Самойлов Леонид Иванович 1940 года рождения. В 1962 году окончил медицинское училище города Боровичи Новгородской области. В 1976 году Ленинградский медицинский институт. Работал участковым терапевтом, а затем долгие годы главным врачом. Литературным пристрастием стал заниматься с 1976 года. Множество мелких заметок, шесть очерков и восемь рассказов опубликованы в районной, областной и республиканской печати. К написанию настоящего романа приступил в 2005 году. Материал к роману «Без вины виноват» брал из дневников моего деда Патренина Андрея Андреевича (1875 – 1937 г), которые он вел в течение десяти лет – с 1893 по 1904 годы. Эти дневники мне передала моя бабка, Патренина Анастасия Матвеевна в 1965 году. Но, к сожалению, в 1970 году все дневниковые записи были утеряны. Патренин Андрей Андреевич работал в кампании Любищева Сергея Александровича. Вместе с ним он ездил по святым местам. В дневниковые записи положены события, о которых деду стало известно в приватных беседах с Любищевым, а так же при знакомстве с архивными документами, которые хранились в усадьбе Сергея Александровича Любищева.
С О Д Е Р Ж А Н И Е.
1. Итоги последнего похода Ивана Грозного на Новгород и новая попытка пресечь инакомыслие среди новгородцев. (стр.4)
2. Переговоры с новгородскими боярами о беспрепятственном вхождении царевых войск в Новгород. (стр.5)
3. Встреча Ивана Грозного с всевышним в сновидениях. (стр. 5)
4. Мучительная пытка над новгородскими смельчаками. (стр.7)
5. Опасение царя за свое благополучие. (стр.10).
6. Распоряжение царя о переселении новгородцев на необжитые берега рек. (стр.10)
7. Отплыв клана Евлампия Оса и обживание нового места жительства (стр. 11).
8. Отплыв клана Федора Куй. (стр. 12).
9. Деловые разговоры двух переселенцев и их видение того, что с ними случилось. (стр. 14).
10. Ложный донос Малюты Куратова на Федора Куй. (стр. 17).
11. Жестокая расправа с кланом Федора Куй. (стр. 18).
12. Роковая охота Егора, старшего брата Евлампия на медведя.(стр.18)
13. Благословение Митрополита Новгородского по строительству церкви Пресвятой Богородицы. (стр. 21).
14. Приезд новгородского боярина Новоржевского в поселение Евлампия Оса. (стр.22).
15. Угощение боярина русскими щами и наречение фамилии Любищев Загребину Артемию Петровичу, т.к. он был популяризатором русских щей из крошева. (стр.25).
16. Знакомство боярина с поселением и с особенностями местного промысла. (стр.26).
17. Поселению Евлампия дано название ОСКУЙ. (стр.32).
18. Прибытия Столбова Петра Ивановича в поселение Оскуй и подготовка к разгрому шведского конного отряда. (стр. 33).
19. Отъезд Столбова на поиски лагеря шведов. (стр.37).
20. Встреча в пути с лесными разбойниками.
21. Внедрение Столбова со своими друзьями в гарнизон к шведам. (стр. 43)
22. Участие Столбова в спортивном двоеборстве. (стр. 44).
23. Близкое знакомство Столбова с Альфредом Шнитке. (стр. 45).
24. Столбов на аудиенции у короля Швеции. (стр. 49).
25. Встреча Столбова со знакомой артисткой на театральном представлении у короля Швеции и авантюрное предложение о ее побеге. (стр. 50).
26. Отъезд из Швеции с упакованной в ковер Сулико.(стр.51,52).
27. Уничтожение сопровождающих Столбова и их ночевка в лесу. (стр. 53).
28. Свобода Столбова и Сулико.(стр. 53).
29. Возвращение Столбова в гарнизон Шнитке и его допрос об исчезновении кареты с Сулико и с сопровождающими. (стр.57).
30. Разгром конных уланов в походе на Новгород (стр.59).
31. Откровенный разговор Даши и Столбова по поводу отъезда Сулико из поселения. (стр. 66).
32. Знакомство Новоржевского с тонкостями технологии морения осины. (стр. 67).
33. Демонстрация силовых качеств Столбова. (стр. 69).
34. История названия деревни Беглово. (стр. 71).
35. Чествование героев, в том числе, Артемия Петровича в Грановитой палате города Новгорода. (стр. 75,76)
36. Переход ведения хозяйством в руки Сергея Артемьевича, в связи со смертью отца. (стр. 77).
37. Формирование народных дружин от разбойных напалений. (стр.79).
38. Обсуждение Дашиной статьи «Влияние сплава древесины на речные биосферы». (стр. 80, 81).
