– Забирай и катись, – проворчал старик.
– Мужики! Ну, вы чего?! Ну, простите!!! – закричал тот.
– Поздно уже каяться. Ты уже клейменый. – Шум передернул затвор своего автомата. – Р-рраз! – Угрожающе произнес он целясь.
Двое охранников подхватили его и, открыв дверь, вышвырнули на улицу, бросив следом мешок и ружье.
– У тебя есть десять минут, чтобы отойти на расстояние выстрела! Или смерть! – крикнул один из охранников и закрыл дверь.
Тридцатилетние молодчики оценивающе посмотрели на группу Яхонтова и, молча ушли, двигаясь походкой вразвалочку, красноречиво говорящей о том, какой высокий у них тут статус.
– За что его так? – спросил Людоед у старика. – И что за прозвище у тебя такое?
– Шум? Да Шумаков моя фамилия. Он правила нарушил. Короче у нас есть правила поведения. Не воровать. Местные деньги не подделывать. Не дебоширить. Драк не затевать. Тут все равны. Никаких выяснений отношений по национальному или религиозному признаку. Если кто-то вас провоцирует, доложите смотрящему. Сами проблему не решайте. Шлюх можно бить только по договору с их хозяином. И только до первой крови. Калечить и выбивать зубы нельзя. Наркоту продавать можно только администратору. Незаконный оборот наркоты, тоже нарушение правил. Если что-то сломали, то должны сообщить об этом смотрящему. Он поможет вам работягами, чтобы отремонтировали. Наказания за нарушения разные. Штраф, если есть что взять. Хозяйственные работы. От двенадцати до двухсот часов. Участие в бою на арене в качестве наказания тоже практикуем. Из суровых, клеймо на лбу выжигаем. Те кто с клеймом, как у этого неудачника, больше не имеют права приходить в Вавилон и наши филиалы. Бывает и смертная казнь. Как наш суд постановит.
|
|
– Вот как… А что есть еще такие комплексы? – поднял бровь Людоед.
– Есть. Два поменьше. Иерихон и Назарет. Они южнее. Ну, в смысле. В той стороне, где по идее должен быть юг.
– Понятно. А что этот натворил?
– Подделал временную регистрацию на целых двое суток. И цепочку золотую с ноги у шлюхи украл. Причем усыпил ее дурью какой-то. И вдобавок обоссал ее цинично, придурок. Еле откачали. Так вы, какой срок планируете тут быть?
– Ну, сутки. Не более, – пожал плечами Варяг. – Если это конечно не дорого.
– Да нет. Десяток патронов за каждого в сутки. Если двое суток, то по девять птаронов за день. Три дня по восемь патронов. Патроны любые для нарезного огнестрельного оружия. Или одна медвежья шкура за двоих. Короче я вам дам квитки. Это временная регистрация. Там печать моя и дата и время. И срок постоя. Превысить срок можно не более чем на два часа. Если хотите продлить подойдите к любому патрулю или идите прямиком сюда. На пост. Носите их всегда с собой и показывайте патрулю по первому требованию. Смотрите чтоб не спер никто. Хотя суточные квитки не нужны ни кому. Вот недельный могут спереть. Таких ворюг мы сразу на арену. Да, для внутреннего потребления вам нужны наши местные деньги. За один патрон даем либо два условных рубля. Это белые монетки. Либо двадцать желтых. При уходе можете остаток обменять у нас. Но уже пять рублей за патрон. Такие правила.
– А зачем эти деньги? – спросил Варяг.
