– Черт, – выругался Николай. Попытка выбить трубой из руки мертвеца КСВК оказалась удачной. Винтовка рухнула на площадку. Васнецов осмотрел ее. Отстегнул магазин. Там оставался всего один патрон. – Ну что за непруха, – пробормотал он вздохнув. Тем не менее, другого оружия сейчас у него не было. Да и этим, в ближнем бою, мало что сделаешь. Разве что только размахивать им как секирой и разбивать врагам головы. Васнецов сбросил мешающий быстро двигаться тулуп и бросился внутрь. С трудом вспоминая тот путь, который они проделали наверх вместе с Лерой, он бежал по узким коридорам и мостикам. Хуже всего было то, что вероятно из-за взрыва, часть электросети города вышла из строя и, освещение было еще более скудным, а местами вообще отсутствовало. Приходилось ориентироваться на далекие звуки стрельбы. Спускаясь все ниже, он отчетливее слышал разгоревшийся внизу бой, и его сердце билось все сильнее. Толи от волнения и предвкушения схватки, толи просто от бега. Голова продолжала насылать волны боли, бившей по глазам и вискам и он, то и дело ощущал неведомым ему доселе чувством, как внизу умирают люди. И ему снова казалось, что он слышит эти чертовы ржавые качели.
Пробираясь все ближе к битве, Васнецов стал замечать следы разрушений. Где-то виднелись всполохи пожаров. Некоторые мостики и трапы были сорваны со своих мест. Контейнеры сдвинуты или опрокинуты. Двигаться становилось все труднее. Вот раздавленное упавшим трапом тело. Васнецов узнал в нем того человека, что дал ему там, наверху, две гранаты. Видимо он двигался по этому трапу, но тот рухнул. Как жаль. И снайпера того жаль. С ним было о чем поговорить. Об отце конечно.
* * *
|
|
Из окна гостиницы короткими очередями бил пулемет. Он держал на мушке узкий проход между двумя железными ангарами, один из которых был сильно деформирован и смят от взрыва. Через проход пыталась пробиться группа в белых маскхалат. Однако от огня пулемета в этом месте вандалы потеряли уже пятерых.
– Нёмес, одан утэ улдап зи темотанарга тюнабе.
«Черт, о чем они говорят?» – подумал Николай. Он вжался в стенку контейнера и отчетливо слышал голос одного из двух вандалов, что находились в паре метров от него, за углом. Эти двое смогли, незаметно просочится в место среди больших железных блоков, в которых видимо были склады, и находились теперь вне зоны видимости пулеметчика.
– Ошорох. Анах митэ мародип. – Ответил второй.
«Стоп, что там говорили в баре про вандалов? Они используют какой-то тарабарский язык вперемешку с каким-то падонским. И зовется все это таралбанский… Как разобраться? Задом на перед? Темотанарга… Что это? Агранато… Гранатомета! Семен, надо эту улдап… падлу! Из гранатомета… дальше понятно… Ответ был – хорошо, хана этим…» – Николай осторожно высунулся из-за угла. Эти двое присели на одно колено. Один из них водрузил на плечо РПГ-7. Они не видели Николая. Даже не предполагали о его присутствии. Васнецов ткнул длинным стволом КСВК гранатометчику под мышку. Тот удивленно повернул голову, и Николай нажал на курок. Громыхнул выстрел. Ружье сильно дернулось в руках Васнецова, повинуясь законам физики и изрыгая из своего жерла могучую силу. Руку вандала подбросило вверх и она, описав дугу, повисла на сухожилиях. Пуля прошла через плечевую область, вошла в шею и разорвала ему горло. Второй боевик, забрызганный кровью первого, от неожиданности и испуга распластался на полу, затем, увидев, что стало с его товарищем, вскочил на ноги и стал вскидывать свой автомат.