39. Любищев на приеме у новгородского воеводы с планом разгрома шведских уланов. (82, 83).
40. Осуществление задуманного плана по разгрому шведских уланов и гибель Сергея Артемьевича. (стр.89 – 91).
41. Встреча с волками при возвращении домой. (стр.98).
42. Встреча матери с дочерью. (стр. 103).
43. Вступление Артемия Сергеевича в законные права по владению лесопромышленным производством (по причине смерти отца Сергея Артемьевича). (стр. 107).
44. Рассказ Ольги о пребывании в рабстве. (стр. 110).
45. Неожиданная встреча Ольги с Генрихом. (стр. 128).
********************************************************
********************************************************
*****************************************************
Шла вторая половина шестнадцатого века. Господин Великий Новгород еще не оправился от первого похода самодержца Руси царя Ивана Грозного. Много крови и позора испытало тогда новгородское боярство и служивший люд. Однако крамольная мысль о том, что Господин Великий Новгород, по статусу своему градообразующая столица государства Руси, а посему новгородские бояре и служивый люд достойны почестей и сравнимы с московским великим князем, не давала им покоя. О волнениях и умонастроениях некоторых бояр и попустительстве со стороны церковных иерархов, внесло определенную неустойчивую сумятицу в различные социально-общественные слои Великого Новгорода. Формировалась активная оппозиция за целостность государства, а противоборствующая сторона за господство Великого Новгорода. Ибо многие трактовали, что Киев – мать городов русских, а Великий Новгород – отец городов русских. Однако Москва никогда бы не уступила пальму первенства. Не только в силу своего географического положения, сколько в силу сложившейся исторической миссии Москвы, быть в центре всего того, что творилось на Руси и за ее пределами. Царь Иван Васильевич понимал это и не мог допустить, чтобы искры раздора переросли во всепоглощающий пожар, который бесспорно мог надолго обескровить Русь и затормозить формирование единого государства. Некоторые бояре осознавали величие Великого Новгорода и в то же время понимали, что его величие будет тогда, когда он будет входить в состав единого государства. И поэтому, обособленность города, несомненно, пугала их, и они на вечевых сходках активно высказывали свои мнения. Разноречивые представления о государственности среди новгородского боярства стали просачиваться в царское окружение и доходить до ушей царя. Не в шутку обеспокоенный Иван Васильевич понимал, что зреющую смуту нужно пресекать, пока она не созрела. Гневу царя не было предела. Он сокрушался и корил себя в том, что в первый поход на Новгород, под корень не уничтожил вольнодумцев и всех тех, кто противился объединению земель русских вокруг Московского государства. В характере царя зарождалась ярая ненависть и озлобленность к боярству. Зарождались варварские методы борьбы с инакомыслящими. К весне ближе царь бросил клич – формировать войско, костяком которого суждено быть опричником – верным царевым слугам. Чуть слегка весеннее солнце начало играть яркими бликами на церковных маковках, а пернатые птахи оживленно оккупировать все деревья и с гомоном рассаживаться на ветвях – все это говорило о том, что весна не за горами. А пока по ночам стояла стужа. В один из таких дней царь дал приказ войску покинуть Москву и двинуться на Новгород.
Через несколько дней войско подошло к Яжелбицам и остановилось. Царь послал своих уполномоченных вести переговоры с новгородскими боярами о беспрепятственном вхождении царевых войск в Новгород. Однако переговоры эти нечто - иное, как царева игра с новгородцами - лютая, кровавая и беспощадная. Царь мстил новгородцам ужаснейшим образом. Он превзошел все, что в этом роде было на Руси до него и в его царствование. Месть эта не имела оправдания, не имела объяснения, ибо Новгород был заново втянут в политические смуты, и надобно было с ними покончить. Каким образом? Право решать царь оставил за собой. Пощады не было никому. Настало время ликования. Беспрецедентная оргия в Новгороде длилась несколько недель. По историческим сведениям было замучено, истерзано, утоплено, подвергнуто мучительным казням свыше трех тысяч человек. Царь сам нередко принимал участие в казнях. Время от времени, он придумывая новые методы допроса, либо совершенствуя старые и наслаждался, видя как из тела терзаемого человека уходила жизнь. К вечеру, когда казни заканчивались, царь спешил в храм, чтобы отслужить молебен по замученным новгородцам. Создавалось впечатление, что днем царь от имени государства брал на себя функции палача, а вечером в храме роли менялись. Царя судил всевышний и он неистово молился. Быть может в душе царя сидел актер, искусно разыгрывающий спектакль, чтобы окружающая челядь покорно верила, якобы у него высшие интересы – поднять престиж государства. Ибо ради этого льется людская кровь. После этих кровавых оргий царю плохо спалось, мучила бессонница.