– Ну, мало ли что. Купить что захотите. Или услуги дополнительные. Там… Дополнительный рацион воды для душа. Зубы у дантиста нашего подлечить. Хороший кстати дантист. Одежку подлатать у швеек наших. Проститутку заказать. Ну, еще за садо-мазо отдельная плата. Ну, отдельная плата там за экзотику, – он поморщился, – Золотой дождь… шоколадный омлет… тьфу… Можно примочки к оружию приладить. Недавно появились у нас лазерные подсветки для прицела. Ночная оптика для автоматов. Дороговато, правда. Но это на ваше усмотрение. Только оружие надо у нас в камере хранения оставить под опись. Патроны можно брать с собой для торговли. Гранаты и ножи нет. Ежели нужна работа мастера, приходите с его человеком, говорите какой ствол взять, он берет и относит мастеру. Потом можно в тире опробовать. Никакого кидалова. Гарантия качества. Можете кстати сами торговать. Рынок у нас большой. Да и так сделки можно проворачивать. В баре, например. Торговать можно чем угодно. Хоть собственной задницей. Только не наркотой. Это через администратора рынка и только через него. Если оружие свое продать захотите, то приходите с клиентом сюда, в камеру хранения. И тут решайте под нашим присмотром. Кстати, ели вас выгоняют за нарушения, то мы ваше оружие суем дулом в ведро с водой и на мороз. Отдаем заледенелое, чтобы от злости пальбу тут не начали. Потом где-нибудь разморозите. Мы ведь тоже не звери. Вдруг кто нападет, а вы без валын. Ну что. Вроде все рассказал. Вы вещи отдельно сдать хотите или все в одну ячейку?
|
|
– В одну, пожалуй, – качнул головой Яхонтов.
– Ну ладно. Давайте. Ваш номер будет пятьдесят два.
Сервис приятно удивил. Охранники не только составили опись оставляемого путниками имущества, но еще и записали в описи номера оружия, количество патронов в магазинах этого самого оружия. Они даже записали, какие надписи на оставляемых в камере хранения лыжах. Проделав процедуру со сдачей вещей на хранение, получением временной регистрации и энного количества местных денег, коими являлись старые центробанковские монеты, обе стороны которых сточены и были начеканены сизново гербы в виде скрещенных автоматов с одной стороны и надписью «Вавилон» и чей-то профиль с другой, путники направились в глубину комплекса, откуда доносился давно забытый шум городской суеты, голоса множества людей, шуршание множества ног снующих постояльцев и местных жителей. Музыка, что было небывалой роскошью. Шумы мастерских. Крики торговцев-зазывал. Рекламные возгласы. Николай задрал голову. Потолок накрывающий весь этот скрытый от агрессивной и неприветливой ледяной среды внешнего мира, терялся высоко за мостиками и переходами верхних этажей. И за разнообразными гирляндами ламп и полотен с указателями и напоминаниями о необходимости соблюдения правил и законов Вавилона. Вообще такого скопления людей он не мог припомнить. Даже в Надеждинске. Люди которые там жили не находились компактно. Они были разделены своими подвалами, соединяющимися траншеями и вместе столько людей там не собиралось. Возможно, такую суету он мог наблюдать только у дома советов. Но там была бойня. Большая масса людей была озабочена лишь взаимным истреблением. Но тут кипела жизнь. Это даже в некотором роде приподнимало настроение, ведь тут всеобщим упадком вроде и не пахло. Всюду царила суета жизни. И все было бы совсем хорошо, но омрачала действительность гибель Юрия и неприятная сцена с плачущим мужчиной, которому на лбу выжгли букву «W».
|
|
– Хлопцы! Стойте!
Путники обернулись на возглас. Их догонял один из охранников ворот. Довольно молодой. Тот, что все время, молча, стоял за спиной Шумакова.
– Чего, братишка? – Людоед по выработанной годами привычке напрягся.
– Слушайте. Я спросить хотел.
– Ну, спрашивай…
– Вы… Это… – он посмотрел по сторонам и стал говорить совсем тихо, – Вы рейдеров не видели в этих краях?
– Кого? – удивился Варяг.
– Рейдеров… – Он перешел уже на шепот.
– А кто это? – спросил Людоед.
– Вы не знаете, кто такие рейдеры? – теперь удивился охранник.
– Нет вообще-то.
– Ах… Ну да… Вы же с запада. Ну… А следы не видели? От очень широких гусениц… Или машину такую гусеничную… Как МТЛБ, только выше и короче. Серебристая такая…
– Нет, не видели, – Варяг мотнул головой и украдкой посмотрел на своих спутников.
