Идол – бог
1. Объясните мне, что это такое языческая вера? Так часто обращаются к волхвам самые простые люди. Им можно ответить так: Язычество – это то, что в нас самое первое и самое главное. То, без чего вообще ничего не может быть понято. Вот мы с вами стоим на Земле у великих Вод. Над нами раскинуто Небо. Горит костер. За великой Водой опускается Солнце.
Мы живем в великом храме Природы. Это наш земной Мир. Как бы мы ни развивали технику, Природа всегда будет для нас высшей и вечной ценностью. Мы – язычники, находим в Природе живое, понимающее нас начало. Потому, как и в древности, мы говорим: Мать – Земля, Небо – Отец, Царь – Огонь, Царица – Вода! Мы почитаем Стихии, почитаем Природу с ее богами и духами, мир человеческой жизни, и почитаем тех богов, которые снизошли до людей и стали помогать нам.
Языческая вера предлагает личное интимное общение человека с богами и духами. Язычество предлагает человеку великую любовь к Миру. Всякий иной добрый человек, не будучи язычником, так же может наслаждаться и любоваться Природой. Язычником он становится тогда, когда начинает осознавать: Природа в целом обладает сознанием. Она слышит и понимает нас всех. Природа так же может быть понята человеком, и можно вести диалог с нею. У Природы есть свои права, и эти права стоят выше прав человека. Ибо Природа старше людей, а сами люди – только часть Природы.
Когда у человека наступает понимание, что Природа живая и вечная, и в ней живут понимающие человека духи и божества, то человеку, для общения с ними, требуется их видимое воплощение. Человек затрудняется общаться с богами и духами абстрактно - непосредственно через свою душу. Для общения оказываются необходимы ощутимые атрибуты, такие как установленное место общения, идолы, ритуальные предметы, одежда, маска. В доме для этого должен быть маленький алтарь - красный кут, а вне жилища - капище, либо уголки Природы, понимаемые нами как священные.
2. Чтобы понять как язычник относится к идолам и капищам, следует кратко указать на различия богопочитания в язычестве и в мировых религиях. Христианство находит, что царство божие не от мира сего. Христианский бог находится вне Природы. Поэтому и представить его буквально, воплощенного в вещество, невозможно, хотя, согласно Библии, человек и создан по его образу и подобию.
Ислам идет еще далее, полагая, что божество не постижимо человеком. При этом не только запрещаются какие-то рукотворные изображения самого бога, но и рукотворные изображения духов, да и людей вообще. Нам думается, что такой запрет возник из древнейшего мнения всех народов мира, что всякий рукотворный образ вбирает в себя дух. Поэтому сознательное производство такого образа и неизбежное поселение в нем духа – это состязание человека с монотеистическим богом - творцом Мира. Неизбежное вселение духа выглядит покушением человека на право высшей сущности – наделять или не наделять душою предметы и тела. Иначе говоря, художник или скульптор оказываются претендентами на должности божества, пусть малого. В монотеизме это недопустимо.
Как перед исламом, так и перед христианством все века стол вопрос: является ли икона или скульптура идолом? Являются ли они телами богов? В отличие от ислама, христианство все же сошлось к мысли, что икона или скульптура есть не само божество, не его тело, не его личина, но его образ, только лишь земное напоминание о нем. Это при условии, что икона и скульптура выражают христианскую идею. Если они выражают языческую идею, то они все же оказывались телами и вместилищами языческих богов и духов. Так что все века они подлежали уничтожению.
Всю свою историю христианство боролось за то, чтобы в иконе люди видели не личину, а образ. Иначе говоря, официальное христианство требует от человека признания, что икона сама по себе не есть духовная сущность. Она лишь должна напоминать человеку о том, что в мире горнем есть божество. Икона может быть красива, но в тоже время она имеет чисто земную ценность и она не более чем тлен. Ценна в христианстве намоленность иконы, т.е. сколько раз и как долго с нею обращались к божеству.
Христиане думали так и не так. Признание ими, что икона есть божество, а языческий идол – есть дьявол во плоти – просматривается до сегодняшнего дня. И здесь критерием истины оказывается практика. Если христианин не сжигает и не рубит доставшийся ему идол, но помещает его в музей, усматривая в нем не религиозную, а историческую или этническую ценность, - с этого момента и можно верить, что он внутри себя перестал принимать идолов за богов. В разных странах это случилось исторически в различное время.