Однажды в сновидениях к нему с небес спустился всевышний. Он долго корил царя за произвол в отношении народа и просил царя вместо казней и жестоких репрессий выслать новгородские семьи за пределы города и расселить по берегам рек, коих много на новгородской земле. Обновишь население Великого Новгорода, глядишь, и смута уляжется. Наутро царь велел позвать в светлицу служивший люд. Привели десятка два молодцев. Царь, сидя на кровати, глухим голосом спросил: «А что, ушкуйники-разбойники, скажите-ка вы мне вот что. Вы избороздили все реки новгородской земли. Много ли поселений по берегам рек находится?». Самый рослый детина, поднявшись с колен, молвил «Желаем здравия, государь Всероссийский. На ваш вопрос можно сказать, что берега рек земли новгородской заселены мало. В ряде поселений дома горят по весне от возгорания сухой травы. В других местах люди страдают от разбойных людей, коих немало повсюду». Царь перекрестился, зло посмотрел на старцев, махнул рукой. Мол - пошли прочь. И тотчас опричники вытолкали старцев. А царь меж тем, про себя молвил «А ведь весьма дельный совет получил я от бога».
На следующий день царь собрал все ближайшее окружение и грозно объявил о беспределе в городе и о новом пути устрашения. А именно, надобно выселить за пределы города триста семей бояр и служившего люду. Все имущество подвергнутых, отныне, отписать в казну. В освободившееся жилье переселить москвичей, тверичей, псковичей и люд из других мест. Среди ближайшего окружения царя было полное согласие по новой тактике умиротворения. Царь полагал, что новгородской боярской гильдии будет нанесен существенный удар. На завтра он дал распоряжение собрать бояр и служивший люд на людное место. К полудню на площадь была собрана толпа новгородцев. Люд недоумевал. О чем царь будет говорить. На улице, выходящей на площадь, от дома до дома, была вытянута веревка внушительной толщины. Это насторожило людей. Видимо опять что-то недоброе задумал царь. Томительно долго шло время, поскольку царя не было видно. Вдруг, в толпе народа поднялся ропот. Однако, ходившие опричники быстро наводили порядок, не церемонясь с приемами внушения. И толпа вновь безмолвствовала. Наконец из дверей ближайшего дома появилась толпа опричников, присоединившаяся к царевой свите. Неподалеку от улицы, где была натянута веревка, поставили трон. Царь, шаркающей походкой подошел к трону и грузно уселся. Свита плотным кольцом окружила трон. Старшина свиты поднял руку и громко объявил о том, что Государь всея Руси Иван Васильевич будет говорить с народом.
Мартовский день на редкость стоял солнечный и солнечные блики падали на лицо царя. Казалось, царь улыбался от пробуждающейся природы. Но, то было обманчивое впечатление, поскольку грим гнева постоянно блуждал по лику царя. Речь свою царь начал сидя на троне, опершись на посох. Он долго смотрел в народ, внутренне удивлялся, и в то же время его настораживала безропотность людской толпы. Конечно, в это царь не верил. Ему кругом казалась измена. Но здесь, на площади перед новгородцами, он впервые говорил не об измене. Ибо прекрасно понимал, сколько бед он принес многострадальному новгородскому краю и поэтому нагнетать страсти ни к чему. Царь говорил: «История отвела Великому Новгороду особую роль в формировании российской государственности в сложные исторические периоды времени. Великий Новгород был той форпостной силой, о которую немало недругов сломало шею, пытаясь покорить Северо-Западную Русь. За это, от государей Великой Руси, поклон новгородцам». Но внезапно, спокойный тон речи царя сменился на прерывистый, и свита еще плотнее обступила его. А он меж тем визжал и продолжал говорить: «Сколько недругов у Руси, сколько было попыток с их стороны отторгнуть земли государства Российского. Мы способны дать отпор, когда мы едины. А стало быть, должны объединиться вокруг Московского Государства и называться Русью единой. Отныне вольности новгородской не быть. С нею покончено еще в прошлом веке, а вы домогаетесь в настоящем!». Толпа на площади безмолвствовала. Лишь громко кричало воронье, сбившееся в стаи на деревьях. А царь меж тем продолжал: «Чтобы искоренить инакомыслие в городе, повелеваю, 300 семей бояр, служивого люда выселить за пределы города». Толпа пришла в движение. Тотчас послышался ропот. Опричники, где окриком, где применив силу, быстро успокоили толпу. Царь меж тем встал с трона и быстрым движением посоха указал на впереди стоящего человека. «Какого ты роду племени? И много ли вас в роду?» - спросил он. «Государь, русичи мы, православные, а звать меня Евлампий Оса. В роду у нас у отца пять братьев, да две сестры. А род занятий – купеческий промысел». Помолчав, царь посохом указал на второго человека, стоящего в толпе и задал тот же вопрос. Человек ответил: «Государь, из купеческой гильдии мы. А звать меня Федор Куй». Царь удивился и переспросил: «Куй,Куй. Откуда же эта фамилия идет?». Федор Куй ответил: «Предки мои были кузнецами. Все ковали, куй да куй. Вот отсюда и пошло прозвище, а позже в фамилию перешло». Царь приосанился, сел на трон и обратился к свите: «В течении двух недель выселить из города и расселить по берегам рек, коих много на новгородской земле. Всем понятно?! Всем ясно?! Думаю, возражения не будет?». Несколько мгновений в толпе стояла тишина. Потом вдруг ряды разомкнулись, пять смелых человек вышли вперед и остановились от царя. Воцарилось безмолвие.
