Парень прикусил губу и выглянул в окно, занимавшее всю стену. Он мог остаться здесь на несколько дней а потом вернуться домой так, что никто бы и не узнал о том, что он попал в больницу. В конце концов, он пережил бы несколько дней в одних и тех же вещах. Потом Эрмаль осознал, что у него нет даже элементарных душевых принадлежностей или зарядки для телефона, например, так что они бы все поняли уже через пару дней. Он все таки позвонил. После нескольких гудков в трубке послышался голос Марко и парень заплакал.
- Алло? Эрмаль? – кудрявый зажмурился и постарался, чтобы его голос дрожал как можно меньше.
- Я попал в неприятности…я не хотелпортить тебе поездку…
- Что случилось?
Прошло несколько мгновений. Это действительно сложно было сказать. Озвучить случившееся значило признать реальность этого факта.
- Я в больнице…и мне необходимо, чтобы кто-то пришел ко мне. Я не могу позвонить маме, Марко! Я не вынесу ее напуганного выражения лица, когда она увидит меня. Видеть грусть в ее глазах и знать, что причина этого – я. Но у меня больше никого нет и мне действительно жаль, что из-за моих неприятностей можешь пострадать и ты. Я не должен был тебе даже звонить… - слова непроизвольно срывались с его уст, не поддаваясь контролю, также как и стекающие по щекам слезы.
- Эрмаль, успокойся. Дай мне немного времени, я приеду. В какой ты больнице?
- Той, что рядом с моим домом…
- Но прежде я должен зайти домой, чтобы взять тебе сменную одежду?
- Да…спасибо тебе. – прежде чем положить трубку, он услышал, как Марко на том конце провода тяжело выдохнул.
Эрмаль рухнул обратно в постель. Друг даже не стал расспрашивать его о том, что случилось, вероятно, и так все понял. Парень вытер глаза, но ему нужен был платок, которого нигде не было видно. Он заметил, что находится в палате совсем один и вокруг не слышно ни одного постороннего звука.
Кудрявый медленно поднялся, опустив на пол сначала одну ногу, а затем другую, дотягиваясь до своей обуви и надевая ее. Он громко фыркнул, увидев кучу разных трубок, прикрепленных к его предплечью, ему придется искать туалет, таща за собой эту стойку с висящими на ней емкостями, из которых в него вливают черт знает какие препараты. Парень не без труда выбрался в коридор. Некоторые двери были закрыты, в то время, как большая часть палат была абсолютно пустой, за исключением двух или трех, но ему не удалось разглядеть, кто из занимает. Наконец-то, он нашел туалет. Он был не таким уж большим, с этими зелеными кабинками, несколькими раковинами и душем в углу. Стараясь не смотреть на свое отражение в зеркалах, висящих на стенах, он наконец-то нашел несколько бумажных полотенец.
- Эй, ты Эрмаль, верно?
Кудрявый испуганно сжал стойку, которую таскал за собой.
Это еще кто?
Обернувшись, он лишился дара речи. Парень ожидал увидеть перед собой одну из медсестер или кого-то из этих симпатичных, но немного навязчивых пациентов лет пятидесяти. Вместо этого он обнаружил напротив парня в черной футболке и серых спортивных брюках, определенно, видавших лучшие времена. И плюс все эти татуировки, загорелая кожа, растрепанные волосы и черные круги под почти детскими глазами. В этом парне было столько всего, за что цеплялся взгляд, что не мудрено было остаться без слов.
Но и незнакомец, казалось, прикусил язык. Его улыбка тут же испарилась, сменившись удивлением. Эрмаль смутился от того, что выглядит так плохо. Да, он понимал, чем вызван такой взгляд.
- Не слишком приятное зрелище, правда? – сказал кудрявый, указывая на трубку, которую на него нацепили, пока он был без сознания, и которая теперь слегка царапала ему горло. На это парень только отрицательно покачал головой, не прекращая сверлить его взглядом.
- Если будешь продолжать делать вид, что сканируешь меня, как рентген, то я, пожалуй, вернусь в свою палату. – Эрмаль направился к двери, проходя мимо парня.
- Я Фабрицио. – неожиданно вымолвил он. Эрмаль замер, не в силах сдержать улыбку, услышав, как парень произносит это имя с большим количеством «б», чем надо бы. Потом он все таки обернулся.
- Я Эрмаль, но ты и так это знал.
- Я видел когда тебя привезли и слышал, как врачи разговаривали у твоей палаты.
- Фантастика… - Эрмаль немного рассердился, ему не хотелось, чтобы незнакомец знал такие подробности о нем, хотя в нынешнем состоянии было довольно трудно скрыть причину его нахождения здесь.