Фактически, если христианин уничтожает идол, потому, что это вместилище языческого бога, то это указывает, что он сохранил архаическое сознание, от которого и до истинного язычества один шаг. Такой христианин – тоже язычник, но испорченный идеей нетерпимости. Эта мысль очень часто маскируется заявлениями, что уничтожая идолов христиане борются при этом не с языческими богами, но с человеческими предрассудками. В действительности, христиане, если уничтожают идолов, то делают это страстно даже в нашем двадцать первом веке. И сама эта страсть полностью выдает нам их внутренние мотивации.
Архаическое сознание и богослужение характеризуются тем, что обожествляет предметы своего культа и обожествляет ритуал, который необходимо исполнить перед божеством, (чтобы оно было довольно). Сегодня, глядя на эту архаику из нашего технологического века, мы склонны потешаться над такой формой религиозности. Между тем, это лишь наше прискорбное заблуждение. Следует помнить, что именно религиозная значимость ритуала способствует его длительному существованию. Это означает как устойчивое и длительное существование культуры богослужения, так и целостность, устойчивое существование традиций народа, в котором живет такой культ.
Как только умники разъяснят народу, что совершаемый ими ритуал сам по себе не имеет для богов значения, и как только сомнение проникнет в души верующих, - происходит смятение в умах, теряется представление о святости, и начинается разрушение всей традиционной культуры общества вообще. Вслед за этим начинается вымирание народа.
Только осознав этот универсальный исторический факт, становится ясна значимость архаичной веры, и цена просвещения, отрицающего базовые элементы традиционной культуры. Будем помнить, что наши наивные предки все же сумели в своей «примитивной» вере прожить многие сотни и тысячи лет. Мы же, просвещенные и грамотные потомки, сейчас не знаем: переживем ли двадцать первое столетие? Потому обратимся к древней мудрости с должным уважением.
Очевидно, есть уровень сознания, когда люди свято верят в обязательность ритуала перед богами. Есть уровень сознания, когда нигилисты начинают доказывать, что вера вовсе не в этом, что бог не в идоле, не в личине, а неизъяснимо выше. Но есть и третий уровень сознания, когда люди вновь начинают понимать, что правильно и мудро почитать богов конкретными ритуалами перед идолами. При этом они знают мнение скептического разума, что идол – это дерево, а телодвижения перед ним вроде бы условность. Но они так же знают и видят, что ритуал, древнее богослужение обладает внутренним духовным содержанием, ведущим к укреплению души и к совершенно реальным следствиям во всей нашей жизни.
Исчезло ли языческое по сути обожествление ритуала и икон в православии? Мы знаем такое явление в русской церкви как раскол. Оно совершенно не может быть понято нашим современным разумом. Раскол вскрыл, что в семнадцатом веке русские люди, и даже сами попы, как раз по язычески и веровали в сам ритуал богослужения, в иконный образ, в рукописное слово.
И ничем другим, кроме как верой в сам ритуал нельзя объяснить, что люди шли на казни и пытки только потому, что в приказном порядке изменили богослужебный чин, пожгли старые книги и заменили их напечатанными с чуть другим текстом. Среди ревнителей старой веры сразу же оказались не только темные недалекие люди, но и люди вполне просвещенные и сильные духом, которые вполне моли бы найти себе место в новой никоновской церкви и в новой России, будь они хоть немного способны на компромисс с совестью. Раскол породил старообрядческую церковь по прежнему придающую божественную значимость ритуалу.
На Русском Севере иконы до сих пор называют богами, и в значительной степени так и понимают их. Очевидно, наличие у себя под рукой идола, владение древним священным словом и ритуалом есть не просто результат культурной изолированности или неразвитости. За этим стоит нечто более важное, восходящее к внутренней природе самого человека. Люди буквально становятся сильнее и ближе к богам, если имеют такие предметы и обладают навыками ритуала. Это помогает им и спасает от многих напастей жизни. Это выводит из таких передряг, из которых нигилист, или человек, верующий в удаленного заоблачного бога – просто не вышел бы.
3. Веками русские люди искали себе заступников не только в церквях, но и в Природе. Поэтому русское сознание пронесло через века знание о богах, идолах, и своей языческой вере. Язычество как веру или религию – вновь формулируем мы сегодня. Народ же наш несет в себе языческую идею и потребность иметь идолов бессознательно, не связывая эту потребность с церковью или религией вообще. Обратимся к сказкам, в которых народ оставил свои потаенные мысли.