Вдруг царь вскочил с трона и громким срывающим голосом, не дав промолвить слова осмелившимся, закричал: «И здесь крамола!». Он обернулся к свите и свинцовым голосом прокричал: «Осмелившихся! Протянуть через веревку! Нижнее исподнее снять!». Тотчас к смельчакам подбежали опричники. Одного из мужиков посадили на веревку. Двое стрельцов подхватили его род руки и потащили вперед, по веревке. Раздались истошные вопли. Через мгновение по ногам мужика потекла кровь и на землю стали падать куски человеческой плоти. Когда тело дотянули до конца веревки, безжизненное тело было снято с веревки и сброшено у стены дома. Царь молча наблюдал, а когда истязание закончилось, сказал: «Когда он очнется, спросите, чего он хотел?». Стрельцы подбежали ко второму стоящему мужику, второпях спросив царя: «Всех?» «Бог любит троицу»- ответил царь. Тотчас оба мужика были схвачены, снято нижнее белье и силой посажены на веревку. Царь взмахнул рукой. Таким образом, было дано распоряжение выполнить приказ. Мужики сопротивлялись. Однако силы были явно не равны. Над площадью раздалось что-то нечеловеческое. С веревки стекала густая кровь. Что-то шлепалось вниз. Снег под веревкой превратился в красную массу. Дотянутые до конца веревки мужики уже не стонали. Их тела безвольно обмякли. Стрельцы сняли тела с веревки и бросили рядом с первым. Двое из пятерых вышедших стояли и ждали очереди. Однако подбежавшим опричникам царь крикнул: «Довольно!». Затем обратился к толпе: «Еще будут возражения против царева указа?!». Толпа замерла. Царю это видимо доставляло удовольствие, что наводило на собравшихся страх и ужас. В эту минуту царь знал, его прихоть в любом случае будет исполнена, и никто не осмелится противиться его воле. Меж тем царь продолжал: «Всем, кому суждено покинуть город, в течении двух недель на реке Волхов соорудить ладьи, баржи, плоты и загрузить необходимым скарбом, в том числе и живностью. Затем, под присмотром опричников отправиться к месту нового жительства. Царь назначил ответственных лиц из своей свиты и велел через две недели доложить о выполнении распоряжения. Затем он поднялся с трона, махнул рукой, оперся на посох и в распоряжении свиты покинул площадь. Толпа собравшихся молча стала расходиться. Стрельцы рыскали среди людей, пытаясь уличить тех, кто высказывал слова неодобрения. Однако, среди покидавших площадь, не были слышны голоса проклинающих царя и его свиту. Народ был до того напуган разгулом произвола, что даже в семейном кругу боялись сказать лишнее. Ибо, даже среди своих, были те, что доносили свите царя на недовольных. Тем самым хотели заслужить уважение, а может быть даже и прощение. Однако царь и его свита не очень то жаловали доносчиков, а порою, они сами разделяли участь на доносимых. «Господи, спаси и помилуй» - шептали знатные бояре. И простой люд со страхом поглядывал на дом, где остановился царь. А он, сквозь надвигающийся сумрак казался мрачным и таинственным. Вечером, в одном из окон засветился огонек, и задвигались тени. Наверное, любимцы царя собрались на пир и нашептывали ему новый донос. А может это зажигались лампады и грозный царь становился на молитву или быть может, в эту минуту он обдумывал какую-либо новую казнь. Все может быть. Только каждый человек, проходя мимо, чувствовал ужас, и чудилось ему, будто надвигается на него страшное слово «гроза», ибо в любую минуту оно могло разразиться над ним. Кому было ведомо, что сегодня произойдет на площади и кто придумал такую лютую кару. Тем более, что тот, кто был подвергнут ею, ни в чем не был виноват – ни перед царем, ни перед людьми. Быстро и незаметно летит время для тех, чьи дни проходят в радости и веселье. Зато как мучительно долго тянется время для тех, чья душа полна тоски и горьких разочарований. А таких, среди новгородцев, стало не мало.