– Ну, ладно. Извините. – Он стал отходить. – Просто говорят, что они уже на эту сторону от хребта перебрались. И что даже они в людей переодеваться стали. Брешут может…
– Кто?
– Кто брешет?
– Нет. Кто перебрался?
– Да рейдеры эти… Как через малахитов прошли… Или в обход… Черт их знает… – это уже он говорил сам с собой.
– Так они что, не люди, если ты говоришь, что в людей переодеваются?
– Нет. Не люди. Я же говорю. Рейдеры.
– Слушай, ты уж расскажи нам, о чем речь то? – развел руками недоумевающий Варяг.
– Да вы это… Не берите в голову… Да и некогда мне… Вы ежели в баре будете, там поспрошайте… Мужики потрепаться любят. Чего может и расскажут. Ладно. Пока ребята. Извините что задержал.
Охранник ушел.
– Варяг, дай мне по морде, если он не о нашем луноходе говорил. Ну, точно по описанию подходит. – Сказал тихо Крест.
– Ты прав, – пробормотал Яхонтов, – Но по морде я тебе все равно двину…
– А я тебя всучу смотрящему и тебе клеймо на лоб поставят, – засмеялся Людоед.
– Угу… – задумчиво пробубнил Варяг.
– Ты чего это? – нахмурился Илья.
– Не чисто что-то. Рейдеры какие-то. И луноход. Его же ни с чем не спутать. Что тут за дела?
– Ну, так у нас есть возможность все разузнать. Где этот Шум сказал, у них бар?
– За рынком. Налево.
– Налево гостиница. – Поправил Сквернослов.
– А. Ну да. Направо. Пошли.
ОЧАГ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Двигаясь мимо добротно сколоченных деревянных лотков местного рынка, путники с интересом разглядывали ассортимент здешних торговцев. Обилие товара поражало. Различные шкуры зверей. Книги и журналы. Одежда различной степени изношенности и даже с виду новая. Алкогольные напитки как в оригинальной таре, еще довоенного производства, так и кустарно изготовленное пойло, разлитое в стеклянные и пластиковые бутылки. Зажигалки. Особенно много было бензиновых зажигалок сделанных из гильз и подобий «Зиппо». Мотки проводов. Сигареты и табак. Курительные трубки различного вида. В том числе вручную изготовленные из костей. Керосиновые лампы. Диодные фонарики. Картофель, морковь и все то, что удается вырастить в суровых условиях современной реальности. Дрова. Семена растений. Весьма кстати дорогие. Драгоценные украшения. Совсем не дорогие кстати. Болты, гайки, шурупы, электронные платы. Ржавые и гнутые гвозди. Зеркала и стекла. Очки и оправы к ним. Сказочно дорогая туалетная бумага. Соль. Кактусы в горшочках. Различный инструмент. В том числе даже и электродрели. Географические карты и атласы. Плакаты порнографического содержания. Игральные кости, нарды, шахматы и шашки, домино, настольный хоккей, кубики Рубика, гексостратегии. Часы, как рабочие, так и разбитые… Ручные и настенные. Барометры и дозиметры. Респираторы и противогазы. Рукавицы и шерстяные носки. Военная амуниция. У данного торговца еще красовалась табличка – «Есть холодное и огнестрельное оружие в ассортименте». А у торговца свечами зажигания и запчастями для снегоходов был широкий выбор лыж и табличка – «Продаю танк Т-64 с боекомплектом. Пулеметы демонтированы. Не на ходу». Дальше был торговец, у которого весь товар был завешан простынями и, на пустом прилавке, была табличка – «Продаю картины, и фотообои с пейзажами сгинувшего времени. Будь оно проклято».
Людоед взглянул на табличку и усмехнулся.
– И что у тебя есть? – спросил он у торговца.
– Да много чего. Картины маслом. Фотоплакаты и фотообои. – Ответил угрюмый седой старик.
– Какая тематика?
– Так тут же написано. Закат на тропическом пляже. Березовая роща. Пруды всякие с лебедями. Панорама Москвы и других городов. Горные пейзажи. Все то, что больше никогда не увидите…
– А чего на показ не выставляешь?
