В рамках многомерной классификации знаков Пирса одно расчленение связано с физическими отношениями между знаком и его референтом. Это разделение отношений знак — референт на «иконическое», «индексальное» * и «символическое», которые существуют независимо от общества. Вспомним старый философский вопрос о дереве,
* В русской терминологии подобные отношения иногда обозначаются соответственно как изобразительное и указательное.— Прим. не рев.
падающем в лесу, где нет никого, кто бы мог услышать звук его падения. Можно ли сказать об этом дереве, что оно издало звук? Это, несомненно, зависит от определения термина «звук». Во всяком случае, можно утверждать, что падающее дерево вызывает определенные колебания воздуха, воздушные волны, независимо от того, достигают эти волны чьих-либо ушей, или нет, т. е. в принципе здесь можно говорить о потенциальной возможности услышать звук. Точно так же обстоит дело с описанием Пирса икони-ческих знаков, знаков-индексов и символов — оно относится к знаковому потенциалу объективного отношения между двумя объектами или событиями действительности.
Иконический знак представляет собой знак, который связан со своим референтом благодаря некоторому физическому сходству между ними. Например, рисунок языка пламени является иконическим знаком огня, поскольку рисунок сохраняет некоторые двухмерные, зрительно воспринимаемые признаки огня. Знаки могут различаться по «степени иконичности», т. е. по количеству признаков (или степени выраженности одного конкретного признака), общих для средства и референта (Т в е р с к и 1977). Смысл [такого рода связи между знаком и референтом] для сообщества носителей знака состоит в том, что если бы группа, использовавшая данное отношение между иконическим знаком и референтом, должна была бы исчезнуть без следа, то это отношение потенциально могло бы быть восстановлено и использовано другими мыслящими существами, способными заметить то же физическое сходство. Чем больше степень иконичности, тем больше вероятность повторного открытия этого отношения.
«Знак-индекс» — это знак, который связан со своим референтом при помощи некоторого непосредственного физического сосуществования с референтым объектом событием. Например, дым является индексом огня, поскольку дым есть событие, которое порождается огнем, и, следовательно, всегда появляется вместе с ним. Менее ясно, что могла бы обозначать степень индексальности в сравнении со степенью иконичности. По-видимому, знак мог бы быть более или менее индексальным в зависимости от степени постоянства его появления вместе с референтом. Здесь величина индексальности могла бы измеряться скорее в пространственно-временных терминах, нежели числом признаков или степенью выраженности одного конкретного признака. Смысл связи между референтом и знаком для
сообщества носителей знака одинаков для знаков-индексов и иконических знаков: если бы сообщество мысля щих существ должно было исчезнуть без следа, то отношение индекс — референт вполне могло бы быть восстановлено другой группой в ходе практической деятельности в том же физическом мире. Здесь, так же как и в предыдущем случае, чем больше степень индексальности, тем больше вероятность того, что данное отношение будет открыто вновь.
«Знак-символ» — это знак, который связан с референтом только посредством конвенций, принятых сообществом носителей. Это отношение совершенно произвольное, так как между его двумя компонентами отсутствует «естественное» физическое сходство или сочетаемость. Слово «огонь» представляет собой референт потому, что между нами есть договоренность использовать данную последовательность звуков именно таким образом. «Степень произвольности» в отношении знак — референт противоположна степени иконичности и/или индексальности между знаком и референтом. Смысл связи в этом случае для сообщества носителей знака состоит в том, что если бы сообщество мыслящих существ должно было бесследно исчезнуть, то это отношение никогда, или почти никогда, не могло бы быть самостоятельно открыто вновь. По мере того как степень произвольности отношения знак — референт приближается к 100% (т. е. по мере приближения степени иконичности и/или индексальности к нулю), вероятность того, что данное отношение будет открыто вторично, приближается к нулю.
Следует отметить, что Пирс не обсуждал количественных характеристик вероятности повторного открытия, как это делается здесь. Он, однако, подчеркивал, что указанные выше три класса знаков являются чистыми формами, в то время как отношения знак — референт в реальной действительности весьма часто оказываются сочетанием по меньшей мере двух типов.
Например, благодаря физической сочетаемости со своими референтами знаки-индексы характеризуются также и определенной иконичностью. Дым движется в том же направлении, что и огонь, и может увеличиваться в размерах пропорционально силе огня. След копыта оленя является индексом всего оленя, но он характеризуется и отношением иконичности с копытом оленя, а также с направлением движения оленя.
