Ещё меньше двух лет назад 2 лучшие подруги - Наталья и Вера – вместе отдыхали на море и отмечали праздники. Но одной из них – Веры — в 2016 году не стало. Она умерла.
Умерла от острой сердечной недостаточности на фоне приёма ВААРТ.
Чтобы узнать историю Веры, мы взяли интервью у Натальи, которая до сих пор не смирилась со смертью и винит себя, что так поздно изучила статистику по смертям от приёма ВААРТ. Была бы знакома раньше – отговорила бы от вичевой химиотерапии, и Вера сейчас была бы жива.
Интервью было записано посредством VK, текстом и голосом.
Анксунамун (далее по тесту сокращённо Анкс): Наталья, привет! Расскажешь нам историю Веры?
Наталья: Привет, Анкс. Что знаю, расскажу. Спрашивай.
Анкс: Кем была Вера? Расскажи про неё, чтобы лучше представить человека. Кем она тебе приходилась?
Наталья: Вера была медицинским работником, как и я. Трудолюбива, дружелюбна, большая оптимистка по жизни. Хохотушка. Мы дружили не только на работе, но и за её пределами.
Анкс: Когда Вере поставили диагноз ВИЧ?
Наталья: В конце 90-х, в 21 год.
Анкс: Какая у неё история постановки диагноза?
Наталья: Диагноз получила как контактная с ВИЧ+, через половой путь. Главный пассажир Спид-Центра – её муж, а она пошла прицепом.
Анкс: Расскажи подробней, пожалуйста.
Наталья: В 16лет у Верки появилась первая любовь. Это был мой сосед, которого звали Серёга. Через соседа Серёгу я и подружилась с Верой. А до этого мы были шапочно с ней знакомы.
Сама я в то время подрабатывала медсестрой в онкологическом отделении, где в мою смену умер от рака отец Веры. Она приходила в наше отделение к отцу. Мне показалось, что где-то я её уже видела. Но где? Вспомнить не могла.
|
|
Спустя время выяснилось, что у неё с моим соседом уже несколько лет любовь-морковь. Я её вспомнила. Познакомились ближе. У нас оказалось много общего. Мы оба медики, имели схожие взгляды. В общем, легко нашли с ней язык и подружились. Дружба с годами окрепла.
Теперь по поводу моего соседа и Веры. К Серёге у неё была умопомрачительная любовь, от которой сносило крышу. Это были 90-е года, перестройка, шальные деньги. Модно было употреблять наркотики.
Короче стал наш домашний Сережа потихонечку наркоманить. Нюхал, курил, колол в вену всё, от чего только можно кайфануть! В 90-е это были порошки (кокаин, героин) и трава.
Вера боролась с его наркозависимостью всеми доступными способами. И как человек с медицинским образованием, она ему всегда объясняла, что колоться из общей посуды и одним шприцем в компаниях нельзя. Серёжа хоть и был большим любителем наркотиков, но не настолько конченным, чтобы колоться каждый день, непонятно где и с кем, и не соблюдать эти правила. Серёжа был домашним, кухонным наркоманом. По характеру – нарцисс. Любил только себя. Друзей у него особо не было.
До ломок и выкручивания суставов, выноса техники из квартиры ради дозы не скатился.
Вера несколько раз оформляла его в лучшие частные клиники для наркозависимых. Он ездил туда как на курорт. Ремиссии хватало ненадолго, воспоминания о кайфе побеждали. Короче любовь к наркотикам была сильнее, чем к Вере.
Анкс: Наташ, давай вернёмся к вопросу о ВИЧ. Как он достался Вере?
Наталья: Короче, официально диагноз ВИЧ Верке был поставлен в 1998 году. На тот момент ей самой едва исполнился 21 год. Она от Серёги забеременела, но, увы, беременность оказалась внематочной. Ей сделали операцию, удалили трубу с эмбрионом и выписали домой.
|
|
Спустя несколько дней пришло «письмо счастья». Тогда ещё не было компьютеров, и приём вели в КВД, куда Веру пригласили этим письмом.
Вера с удивлёнными глазами смотрела на врача и повторяла вопрос: «Откуда у меня ВИЧ?»
Врач лениво полистал свои талмуды, и нашёл в них её любимого Серегу, которому поставили ВИЧ двумя годами ранее, в 1996 году.
Анкс: Наташ, а как сама Вера относилась к наркотикам?
Наталья: Плохо. Сама никогда не употребляла. Она и алкоголь на запах не переносила, по праздникам не пила. Единственное, курила сигареты. Но в целом придерживалась здорового образа жизни. У Веры оставался небольшой шанс на беременность, поэтому она зациклилась на правильном питании. И курить собиралась бросить. Не успела.