|
|
– Сссцуко, чорд!!! – заорал он и в этот момент Васнецов, приблизившись к нему на шаг, вонзил боевику окровавленный ствол КСВК прямо в рот, разрывая ткань черной маски и проламывая зубы. Николай воткнул ему горячий металл настолько, насколько позволяли силы и затем рванул винтовку в сторону, выворачивая жертве челюсть и разрывая рот. Вандал снова упал и задергался в судорогах, захлебываясь собственной кровью. Васнецов облегчил ему страдания, размахнувшись винтовкой и проломив череп. Затем он отбросил КСВК в сторону. Винтовка теперь не нужна. Он схватил автомат и гранатомет. Надо найти относительно безопасный путь и двигаться дальше. Скрытно пробираясь между контейнерами он вдруг ощутил запоздалое чувство ужаса от того, что он сделал с этими двумя боевиками. Он ведь действовал совершенно машинально. Словно какая-то неведомая и безжалостная сила сама водила его руками, а он был лишь послушным исполнителем. Стало страшно… На что он способен? Что твориться с его разумом, который и в страшном сне еще недавно не мог вообразить, чтобы сделать с людьми что-то подобное? Грянул взрыв. Совсем рядом. Раздались крики. Выстрел. Удар… Кто-то замычал, не в силах кричать… Николай упал, сбитый взрывной волной и выронил оружие. Он принялся растирать глаза от пыли и бетонных крошек, что ударились в лицо от взрыва. Из прохода между ближайшими строениями быстро полз один из бойцов Вавилона.
|
|
– Не надо! – кричал он, быстро перебирая руками и отталкиваясь ногами. На него запрыгнул облаченный в белое боевик с большим ножом. Уползающий в панике боец вырвался на секунду, однако вандал уже занес руку с ножом. Лезвие вонзилось жертве прямо в копчик. Боец истошно заорал, хлопая ладонями по полу и мотая головой. Враг выдернул нож и нанес удар в область селезенки, затем вонзил его жертве в шею. Крик человека утонул в крови, превратившись в визжащее бульканье и хрип. Услышав щелчок автоматного затвора, боевик резко повернул голову направо. Короткая очередь из «Калашникова» отбросила его к стенке позади. Боевик выронил нож и прижал ладони к прошитой очередью груди. Он уставился на Николая глазами полными неописуемой боли. Кричать он отчего-то не мог, только дергал левой ногой и продолжал смотреть на своего убийцу.
– Не смотри! – воскликнул Васнецов, – Не смотри на меня так!!! – Он дал еще одну очередь, выпустив еще три пули врагу прямо в голову. Николай достаточно насмотрелся на искромсанные пулями тела еще в Москве, во время боя за дом советов, но сейчас, видя в какое месиво превратилось тело боевика от его выстрелов, он не понимал, чем вызваны такие безобразные травмы в его голове, которую тремя пулями буквально раскроило на части. Что за чертовщина… Васнецов быстро отстегнул рожок автомата и взглянул на пули, ловя свет уцелевших еще наверху ламп. У патронов были надпилены кончики. Примерно так, как это делал Людоед в начале своего с ними путешествия.
– Твою… Дурной пример заразителен. – Васнецов вздохнул и снова снарядил автомат.
Со стороны большого ангара веяло холодом. Видимо большой пролом в стене города находился там. Да и интенсивность боя была слышна оттуда. Значит, там происходит самая ожесточенная схватка. Что там было? Насколько он помнил, то там, за ангаром позади рынка был большой огороженный массивными стенами участок. Там находилась арена. Точно. Сани взорвались как раз у наружной стены арены. И это в тот момент, когда там была масса зрителей. Если основная масса врагов там, то обороняющиеся находятся в районе стоянки и ведут бой со стороны бара. Надо пробиться туда… Мимо засвистели шальные пули. Николай вжался в пол. Что-то взорвалось за ближайшим контейнером. Снова крики. Васнецов пополз. Махнуть по кратчайшей прямой через перекресток? Рискованно. Обогнуть гостиницу? Наверное… Медленные, шаркающие шаги рядом заставили его обернуться. Это брел пожилой мужчина. Одет он был не для улицы. Значит это кто-то из горожан. Человек был весь в крови и придерживал одной рукой разорванный живот, из которого вот-вот вываляться внутренности. Он медленно опустился на колени и молящими о помощи глазами посмотрел на Васнецова.