Торговец ухмыльнулся:
– Так запрещено на всеобщее обозрение это выставлять.
– Почему? Вон порнуху в открытую поразвешивали. А что тут такого? – удивился Крест.
– Так то порнуха. Она всем нравится. А это… Очень многих злят эти картинки. Бесятся многие. Нервы сдают. Особенно у тех, кто другие времена еще помнит. Мне раз за это морду набили. Дескать, плюнул им в душу. Ну, вот администратор приказал мне их, картины, с глаз долой. Ежели интересует что, заходи за ширму, выбирай. Только если купишь, упакую, чтоб видно не было. У меня тут газетки старые. Замотать можно. На людях в открытую с этим не ходи. И кстати, – он встал и, наклонившись ближе к Людоеду, тихо проговорил, – Есть цветные фотографии ядерных взрывов. Иногда извращенцы всякие спрашивают… Не нужно? Дешево отдаю.
– Прости брат, – засмеялся Крест, – Мы не извращенцы.
– Есть фотки Эйнштейна и Оппенгеймера. Их заместо мишеней покупают с удовольствием кстати.
– Почему?
– То есть как? – торговец сделал очень удивленное лицо, – Ведь это они атомную бомбу придумали и прочую херню. Суки… Физики, мать их…
– Да нет. Не нужно ничего, – махнул рукой вмешавшийся в разговор Варяг, – Илья, пошли.
– Оно и правильно! – крикнул торговец вдогонку уходящим путникам, – Оно и верно! Я сам на все это дерьмо смотреть ненавижу! Но торговать чем-то надо ведь!
Николай обернулся и бросил на этого старика, показавшегося ему несчастным, прощальный взгляд. И тут его взор уцепился за второй ряд торговых лотков. Точнее за один из прилавков, прямо позади торговца картинами. Там был большой стеллаж с какими-то странными, но показавшимися ему знакомыми предметами. И огромная масса разноцветных коробок. Васнецову понадобилось несколько секунд, чтобы из глубин памяти всплыло подходящее название. Магнитофоны. Да, за тем лотком продавали магнитофоны и большое количество аудиокассет и компакт-дисков. Но больше всего его заинтриговал торговец. Это была девушка в разноцветном шерстяном свитере и ватных штанах, лет восемнадцати с очень короткой стрижкой русых волос. Она ладонями придерживала одетые на голову большие наушники и, глядя перед собой большими голубыми глазами, медленно раскачивала широкими бедрами. Вдруг подняла взгляд и мимолетно взглянула на Николая. Затем снова ушла в себя и погрузилась в свои ощущения, что дарила ей музыка в наушниках. Но лицо ее как-то переменилось, словно до ее сознания дошло что-то важное. Она снова подняла взгляд и уставилась на пару секунд на Васнецова. Посмотрела оценивающе и вроде, как показалось Николаю, удивилась. Затем улыбнулась сама себе, пожала плечами и, повернувшись спиной, снова стала раскачивать бедрами в такт слышимой ей одной музыке.
– Блаженный! Уснул что ли? – окликнул его Людоед.
– Иду, – буркнул Васнецов и стал догонять товарищей, поймав себя на мысли, что ее продолговатое задумчивое лицо с умным взглядом показалось ему очень красивым.
Они прошли торговые лотки и оказались на большом перекрестке. Тут можно было оценить то, чем этот Вавилон был раньше. Очевидно, как и в случае с людоедской артелью, взорванной Людоедом, на этом месте был придорожный мотель. Автосервис и база отдыха для дальнобойщиков. Возможно еще какой-то железнодорожный терминал или провинциальная станция. Компактность размещения этих объектов позволил все скрыть общими стенами и крышей, использовав для этого контейнеры, вагоны, и пущенные на строительные материалы здания, находящиеся на удалении. Оставалось поражаться тому титаническому труду, который вложили создатели Вавилона в сие творение, оказавшееся на огромной и вымершей снежной пустоши таким ярким и монументальным очагом цивилизации. И оставалось надеяться, что люди находящиеся тут не людоеды, как в той артели. Где-то наверху, затерянный среди мостиков и переходов верхних этажей, находился мощный репродуктор, из которого лилась бодрая музыка. Николай очень давно не слышал музыки. Только если сам не бренчал на гитаре. Но здесь вся обстановка и обилие людей и музыки, дарили ощущения цветущей жизни. И только серьезно задумавшись и вспомнив все, что с ними происходило в пути, приходило горькое осознание того, что это лишь остатки былой жизни, которые, как и все на этой планете, шло к окончательному, затянувшемуся, словно замороженному на годы, финалу.