Анкс: Как Вера отреагировала на новость?
Наталья: Что с ней было — невозможно описать словами. Девчонке 21 год, планы как у наполеона. Вся жизнь впереди. И тут…ВИЧ, в который она на тот момент свято верила. В один миг рухнуло всё. Вера стала избегать нас, замкнулась в себе. Мы понимали, что с ней случилась какая-то беда, но что именно? Из неё клешнями не вытянуть, как я только не пыталась её разговорить. Она боялась, что если мы узнаем, то все отвернёмся от неё.
Я до сих пор помню день, когда мы сидели в её машине: я, Ирка (подруга общая у нас была) и она. Я с Иркой для Веры — самые близкие люди. В общем, Вера в машине расплакалась. Начала жалеть себя. Говорить, что скоро умрёт. Так мы узнали, что у Веры ВИЧ.
|
|
Её печальную историю я слушала молча, потихоньку попивая минералку. Когда сопли и слёзы закончились, я дала ей попить. Она отхлебнула воды и вернула бутылку. В ней осталось несколько глотков, я их допила.
Вера на меня шары выкатила и оцепенела. А я понять не могла, чего она так на эту бутылку смотрит? Потом уже Вера мне сказала, что её удивил мой поступок. Я после неё горлышко не вытерла рукавом, а сразу допила воду, не боясь заразиться ВИЧ. И этот, по её мнению, смелый поступок она ещё долго будет вспоминать, что именно он перевернул её мысли с головы на ноги.
И тут нас с Иркой понесло. Говорим мы ей:
«Вер, ты где вообще видела ВИЧевых, которые весят 140 кг? И у которых красный румянец на лице? Да на тебе пахать и пахать. Какой ВИЧ, какая смерть? О чём ты? Нам по барабану на твой ВИЧ. Мы с тобой, и бросать тебя не собираемся».
Смотрю, Вера после разговора ожила. Весь месяц она искала информацию о ВИЧ. И наткнулась на то, что ВИЧ — обман. Это её обнадёжило, и она буквально воспарила, вышла из затяжной депрессии и перестала заживо себя хоронить. Наконец-то мы начали узнавать нашу прикольщицу и хохотушку Верку.
Анкс: На тот момент Вера всё ещё была с Сергеем?
Наталья: Нет. С Серёжей они расстались. Вера просто устала от него и бросила.
Анкс: Как они расстались? Вера злилась на него?
Наталья: После расставания они остались хорошими друзьями. Вера очень доброй была и зла на него не держала. Хотя мне хотелось его в цемент закатать.
Анкс: Были ли у Веры другие мужчины после Сергея?
Наталья: Да, были. После расставания с Сергеем Вера встретила Витю. Опять у неё крышу снесло, любовь бешеная.
Анкс: Она поставила Виктора в известность о своём статусе?
Наталья: Конечно. Сначала они встречались. В конфетно-букетный период Вера его к себе близко не подпускала. Даже поцеловать себя не давала.
Её поведение он расценил так, что, без предложения жениться — все ухаживания бесполезны. В итоге сделал ей предложение. Тут она ему и рассказала, что у неё ВИЧ+ и проблема забеременеть.
Анкс: Как Виктор отреагировал на это?
Наталья: Спокойно. Для него её проблемы не стали преградой. Влюбился мужик и на всё закрыл глаза.
Анкс: Они поженились? Знаешь ли ты что-нибудь об их предохранении?
Наталья: Поженились. Она взяла его фамилию и переехала жить к нему. От предохранения он сразу отказался, хотя она побаивалась и настаивала первое время. Он её принял с диагнозом, поэтому сказал: «суждено умереть - вместе и умрём, если всё-таки ВИЧ существует. А пока активно будем работать над зачатием детей».
Анкс: Виктор с Верой был до последних дней?
Наталья: Нет. Душа в душу они прожили 10 лет, но потом развелись. Она вернулась к себе домой. За 10 лет с ним она не смогла забеременеть. Сказались последствия внематочной беременности. А он очень хотел детей. Вера его не стала держать, всё поняла и отпустила.
Анкс: Наташ, полагаю, за 10 лет активной работы над зачатием Виктор обзавёлся плюсом?
Наталья: Нет. Плюсом от неё он так и не заразился. В спид-центр не ездил, в независимых лабораториях часто сдавал анонимно по просьбе Веры. Каждый раз, когда он приносил ей отрицательный результат, её вера в ложность ВИЧ укреплялась сильней.