Царь понимал, что если сейчас с непослушным новгородским боярством не покончить, то другого времени у него попросту не будет. Западные соседи в лице Швеции и Польши сильно теснили Русь. Царь в лучшие свои годы царствования стремился овладеть балтийским побережьем с тем, чтобы войти в тесные отношения с просвещенными западными державами. Борьба эта, однако, не принесла царю долгожданной победы, а скорее наоборот. То ли неудачи, то ли внутренние распри в государстве, но царем овладело непонятное малодушие. Он совсем забыл былые замыслы, которые воодушевляли его в упорной борьбе за Ливонию. Все в одночасье рухнуло, когда польский король овладел обширными русскими территориями. Царю было не упорной борьбы за Ливонию. Он опасался гнева народного, а кроме того, он до сих пор не напал на след, где скрывался его брат. Ему казалось, что его непременно надо искать здесь, в независимом новгородском крае. А отсюда независимость новгородского боярства внушала ему серьезное опасение за личное благополучие. Посему царь решил выплеснуть весь свой гнев на новгородцев. Опричники рыскали по городу, внося свой реестр все новые и новые боярские семьи, подлежащие выселению.
На берегах Волхова закипела работа по сооружению плавучих средств. Весна вступала в свои права. Днем солнечные лучи становились теплее и ласковее. Снежные сугробы таяли под напором солнечного тепла. Уж в апреле вскрылись реки Волхова. Вешние воды хлынули на поля и луга. И порою невозможно было определить, где истинное русло Волхова. Царь приказал, чтобы переселенцы прибыли на место тогда, когда еще можно развернуть посевную кампанию. Все пришло в движение. Во всем чувствовалась воля царя. Свита и опричники придавали незаурядный темп в этой работе. Контроль за умонастроением этих переселенцев шел неусыпный, бдительный, будто тысячи глаз и ушей были царевым бдением. Но если шел где-то малейший ропот, то вступал в силу репрессивный каток, который не разбирал, кто прав – кто виноват. Суд подчас вершился на месте, и жаловаться было некому.
Истекал первый срок для переселенцев. Плавучие средства были забиты домашним скарбом, всем, что может пригодиться на новом месте жительства. Здесь же на плавучем средстве стояли коровы, лошади, овцы. Весь берег был забит плотами, ладьями, баржами. Народ гудел как пчелы на пасеке, что-то неся, что-то перекладывая с места на место, чтобы все уместилось. Слезы, горе, разочарование, гнев – все можно было прочитать на лицах. Все было внутри спрессовано, сжато. Но выплеснуть наружу этот душевный винегрет было нельзя. Ибо опричники четко выполняли свои обязанности. Ближе к полудню, на берегу Волхова показалась царева свита. Царь сел в кресло, обитое красным сукном. Затем долго осматривал толпу собравшихся людей, которым суждено было покинуть родной город. Солнечные блики плавучих льдинок отбрасывали яркие лучи, которые плутали на лицах новгородцев. Они слепили глаза, отчего люди пытались увернуться. Царя развеселило это зрелище. Толпа тешила его самолюбие, а он упивался своей властью над ней, ибо никто не мог возразить и противиться его воле. Однако он понимал и другое, что в этой безмолвной толпе сосредоточено столько ненависти и злости, что не будь здесь верных царевых псов в лице опричников, они бы все разнесли, в том числе и царский трон. Да вот ирония судьбы – нет единства среди новгородского люда, а отсюда и смирение и покорность.
Царь, обернувшись к свите, что-то сказал и тотчас царский сподвижник громко крикнул: «Евлампий Оса здесь?». Минутное молчание и раздался громкий и звучный голос: «Евлампий Оса здесь! Мы здесь!». Царь не понял и спросил: «Кто это мы?». «Все члены клана Евлампия Оса. Нас двадцать два человека» - ответил Евлампий. Это несколько удивило царя. Откуда столько людей в одном клане? Но в то же время он знал, что рождаемость в купеческой среде очень высокая. «Евлампий Оса! Слушай царево распоряжение! Плыть тебе по Волхову до безымянной реки, через которую проходит Северный Тракт и остановиться на левом берегу речки, где вам отводится земля для поселения. Плодитесь, размножайте люд Руси, основывайте новые земли по берегам рек. Эти земли даровал тебе царь Иван Васильевич. Двадцать верст Северного Тракта постоянно содержать в проезжем состоянии. На берегу реки, у моста построить новый путевой домик для тех, кто промышляет извозом из северных земель в град Великий Новгород. Тебе это понятно Евлампий Оса?». «Да!» - последовал ответ столь же громко и убедительно. Царь подозвал ушкуйников и взмахом руки указал – мол, пора в путь! Тотчас весь клан Евлампия Оса зашевелился, словно муравьи и поспешили на плавучие средства. Громко, на всю округу раздалось мычание коров, лошадей, овец и людей. Словно стоголосовое эхо сопровождало купеческую семью. Ушкуйникам велено было сопровождать всю эту речную флотилию до места. В берег уткнулись длинные багры, и медленно плоты, баржи и другие плавсредства неохотно отчалили от берега. Стоящая толпа и царева свита молча провожала отплывающих.