Музыка вдруг смолкла, и из репродуктора заголосил басистый мужской голос:
– Внимание! Жители Вавилона и гости нашего города! Благородные охотники и скупые торгаши! Баловни судьбы и ублюдки ядерной зимы! Сегодня вечером на нашей арене состоится бой века! Не пропустите! В красном углу ринга будет троекратный победитель боев Гиви Мизандали по кличке Мимино! Да-да, дорогие слушатели, вы не ослышались! Этот грузин опять опарафинился и заслужил привычное уже для себя наказание! Бой на смерть! В синем углу ринга гость из великого Китая Лао-Чан по кличке Чунга-Чанга! Этот лузер додумался сказать командиру нашего вездесущего и наделенного неограниченными полномочиями патруля слово из трех букв! И не важно, что это слово означает там по-китайски. Но для нашего слуха это именно… – Диктор задорно кашлянул, – Ну вы поняли. Получив замечание по шее, он оказал воистину шаолиньское сопротивление патрулю и приговорен к бою на смерть. Хотите выступить на арене? Тогда забудьте наши строгие правила и пошлите патруль матом. И добро пожаловать на ринг покойнички! Но если у вас голова на плечах, и если вы рассчитываете на то, чтобы она еще долго там оставалась, то просто приходите посмотреть на бой этих двух отморозков уже сегодня вечером! Билет всего два вавилонских рубля! Детям скидки! Ставки можно делать уже сейчас. Кто победит в этой смертельной схватке? Потомок Брюса Ли, Джеки Чана и Мао Дзе Дуна, или порядком уже надоевший но пока еще непобедимый Мимино? Гиви, если ты проиграешь, мы будем скучать по тебе! Но не пора ли тебе уже отправиться в ад, скотина?! Ахахаха! Так кто сегодня победит? Приходите и увидьте все своими глазами, мать вашу! Делайте ваши ставки господа, черт бы вас всех побрал! Спонсор боев на ринге, ювелирная лавка Шлемазла Шнобельблюма. Информационная поддержка – газета Вавилонский абзац! – Крикливый голос в динамике, наконец, умолк и снова полилась музыка.
– У них что, и газета своя есть? – удивленно хмыкнул Варяг.
– Нет, вы слышали весь этот бред? Ушам своим не верю, – засмеялся Людоед, – Цирк шапито какой-то.
– Это у них от безысходности такой юмор или здесь действительно так весело? – Яхонтов покачал головой, соглашаясь с Людоедом.
– Эй, мальчики, поразвлечься не хотите? – окликнул их прокуренный женский бас.
Путники обернулись. Из сновавших вдоль торговых рядов людей выделилась женщина неопределенного возраста с морщинистым лицом и синяком под левым глазом. Волосы были длинные, но спутавшиеся и торчали из-под широкополой шляпы с вуалью и каким-то бумажным подобием цветка. Одета она была во что-то мешкообразное, и доканчивали все это нелицеприятное зрелище кирзовые сапоги с самодельными латунными шпорами для красоты.
– Хотим деточка, но не с тобой, – еле сдерживая смех, выдавил Людоед.
– Хамло, – с вызовом сказала она и стала отходить.
– Знаю, и горжусь этим! – Крест расхохотался.
– Н-да, я столько не выпью, – пробормотал Вячеслав, глядя ей в след.
– Ну, в самом деле, зачем хамить надо было? Сказал бы просто – нет, – поморщился Васнецов.