Витя минус по сей день.
Анкс: Что было в жизни Веры после расставания с Виктором?
Наталья: Обычная жизнь среднестатистической разведённой женщины. Работа — дом, дом – работа. По вечерам и выходным — мы, и 2 раза в год поездки на отдых в жаркие страны.
На отдыхе ни в чём себе не отказывали: море, пляж, рестораны, шопинг. Мы с Верой очень много работали, поэтому и зарабатывали неплохо. Могли позволить хороший отдых раз в полгода.
В общем, жизнь текла как у всех, со своими радостями и горестями. Ничего серьёзного не происходило. На несколько лет Вера забыла, что у неё на бумаге ВИЧ.
Анкс: Наташ, посещала ли Вера спид-центр, принимала ли терапию?
Наталья: Анкс, Вера медработник. И об этом в спид-центре прекрасно знали. Как думаешь, легко ли ей было отказывать спид-центру в приглашениях очередной раз их посетить? Фактически это была сделка. В душе она уже понимала, что нет у неё никакого ВИЧа, но послушно к ним ездила и позволяла считать свои клетки. За это они не растрезвонили её коллегам о ВИЧ+ статусе, поэтому она до последних дней продолжала работать в медучреждении без сплетен и косых взглядов. Вера надеялась, что «сотрудничество» со спид-центром ограничится подсчётом клеток и не дойдёт до терапии. Жрать яд прекрасно чувствующая себя Вера была не готова.
Анкс: Не поняла. Как она работала с ВИЧом в медучреждении?
Наталья: На момент, когда ей поставили плюс, она только-только закончила учёбу. В больнице ещё не работала. Потом влепили плюс, и пару лет она была вообще в депрессии, сидела дома, ни с кем не хотела общаться. Даже со мной. Ушёл человек в глубокую депрессию и потерял связь с внешним миром. Соответственно в таком состоянии работать она нигде не могла. Вера не из бедной семьи, поэтому с финансовыми проблемами знакома не была. Но не мажорка. Родители (отец при жизни, мать после смерти отца) занимались торговлей. Она им помогала.
Потом она познакомилась с Витькой, вышла за него замуж, взяла его фамилию и переехала к нему. Он работал, она какое-то время была домохозяйкой. Первое время на работу устраиваться боялась из-за ВИЧа. Деньгами мать ей немного помогала. Когда Виктор ей несколько раз минус принёс, она уже поняла, что раз он от неё не заразился, значит, она ничем не больна. Рискнула. Первое время планы строила, как будет выкручиваться из ситуации и отмазывать себя от прохождения на ВИЧ. При первом медосмотре поняла, что провернуть свой план не получается, поэтому на «будь что будет» сдала кровь. Результат пришёл отрицательный. И 10 лет подряд он приходил отрицательным, пока она не развелась. На 11 год пришёл положительный.
Анкс: КАК???
Наталья: Вот так! Анкс, не тупи, а?! Я же тебе писала, что Вера вышла замуж, взяла фамилию мужа, переехала к нему и прописалась в его квартире. На работу она устраивалась с новой фамилией и пропиской. Спид-цент её на 10 лет из вида потерял. А когда развелась, ей пришлось выписываться из Витькиной квартиры и прописываться к себе. Она понимала, что пойдут приглашения из Спид-Центра. Путь контактницы Вера прошла, соответственно знала, что оставлять фамилию мужа нельзя, чтобы они его потом не затра*хали своими звонками. Она не хотела, чтобы его ФИО попали к ним в графу «контактник».
Вроде бы всё она сделала правильно, но допустила ошибку: она была слишком уверена, что после 10 лет минуса на 11-й они уже плюс не поставят. А если поставят, она спид-центр сама на место поставит, показав все справки за 10 лет. И ошиблась она очень сильно. Недооценила возможности и наглость спид-центра. Они ей на 11 год не только плюс влепили, но и оборвали все телефоны.
Анкс: И как они перед ней потом оправдывались, что она 10 лет с другой фамилией и пропиской минусом была?
Наталья: Оправдывались?! Первый вопрос, который они ей задали: «Ну и кто же за тебя эти 10 лет кровь сдавал?»
Верка от такой наглости челюсть до пола отвесила. Поняла, что доказывать им что-либо бесполезно.
Анкс: А анонимно не сдавала?
Наталья: А для чего? Куда бы она с анонимной туалетной бумагой пошла? В суд? Там такие акулы работают, руки по локоть откусят. Вера поняла, что бодаться с ними бесполезно, если уже попала.
Анкс: И как она уже с плюсом продолжала работать?