Кроме обычного сочетания иконических знаков и знаков-индексов, существует множество других видов отношений между знаком и референтом, в которых различная степень произвольности сочетается либо с иконичностью, либо с индексальностью. В некоторых теориях происхождения и развития языка слишком большое значение придавалось «звуковому символизму», или ономатопее (см. обзор в работе: С т р о с с 1976), однако несомненно, что отдельные лингвистические знаки характеризуются отношением частичной иконичности с предметом или событием, которое они представляют (например, «гул», «чих», «лязг»). Примеры подобного рода, где легко прослеживается физическое сходство между акустическим знаком и референтом, правда, встречаются весьма редко. Именно этот факт дал некоторым исследователям основание утверждать, что звуковая речь имеет более произвольный характер и, следовательно, она более абстрактна по своей природе, чем визуально-жестовые формы коммуникации типа американского жесто-вого языка (American Sign Language — ASL). Подобным же образом буквенные системы письма оцениваются как более абстрактные и, отсюда, как «высшие» по сравнению с идеографическими или иероглифическими системами (Г л е и т-м а н, Розин 1977). Мы не разделяем этой точки зрения и поясним наш подход в связи со сравнительным анализом усвоения языка и других сторон овладения культурой нормальными детьми *. Что же касается звукового языка и ASL, а также буквенного и иероглифического письма, то утверждение о большей иконичности отношения визуальный знак — референт часто оказывается иллюзорным. В большинстве случаев иконичность отношений между жестовьш знаком и референтом в ASL, а также иероглифом и референтом во многих сложных системах письменности может быть осознана только после того, как нам станет известно значение знака (см., например, Фришберг 1977). У истоков многих жестов ASL и иероглифов действительно стоят иконические знаки. Однако знаки в процессе исторического развития претерпели переход от иконичности к произвольности под влиянием, например, тенденции к легкости и простоты их сочетания и т. п. Как и в тех формах коммуникации 9-месячных детей, в которых используются дотягивание и выражение беспокойства, сиг
* Этот вопрос частично затрагивается в главах 3 и 4 и более подробно рассматривается в главе 6 монографии — Прим. перев.
налы становятся все более абстрактными и конвенциона-лизированными в процессе употребления, сохраняя только минимум признаков, необходимый для недвусмысленного общения с членами своей группы (в отличие от чужих).
Кроме этого процесса конвенционализации, развивающегося во времени, существует и другой тип произвольности, который относится к моменту первого появления иконического знака. Принимая во внимание тот факт, что каждый признак референта не может быть исчерпывающим образом представлен в конкретном символическом акте, при создании иконического знака необходимо «отобрать» какой-либо аспект этого объекта-события для изображения в иконическом знаке. Процесс отбора сам по себе часто весьма произволен, так что, встретившись с этим знаком спустя долгое время после его появления, нельзя обнаружить связь между изображаемым признаком и целым объектом-событием, которому принадлежит данный признак. Например, в ASL есть жест, который представляет собой крест, изображаемый на верхней части руки, между локтем и плечом. Узнав, что этот жест является конвенцией, принятой в ASL для обозначения медсестры или медработника, можно легко установить его связь с красным крестом на нарукавной повязке медработника. Однако вероятность того, что такое отношение может быть установлено без знания смысла жеста, очень низка. Данный тип иконического отношения между сложным референтом и средством, изображающим некоторый произвольно выбранный аспект референта, получил название «метонимического» отношения.
Приведенные утверждения о произвольности жеста ASL связаны главным образом с вероятностью самостоятельного открытия отношения, которое только отдаленно напоминает иконическое. Сказанное, однако, не означает, что если нам станет известно об иконической связи между знаком-жестом и референтом, мы не воспользуемся этой иконичностью. Как указывал Браун (1977), иконичность определенных жестов ASL может иметь мнемоническое значение, быть средством удержания в памяти или узнавания этих знаков после первого знакомства с ними. Известен феномен, описанный несколькими исследователями (например, Бонвиллиан, Нельсон 1978) *, когда аутич-ные дети или дети, страдающие афазией, которые не могли
* См. также статью Бонвиллиана идр. в наст. сб., с. 103—142. Прим. ред.
усваивать звуковую речь, делали значительные успехи в усвоении ASL. Браун высказал предположение, что иконичность определенных жестов ASL может облегчать этим детям усвоение языка в зрительной модальности. Он указывал, что, хотя многие жесты действительно очень отдаленно связаны со своими референтами, жесты, преобладающие в словаре детей с указанными формами нарушений (и, между прочим, в словаре шимпанзе, обученных использовать жесты), имеют тенденцию быть наименованиями «объектов базисного уровня» (Р о ш 1978). В отличие от более абстрактных значений типа «люди» и «неделя», жесты, соответствующие понятиям базисного уровня, такие, как «стул» и «машина», в значительно большей степени сохраняют свою иконичность. В эксперименте с нормально слышащими детьми Браун обучал их набору из 8 таких жестов базисного уровня. Согласно условию одной серии опыта, дети получили жесты ASL с их правильным переводом на английский язык. В другой серии те же самые жесты и их английские значения были перепутаны так, что иконичность отношений была утрачена. Усвоение было значительно лучше в той группе, которая получала помощь в виде ико-нического отношения.
Подводя итоги, можно сказать, что иконичность жестов ASL и иероглифов может использоваться для запоминания отношения между знаком-жестом и референтом после того, как на нее было указано. Однако процесс исторического смещения в сторону произвольности формы, а также метонимические процессы выбора жеста привели к ситуации, когда иконичность жестов играет очень малую роль в раскрытии отношения между знаком-жестом и референтом. Действительно, многие разновидности жестового языка столь же непонятны носителям, различных диалектов, как и звуковые языки. Аналогично обстоит дело с иероглифическими системами письменности. Следовательно, часто упоминаемое противопоставление звукового и жестового языков по степени произвольности является иллюзорным. Мы возвратимся к этому ниже, при рассмотрении усвоения языковых и неязыковых символов младенцем.