– Блаженный, я тебе дураку, уже объяснял. Будешь себя вести как овца, шерсть быстро состригут. Ты кого тут хорошими манерами поразить хочешь? Перед кем тут чиниться? Запомни одну простую истину. Тряпки существую для того, чтобы от них вытирать ноги. Так что будь циничной сволочью и не впадай в дурную меланхолию. Человек не то существо, чтобы относились к нему по-человечески.
– Илья, ты его плохому научишь, – хмыкнул Варяг.
– Придется мне его учить. Ежели ты момент воспитательный упустил. – Покачал головой Крест.
Они двинулись дальше, но буквально через десяток шагов история повторилась.
– Мальчики, не хотите поразвлечься? – На сей раз перед ними стояла особа помоложе, хотя и весьма помятая. У этой волосы были помыты и возле ушей перетянуты двумя бантами, видимо, чтобы предать ее внешности более молодой вид. На девице была белая меховая шуба и потертые джинсы с отпечатком измазанной белой краской здоровенной ладони на обеих ягодицах.
Васнецову было обидно за насмешку Людоеда и за то, что те нормы поведения, которые он считал правильными и естественными, никому оказывается не нужны и оценить никто не в состоянии, не то, что следовать им. Он набрал побольше воздуха в грудь и выдавил сквозь зубы, но достаточно громко.
– Пошла нахрен.
– Ты чего козел, – поморщилась она и, стало видно, что у нее не хватает доброй половины зубов.
– Я сказал, отвали тварь! – повысил голос Николай, стараясь выглядеть при этом как можно злее.
– Тебе, чмо, трусы жмут или ты из гомиков? – фыркнула она.
– Эй!!! – вдруг, откуда ни возьмись, за спиной проститутки появился карлик с бейсбольной битой, – Я тебе гнида сколько раз говорил, чтобы ты клиентам не хамила?! – воскликнул он и ударил своим орудием девицу по бедру.
– Да какие они клиенты? Им, наверное, мальчики нужны. – Обиженно пробубнила она, потирая бедро.
– Эй!!! – снова крикнул карлик, – А вы чего кочевряжитесь? Это элитная баба, мать вашу! Вы гляньте! Ей всего двадцать пять! И ничего что зубов не хватает! Так в работе даже удобнее! И вот, гляньте дойки, какие! – он стал тыкать снизу битой в ее груди, которые действительно были совсем немаленькие. – Потрогайте сами! Пощупайте руками!
– А ты сам чего руками не щупаешь? Без лестницы достать никак не можешь? – усмехнулся Васнецов, продолжая нарочито демонстрировать хамство и недоброжелательность.
– Ах ты урод, – взвизгнул карлик и ткнул битой Николая в пах.
– Сссука… – прошипел Васнецов, согнувшись и скорчившись от боли.
Варяг вырвал у сутенера биту и поднял его за шиворот одной рукой.
– Слышь, верзила, я же тебя положу сейчас в карман, вынесу на улицу и закопаю. Никто и не заметит. – Спокойно проговорил Яхонтов.
– Пусти, чмо мохнатое! Пусти, говорю! – закричал сутенер брыкаясь.
– В чем дело?! – к ним подошел патруль. Трое рослых парней в камуфлированной одежде с демонстративно распахнутой грудью, чтобы было хорошо видно голубые ВДВшные тельняшки. Один, что постарше, взглянул на висящего в руке Яхонтова карлика.
– Здоровяк, поставь-ка его на пол. – Сказал патрульный.
Николай уже выпрямился, хотя и продолжал морщиться от испытываемой боли. Он заметил как напрягся Варяг и Людоед. Причем, Крест сделал шаг назад и в сторону, образуя с Яхонтовым полукруг. Видимо так удобнее будет принять рукопашный бой. А дальше… У патрульных висели на плечах автоматы. Останется только завладеть ими и пробиваться к выходу. Ситуация неприятная, если не сказать больше, и Васнецов понял, что он опять в чем-то виноват…
Бойцы никак не отреагировали на то, какую позицию заняли Варяг и Крест, однако старший патруля обратил свой взор на сутенера.