– Добей, – одними губами проговорил он.
– Чего? – пробормотал Николай, пятясь назад.
– Добей, – захрипел человек.
– Я не могу! – Васнецов вскочил и бросился прочь. Рядом просвистели пули. Он снова припал к земле и пополз к гостинице.
– Давайте! У оген нортап кончились! – закричали позади.
«Патроны кончились? У кого? У пулеметчика в гостинице?» – Николай посмотрел в сторону этого крика. В узком и темном проходе, где он убил последнего вандала, белели маскхалаты. Там группа нападающих. Николай закинул на плечо гранатомет и выстрелил. Узконосый боеприпас влетел в толпу людей в белом и, не разорвавшись и пробив кому-то грудную клетку, там и застрял. Подельники убитого бросились в разные стороны, ожидая, что сейчас произойдет взрыв и те, кто выскочил вперед, ближе к гостинице, попали под огонь автомата, снаряженного надпиленными пулями. Стрелял Николай. У одного противника начисто оторвало кисть. Другому пуля вошла в ногу выше колена и его бедро словно взорвалось изнутри. Патроны кончились очень быстро, и Васнецову пришлось ретироваться за углом гостиницы. Оказавшись с тыльной стороны здания, он тряхнул головой и растер виски. Какие-то всхлипывания он услышал не сразу. Среди, беспорядочным образом расставленных деревянных ящиков, сидел молодой и довольно крепкий боец Вавилона. Вроде один из патрульных. Сейчас весь бравый вид, который демонстрировали местные бойцы всем гостям, испарился. Даже тельняшка десантника не спасала. Он сжался весь в комок и дрожал. Приглядевшись, Николай понял, что он еще и плакал. Однако никаких признаков ранения на этом человеке не было. Зато был разгрузочный жилет с боеприпасами и рядом лежал АКМ.
– Эй, парень, ты патронами не богат? У меня кончились, – спросил Васнецов, осторожно подойдя к бойцу. Тот нервно и даже как-то панически сорвал с себя разгрузку и кинул Николаю.
– На! Забирай! Забирай все! – истерично воскликнул он.
Николай выбрал два перемотанных скотчем рожка и снарядил этим свой трофейный автомат, затем еще раз взглянул на бойца. Тот сидел, обхватив голову ладонями и, вздрагивал и подпрыгивал от непрекращающейся, а наоборот, усиливающейся стрельбы. По своему обыкновению и в силу своего характера, Васнецов должен был наполниться сочувствием и жалостью к этому, перепуганному до смерти человеку, который был на грани безумия от собственного страха перед тем адом, который ворвался в его, казавшееся совсем недавно неприступным, жилище. Но нет. Жалость не дала о себе знать. Отчего-то появилось любопытство. Николай присел рядом с бойцом и стал его разглядывать. Тот, почувствовав рядом с собой горячее дыхание незнакомца, медленно убрал руки от своего лица и уставился на Николая. Секундное недоумение сменилось очевидным ужасом во взгляде, когда он заглянул в глаза Васнецова. Сам Николай сидел прямо напротив него и разглядывал, немного наклонив голову на бок и, как-то странно улыбался.
– Значит, – начал спокойно говорить он, – Пока твои собратья воюют, и воюют даже мимолетные гости этого города, до которого им по большому счету нет никакого дела, ты тут отсиживаешься и пускаешь сопли?
– Что? – испуганно, дрожащим голосом, пробормотал боец.
Николай резко поднялся и, щелкнув затвором, наставил на него свой автомат.
– А ну ВСТАТЬ!!! – заорал он.
Боец послушно вскочил, однако в его взгляде к страху прибавилось еще и недоумение.
– Чего… – снова пробормотал он.
– Подбери свое оружие и иди воюй! Иди, УБИВАЙ!!!
Боец послушно схватил свой автомат и бросился прочь, не совсем понимая, куда и зачем. Однако как только он выбежал из тыльной стороны гостиницы, как его сразила одна из бесчисленного количества грохочущих автоматных очередей. Он успел сделать несколько шагов, когда пули уже кромсали его тело и упал замертво.