Дошедшие до нас сказки черкали и переписывали редактора. При этом все, что очевидно указывало на язычество из низ вымарывалось. В связи с этим, нам приходится обращаться к самым первым редакциям.
Вот фрагменты сказки Афанасьева, изданной в 1855 г. "Иван-царевич и Марфа - царевна." "У одного царя, (в тюрьме), содержался мужичек - руки железны, голова чугунна, сам медный, хитрец был, важный человек." Сын царя, молодой Иван- царевич, дал ему воды, и тот пропал. За это Ивана выгнали из царства. Через некоторое время, этот железный человек наградил Ивана великой силой и скатертью самобранкой. Силу Ивану подносили дочери железного человека в чашах вина (не прообраз ли ведийской сомы?). От той силы Ивана не стал носить конь, а дома пришлось укрепить стулья и крыльцо. Через некоторое время, Ивану пришлось сражаться со змеями за Марфу - царевну. Он победил трехглавого и шестиглавого змея, а двенадцатиглавого они добили с железным человеком. Иван женился на Марфе и получил новое царство.
Здесь железный человек, части тела которого сделаны из разных металлов, есть одухотворенный народной памятью идол. Явление, когда разные части идола изготовлялись из разных материалов, было широко распространено. Так, идол Святовита Араконского, по описанию Саксона Грамматика, имел рог, состоящий из разных металлов, тело его состояло из дерева различной породы. Такая особенность была связана мифологическим представлением, что разные части тела божества выполняют различную роль в мироздании, потому они имеют разную природу и у его изваяния.
Другой пример из сказки о трех царствах: медном серебряном и золотом. Под землей Ивашко пришел к избе, на которую ему указал черный дед с бородой. Этот дед сказал, что там лежит Идолищо, у которого он может спросить совета. Ивашко заходит в избу, там лежит длинный мужик из угла в угол. Он спрашивает его: "Сильный Идолищо, не погуби меня, скажи, как на Русь попасть?" Идолищо отвечает, чтобы он шел к Бабе-Яге, у нее есть сильный орел, он вынесет... Далее идет сюжет о том, как Ивашко кормит орла жертвенным мясом - частями своего тела.
Сказка еще характерна тем, что в начале Ивашко встречает доброго змея о трех головах, который помогает ему отодвинуть камень с вершины горы, под которым открывается спуск в подземное царство.
Эпизод с добрым змеем позволяет считать, что сказка сохранила фрагменты древнейших представлений. Древние люди находили, что люди и змеи имеют родственные связи. У нас не случайно обилие сказок, где змей похищает девушку. При этом каким бы змей не изображался плохим, он все же девушку эту не ест, а хорошо с нею обращается и держит ее за жену и хозяйку. В христианских представлениях, змей – обязательно враг человека. Так что сама мысль о добром змее указывает нам, что сказка древнейшая. Среди древнейших представлений сказки оказался и разговор с Идолищем, который в последующих редакциях сказки опустили, так, что теперь дед сразу указывает Ивашке путь к Бабе-Яге. Вместе с этим, теряется и значение самого деда, ибо до этого, он однозначно понимается как умерший жрец у так же "умершего", выкопанного и унесенного в избу изваяния своего божества - своего Идолища.
Третий пример из русской сказки с Терского берега Белого моря "Земляная орда". События так же развиваются под землей. Иван-царевич находит там себе жену, благополучно живет с ней, но хочет вернуться на Русь. Трижды он видит как бьют железом человека, который вместо слов о помощи, говорит Ивану: "Я тебя убью, на твоей жене женюсь." Иван удивляется и не верит этим словам, выкупает избиваемого человека. Он становится у Ивана работником. Вскоре они приходят к берегу моря, работник обращает кита в корабль и все трое плывут на Русь. Ночью работник узнает от птиц, что Ивану дома грозит смерть от коварства мачехи, но тот, кто предупредит об этом Ивана - окаменеет. Придя на Русь, работник в прилюдно сообщает Ивану о смертельной опасности и каменеет. Иван устанавливает камень в поле. "Камень - камень и есть, и он стал ездить каждый день на равнину и смотреть на этот камень." Однажды, на обратном пути, Ивану встречается старичок, который говорит ему, что у него родился сын. Тогда надо будет взять крови из горла новорожденного и полить ею камень, тогда работник снова оживет. Иван делает ранку на горле сына, набирает в сосуд его кровь и поливает камень, который обращается прежним работником.
Этнографический пласт в этой сказке совершенно прозрачен. Иван приносит в жертву своего ребенка только символически. В сказке специально отмечено, что ребенок жив и все живы. Загадкой выглядят слова волшебного работника: "Я тебя убью, на твоей жене женюсь." Ничего подобного в сказке не происходит. Наоборот, работник абсолютно доброжелателен к Ивану. Смысл этой фразы лежит сразу в двух направлениях.
Первое: работник создает о себе негативный образ, чтобы испытать Ивана. Иван решается выкупить работника только на основе своего не испорченного умозаключения - зачем же он это говорит, ежели хочет освободиться от мучений?
Второе: эта фраза есть отражение мнения, которое о язычестве складывало христианство. Всякий Иван, сталкиваясь с языческими богами, уже заранее имел в себе массу страхов и предрассудков, которые были вложены в него пропагандой. Чтобы получить от родных богов помощь, нужно было первым делом эти страхи преодолеть и взглянуть на реальность трезво, что и сделал герой сказки. Сам образ избиваемого работника так же кое о чем говорит: Бил железом богов тот, кто сокрушал идолов.
И третье, работник дает понять, что в действительности жизнь Ивана у него в руках, ибо он – бог, а Иван все же человек.
Четвертый пример. Он известен по сказке "Василиса прекрасная", сказка в начале века была иллюстрирована Билибиным. В ней говорится не о большом идоле, а о малом, в котором хранился родовой дух - "матушкино благословление". Но размер идола оказывается не влияет на его значимость в судьбе человека. В данном случае идол - это куколка, которую девушка кормит и которая дает полезные советы, помогает в работе, спасает от гнева великого божества матриархата, которое в сказке приняло образ Бабы Яги.
Сказка замечательна тем, что в ней, по сути, идет состязание женских божеств, и малое семейное божество оказывается более значительным для девушки, чем большая древняя богиня, которой служат всадники: День, Ночь и Солнце, и части тел людей, чьи черепа торчат на колах вокруг избы.
Без самого материального тела куколки это семейное божество немыслимо, оно само куколка и есть. Так в простонародье сливались образы идола и божества. Ученым известно, что одна из таких куколок использовалась по назначению еще в середине девятнадцатого века, (об этом смотри книгу Г.А. Носовой «Язычество в православии», 1975г.). На деле это было и есть сплошь да рядом.
Славянская традиция общения с малыми идолами сохранилась на Русском Севере благодаря контактам русских с чудью и саамами. Отметим, что она именно сохранилась, а не была заимствована, хотя часто русские мужики и корабельщики пользовались идолами, изготовленными аборигенами.
4. Сегодня, русские язычники проводят богослужения перед идолами. Обращаются к ним, ставят хлеб и квас у подножия или на алтарь, церемониально наливают вино в рог Велеса, вешают на Мокошь и Ладу украшения. Созерцают идолы с мысленной и высказанной вслух просьбой.
Язычники знают, что изваяли своих идолов из дерева или камня. Знают мастера, который их сделал. И все же, во время обряда, все участники вдруг чувствуют, что с нами боги! Боги входят в свои изваяния, и весь мир вокруг преображается. Капище в это время превращается в часть иного мира.
Вот одно из современных описаний такого общения, (девяностые годы прошлого века) которое стало известно случайно. Жрица Купава говорила с богиней Ладой через ее идол. Купава, всматриваясь в идол, и начинала видеть белое платье богини и красный орнамент на нем. Тогда пропадало все вокруг, и жрица говорила и слушала, что говорит ей живая богиня, а не деревянное изваяние.
Все то, что язычник говорит на капищах идолам – слышат боги. Перед своими богами язычник может молиться или просто разговаривать с ними. Он делает то, что требует душа или к чему понуждает жизнь.