- На самом деле я не хотел, извини.
Парень опустил взгляд, уставившись на свои ботинки, но ни один из двоих не спешил уходить.
- Слушай, не знаешь, сколько по времени от Милана до Рима? – спросил Эрмаль, надеясь, что Марко окажется рядом с ним как можно скорее.
- Думаю, около шести часов. Ты не отсюда?
- Нет.
- Откуда ты?
- Забудь об этом.
- Ладно, извини…
Прошли еще несколько секунд за которые Эрмаль успел подумать о том, что, пожалуй, слишком грубо ответил своему собеседнику.
- Знаешь, а я из Рима, но думаю, это сразу видно.
- Несомненно, а лет тебе сколько? – спросил кудрявый, пытаясь немного сгладить свою прошлую грубость.
- Почти 24, а тебе?
- Почти 23. Слушай, я бы хотел вернуться в свою палату, я начинаю видеть больше татуировок, чем следовало бы, хотя думаю, у тебя их и так уже достаточно. – он на самом деле устал, а перед глазами все начинало расплываться.
- Тебе не нравятся? Если хочешь, я помогу тебе с этой штуковиной. – сказал Фабрицио, указывая на стойку с мешками, полными лекарств.
Парень кивнул, он был слишком слаб, чтобы отказываться от помощи. Они молча шли по направлению к палате, пока кудрявый незаметно поглядывал на своего спутника. Причина, по которой Фабрицио находился в этой больнице, была отнюдь не так очевидна, как у него. Но это одна из тех вещей, которые нельзя спросить вот так напрямую, следует ожидать, что он захочет скрыть ее.
- Извини, что так пялился на тебя в туалете, но знаешь, я раньше никогда не видел такие волосы.
Эрмаль весело фыркнул.
- Ну знаешь, это не у меня на руке изображена ласточка.
- Где, прости?
- Вот здесь, на руке. – сказал кудрявый, указывая на татуировку.
- Эй, ее набила моя сестра и она прекрасна.
Они обменялись улыбками. Фабрицио решил, что пришло время уйти и оставить бедного парня отдыхать. Однако, уже у двери, он еще раз обернулся.
- Кстати, я в палате в конце коридора, самой последней, если понадобится, приходи.
- В последней? Но почему именно там? Здесь же так много пустых палат.
- Думаю, им просто так захотелось. – ответил парень с грустной улыбкой и окончательно ушел.
Эрмаль почувствовал себя глупым, уже дважды за пол часа этот парень обвел его вокруг пальца, но он слишком устал, чтобы разбираться с этим. Похоже, его поместили в ту палату именно по той причине, по которой он и лежал в этой больнице.
Он только в этот момент понял, что за те полчаса, что он провел с Фабрицио, все вокруг окрасилось в другие цвета, более живые. Сейчас же окружающая обстановка возвращала свою мрачность, а вместе с этим возвращались и плохие мысли. Среди которых, например, эта злосчастная трубка, ведущая прямо в желудок, не давая ему контролировать, что именно он «ест». И слышал, как одна и та же мысль крутится в его голове «Ты все теряешь». В итоге он все таки провалился в сон.
Все было спутано. Вспышки света, продолжающие появляться и исчезать, выхватывали из темноты очертания людей, самых разных цветов. Вся эта масса людей двигалась в такт музыке, звучавшей из висевших на стенах колонок. Он пытался проложить себе путь среди этих людей, которые терлись о него, даже не глядя, кто это, вероятно, они даже не слышали музыку, просто двигаясь как придется. Ему наконец-то удалось выйти из этой каши из тел и музыки, оказавшись на свежем воздухе.
Головная боль, казалось, немного ослабела, но окружающие предметы по-прежнему не имели четких очертаний и двигались, не поддаваясь никаким законам физики. Даже дорога не была неподвижной, неожиданно то расширялась, то сужалась, значительно осложняя процесс ходьбы. Он с трудом добрался до своих друзей, один из них сидел на капоте автомобиля, а еще двое лежали на земле, глядя на небо и громко смеясь. Все вокруг было усыпано пустыми бутылками из-под пива, а из радио доносилась слегка приглушенная музыка.
- Фабри, наконец-то ты пришел. – парень в знак приветствия махнул рукой и тоже уселся на капот, взяв бутылку пива. Какое-то время они сидели молча. Он отказался от еще одной таблетки экстази, которую ему предложил друг, потому что и так уже был в невменяемом состоянии.