– Нет! Господи! – Васнецов больно ударил себя кулаком по голове, – Господи нет!!! – Он опустился на колени и сильно зажмурился, – Черт бы меня побрал, что же я творю! – Он четко осознал, что большим убийцей явился для этого парня не тот, кто стрелял, а он, Николай, который выгнал испуганного до смерти человека из своего укрытия.
Где-то близко заревел танковый двигатель. Пробираясь между ящиков Васнецов наконец увидел стоянку. Т-72 без башни, с будкой кунга вместо нее сорвался со своего места и резко сдал назад, к большому деревянному боксу. Будка слетела со скрежетом с танкового шасси, ударившись о низкую металлическую конструкцию, соединяющую между собой две бетонные опоры на которых держалась одна из секций второго яруса. Кунг упал впереди танка весьма кстати. Пущенный кем-то из вандалов реактивный снаряд из гранатомета врезался не в танк, а в будку. Грянул взрыв. Стоянку заволокло дымом. Было слышно, как Т-72 ломает корпусом деревянное строение. От рынка рванулась толпа в белом. Около двадцати вандалов. Они решили расширить свой плацдарм под покровом дыма. Однако валивший из загоревшего кунга чад не помог им, а сыграл роковую роль. Со стоянки из дыма вырвался другой гусеничный транспорт. Это был МТЛБ. Он, свистя двигателем и, добавляя дыма из своей выхлопной трубы, врезался в передовой отряд вандалов, наматывая их тела на гусеницы. Пять боевиков сумели отскочить и бросились обратно к рыночным лоткам, перепрыгивая через разбросанные повсюду трупы. Еще один выстрел из гранатомета поразил МТЛБ в борт. Машина остановилась, хотя двигатель продолжал гудеть. Спасшиеся вандалы, уже с подкреплением, бросились обратно к пораженной машине, надеясь использовать его корпус теперь как укрытие. Люк МТЛБ откинулся и оттуда, выплевывая кровь, показалась женская голова. Затем туловище. Похоже, это была одна из местных лисиц-амазонок. Очевидно, она была контужена взрывом и сильно обожжена. Судорожно водя руками, она искала, за что зацепиться и помочь самой себе выбраться из пораженной машины. Один из подбежавших вандалов со всей силы ударил ее прикладом автомата по голове. Другой схватил ее за руки и стал тянуть обмякшее тело. Третий пырнул ее ножом в живот и стал вспарывать его. Васнецов дал длинную очередь и срезал двоих. Сейчас он жалел, что его автомат изрыгал обычные пули, а не надпиленные. Очень хотелось видеть, как у этих бандитов отлетают куски плоти. Остальные вандалы открыли в его сторону огонь. Васнецов припал к земле, прячась за ящиками. Что-то заставило его схватить один из деревянных ящиков и, размахнувшись, кинуть в сторону нападавших. Лишь мгновение спустя до его сознания донеслось понимание этого, на первый взгляд странного поступка. Краем глаза он заметил, что один из вандалов замахивается для броска гранаты. Брошенный им ящик точно встретился с гранатой и заставил ее упасть в стороне. Взрыв. Васнецов накрыл голову ладонями, спасаясь от града падающих на него щепок, одна из которых вонзилась в руку.
Надрывно ревя двигателем, безбашенный Т-72 тащил на буксире тот самый танк Т-64, который был не на ходу. Это он находился в том деревянном боксе. Под прикрытием двух бронированных корпусов наступал отряд из вооруженных защитников Вавилона. Мужчин и женщин. Несколько человек взобрались на Т-64 и вели с него огонь, уничтожая скопившихся у МТЛБ врагов. Пользуясь сменой обстановки, Николай бросился к стоянке и, спрятавшись за большими деревянными санями, выдернул из руки острую щепку. Рана несерьезная, но кровь заструилась по ладони. Он прижал руку к губам и вдруг почувствовал какую-то эйфорию от вкуса собственной крови и хаоса смертоубийства, царившего вокруг.