– Туранчокс, ты опять тут скандал учинил? – ухмыляясь, спросил старший.
– Эй, да что сразу Туранчокс? – огрызнулся сутенер.
– Не знал бы тебя, подумал бы на них. Иди отсюда. И не забывай, что ты нам уже два субботника должен.
Карлик от досады еще раз ударил свою девицу битой по бедру и побрел прочь, что-то ругательное ей бормоча.
– А ты силен, – ухмыльнулся патрульный, обращаясь теперь к Варягу. – Одной рукой поднял.
– Да там поднимать нечего. – Пожал тот плечами.
– Карликов не любишь? – старший прищурился.
– Я к ним ровно отношусь. Как к обычным людям. И не сочувствую. Знаю, что они этого в основном не любят. Но этот уж больно вредный.
– Да. Есть такое дело. Только вам наверняка говорили, что если кто-то вас на скандал провоцирует, не надо вестись на это. Надо сразу доложить первому патрулю. На сей раз отделаемся устным предупреждением. Договорились?
– Само собой, – хмыкнул Варяг и пожал старшему патруля руку. Бойцы удалились.
– Да, Коля, что-то ты маху дал, – вздохнул Сквернослов, хлопая Васнецова по плечу.
Яхонтов зло посмотрел на Николая.
– Слушай, ходячая неприятность, не смотри ни на кого. Не делай ничего! Не говори, ни чего! Вообще рот не открывай. А ты, Людоед, не подначивай его!
– Я воль майн фюрер, – Крест принял строевую стойку.
– Да пошел ты, – досадливо поморщился Яхонтов.
Они дошли, наконец, до пресловутого перекрестка и стали оглядываться. Тут было менее многолюдно, чем у рыночных рядов. В центре перекрестка стояла высокая труба с указателями и написанными на ней мелом объявлениями.
– Пошли сначала комнату для ночлега снимем да помоемся, а уж потом в бар. – Предложил Илья.
– Разумно, – кивнул Варяг.
– Ну, пошли, – Сквернослов потер руки.
Николай ничего не сказал. Его съедала злоба. Он злился и на Варяга, и на Людоеда и на того сутенера…
Гостиница оказалась на самом деле гостиницей. Это был придорожный мотель, стоящий на улице, пока вокруг не вырос этот купол-город. Баром оказался самый настоящий придорожный бар рядом с этим мотелем. И убранство в баре было соответствующим. Только вся мебель носила множество следов ремонта, и вместо иллюминации на потолке висело несколько ламп, а стены были завешаны звериными шкурами. Путники пришли сюда через два часа, после того как оформились в гостинице и, приняв душ, немного отдохнули. За стойкой стоял массивный бармен в годах с черной, будто крашеной бородой заплетенной в косу. На голове черная бандана с белыми черепами. Видимо в прошлом он был байкером и привычкам не изменял до сих пор. Он читал какую-то потрепанную книгу. Взглянув на новых посетителей, лишь приподняв слегка взгляд, он угрюмо буркнул:
– Добро пожаловать. Выбирайте свободный столик. Меню на стене. Свинина, крольчатина, курятина. Водка, самогон, чай. Картофель на пару или жареный. Яичница. Шампиньоны. Сигареты.
– Ого! – Людоед облокотился на стойку бара, буквально перевалившись через нее и, уставился на заставленную разными бутылками стенку за спиной бармена. – Роскошная коллекция.
– Да это так. Пустые бутылки водой залил и для красоты поставил. От былой роскоши мало что осталось. Все что есть, в меню. – Он снова уставился в свою потрепанную книгу.
– Что читаешь?
– Ницше, – коротко ответил бармен.
– О, уважаю. Типа… Если идешь к женщине, не забудь плетку!
– Точно, – усмехнулся здоровяк, показывая золотые зубы.
– И это еще, – Крест щелкнул пальцами, – Что не убивает меня, то делает сильнее.
– Да-да! Точно! Отличные слова, – бармен кивнул.
– Ну, ладно братан. Я к своим. Будем с заказом определяться.
– Ага. Давай.