В этот момент у него в голове возникало так много мыслей, что ему не удавалось уцепиться ни за одну из них, чтобы ее обдумать. Он чувствовал себя во власти этого мира, чувствовал себя прекрасно. Он размышлял обо всей этот мерзости, которая была реальностью, в которой он жил, о том обществе, которое душило его и из которого он не мог найти выход. Способ жить так, как хочет он. И в тоже время он чувствовал себя таким сильным, что верил, будто сможет противостоять всему этому. Он видел себя с гитарой в руке перед тысячами и тысячами людей, которые пришли только ради него, чтобы послушать, как он играет и поет для них. Возможно, на каком-нибудь стадионе вроде Олимпико в Риме. От этой мысли он громко рассмеялся.
- Дружище, ты обдолбан…тебе следует быть осторожнее с этим дерьмом.
Но Фабрицио его даже не слушал, находясь под влиянием этой эйфории, разливающейся по венам и переполняющей сердце. Он знал, что днем позже ему останется только тошнота и отвратительное самочувствие, которое больше никуда от него не уйдет. Не будет никакого стадиона, никакого концерта, ни одного человека, готового слушать то, как он поет. Будут только двери различных звукозаписывающих студий, захлопывающиеся у него перед носом.
Неожиданно он почувствовал адскую жару, распахнул глаза: машина пылала огнем, все вокруг пылало огнем.
Первое, что он услышал, как только пришел в себя – взволнованные голоса, окружившие его и произносящие слова, значение которых он никак не мог понять.
Он видел белые автомобили, снующие туда-обратно. Второе, что он осознал это то, что он был весь в поту, а на коже все еще чувствовался огонь.
Он не понимал абсолютно ничего, чувствовал только невыносимую боль. Ему говорили, что с этим будет нелегко справиться. Но он сделает это, хотя бы в этом он не подведет. Он сам не знал, почему во всей этой неразберихе думал о том, что должен справиться, чтобы иметь возможность снова поговорить с этим парнем, состоящим из одних только костей и кудрей. Он улыбался, вновь теряя сознание.
Эрмаль проснулся в этой суете, среди звучавших сирен, криков медсестры, звавшей врачей, и громких голосов других людей, бегающих по коридору. Он поднялся и подошел к двери, чтобы посмотреть, что происходит. Весь этот шум доносился из палаты Фабрицио. Он почувствовал, как от беспокойства его сердце забилось сильнее, парень дождался, пока все стихнет, а медсестра закроет дверь в палату, тогда он остановил проходящего мимо врача, потянув его за рукав.
- Что случилось? Он в порядке?
- Скоро ему станет лучше, это всего лишь гипертермия, но если хочешь совет, от некоторых людей стоит держаться подальше, думаю, у тебя достаточно своих проблем, чтобы справляться с ними. – ответил врач, хлопнув его по костлявому плечу.
Эрмалю так хотелось отбросить эту стойку, которую он вынужден был таскать за собой. Какого черта они уже решили за него, что он должен есть через это приспособление, разрушающее его горло. А теперь они будут решать с кем он должен дружить?
Несомненно, раз Фабрицио находился здесь, значит у него, также как и у Эрмаля были какие-то проблемы. Но не было такого человека, который должен был бы остаться в одиночестве только потому, что у него за плечами тяжелая история, которая делала бы его каким-то ненормальным. Потому что у каждого за плечами своя тяжелая история.
Кудрявый бросил последний взгляд на палату и снова вернулся в свою постель.
Он проснулся от шума шагов рядом со своей кроватью. Открыв глаза, он обнаружил, что это всего лишь медбрат, пришедший заменить лекарства. Эрмаль сел в изголовье своей кровати и, встретившись взглядом с санитаром, несколько раз удивлено моргнул. Но кто это? Фабрицио в миниатюре?
- Как ты себя сегодня чувствуешь? – с улыбкой спросил парень.
- Думаю, хорошо…
- Прости, ты прибыл вчера, да? Меня зовут Никколо, я работаю на этом этаже, ты часто будешь меня видеть.
- Меня зовут Эрмаль и, если честно, я надеюсь выйти отсюда уже через несколько дней.
Медбрат посмотрел на него, но ничего не ответил.
- Скажи, вы закрыли меня здесь только потому, что у меня нет татуировок? Вы хотите заставить меня набить хотя бы одну?
Никколо рассмеялся, окинув взглядом свои руки.
- Похоже, ты уже познакомился с Фабрицио. Знаешь, мы с ним из одного квартала, но никогда не пересекались там.
- Вас там штампуют что ли в этом квартале?
- Ты так говоришь, будто завидуешь нашим татуировкам.
- Нет, мне нравится, что у меня есть индивидуальность.
