У Бориса Гребенщикова есть мечта. Мир должен быть немного лучше, чем он есть на самом деле. Некоторые намеки на построения БГ мы находим в его поэзии. При тщательном рассмотрении оказывается, что у мастера сложилась целая система социологических взглядов, в свою очередь, основанная на религиозном вероучении. Поэт создал свой, ни на что не похожий мир, по законам которого и должен развиваться тот человеческий социум, о котором грезит Гребенщиков и его последователи (к коим и я себя причисляю). Давайте же постараемся проследить ход мыслей нашего юбиляра.
Итак, все началось с того, что
Детство прошло в Сайгоне,
Я жил, никого не любя.
Была моя жизнь в обломе,
Пока я не встретил тебя.
В "Сайгоне" все были свои. Подойди к любому и спой ему прямо в лицо:
Где твой разум? Где твой разум?
Где мой ум? Где мой ум?
Я давно безумен, я давно безумен.
Ну а ты? Ну а ты?
- И я тоже безумен! - ответит незнакомец.
- Вот и хорошо!
Наделенные же разумом шли мимо, они оставались там, за стеной кафе. Никто ими не интересовался, взаимного любопытства с их стороны тоже не было, если, конечно речь не шла о дружинниках.
Ситуация в корне изменилась в тот вечер, когда Боб, примеряя на себя образ Гамлета, встретил простого человека на улице. Простой человек не пожелал проникать в глубины сознания молодого бунтаря и просто-напросто послал Боба. Борис Борисович, между тем, зла на своего обидчика не держал, а наоборот, попытался принять точку зрения последнего, увидеть мир с его колокольни.
Вчера я шел домой - кругом была весна.
Его я встретил на углу и в нем не понял ни хрена.
Спросил он: "Быть или не быть?"
И я сказал: "Иди ты на...!"
Каково же было удивление Гребенщикова, когда он узрел в своем оппоненте совершенно чуждый своей натуре прагматический взгляд на жизнь. Но тем не менее и эту невидаль смог прочувствовать всей своей поэтической душой проницательный исследователь:
|
|
Пусть кто-то рубит лес, я соберу дрова;
Пусть мне дают один, я заберу все два;
Возьму вершки и корешки -
Бери себе слова.
Гамлету пришлось убраться восвояси. И не тем остался он расстроен, что так невежливо с ним обошлись, а тем, что поговорить не получилось. Пытливый юноша не стал смиряться с таким положением дел, ведь
Науки юношей питают,
Но каждый юнош - как питон,
- резонно решил БГ, ставя перед собой задачу докопаться-таки до сути поставленной проблемы и вскрыть поэтическим скальпелем черепную коробку своего антипода.
Опробованный метод - смена ролей - результатов не дал, в существующей реальности задуманный проект был обречен на провал. Оставалось одно - создать реальность новую, попробовать себя в качестве демиурга. На арене появляется Пограничный Господь, который, будучи как две капли воды похож на своего прототипа, пьет портвейн и выполняет иные богемные функции. В сущности, эта идея была похожа на предшествовавшую ей: БГ абстрагировался от своей персоны и примерил на себя чужую личину, только отныне это была личина "третейского судьи", который со стороны должен был оценить происходящее. Итак, новый мир создан! Теперь следовало его кем-то населить. Борис Борисович не стал повторять ошибки своего коллеги, сотворившего ту Вселенную, несовершенства которой приходится расхлебывать всем нам, и наделил обитателей своего Универсума исключительными качествами.
|
|
Главная особенность гребенщиковского социума - полное отсутствие какой-либо стратификации. Все равны, но равны в своей гениальности и постоянном стремлении к совершенству. Например, тут нет характерных для буржуазного общества, начиная со времен индустриальной революции XVII-XVIII вв., противоречий между городом и деревней, отмеченных Гребенщиковым в одном из его реалистических произведений:
Я уезжаю в деревню, чтобы стать ближе к земле;
Я открываю свойства растений и трав.
Я брошу в огонь душистый чабрец.
Дым поднимается вверх, и значит, я прав.
Отчужденный от внешней природы и от природного начала в самом себе, житель каменных джунглей не способен ее постичь, находясь в привычной ему обстановке. Лишь вырвавшись из подавляющей городской атмосферы, он может приблизиться к своим корням и ощутить единство с высшими сферами бытия.