Семьдесятдвойка остановилась, дотащив Т-64 до перекрестка. Со стороны пролома в стене города загрохотал крупнокалиберный пулемет. Одному из бойцов, что были на броне, совсем не повезло. Очередь оторвала у него руку, голову, а затем отшвырнула и тело с танка. Остальные бойцы попрыгали с бронированной машины и двое тут же упали, пораженные автоматным огнем. Один сломал ногу и так и лежал, крича. Никто не решался прийти ему на помощь. Или просто на его крик никто не обращал внимания, поскольку среди грохота стрельбы, свиста пуль и десятков предсмертных криков и криков ужаса, этот вопль сломавшего ногу человека был просто незаметен. Раздался оглушительный выстрел из танковой пушки, взметнувший вокруг Т-64 пыль и грязь. Стрелок целился в скопление вандалов у пробитой взрывом саней бреши. Он стрелял практически в упор, поскольку расстояние до них было едва ли больше семи десятков шагов. Взметнулись вверх тела врагов. В облаке взрыва кувыркались обломки, останки тел, искореженный крупнокалиберный пулемет, из которого стреляли по оседлавшим танк бойцам. Вандалы бросились в разные стороны. Некоторые из них попали под прицельный огонь защитников Вавилона. Однако находясь в отчаянном положении из-за появившегося танка, боевики проявили небывалую прыть. Большая группа обогнула Т-64 и часть из них кинулась к танку, а другая часть на стоянку. Николай встрепенулся и встретил их очередями из своего «Калашникова». Сразил одного. Второго. Патроны кончились. Он снова скрылся за санями и быстро перевернул рожок. Снова оглушительный выстрел из танка. От гостиницы забили охотничьи ружья и отогнали группу вандалов от стоянки. Те бросились к танку, который не мог стрелять по всем сразу. Ладонь продолжала кровоточить. Васнецов подполз к одному из сраженных им вандалов. К тому, что был ближе. Он вытащил из ножен на ремне своей жертвы большой тесак и стал отрезать наиболее чистый кусок от его белого маскхалата. Вандал оказался жив и неожиданно вцепился Васнецову в левую руку. Перепуганный Николай машинально всадил бандиту тесак в шею и рванув кусок материи бросился обратно к саням, спрятавшись за которыми он стал бинтовать свою рану. Мимо засвистели пули. Стреляли вандалы у танка. Однако очередной выстрел из Т-64 оглушил их и, те попадали на землю. Кто-то из местных, вооруженный ручным пулеметом, взобрался на танк и сверху стал поливать вандалов свинцом. Выстрелом со стороны рыночных лотков он был убит. Теперь на танк полезли вандалы. Одни отсекали огнем автоматов защитников Вавилона, другие пытались открыть люк башни и закрывали собой смотровые приборы. Один из них бросил гранату в большое отверстие подбашенного погона семдесятдвойки, что стояла рядом. Оттуда выскочило двое, но взрыв настиг их и их изувеченные и уже мертвые тела отлетели в сторону. Башенный люк Т-64 был надежно закрыт изнутри и, открыть его не удалось. Однако стрелок, находившийся в танке, понял, что на его боевой машине враг. Он снова выстрелил и, три боевика слетели с танка. Оставшиеся вандалы стали в упор стрелять по смотровым приборам. Башня начала поворачиваться и неожиданно ствол орудия резко опустился, прижав одного вандала к левому крылу. Тот завопил, но башня продолжала делать оборот, размазывая живого человека по корпусу танка. Вот растянулась его рука и из плечевого сустава хлынула кровь и как лопнувшие струны дернулись сухожилия. А он все еще вопил. Группа местных выскочила из за танка и принялась расстреливать находившихся на Т-64 бандитов из охотничьих ружей и добивать пиками, сделанными из кусков арматуры. СО стороны рыночных рядов в их сторону полетели гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Николай хотел открыть огонь по тем вандалам, что были на рынке, но только теперь понял что его автомат остался у того трупа. Броситься за оружием? Самоубийство. Это место теперь было хорошо освещено всполохами огня расползающегося по танку. Его заметят и убьют. Что делать дальше? Николай стал вертеть головой в поисках решения и вдруг заметил, что с тыльной стороны гостиницы в стене уже зияет дыра. Из нее выскочила женщина, прижимавшая к себе ребенка, которому от силы было два годика. Она сделала несколько шагов, ища спасения, и следом за ней выскочил вандал. Он схватил рукой один из множества деревянных ящиков сложенных за гостиницей и метнул в женщину. Сбил ее с ног. Она упала, выронив ребенка. Бандит подбежал и, схватив малыша за ноги, со всей силы ударил его головой об бетонный пол. Женщина закричала, потянувшись за своим мертвым чадом. Вандал ударил ее ногой в живот. Затем по голове. Затем разбил ей висок прикладом автомата.