Наталья: Когда пришёл плюс, её в кабинет вызвал главврач. Она ему всё рассказала, показала свои анализы за все эти годы от момента постановки и анализы Вити.
Он ей сказал буквально следующее: «ты у нас тут не одна такая. Короче на ВИЧ можешь не сдавать. Но со спид-центром сама разберись».
Повезло, что главврач у нас старой закалки. Мужику под 80 лет, он в ВИЧ никогда не верил, только видимость создавал. Разговор за пределы кабинета не вышел.
Анкс: Я в шоке! Продолжай, Наташ.
Наталья: В 2012 году у нашей общей подруги Иры обнаружили рак. Умирала она у нас с Веркой на глазах, держа меня за руку. В общем, проводили мы нашу общую лучшую подругу в последний путь.
Через несколько дней Веру пригласили в Спид-Центр, и она попросила меня поехать с ней. На приёме у инфекциониста мы с Веркой сидели вдвоём. Инфекционистка произнесла проклятую фразу: «пора начинать».
Дальше Верка молчала, а я с инфекционистом разговаривала на равных, как медик с медиком. Спрашивала её о побочных эффектах выписанной схемы.
Инфекционист сказала: «Не волнуйтесь, всё будет хорошо! Схема проверенная, на побочки пока ещё никто не жаловался. С этими таблетками проживёте минимум до 70 лет, а без них – нет».
Мы взяли таблетки, завели машину, чтобы поехать домой. И тут, как знак какой-то, по радио заиграла песня со словами «Ах как хочется жить». У Верки покатились слёзы, и она мне говорит: «Наташ, очень страшно. Когда я буду умирать, держи меня за руку, как Ирку, чтобы мне было не страшно. Держи до последнего вздоха».
Я ей ответила: «Дура? Сплюнь! Умирать она собралась. Я тебе умру».
Анкс, до сих пор вспоминаю те её слова с ужасом. Они мне, прям, в душу въелись. И я понимаю, что, если бы я тогда открыла окно и выбросила на *уй эти таблетки, Верка сейчас была бы жива. Как же всё быстро произошло. Я даже понять ничего не успела. Вот вроде бы только вчера инфекционист всучила таблетки, а сегодня Верки уже нет.
Что-то я вперёд забежала. Возвращаясь чуть назад. В общем, Верка начала принимать терапию после курорта. Вера отпахала полгода почти без выходных, заработала денег, но чуток подорвала здоровье. Я ей всегда говорила, нельзя так много работать. После такого графика Вера обзавелась болезнью 21 века — накопленной хронической усталостью. Снимать её Вера решила, как всегда, в жаркой стране.
Так как в прошлый раз мы ездили в Египет, то в этот раз Вере захотелось в Испанию.
В июне 2015 года это было. Я в Испанию не захотела. Не поехала. А Верка всё же решила слетать с девчонкой (с работы).
В первые дни она мне набирает и говорит: «Наташ, мне от испанского солнца плохо. Что делать?».
Вера любила покушать, и на курортах с удовольствием знакомилась с местной кухней. Испанская ей не пошла.
В Испании есть какая-то гора, на которую все идут загадывать желания. Говорят, они исполняются. Вера туда еле дошла: отдышка, начала задыхаться. Это сказались и лишний вес, и хроническая усталость, и годы не молодые уже, плюс все пережитые стрессы из-за ВИЧа, и конечно же, никотин. Когда доползла до горы, не стала Бога просить здоровье. Попросила детей.
Вернулась Вера из Испании слегка подуставшей, хотя я её ожидала увидеть в полном расцвете сил, прожаренной солнышком, омытой морем.
Я обратила внимание, что еле заметная до этого сосудистая сетка на щеках стала бордового цвета. Отправила её проходить разных врачей. Анализы показали, что всё в порядке, пока не дошли до инфекциониста. Вердикт инфекциониста: «бегом в спид-центр!»
Что было в спид-центре, я тебе уже рассказала. Вере впервые выписали антиретровирусную терапию. Все таблетки из схемы я не вспомню, но Калетра 100% была.
Анкс: Наташ, как она себя чувствовала во время приема терапии?
Наталья: Ху*во. Понос, рвота, слабость. До туалета не шла, а ползла. Живот крутило так, словно ей внутри кишки резали ножом. Моментально похудела на 10 кг.
Пришло понимание, что с этого момента Вере опасно оставаться дома одной. Я дежурить у неё не могла из-за работы. Пришлось рассказать о диагнозе её однокласснице и попросить помощи.
Одноклассница согласилась нам помочь, и мы Верку отвезли в загородный дом, на свежий воздух. