно благодарны твоей помощи.
- Тогда пусть тащат веревку...
Спустившись на уступ, на котором лежал труп Лом-Али, Савелий на всякий случай пощупал пульс на шее: он не прощупывался. Тогда Савелий снял с трупа пиджак и, чтобы это не выглядело обыском мертвого человека, не скрываясь от наблюдающих за ним телохранителей Лом-Али, осмотрел его карманы, нашел мобильник и попытался позвонить по последнему номеру наверняка сохранившемуся в памяти, но при падении мобильник был поврежден.
- Не работает! - крикнул он телохранителям.
После чего Савелий принялся обвязывать тело Лом-Али вторым концом веревки, при этом незаметно засучил рукав рубашки на его правой руке, но никакой наколки, как он и предполагал, там не обнаружил...