Голова сильно запульсировала. В ушах зазвенело. Заскрипели качели… Чертовы качели… Ведь их здесь нет… За что? За что ребенка? Мать за что? Он мотал головой, не в силах отвести взгляд от этого детоубийцы, что продолжал вбивать приклад автомата в тело женщины. А… что там говорили, когда военная дружина Надеждинска устроила рейд на поселение людоедов в Висляево? Ведь им было приказано уничтожить всех. И женщин и детей. Дети, это поколение мстителей, а войны не кончатся, пока есть кому мстить за прошлые войны. Разве жалели бойцы Вавилона детей вандалов? Они ведь так хвастались недавно, что устроили резню в лагере вандалов, где оставались старики ихние, женщины и дети. Никто не жалеет детей. Или получает удовольствие от жалости. Но чтоб жалеть, их надо убивать… Вспомни как обезумевшая толпа в метро столкнула женщину с коляской на рельсы… А сколько детей убил Людоед запустив те ракеты? Маленькая девочка прыгает возле скрипучих качелей и проваливается в снег… Маленькая девочка ищет своего щенка среди обгадившихся от страха взрослых и ее затоптали… Детей надо убивать? Чтоб никто потом, через много лет не пришел мстить… Дети, это поколение мстителей. Все так думают. Нет в этом мире правых и виноватых, если все убивают детей. Нет правых и виноватых… Среди… Среди людей!!! Звон в ушах, скрип, боль в висках, все это слилось в какой-то пронзительный визг, слышимый им одним. Но это действовало на него как что-то вдохновляющее. Лишающее страха. Дающее безграничную силу. Мешающая сосредоточиться какофония боя ушла на второй план. Да и все расплылось перед глазами, кроме этого вандала, который один был в поле зрения как цель в перекрестии прицела оптики снайпера. Люди-люди-люди… Почему вы такие? Они все такие – шипел незнакомый, но отчего-то такой родной голос из глубин сознания. Они – люди, отжили свое. Они прошлое. Вы не встретите достойного того, чтобы ради него уничтожить ХАРП. Только не среди людей…
Николай встал на четвереньки. Его лицо перекосилось от страшной гримасы, которая для него была улыбкой. А по губам стекала тягучая, красная от высосанной из раны в ладони крови, слюна. «Никто из людей» – прошипел он, – «Теперь миром править будем МЫ»!
И он бросился в атаку. Он старался быть незаметным, но он не полз. Он быстро перебирал руками и ногами, неумолимо приближаясь к намеченной цели. Все вокруг замедлилось. Только он один был стремительным…
Ужас наполнил глаза вандала, когда он увидел, как перепрыгивая ящики, на него неистово мчится исчадие ада. Если бы на него мчался человек, то вандал вскинул бы оружие и нажал бы на курок. Но от этого существа исходила такая ненависть, что она не умещалась в разуме этого существа. Да и во всем теле. Она заполнила все вокруг и подавила волю бандита к объективному восприятию того, что он видит. Ненависть нападающего существа оставила жертве право лишь на всепоглощающий ужас. Вандал истошно завопил, пятясь назад.