После паузы молчания, когда вдалеке остались звуки отплывающих, вновь раздался гнусавый, но громкий голос: «Федор Куй! Купец первой гильдии здесь?». Толпа на берегу зашевелилась. Первые ряды расступились, вышел человек и громко ответил: «Да, царь батюшка, Федор Куй здесь, со всем своим семейством». «А что, Федор Куй, у тебя столько же люду?» - спросил царь. «Да нет, батюшка – царь всея Руси, у меня наполовину меньше» - следовал ответ. «Отчего же?» - удивился царь. Ответ следовал: «Молод я еще, у меня все впереди». После этого разговора царь дал сигнал приступить к дальнейшим распоряжениям. Вновь раздался гнусавый голос: «Тебе, Федор Куй, плыть за Евлампием Оса. Твоя остановка будет на правом берегу реки. На то царева воля. Владеть тебе землей, да стеречь Северный Тракт по другую сторону. Двадцать верст содержать в проезжем состоянии». «Все ли готово к отплытию?» - спросил царь. «Да, государь всея Руси. Семья Федора Куй готова покинуть град Новгород». «Ну вот и хорошо. Будешь обживать новое место» - ответил царь. Федор Куй припал к земле, словно целуя ее. Трижды перекрестился на Святую Софию и быстрым шагом взошел на баржу. «Отдать береговые! » - крикнул Федор. И тотчас десятки багров уперлись в берег и медленно плавучая флотилия, состоящая из барж, плотов, лодок, челнов отчалила от берега, сопровождаемая опричниками.
В тот день было отправлено по разным местам двести семей бояр новгородских. Помимо этого, еще ранее, на телегах по разным весям Новгородской земли было вывезено еще столь же боярских семей. Царев указ был выполнен. Царь поспешил покинуть опальный город. Свита подводила итоги по искоренению инакомыслия. Город Великий Новгород отныне будет уравнен в правах с другими городами.
К середине мая семья Евлампия Оса прибыла на новое место жительства. Опричники, сопровождающие до самого конечного пункта, пожелали всех благ и отправились обратно. До самого вечера длилась выгрузка скарба на берег реки. Левый берег относительно высок, до кромки леса около километра. В двухстах метрах от тракта находилось пять-шесть сожженных домов. Вокруг ни души. В воздухе повеяло вечерней прохладой. Евлампий Оса по старшинству распорядился таскать хворост на берег, жечь костры и готовить ужин. Меж тем, когда взрослые готовились к вечерней трапезе, дети обследовали местность. У самого тракта, на берегу реки, стояла по - видимому дорожная изба. Во дворе которой дети увидели сани, покрытые рогожей. Приподняв ее, дети увидели копченую, соленую и вяленую рыбу, которую уже тронуло запахом. Часть ребят, увидев это, побежала доложить о находке взрослым. Другая группа продолжала обследование. Двери в дом были подперты снаружи увесистыми чурками. Детской силы все же хватило оттащить чурки от двери. А когда двери открылись, в нос ударил тошнотворный запах. Внутри комнаты стоял полумрак. Ребят охватил ужас. Удивленные и ошеломленные увиденным, они побежали делиться со взрослыми этой необычной новостью. Евлампий с сыновьями пошли посмотреть на то, что увидели дети. Посреди комнаты стоял стол, а за ним в разных позах сидели полуистлевшие скелеты людей. Евлампий и его сопровождение перекрестились. Запах разложившихся тел вынудил их выйти из дома. На улице все помолились за упокой убиенных. Затем Евлампий подвел итоги. Видать купцы были из земель Северных и везли в град Новгород дары Северных морей. Да на пути в этой избушке их настигла шайка разбойников. По всему видно, что это разбойное нападение проведено еще по зиме. Подошедший сын Евлампия Егор доложил о том, что у опушки леса бродят лошади, таща за собой сани. Значит, они всю весну в упряжке ходят. Егор Оса послал детей, которые посмышленее, посмотреть, что находится в тех санях. Через некоторое время, пока взрослые размышляли, что же им делать в столь необычной ситуации, дети вернулись, ведя под уздцы