Медбрат закатил глаза.
- А тот парень…который в последней палате, что с ним? – спросил Эрмаль, который уже беспокоился за парня, которого знал всего один день.
- Думаю, он сам тебе расскажет, если захочет, будет неправильно, если тебе об этом скажу я. Но знаешь, не слишком доверяй здешним врачам. Они судят людей по симптомам, а не по тому, что они чувствуют. Он хороший человек, просто жизнь подкинула ему испытание, и он сделал неправильный выбор, но я думаю, что для него сейчас важно лишь найти правильный путь.
Парень задумчиво кивнул; сложно найти правильный путь, когда ты погружен в темноту.
Эрмаль оставался в одиночестве почти до самого вечера.
Все это время он бездумно переключал каналы на телевизоре, прикрепленном к стене палаты, а телефон, уже разряженный, затерялся где-то в простынях, не имея больше возможности доставлять хоть какие-то новости от Марко. Сам Эрмаль тем временем молился, чтобы мама не решила позвонить ему, иначе она бы уже подняла на уши ФБР, только бы найти его. Он посвятил немного времени тому, чтобы прочитать, что содержится в этих чертовых мешках, наполненных прозрачной жидкостью, но безрезультатно. Он не ел уже два дня, но ему сказали, что он будет получать питание через эту трубку, чтобы избежать физического истощения. Парень боялся того дня, когда ему придется есть здесь, конечно, он не сможет просто делать вид, при этом выкидывая пищу. Он вздохнул.
По крайней мере, он мог пить воду.
Эрмаль решил, что мог бы хотя бы прогуляться, что означало хождение из одного конца коридора в другой и так до бесконечности. Выйдя из палаты, он кинул взгляд на закрытую еще с прошлой ночи дверь палаты Фабрицио. Только медсестры входили и выходили, сменяя друг друга. Больше на этаже никого не было, так же как не было и следа торгового автомата с закусками. Подойдя к двери, ведущей на лестницу, парень остановился, он несколько раз попробовал открыть ее, но она не поддалась. По правую сторону кудрявый заметил табличку с надписью «внимание сигнализация», а ниже клавиатуру с номерами, очевидно, для ввода комбинации, открывающей эту чертову дверь. Клавиатура тоже была под замком, фантастика.
Эрмаль вернулся обратно, намереваясь найти кого-нибудь, у кого можно попросить воды, ему совсем не хотелось пить эту ржавую дрянь, которая текла из крана в туалете. А теперь ему еще и захотелось принять душ.
- Эрмаль? – услышал парень свое имя. Однако, на сей раз он узнал этот голос. Он бы узнал его из тысячи.
Кудрявый резко обернулся, желая побежать к другу, но ему как обычно мешала стойка с препаратами, которая все еще была с ним. Марко тоже не бежал к Эрмалю, он застыл на месте, как вкопанный. В одной руке сумка с вещами лучшего друга, которые он выбрал на свое усмотрение и надеялся, что они пригодятся, а в другой чехол от гитары.
Идя сюда, он обещал себе, что постарается не придавать значения ситуации, в которой находился Эрмаль, но сейчас, увидев его перед собой, он изменил свое мнение.
Как это возможно, что всего за две недели он так истощал? Белая футболка спадала с одного плеча, демонстрируя выпирающие ключицы. Черные круги под глазами занимали чуть не пол лица, тоже похудевшего и еще более бледного, чем обычно. Губы, которые он помнил всегда улыбающимися, теперь были настолько бледны, что практически не выделялись на фоне кожи. Но больнее всего было смотреть в эти потухшие глаза. Да, они немного оживились, увидев его, но, если присмотреться, можно было заметить таящуюся в них пустоту. На самом деле, сейчас весь Эрмаль был окружен аурой бесконечной грусти.
Когда они были вместе в первые месяцы учебы, он уже тогда начал замечать перемены в поведении своего друга. Он пропускал приемы пищи, а когда Марко замечал это, Эрмаль с улыбкой говорил, что все это глупости и он жить не может без еды и только тогда начинал есть. Потом Марко замечал, что во время обедов и ужинов, день за днем, Эрмаль ел все меньше и меньше, разрезая еду на кусочки, а потом оставляя ее в тарелке.
После того, как он начал регулярно мотаться в Милан, разрываясь между репетициями с группой, своей девушкой и Эрмалем, они больше не касались этого вопроса. Находясь в Риме, Марко больше не замечал странностей в поведении Эрмаля, но, возможно, должен был что-то заподозрить, видя его физическую форму. Если бы он только остановился, чтобы заметить грусть и одиночество, которые шаг за шагом поглощали его друга, если бы он только выделил хоть пять минут, чтобы расспросить, узнать в чем дело, возможно, он не оказался бы заперт в этой больнице.
Марко отогнал эти мысли. Теперь уже слишком поздно думать о том, что он мог бы сделать. Он широко улыбнулся, идя навстречу другу, чтобы обнять его, в то время как Эрмаль покрепче прижал его к себе, шепча «спасибо» где-то в складках его рубашки.
- Я принес тебе кое-какие вещи, надеюсь, они придутся тебе по вкусу. – съязвил Марко, зная, насколько педантичен Эрмаль, когда дело касается выбора одежды. – И еще я захватил для тебя душевые принадлежности.
Кудрявый же, заметив гитару, больше не слышал что ему говорят.
- Сначала пойдем в твою палату, поговорим, а потом сможешь взять гитару. – сказал Марко, хлопая Эрмаля по плечу и давая врачу знак, чтобы тот оставил их наедине.
Марко сел на край кровати, пока кудрявый искал зарядку для телефона. У него не было возможности позвонить маме уже полтора дня и та, возможно, уже начала волноваться.
Он рылся в сумке, стоя на коленях на холодном полу, раскидывая вещи вокруг себя, когда почувствовал, что его схватили за запястье. Парень поднял взгляд.
- Эрмаль, позвонишь позже. Мы можем поговорить? – кудрявый поднялся, подошел к огромным окнам и прижался к ним спиной, скрестив руки на груди, демонстрируя свое абсолютное нежелание разговаривать. Марко вздохнул, он даже не знал, с чего вообще начать этот разговор.
- Мне сказали, в каком состоянии ты находишься. Чего ты добиваешься?
- Это вы видите в этом что-то серьезное. Все под контролем, в конце концов, я как-то дошел до этого, нет? И никто никогда не побеспокоился о том, чтобы спросить меня, что со мной не так. И только потому, что сейчас я нахожусь здесь и врачи сказали, что я болен, вы забеспокоились, что у меня какие-то проблемы, серьезно?
- Тебе не сказали, сколько ты весишь? И то, что они дают тебе, чтобы поддерживать твое состояние, по-твоему, это потому, что у тебя не все так плохо?
- Я даже не знаю, какой дрянью они меня пичкают. Я всего лишь хочу вернуться домой, Марко.
- Ты не можешь вернуться домой!
- Что, прости?
- Можешь успокоиться, пожалуйста. Я твой лучший друг уже много лет. Почему, думаешь, я сразу же вернулся из Милана? Почему, думаешь, я здесь, говорю тебе все это? Я хочу помочь тебе. Хочу видеть тебя действительно счастливым. Не хочу видеть тебя закрытым здесь, в то время, как ты еле стоишь на ногах. Ты так много можешь дать миру, Эрмаль, и ты это знаешь. Почему ты в это не веришь?
Эрмаль опустил взгляд, кудри упали на лицо, закрывая глаза. Он много плакал в эти дни, но ему все еще не казалось достаточно. Он чувствовал, как эта пустота в сердце все больше пожирает его. От этого парню было очень плохо, но он не знал, как объяснить это окружающим. Одними красивыми словами и надеждой тоже жить не будешь.
Они немного помолчали. Комната наполнялась рыданиями, которые Эрмалю не удавалось сдерживать, пока не послышались звуки гитары. Эрмаль даже улыбнулся, когда Марко начал наигрывать Exit Music группы Radiohead. Он глубоко вздохнул, глядя в окно. Возможно, он мог бы признать, что у него действительно не все в порядке.
- Марко, ты веришь в нашу музыку? В то что мы делаем? – неожиданно спросил кудрявый.
- Я задаюсь вопросом, когда в нее перестал верить ты.
Снова молчание.
- Я должен позвонить маме прямо сейчас…
- Как хочешь, гитару я тебе оставлю, врачи сказали, что не будет проблем, если ты немного поиграешь.
- Спасибо, правда. Что ты будешь сейчас делать?
- Останусь здесь, Кьяра приехала со мной, учитывая, что ты оставил квартиру пустой…
- Монтанари, ну ты и мудак! – крикнул Эрмаль, кидая в него трусы, только что найденные в сумке.
- Правда, хорошо подумай, может тебе стоит остаться здесь и позволить понаблюдать тебя еще пару недель. Если понадоблюсь, звони, я сразу же приду тебя навестить.
Они еще раз обнялись на прощание.
По крайней мере теперь он мог без проблем звонить маме.
Ему не терпелось принять душ и переодеться в чистые вещи. Он уже подходил к ванной, когда понял, что не сможет принять душ вместе с капельницей и прочим добром, которое вынужден был таскать за собой. Разочарованно фыркнув, Эрмаль в очередной раз отправился на поиски медбрата, чтобы попросить о помощи.
Прошли три долгих дня. Жара становилась все более невыносимой. Эрмаль проводил почти все время со своей гитарой, наигрывая какие-то отрывки, или болтая с Никколо, который оказался очень чувствительным парнем. Ну или бродил в одиночестве по длинному коридору туда и обратно. Даже если не мог больше выносить ощущение шорт, которые натирали кости на бедрах. Кудррявый пытался затянуть их как можно сильнее так, чтобы они не спадали с него на каждом шагу.
Фабрицио не выходил из этой проклятой палаты уже три дня.
Сегодня намечался «великий» день. Наконец-то с него должны были снять все эти трубки и он должен был сам решить, останется ли он здесь и позволить помочь себе или вернется домой. Но Эрмаль все еще ничего не решил. Он знал только то, что разговаривая с мамой по телефону, он каждый раз с трудом сдерживал слезы, дрожащим голосом обещая, что скоро они вместе пойдут на море. На самом деле, во время некоторых разговоров, парень особенно остро чувствовал желание все ей рассказать. Он нуждался в сильном плече, на которое можно было бы положиться, поплакать, почувствовать себя в безопасности. Каждый раз, когда он был еще ребенком с этими кудрями, отличавшими его от всех, и постоянно разбитыми коленками, он всегда успокаивался под звуки этого голоса. Чувствовал утешение, пока на теле и в костях ощущалась боль от тяжелых ударов отца, его сердце наполнялось теплом от этих ласк. «Все будет хорошо» - неустанно повторяла мама, сжимая Эрмаля в своих объятиях. И в это «все будет хорошо» он верил. Верил всем сердцем.
В итоге им удалось сбежать от их отца, от ежедневной ругани, от неоправданной боли, от насилия и бедности. Такой он помнил женщину, с которой разговаривал по телефону, страдающей и борющейся изо всех сил, чтобы поарить ему счастье. Поэтому он решил, что ничего ей не скажет, не разрушит ее спокойствие, которое досталось ей с таким трудом.
Возможно, он мог вернуться домой уже этим вечером и справляться самостоятельно, не оставаясь в больнице, не посещая психологов и диетологов.
Эрмаль решил принять душ, прежде чем его придет навестить врач, хотя ему было и не слишком комфортно мыться в этой маленькой ванной без окон.
Впервые за пять дней кудрявый посмотрелся в зеркало. Он постоянно избегал этого, как избегал весов и вообще всего, что могло продемонстрировать ему его текущее состояние. Но парень хотел прекратить врать самому себе. Он мог решить отказаться от помощи, не оставаться здесь, но он должен был принять то, чем он стал, то, что с ним произошло. Эрмаль остался в одних только домашних шортах и посмотрел на себя. Он вздрогнул и с трудом сдержал слезы. Принялся трогать свои бока, живот, лицо. Прошло всего четыре дня, а его раздуло, как колеса велосипеда, когда их накачивают. Это было ужасно. Почему никто не сказал ему, что он так ужасно выглядит? Позволить помогать себе людям, которые, сами того не ведая делают ему хуже? Даже не мечтайте. Он готов был заплакать, ощущая под пальцами мясо, нараставшее на ео костях.
Дверь неожиданно распахнулась и кудрявый почувствовал себя очень неловко, стоя здесь, среди ванной в своих шортах, которые от того, что он подпрыгнул, лишь чудом не спали с него.
- Боже, мне очень жаль. Я не думал, что ты можешь быть здесь! – Фабрицио покраснел, быстро переводя взгляд с одной точки на другую, не зная куда смотреть.
Эрмаль быстро нашел футболку, чтобы прикрыться.
- Успокойся, ванная общая, так ведь? – он не знал что сказать. Он не ожидал увидеть Фабри.
Тот казался смертельно уставшим. Тяжело дышал, в то врея, как его лицо блестело от пота. Несмотря на это парень улыбался. Эта нежная улыбка делала его самым красивым человеком на земле. Эрмаль смутился от этой мысли и ляпнул первое, что пришло в голову.
- Хочешь, чтобы я остался, пока ты будешь принимать душ?
Ничего лучше ты придумать не смог. Молодец, Эрмаль!
Его собеседник рассмеялся.
- Мы уже дошли до этой стадии отношений? По-моему ты спешишь!
- Нет-нет, это только…я просто чтобы составить тебе компанию.
- Шучу, кудряш. Мне будет приятно, если ты останешься.
Эрмаль кивнул, прикрыв глаза, когда почувствовал руку Фабри, потрепавшую его по волосам. Его щеки залились румянем от того, каким прозвищем его только что одарили. Он не мог понять, как этот парень мог быть самим собой и так комфортно общаться с человеком, которого почти не знал. Но самым важным вопросом для эрмаля было почему его совсем не раздражали эти маленькие знаки внимания со стороны едва знакомого человека.
Они немного помолчали, пока вода ливнем обрушивалась на плитку душевой.
- Фабрицио, тебе уже лучше? – спросил Эрмаль, решив узнать о нем немного больше.
- Да, спасибо. Я немного шокирован всем этим.
Эрмаль хотел спросить, что с ним случилось, но не решался. Это было как преодолеть границу личного пространства. Это было похоже на негласное обещание, Он бы спросил что-то настолько личное, после чего и сам будет вынужден рассказать все о своей жизни. Он подумал, что это того стоит.
- Слушай, Фабрицио, а что с тобой случилось?
Никакого ответа. Кудрявый почувствовал себя глупым, ему захотелось схватить свои вещи и убежать оттуда.
- Имеешь ввиду тот вечер? – наконец спросил Фабри.
- Да, более или менее…
- Я и сам толком не знаю. Моя температура резко поднялась и опустилась за очень короткий отрезок времени, а потом я проблыл без сознания два дня, но сейчас мне стало немного лучше.
Кудрявый пробурчал что-то в знак согласия.Это было совсем не то, что он хоел узнать, но Фабри мастерски ушел от ответа, так что Эрмаль решил не продолжать расспросы.
Он сел на выключенный обогреватель, стоящий в углу комнаты. Он узнает только то, что захочет расказать Фабрицио. Казалось, он также как и Эрмаль носит на себе защитную броню. Кудрявый никогда не позволял никому проникать в свою душу. Он никогда не находил смелости, чтобы рассказать свою историю, свободно выпустить свои чувства наряду со своими мыслями. Фозможно, это потому, что прежде чем рассказать о том, что с нами случилось, мы должны суметь принять это. Парень никогда не находил достаточно слов, чтобы высказать то, что хотел. Ему не нужна была жалость, он лишь хотел, чтобы его выслушали, хотел освободиться от груза, которым лежали на его сердце эти невысказанные слова. Он наплочь потерялся в своих мыслях, когда Фабрицио, наконец, решил выйти из душа.
- Боже, надень что-нибудь! – крикнул Эрмаль, закрывая глаза.
- Прости, я что должен был одеваться под душем? – ответил Фабри.
На самом деле, он специально пытался создать такую неловкую ситуацию для этого парня. Ему казалось, что за этой холодной невозмутимостью скрывается хрупкая ранимая душа. Душа, которая нуждается в тепле и искренней любви.
Шутки ради Фабри петрепал кудрявого по щеке. Эрмаль медленно приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что этот сумасшедший оделся. Только вот он не ожидал увидеть его лицо так близко к своему. На мгновение он встретился взглядом с этими улыбающимися карими глазами. Кудрявый тут же смущенно опустил глаза и его взгляд тут же остановился на руках Фабрицио, упирающихся в обогреватель по бокам от сидящего на нем Эрмаля.
И именно там, среди всех этих чернил, причудливыми узорами покрывающих руки парня виднелись круглые красноватые следы. Эрмаль все понял. Он почувствовал, что ему стало трудно дышать. Он тысячу раз мысленно обозвал себя идиотом за эти несколько секунд. Он снова поднял глаза, распахнутые от удивления, и опять встретился взглядом с Фабрицио, выглядевшим немного меланхоличным.
Кудрявый пару раз открыл рот, пытаясь сказать что-то. Хоть что-нибудь, какую-нибудь глупость, которая помогла бы выйти из этой ситуации, но ничего.
Иногда слова излишни. Ему вспомнилась строчка из песни Nirvana, названия которой он не помнил «Who needs action when you got words». Порой действия намного полезнее, но и сложнее. Предпринимать какие-то действия вместо слов намного сложнее. И, на самом деле, кудрявый не знал, что делать.