Людоед подошел к своим товарищам, стоящим возле написанного на стене мелом меню.
– Чего ты там лясы точишь? – тихо спросил Варяг.
– Мог бы и догадаться. Я за стойку заглянул.
– И что?
– Под стойкой охотничья двустволка. Вертикалка. Еще бита и кастет. На полке слева от бутылок нож для колки коктейльного льда. Так, на всякий случай надо знать.
Яхонтов покачал головой.
– Молодец, однако.
– Были сомнения?
– Ладно, что кушать будем? Шампиньоны они, наверное, сами выращивают?
– Наверняка. Не в лесу ведь собирают. Конфедераты и сталкеры тоже выращивают, там, в Москве. Но я грибам никогда не доверял. Вот картофан другое дело. Никакая гадость не пристает. Даже в зараженной радиацией земле картофель радионуклиды не впитывает практически.
– Да. Знаю. Значит, берем четыре картошки на пару. Так? Яичницу возьмем?
– Давай, – Людоед кивнул.
– Ну и литровый, водки, наверное. Юру помянем. Ты как? – Варяг вопросительно посмотрел на Илью.
– Не возражаю.
Людоед сказал бармену заказ и все расселись за пустой столик. Строго говоря, тут только один столик был занят. Там, в углу, сидели две женщины и двое мужчин и тихо о чем-то разговаривали. Бармен крикнул заказ в приоткрывшуюся за его спиной едва заметную дверь и, обратившись к новым посетителям, произнес:
– Пяток минут обождите.
– Спасибо, – кивнул в ответ Яхонтов.
Бармен снова уткнулся в книгу и вдруг опять поднял взгляд и уставился на Николая. Посмотрел пару секунд и, пожав плечами, вернулся к чтению.
Его реакция напомнила Николаю о той девушке, что на рынке торговала кассетами. Они реагировали на Васнецова практически одинаково. Почему? Может из-за этой дурацкой повязки на голове? Николай со злостью сорвал с головы бинт и потрогал пальцами свернувшуюся на лбу кровь.
– Ты чего, Колян? – спросил Сквернослов.
– Да так. Ничего. Слушайте. Помните, Юра говорил, что их корабль поймал радиосигнал? Может сигнал отсюда?
– Да вроде сигнал шел толи от гор толи с той стороны от хребта. – Пожал плечами Крест.
В бар вошел еще один человек. Высокий. В черном свитере с горлом и в очках. На вид ему было лет пятьдесят или около того. Коротко и аккуратно стриженый. Он не сутулился и отличался хорошей выправкой, что среди людей в нынешние времена не так часто встречалось. Хотя кто его знает, как часто они встречались раньше?
– Привет Кабан, – он махнул рукой бармену и, взяв свободный стул, присел у стойки.
– Здарова, Ветер. Тебе как всегда?
– Да, кивнул гость.
Бармен поколдовал у себя за стойкой и выставил Ветру дымящуюся кружку с чаем.
– Держи. Кипяток. Как любишь.
– Спасибо.
– Ну, ходил куда?
– Да нет пока. Непогода. Думаю, может через пару дней с красными в оренбургскую пустошь махнуть. Они там работорговцев каких-то вычислили. Поедут громить. А я с ними. Погляжу что там к чему. Хотя, куда не кинь, кругом одно и то же.
– Ясно. Ну, путь туда не близкий.
– Да ерунда это. Я ведь и дальше ходил. А тут… Да еще в такой компании, – Ветер усмехнулся. – Нормально.
Наконец принесли заказ. Пожилая женщина поставила на столик поднос с расчерченными черными трещинами тарелками, на которых были небольшие порции пареной картошки и яичницы. Так же на столе появилась бутылка без этикетки и четыре железные кружки. Еще и пустая консервная банка.
– А это зачем? – спросил Людоед.
– Это пепельница. – Сказав это, она ушла.
В заведении вошли еще двое. Один высокий и худой. Другой низкий и немного полноватый. Обоим чуть больше тридцати. У высокого вместо правого глаза была черная повязка. У низкого перебитый давным-давно нос и так называемая заячья губа.