лошадей. Егор отбросил рогожу и увидел, что в санях плотно уложена рыба. Евлампий взял большую жирную рыбину, разломал ее надвое и попробовал. Рыба была съедобная, поскольку весенние ночные морозы оберегли ее от порчи. Осмотрев все основательно и не найдя никаких документов Евлампий распорядился похоронить убиенных по христианским обычаям. Люди, меж тем продолжали устраиваться на ночь. Старшего сына Егора Евлампий попросил собрать всех взрослых в кружок. Когда все собрались, Оса объявил о том, что он берет все руководство кланом на себя, так как он самый старший. «Первым делом с завтрашнего дня следует организовать пахоту и поджечь сухую траву по всему побережью, а кромку леса защитить от огня. Велю взять всех волов и лошадей с новым подспорьем тягловой силы в пятнадцать голов. Этот вид работ поручаю старшему сыну Егору. Тебе нужно подготовить пашни два гектара. Из них пол гектара посадки картофеля, пять соток под мелочь. Все остальное под овес и пшеницу. Женщинам надо заняться сортировкой картофеля под посадки, а именно проверить семенной фонд. Эту ответственную работу я поручаю Марии. Далее следует заняться заготовкой древесины, благо лес неподалеку и хороший. Необходимо до осени срубить пять изб, три бани и сараи для хозяйственных нужд. Наряду с заготовкой необходимо организовать распиловку на доски. Работ предстоит не мало. Своими силами видимо будет не одолеть. А потому надобно поездить по округе и привлечь дополнительные силы. Эта работа поручается тебе, средний сын Григорий. Знаю, что этот объем работ велик, но мы надеемся на тебя. Кров нужен всем. А потом, когда управимся с посевной работой, поможем тебе. Поначалу вы будете пилить. На месте обрабатывать и подготавливать для трелевки. А когда тягловая сила освободиться, приступить к рубке срубов. Тебе это понятно, Гриша?». «Да, батя, не подведу» - ответил Григорий. Евлампий продолжал: «И так. Основные объемы распределены. Однако, чтобы все виды работ были доведены до логического завершения, тебе, младший сын Ефим, будет поручено не менее важное дело. На лодке, втроем, проделать обратный путь до Новгорода. Где по старым связям или заново, закурить инвентарь: косы, пилы, гвозди, что еще – то поговорим позже».
Время шло. Партия лесозаготовителей докладывала, что ими заготовлено и обработано двести стволов хвойной породы. Евлампий был доволен работой своих сыновей и заметил, что пора бы из заготовленного материала срубить в первую очередь четыре бани, а уж потом приступить к постройке изб. Он еще раз похвалил сыновей. Те стояли довольные похвалой отца, хотя усталость не покидала их. Они готовы были выслушать отца до конца. Евлампий же продолжал разговор с сыновьями. Григорию он доверил строительство бань. Люди истосковались по банному пару, да по горячему веничку. Подошедшие жены сыновей и другой женский докладывали Евлампию о том, что они подготовили посевной материал и завтра готовы приступить к посадкам, если погода будет благоприятная. Евлампий выразил удовольствие о проделанной работе и заметил «Весна, коню сена дай, а сам на печку полезай». Однако в этом году весна шла по иному сценарию. По утрам воздух наполнялся ароматом распускающейся зелени. Чуть выкатывающее солнце своими лучами разогревало все вокруг. Соловьиные трели и перекличка пернатой твари заполняли все жизненное пространство. Повзрослевшая детвора в это время возвращалась с ночной рыбалки. Впечатления и эмоции выплескивались через край. В мешках, сетках, ведерках еще плескалась живая рыба. Впереди всей ребячьей стайки несомненно шел лидер, чей улов был весомее других. Так начиналась новая жизнь клана Евлампия. Неведомо было, что их ожидало. Но они четко понимали, что их судьба от них самих. Посему, Евлампий уяснил для себя, что ему, как старшему ведомо вести за собой весь клан, соблюдая при этом строгую субординацию.