– Зззздохни!!! – разнесся победный рык, и пальцы Васнецова проткнули выпученные от страха глаза боевика. Он взмахивал руками, растопыривая пальцы, словно это были острые ножи и, только увидев, что лицо уже мертвого вандала изодрано в клочья, он осознал, что побывал не просто по ту сторону безумия. Он был кем-то другим…
Человеческое естество вернулось к Николаю и его вырвало. Прямо на изуродованное лицо мертвого вандала.
– Нихренашечки себе, – пробормотал кто-то ползущий в его сторону. – Тебе что, мало было? Ну, так ты еще поссы на него и обосри впридачу. Хе-хе.
Это был пожилой Вавилонец с обрезом двустволки. – Нука-нука, – он потянул руку мертвеца к себе. Казалось, его совсем не заботило то, что рядом лежит мертвый ребенок и его забитая до смерти мать. – Нихренашечки себе, – повторил он. – Да у этого фраера котлы нехилые! – Он стал снимать с руки убитого часы и напялил их на свое запястье. Затем довольно хмыкнул, – «Радо», мать его!
Из отверстия в стене раздалась автоматная очередь и пожилой вавилонец рухнул на мертвого вандала. Николая прижался к стене, успев схватить обрез.
– Охит, мат кто-то еще едорв тсе. – послышался шепот.
«Боитесь? Правильно, бойтесь меня», – подумал Николай и, перекатившись за трупы, дважды выстрелил в темноту пробоины в стене…
Горящий Т-64 продолжал стрелять. Надо отдать должное тому, кто закрылся в танке. Бронированная машина уже вся была объята огнем, а он продолжал вести бой. Танк был неким рубежом между толпой вандалов и отрядами защитников Вавилона.
– Он же сгорит там! – разнесся вопль Варяга. – Вперед, мать вашу! Или вы вечно будете держать оборону, пока вас всех не перебьют?!
– Мужики! Сверху Кабан с отрядом и с АГСами засели! – закричал кто-то. – Если мы пойдем в атаку, они поддержат нас огнем! А если нет, то начнут нас расстреливать как трусов и дезертиров!
– Какого хрена?!
– Вперед я сказал! За мной!!! – заорал Варяг и бросился в атаку. Следом за ним побежал Сквернослов.
– Мужики! Да неужто мы свой город не отстоим! – вскочил боец с красной звездой на рукаве, – Вперед! За Вавилон!
Воодушевленная тремя смельчаками, а может в большей степени угрозой расстрела из АГСов, толпа вооруженных вавилонцев поднялась в атаку. Они вопили УРА для собственного преободрения и неслись на врага. Многие падали, сраженные выстрелами. Сверху закашляли АГСы, разнося тылы вандалов в клочья. Наконец две армии схлестнулись в рукопашной схватке. Жуткое зрелище проламываемых черепов, разрываемых железными прутами и ножами животов. Живая масса заливала все пространство вокруг себя кровью.
– Илья! Держись! Через нижний люк вылазь! – закричал бросившийся к танку Яхонтов.
– Варяг! Под танком обломки какие-то! – воскликнул Сквренослов, – Он не сможет вылезти!
– Черт! – Яхонтов лихо вскочил на семдесятдвойку, к которой все еще был прицеплен массивным тросом Т-64…
– Погоди! Погоди! – кричал лежавший у входа в гостиницу вандал. Он держал своими руками нож, который пытался вонзить в него навалившийся вавилонец. – Не надо! Хватит! Не надо! Пожалуйста! – кончик ножа вонзился в шею и стал медленно, по мере того как вандал терял силы, входить все глубже, – Гээээ!!! МММММММ!!!! Эхрррррьрьрьрьр!!! – из его рта забил фонтан крови. – Ныыыыыыыыыххххххххх, – Вандал закатил глаза и, его тело стало судорожно биться в агонии.
– Я по таралбански не понимаю, сука, – прорычал вавилонец и, выдернув свой нож, бросился в сторону основной схватки.
Николай вышел из темноты гостиницы, держа в руках очередной трофейный автомат и, с сочувствием посмотрел на все еще живого вандала.