Но это не решение проблемы, ведь и сельский житель чувствует свою оторванность от несомненных прелестей и благ цивилизации, к коим приобщен обитатель мегаполиса. Процесс развития мировой культуры, мир слов, образов и звуков проходит мимо незадачливого деревенского простачка, не имеющего выхода за духовную околицу. А потому - не по своей вине, а по причине сложившихся обстоятельств - он не получает возможности расширять свой кругозор и охватывать сердцем и разумом методы и результаты художественного творчества далеких и близких соседей.
Все совсем не так в мире-мечте, рожденном Гребенщиковым. Грани между городским и сельским образом жизни стерты раз и навсегда. После окончания полевых работ благородные труженики уделяют часы досуга философскому самообразованию и эстетическому самовоспитанию:
|
|
Широко трепещет туманная нива,
Вороны спускаются с гор.
И два тракториста, напившихся пива,
Идут отдыхать на бугор.
Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане
И этим сознанием горд;
Другой же играет порой на баяне
Сантану и "Weather Report".
Не об этом ли мечтали Томас Мор и Томмазо Кампанелла, рисуя картины совершенного общественного устройства? Можно ли поставить Гребенщикова в один ряд с великими утопистами?
Тем не менее и БГ приходилось постоянно возвращаться с небес на землю, или, точнее, с "той" земли на "эту":
Так как есть две земли, и у них никогда
Не бывает общих границ,
И узнавший путь
Кому-то обязан молчать...
Он знал этот путь, поскольку сам же его и прочертил, но в неведении оставался порожденный фантазией Гребенщикова инженер Иван Иванов.
Я инженер
Со стрессом в груди,
Вершу НТР
С девяти до пяти.
Здесь перед нами опять Пограничный Господь, на этот раз под именем графа Диффузора. Не является ли это лишь эпитетом Творца, отражающим пантеистическую направленность гребенщиковского вероучения? Растворенный в Универсуме, присутствующий во всем:
Граф Диффузор - наследник вселенной,
Граф Диффузор - мистический гость,
Граф Диффузор - чудес соплеменник,
Возлюбленный неба и звезд.
Его послание, переданное через посредника (Благая Весть!), услышано молодым представителем технической интеллигенции:
Но белый дракон сказал мне,
В дверь подсознанья войдя,
Что граф Диффузор забил в стену гвоздь,
А я - лишь отзвук гвоздя...
Теперь Иван Иванов - божий посланник. По всем законам жанра ему предстоит подвергнуться гонениям за свою веру:
Иванов читает книгу,
И приходят контролеры,
И штрафуют Иванова;
В понедельник утром все всегда не так.
Предстоит жить в бедности и благородстве:
Я инженер на сотне рублей,
И больше я не получу.
Не стоит однако думать, что Иванову уготована роль мессии. Скорее всего, и на это указывает его имя, ему суждено стать предтечей нового Спасителя. Подтверждение этой нашей догадке мы находим в словах самого инженера, вещающего от имени Диффузора:
Может статься, что завтра стрелки часов
Начнут вращаться назад,
И тот, кого с плачем снимали с креста,
Окажется вновь распят.
И нежные губы станут опять
Искать своего Христа;
Но я пел, что пел, и хотя бы в том
Совесть моя чиста.
На этом следует прервать наши богословские построения и вернуться к социологии. Судьба Ивана Иванова в несовершенном мире предопределена - он должен удалиться, дабы получить возможность действовать независимо от законов, навязываемых кесарем:
Он был инженером, теперь он сторож,
Он выбрал себе это сам.
Там в сторожках да в дворничих теплушках обитает новая генерация, достойная того, чтобы войти в Его царство на Земле (или на обеих Землях).
Постоянная и непреодолимая тяга к высокому. Стремление разнообразить свой быт и рабочие будни приобщением к классике. Трепетное отношение к произведениям искусства... Вот что отличает индивида, которому выпало счастье жить в условиях утопии Бориса Борисовича Гребенщикова.
Машинист зарубает Вивальди,
И музыка летит меж дерев.
Суждено ли сбыться мечтам мастера? Да есть ли в этом потребность? Пусть мечта останется мечтой, так спокойнее. Ведь все это лишь для того,
Чтобы сельские леди и джентльмены
Продолжали свой утренний чай.
Список литературы
Дмитрий Бирюков. Религиозно-социологическое учение Бориса Гребенщикова.