Взгляд Фабрицио будто говорил, что все в порядке. Но, по правде говоря, Эрмаль тоже не говорил ему о том, что с ним случилось, то что у него были проблемы с расстройством пищевого поведения было очевидно из его телосложения, но кроме этого Моро ничего больше не знал. Поэтому Фабрицио решил также без слов продемонстрировать Эрмалю свою проблему. Тепеть они были в расчете. На этот раз уже не специально, но он снова поставил кудрявого в неудобное положение. Было очевидно, что парень хочет что-то сказать, но он только выдыхал воздух, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, ни одного из них не смущает такая близость. Фабрицио чувствовал родство их душ, ощущал влечение к этому парню. Влечение в том смысле, что он хотел узнать о нем больше, хотел проводить время, разговаривая с ним, обсуждая то, о чем обычно говорят люди, шаг за шагом узнавая его, открывая для себя то, о чем могут поведать эти темные глаза.
Они отодвинулись друг от друга, услышав голос медсестры, которая звала Эрмаля, чтобы сказать ему о том, что пришел врач. Он замер, только дрожащим голосом ответил: «уже иду». Он совсем забыл об этом и по-прежнему не решил, что делать дальше. Фабрицио между тем уже приводил себя в порядок, готовясь вернуться в свою палату, но обернулся, увидев, что Эрмаль так и не сдвинулся с места.
- Что-то не так? – обеспокоенно спросил он.
- Нет, ничего. Ты иди.
- Я не думаю, что это правильно.
- Это всего лишь осмотр врача, чтобы проверить меня и снять эти трубки.
- Так почему ты е идешь?
- Слушай, это не так просто, я должен решить, уйти мне или остаться еще на какое-то время.
Фабрицио закрыл дверь у себя за спиной, снова приближаясь в Эрмалю, но не слишком близко, потому что чувствовал, что тот начинает нервничать.
- И что по-твоему было бы лучше?
- Если бы я знал, не сидел бы здесь с тобой.
- Ладно, прости. – Фабрицио укол обиды из-да этого недоверия.
- Ты уходишь?
Моро взял свои вещи и направился к двери, но, прежде чем выйти, все таки сказал: - По-иоему, ты должен остаться еще ненадолго.
Эрмаль нахмурился.
- Что?
- Я лишь сказал, что тебе следует остаться здесь. Тебе так было бы лучше.
- Ах вот как, и почему же?
- Я видел тебя, когда ты смотрелся в зеркало.
Эрмаль действительно старался сохранить спокойствие, сжав кулаки. Он ненавидел насилие. Ненавидел, когда слышал, как люди кричат от злости. Он весь покрывался мурашками, осознавая, сколько агрессии заключено в человеческой природе.
Но Фабри все не уходил.
- Позволь им помочь тебе, Эрмаль.
Удивительно, как тонка нить человеческих отношений. Даже самые прочные из них можно разрушить одним неверным словом. Эти перементы так неожиданны, все меняется в одно мгновение. Все решится и теряется. Настоящая проблема человечества в том, что если ты разрушил что-то, то восстановление этого может занять целую жизнь. Эрмаль знал это. На этом обогревателе, здесь в больничном туалете он понял, что Фабрицио может стать точкой опоры в его жизни. Поверил, что они двое способны дать друг другу многое, если будут рядом. Он понимал боль Фабрицио. Парень продолжал молчать, глядя на следы на руках Моро. Но нет. Он зашел слишком далеко для человека, с которым онизнакомы всего неделю.
- Я должен дать им помочь мне? – Эрмаль встал, пытаясь оттолкнуть Фабри.
- Да, я сказал лишь то, что думаю…
Эрмаль больше не мог сдерживать злость. Как он мог позволять себедиктовать что ему надо делать.
На этот раз он толкнул Фабрицио еще сильнее, так что тот уперся спиной в дверь.
- Знаешь, не все мы здесь готовы принимать помощь. Хочешь услышать, какой ты молодец? Поздравляю, тебе удалось не употреблять целую неделю! – повысил голос Эрмаль.
В следующую секунду он почувствовал удар в лицо, прямо в глаз. Кудрявый вскрикнул от боли.
- С ума сошел? – продолжал орать Эрмаль, пытаясь ударить в ответ уклоняющегося Фабрицио, в итоге они оба рухнули на пол.
- Ты мудак, знаешь это? По крайней мере, я не провожу время, думая, могу ли я съесть еще одно печенье.
На этот раз Эрмалю удалось ударить Фабри в лицо, хотя, конечно, у него не было достаточно сил, чтобы причинить тому боль. К счастью, через пару мгновений появились врачи и принялись разнимать их. Фабрицио удалось остановить только двум охранникам, которые схватили его и повели прочь. Эрмаль же попытался подняться на ноги сам.
Спустя какое-то время он уже лежал в своей постели со льдом налазу, который уже наливался черным цветом. При этом он был абсолютно уверен, что рассек Фабри губу, потому что эти следы крови на костяшках пальцев прина