Как по язычески молиться, как разговаривать с богами и духами? Делать это надо только как душа велит. Есть две формы обращения к богам: личное и церемониальное. Для церемониального обращения есть ритуал, писанные обращения. Для интимного, личного общения общепринятых церемониальных слов недостаточно. Они и не обязательны. Хотя заученные церемониальные слова можно произносить при желании, главным в личном общении являются слова, идущие из глубины души. Потому заглядывайте в себя и изнутри себя говорите. Будьте откровенны, ведь боги слышат ваши мысли. И чем чище совесть ваша, тем ближе вы к богам, и тем надежнее будет их поддержка. Пусть слово кажется корявым - это не главное, главное движение души, с которым вы обратились к божеству. Главное в языческой вере – внутренняя чистота, правда. Если совесть чиста, а мысли правдивы, то все остальное через веру пристанет к душе правильно.
5. Христианские проповедники имеют обыкновение стращать людей, что их самостоятельное обращение к богам есть обращение к бесам, а к истинному богу человека может обратить только представитель церкви, религиозного института. Это не так. Обращаться к истинным богам возможно и без всякого религиозного института. Ибо с каким состоянием души вы обратились к богам, - такие духовные сущности первыми и сойдутся к вам. Потому следите за своей душой, за совестью, за гармонией личной жизни. Только ваша внутренняя чистота, честность, принципиальность и могут быть гарантией того, что ваше слово и чувство будут легко услышаны богами.
Христианские проповедники так же пугают людей тем, что язычники на капищах приносят кровавые жертвы, среди которых есть и жертвы человеческие. Это злобные фантазии, они измышляются с целью борьбы с язычеством.
Доподлинно известно четыре случая человеческих жертвоприношений. Первое, в основании новгородского Детинца лежит прах принесенного в жертву мальчика. Жертва была принесена в результате всенародного согласия. После этого все новгородцы знали, что стены их города живые, и они обязательно защитят их.
Второе: апостолоравный князь Владимир, утверждая культ Перуна в Киеве, зарезал по этому поводу двух своих варягов. Этой бессмысленной кровожадностью он перепугал весь город. Очевидно, Владимир утверждал культ Перуна на базе биологического страха. Для просвещенных киевских язычников это было выражением крайней дикости. Думается, что Владимир понял ошибочность такой религиозной политики. После этого, утверждая Перуна и в Новгороде, людей в жертву уже не приносили.
Третье: гусляр Садко сам себя отдал в жертву Морскому Царю, ибо таковой оказалась его воля. Воля Морского Царя выяснялась в результате гадания. Об этом сложили былину.
Четвертое: Стенька Разин кинул в Волгу персидскую княжну, заявив, что она подарок Волге - Матери от донского казака. При этом Стенька заменил процедуру гадания тем, что предоставил княжне полную свободу: утонуть или выплыть. Это эпизод не получил народного осуждения, но был воспет в песне.
Если бы язычники сплошь да рядом приносили человеческие жертвы, то это было бы протокольно отмечено в наших древних летописях, как отмечено жертвоприношение Владимира. Таких записей в летописях нет. Научное изучение вопроса о человеческих жертвоприношениях показало обратное: для славянского язычества человеческие жертвы совершенно не характерны. Они не требуются нашим богам. Славянское язычество оказывается вообще самой бескровной религией. В то время как обвиняющее нас в жертвоприношениях христианство как раз и есть самая кровавая религия мира, унесшая наибольшее число человеческих жизней во имя своей идеи.
Наибольшее значение для нас имеет принесение в жертву мальчика в Новгородском детинце. В средневековой христианской Европе, заклание человека делалось всякий раз при начале строительства нового замка. Еще в девятнадцатом веке в России считалось, что мельница будет молоть хорошо, если кто-то утонет в ее запруде. В русских деревнях, под основание нового деревянного дома клалась голова закланного (и съеденного строительной артелью) коня. Веками на территории всей Европы считалось, что дух и сила случайно погибшего или закланного и тут же схороненного животного или человека воплощается в возводимой постройке. Так же из этого соображения, под порогом избы хоронился первый умерший в ней хозяин. Он-то и становился домовым.
По мере развития общественного сознания, происходит и осознание ценности человеческой жизни как дара богов. Поэтому уже во времена Владимира, общество рассматривает человеческие жертвоприношения как бессмысленную дикость, и пугается поступка князя. В то же время и архаические представления о том, что боги голодны и нуждаются в мясе животных, начинают отступать на второй план. В связи с этим, волхвы уже не сами решают, а вопрошают богов: угодны ли им такие жертвы?