– На, не мучайся, – Васнецов выстрелил ему в голову.
– Колян! Твою мать! Ты где был все это время?! Мы думали тебе шандец полный настал! Тут такое твориться! – закричал подбежавший к нему Сквернослов.
– Я знаю, – равнодушно пожал плечами Васнецов.
– Слушай, там Людоед в танке горит!
– Надо его на улицу оттащить и снегом закидать.
– Да ты в своем уме? Танк снегом закидать?
Тягать вытянул Т-64 на ровное, на захламленное обломками взрыва кусками. Сцепка продолжала двигаться, но тут догонявшие оба танка Николай и Сквернослов увидели распластавшегося на полу Илью. Одежда на нем дымилась.
– Крест! – Вячеслав подбежал к нему и помог подняться.
– Я теперь знаю, что чувствовали куры-гриль, – пробормотал Людоед устало улыбнувшись. На его черном от копоти лице были видны только зубы от улыбки. – Я в порядке. Идите, убейте кого-нибудь. Я за Варягом. Там снаряды в башне. Рванет сейчас. Не подходите к танку никто и не пускайте никого. Он, хромая, побежал к тягачу.
Защитники неумолимо теснили врага обратно к пробоине, которую проделал вандалы в самом начале. Схватка продолжалась на обломках арены, похоронивших вод собой зрителей того рокового боя.
– Слушай, Колян, мы тут и так изрядно повозились. Может, хватит? Теперь и без нас, вон, справятся. Это их дело, в конце концов.
– А ты, Славик, убивай не ради кого-то. Не ради того чтобы помочь кому-то…
– А ради чего?
– Просто ради того, чтобы убивать, – угрюмо пробормотал Николай.
– Чего? – поморщился Вячеслав.
Позади раздался оглушительный взрыв и, горячая волна сбила их с ног. Внутренним взрывом сорвало с горящего Т-64 башню и та, полыхая, упала на Т-72…
ДАЛЬШЕ
Испуг прошел, когда в клубах дыма и пыли показались Варяг и Крест. Яхонтов держался руками за голову, а Людоед помогал ему идти. Варяг был контужен. Но, во всяком случае, они оба живы. А дальнейший путь без них немыслим.
Теперь они вчетвером сидели на большом обломке бетонного блока, который кажется, был стеной большого помещения, являвшегося местной ареной. Вокруг царила суета. Убирали завалы. Убирали трупы. Таскали раненых. Собирали гильзы и оружие.
– Вовремя мы смотались от танков а, Варяг? – устало произнес чумазый Илья.
– Угу, – простонал лежавший на плите Яхонтов.
– Ему совсем худо? – озабоченно спросил Сквернослов.
– Да ерунда. Оклемается скоро, – махнул рукой Людоед. – У меня четыре контузии и ничего. Как живой. А у него легкая форма.
– Четыре контузии? – пробормотал Варяг, – По тебе заметно, Людоед.
– Я же говорю что с ним все в порядке.
Вячеслав кивнул и принялся усердно ковыряться в носу. После взрыва танка у него обильно шла носом кровь. И теперь он занимался извлечением из ноздрей кровавых соплей.
– Ого, как это там поместилось? – тихо воскликнул он, глядя на то, что налипло на его палец.
– Славик прекрати, это отвратительно. – Поморщился Николай. – Тебе уже тридцать, а ведешь себя как…
– Брось, Колян. Мне было десять, когда все случилось. А тем летним днем все наше летоисчисление закончилось.
– И все равно…
– Перестань, брат. Неужто это отвратительнее того что мы тут делали? Черт… Доковырялся… Опять кровь пошла…
– Ложись, – сказал ему Крест, – Тут холодно. Сейчас пройдет.
– Эй!!! – к ним подошел патруль из трех бойцов. Старший, с черной бородой сурово взглянул на них. – И какого черта вы тут сидите? Почему не работаете как все?
– А мы художники не местные, – пробубнил Варяг. – Нам мне положено.
– Это кем не положено? А ну встать когда с вами старший патруля разговаривает?!