Ближе к вечеру, в окружении опричников, к правому берегу реки причалили плавсредства клана Федора Куй. Все, кто был свободен от работы в клане Оса, высыпали на берег встречать новых переселенцев. Федор Куй, как и все члены его клана, стояли на помосте баржи и криками, возгласами, жестами приветствовали тех, кто стоял на берегу реки. Всех охватило чувство солидарности и готовности оказать помощь. Ибо судьба жестоко покарала оба клана. А в этой не простой ситуации, как никогда, нужна поддержка и взаимовыручка, чтобы выжить, выдержать и преодолеть все невзгоды. Вечером, у горящего костра Евлампий Оса и Федор Куй вели неторопливый разговор о днях минувших, сегодняшних и будущих. Огонь в костре игриво перекидывался с головешки на головешеку. Они потрескивали, выбрасывая из костра сноп искр. В затухающем пламени заката быстро сгущались сумерки. У кромки леса томно ухал филин. Раскатисто куковала кукушка. Федор, не спеша, взял протянутую скрутку, сделал глубокую затяжку, прокашлялся и сказал: «Друг о друге мы мало что знаем, а оказавшись в изгнании на поселении, мы должны кое-что знать из прошлого. Несколько слов о моих предках. Где-то в глубине генеологического древа они служили рыцарями Тевтонского ордена. За хорошую службу им были пожалованы земли и замок. Затем, когда орден потерял былую славу, мои предки многое потеряли и вынуждены были переселиться в прибалтийские земли. В крови моих предков много течет замеса польской, шведской, немецкой крови. У отца моего нас было пять братьев. Три брата живут в Швеции и занимаются купеческим промыслом. Один брат осел в Прибалтике. Только вот мне суждено было осесть на Новгородской земле и заняться торговым ремеслом. Евлампий внимательно слушал Федора, временами поддакивая, как бы одобряя дальнейший разговор. Федор продолжал: «А помнится, купеческая братия решила присоединиться к посольству Новгородскому и церковному в целях дальнейшего сближения соседних государств, а мы с целью расширения торговых путей. В те годы мы не были знакомы, а беда нас объединила и сблизила. Помнится, еще было далеко до Скандинавских берегов, когда нас настигла морская непогода. Мое ветхое суденышко перевернуло, и я оказался в студеной балтийской воде. Если бы не твои служивые люди помогли выбраться на борт шхуны, плавал бы я кормом балтийской кильки. С тех пор судьба нас свела и объединила на добрые дела во имя государства Российского и не помышляли мы о крамоле, кою нам приписали». Евлампий молча слушал рассуждения Федора, но вдруг перебил его. «Думаю, не крамола тому виной, а простая зависть. Ну, посуди сам. Твоя и моя усадьба самая видная в городе. А завистников много, как у тебя, так и у меня». Евлампий пристально посмотрел в глаза Федора и продолжал: «Посмотри на небо. Вроде даже звездам мало места на небосводе. Но там тишь да благодать, а среди людей то мир, то невзгоды, то распри. Так уж устроен человек. Все ему мало, гложет зависть, а эта черта самая отвратительная. А другая беда в корнях наших. Твои корни исходят из Лифляндии, а мои из Курляндии. Русские с добром встречали. А в лихую годину с инородцев спрос особенный, если в делах его просматривается неуважение к тому, с кем живешь. Федор достал кисет махорки. Скрутил, закурил, сделал две затяжки и спросил: «А скажи-ка Евлампий, как долго гостили у тебя царевы слуги – государевы глаза?». «Да как высадили на берег, так сразу и отчалили». «А у меня вот уже неделю бражничают. Что – то тут не то, не нравится мне. Ведут себя не пристойно, бранятся, оскорбляют». «И сколько же их приставлено к тебе?» - спросил Евлампий. «Да не мало. Рать состоит из двенадцати человек. И чего им надобно, не пойму» - ответил Федор. Скрутка не хотела разгораться. Федор кашлял от едкого дыма, но со скруткой не хотел расставаться. «Ну и табак у тебя едкий какой-то» - сказал Евлампий. На что Федор ответил, что купил его у финских купцов. Видать не кондиция и шельмовать они научились на русских рынках. На что Евлампий заметил: «Не потому ли Федор, что наш цех купцов пострадал больше всех, не потому ли, что мы не ценим русское гостеприимство?». «А скажи-ка, Евлампий, неужели тебя устроила судьба изгнанника и ты готов смириться с нынешней судьбой, и в твоем сознании не тлеет искра ненависти?». «Ты о чем, Федор, не очень-то я пойму тебя. Ты забыл о веревке на площади. Через нее могли протянуть тебя и меня. А сотни других жертв без вины пострадавших. Русь для меня – вторая Родина. Здесь я прожил две трети своей жизни. За эти годы я убедился в том, что для многих западных соседей территория Руси – лакомый кусочек. Кто как может, гложет границы Руси. Кроме того, междоусобные неурядицы внутри государства реально ослабляют государственность и своевременность собраться с силами, чтобы дать адекватный отпор. Словом внутренние и внешние нестыковки внесли в характер царя необузданные приступы жестокости и ярости. Потомки по - разному будут оценивать роль царя в истории Руси. Бесспорно одно, что жестокость и неспособность адекватно оценивать обстановку – самые отрицательные черты в личности царя». Федор молча слушал рассуждения Евлампия, порою поддакивал. Но в душе видимо не совсем с ним соглашался. Однако он хотел найти с Евлампие