Наконец, следует разделять убиение животных из веры, что это необходимое кормление божества, и резку животных на мясо в связи с очередным народным праздником. На наших праздниках полагается есть мясо. Это естественно для человека. Обычай отмечать праздники мясной пищей существует тысячи лет, и распространен по всему миру. И если в настоящее время, свинья забивается на бойне и доставляется в холодильнике на колесах к месту продажи, то во времена натурального хозяйства свинью естественным образом доводили из деревни (порой весьма удаленной) до требища, где ее резали и готовили мясо на трапезу. Естественно, было это в день праздника. Точно так же в натуральном хозяйстве резали животных ежедневно. Поэтому древний язычник не находил особой разницы в забое скота у требища или в своем дворе.
Христианские же учителя, начиная с апостола Павла, борясь с язычеством, исписали море чернил о том, как плохо есть мясо на капищах. Павел в послании коринфлянам пишет: «... если пища (на капище) соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнять брата моего». В других своих словах, Павел идет на уступки, и вовсе не отказывался от идоложерственного мяса, а лишь заявляет, что его можно есть просто как всякое мясо, не обращая внимания на то, что оно носит культовый характер.
Павел жил среди натурального хозяйства, и еще не догадывался, что язычникам можно поставить в вину сам забой скота по случаю праздника. До этого христианские проповедники догадались позднее. Так что в наше время, оказывается ужасно плохо забивать животных, чтобы получить мясо для обрядовой трапезы. Ну, а если трапеза не обрядовая – то забивай, никаких возражений нет.
Чтобы хоть как-то это обосновать, христианские писатели поддерживали, развивали и сохраняли в сознании общества (в действительности спорную) первобытную архаическую мысль, что против всякого смысла, жертвенное мясо требуется не сами язычникам, а именно их богам.
Далее к этому приговаривается, что у язычников такие кровавые боги, что они нуждаются не просто в жертвенном мясе, а им особо требуется зрелище из вывернутых кишок, рубленных голов и потоков крови. И. Срезневский так же заявлял, что в языческом богослужении славян крови отводилось исключительно важное значение.
В действительности, язычники всегда приглашали к своему трапезному столу предков, и клали некоторое количество мяса в священный огонь, чтобы таким образом боги сотрапезничали с людьми. Язычники ритуально сотрапезничали с богами как с уважаемыми гостями, и лишь в этом все века состояла их «вина». Сегодня никто из язычников не верит, что они на обрядах буквально кормят богов и предков. Но все верят и понимают, что такое «кормление» – ритуал, символ.
В настоящее время, когда натуральное хозяйство еще не развито (за натуральным хозяйством вторая половина двадцать первого века), и мясо поставляет магазин, язычникам вовсе не требуется самим забивать животных, чтобы получить мясо для трапезы. Потому и «кровавых жертвоприношений» у язычников сегодня нет. Хотя именно сегодня наши христианские оппоненты назойливо сочиняют, что «язычество чревато великой жертвой», (см., например, брошюру «Трудно быть русским» иеромонаха Уткина и дьяка Кураева). Спрашивается, кто же будет отвечать, если такие писания попадут в руки психически нездоровых людей?
Закончим эту тему. Мы не могли не коснуться вопроса о кровавых жертвах на капищах из за обилия выдуманных обвинений. Читатель же наш должен знать правду из первых уст.
6. Издревле у всех языческих народов было отмечено, что есть столбы – символы богов, а есть личины - образы богов, воплощенные в картинах и скульптуре. И те, и другие - являются атрибутами языческой веры. В библейских поучениях Иисуса Навина находим слова: “Идолы их разрушьте, столбы сокрушите...”. Т.е. даже в Библии делается различие между одним и другим. В отношении икон, православная церковь всегда требовала путаницы: чтобы в иконах люди видели не личину, а божественный образ, который они лишь напоминают. При этом иконописцы соревновались в создании более совершенной личины, а деревенские люди понимали икону однозначно как божество.
Образ божества и символ божества - издревле были неразрывно связанны друг с другом, и для язычества противоестественно их насильственное разъединение. Так религия античных греков опиралась на скульптуру - на образы богов, которые выражали их божественную индивидуальность, но обязательно держащие атрибуты – символы богов. Языческому религиозному сознанию Передней Азии, насколько известно, были свойственны именно столбы, символизирующие богов. Религия древнего Египта в малых формах- это сплошь символические изображения богов. В больших - Сфинкс - это не только символ, но и образ. Религия ведическая так же опиралась более на символы. Про идолов древних ариев мы ничего не знаем и в ведах об этом ничего не написано. В изваяниях богов древней Индии (послеведический период) теряется грань между образом и символом.
Символизм появляется тогда, когда идол наиболее стилизован. Стилизация в Индии связана с тем, что их идолы обычно не отделимы от каменного декора и архитектурного убранства храмов. Есть в Индии и столбы в честь богов. Так известен столб из чистого железа, если обнять его руками, став к нему спиной, то твои мечты сбудутся.
Самые выдающиеся скульптурные изваяния античных богов стали одновременно и символами богов для людей которые их долго созерцали. Когда люди находят, что образ и символ совпадают, то говорят о художественных шедеврах.
Сегодня, в нашем язычестве, нет таких идолов, которые можно было бы понимать как совершенные произведения. Это связано и с тем, что у нас мало хороших скульпторов и с тем, что капища регулярно подвергаются нашествиям разрушителей.
7. Некоторые современные язычники полагают, что в глубокой древности славяне идолов не имели, а подобно древним ариям воспринимали богов напрямую, так как они являются нам в своих природных деяниях. Идолы, по их мнению, это результат позднего заимствования из других культур.
Заявление волхва Доброслава (1993 г.), о том, что у славян идолов не было, и делать их – дремучее невежество, так и не было принято всерьез. Идолы действительно не ставят Матери - Земле, Небу, Воде, Огню – ибо они сами являют себя нам непосредственно, и само это – ежедневное явление божеств, является величайшим чудом и действительным таинством нашей веры. Оно случается каждый день, но у человека далеко не всегда хватает времени и душевных сил, чтобы осознать это. Временами это и не возможно. Тут человек должен согласиться, признать ограниченность своих возможностей.
Идолы не ставят самому Солнцу, но ставят идолы богам, несущим Солнце.
Не ставят идолов и Роду, но могут почитать его символическими, подобными фаллосу столбами. Почитание божества знаком или изваянием не есть постановка ему идола. Ибо знак – это целиком символ. Идол – это все же образ самого бога. Это еще одно таинство языческой веры. Символы – холодны, а идолы – теплы.
Идолы нужны людям для возможности общения с богами. Создаются и ставятся идолы только с этой целью. Если без идола можно обойтись, то он не нужен. Так едва ли нужно ставить идолы Воде, Земле, Воздуху, Огню и всему тому, что принято называть “явлением Природы”. Они сами себя предъявляют, и в тех местах, где имеют особые свойства, им поклоняются.
Обратимся теперь к таким богам, как Святовит, Мокошь, Велес, Лада. Мы находим в мире результаты их деяний, но не видим таких природных образов за которыми угадывались бы они сами. Возникает вопрос - как с ними общаться? С богом Солнца (будь то Ярило, или Даждьбог, или просто Солнце как золотой диск) можно говорить на рассвете или закате, когда золотые лучи скользят по Земле и слушают нас. А вот, например, с Велесом как?
Можно, конечно, не поклоняться Велесу. Но при этом не следует забывать, что этот наш бог главный среди почитаемых в Ярославле, Ростове и Суздале, где были его изваяния. Зверь Велеса - медведь.
Первобытный охотник и лесной скотовод поклонялись медведю-Велесу. Очевидно, тогда идол для его почитания не требовался или его могла заменить, например, вставленная в большой дуб медвежья челюсть, лапа или просто коготь на шнурке. Но время идет, сознание развивается и животный или абстрактный облик божества как у славян, так и у народов всего мира, обретает человеческие черты. Велеса стали понимать как человека. В таком образе бог уже не встречался в повседневности и поэтому нуждался в наглядном представлении. Тогда некий художник осмелился воплотить этот образ в материал. Так появился идол, который большинству простых людей и казался богом. Волхвы с развитым сознанием, конечно, были способны обращаться к Велесу напрямую, без посредства идола, а образ, созданный мастером, могли не признавать.
В одиннадцатом веке летописцы отмечали, что в Ростове стоял каменный идол Велеса. Приехавший епископ ударил его посохом, после чего едва унес ноги от возмущенного народа. Как выглядел тот идол - неизвестно. Но он был, и было множество других идолов в разных местах Руси. От тех идолов до нашего времени сохранились лишь врытые в землю основания с аккуратно обрезанной острой кромкой на торце.
Таким образом, появление идолов - результат развития сознания, которое у всех народов в таком общем вопросе, как ставить или не ставить идолов, дает ответ однозначный - ставить. И если одним богам ставят идолы, то не обидятся ли другие, что их не почитают таким же способом? Образы идолов или символы при этом могут быть заимствованы у других народов, но это не значит, что заимствована сама идея.
Исторический опыт показывает, что там, где идолов не ставили и лики богов не изображали, обязательно существовал на это религиозный запрет, а религия была деспотичной и противоестественной.
В современном понимании идол является священным предметом, связывающим человека с духом или божеством. Это как бы дверь, пропускающая в иной мир. В этой двери, в первую очередь, заинтересован сам человек, а не бог или дух. Ключ от этой двери находится в нас самих. Тот кто поносит и ломает идолов, ключа не имеет и поэтому ломает лишь дерево, оскорбляя людей и веру.
II
Вид и назначение капища
1. Капище в любом случае является частью ландшафта. Коль скоро мы почитаем Природу, то и капище должно быть вписано в природную среду, и его размеры должны быть созвучны месту, где оно расположено. О капище можно говорить, когда есть огороженная территория земли, используемая для богослужения. Много тысяч лет территории капищ ограждались валами либо крутыми склонами холмов. Хорошо сохранившийся двойной вал, с перепадом высот до четырех метров, можно видеть на Бородинском городище, на правом берегу р. Колыч, примерно в километре до впадения реки в Можайское водохранилище. Менее выраженные валы можно видеть на древнем капище в Петрово Дальнее и на Вышгороде, на р. Яхрома. С. Ерамаков обратил внимание на то, что капище у ст. Подосинки, отделено от материка не рвом, а группой курганов.
Валы имели для капища ключевое значение. Могли истлеть идолы и разрушиться постройки, камни могли зарасти травой и уйти в землю, но валы, как и курганы, оставались на века. Поэтому в своих поучениях против язычников, христиане учили: капища поганые раскопать! Именно раскопать валы.
На сегодняшних капищах больших валов не делают. Обычно ограничиваются глубиной рва в штык лопаты и аналогичной высотой вала. Это связанно с тем, что капища закладываются без каких либо прав язычников на землю, и потому такие капища неизбежно оказываются временными.
Последний известный нам случай раскопки валов капища имел место в октябре 2006 года. Рядом с подмосковным г. Троицком неизвестными людьми, после неудачной попытки корчевания, был спилен идол Велеса, и были сравнены с землей валы капища. Глубина и ширина рва достигала 0.5 метра. Аналогичным был и вал: земля сыпалась на предварительно уложенные дубовые бревна. Длина круглого вала составляла восемнадцать метров. Разрушители закапывали вал, очевидно, не жалея сил, но следуя при этом выверенным инструкциям. Капище просуществовало более двух лет.
Так же весной в 2005 году на валах капища «Луговая» обнаружились следы колес автомобиля. Кто-то упорно пытался преодолеть ров и вал, и въехать на капище с техникой. Остались и неудачные попытки цепляния троса за идол. Тогда валы спасли капище от разрушителей...
Пространство внутри валов капища понимается как иномирье. Это проекция мира богов на земной мир людей. Поэтому вход на территорию капища случайным людям не разрешается. По правилам, на капище входят только жрецы или волхвы.
На капище устанавливаются идолы богам. Тем богам, которые ближе всего волхву, решившему капище заложить. Более всего идолов – более пяти (сегодня, 2007 год) стоит на подмосковном капище «Луговая». Обычно же на сегодняшних капищах стоит один, два или три идола.
Перед идолами располагаются алтари. Эти алтари могут быть из камня. Но у нас полно мест, где негде взять больших камней, да и они могут быть унесены ворами из бытовых соображений. О капищные камни богохульцы могут разбивать бутылки. Такие попытки имели место. Вообще, все приходящие на капища люди, так или иначе, понимают или даже просто чувствуют назначение сооружения. Иное дело: как они к нему относятся. Опросы показывают, что Иванов, которые не помнят родства, и не ведают – что творят, на удивление мало.
В силу этих причин, в «Коляде Вятичей» было решено ставить резные деревянные алтари из толстых стволов ясеня.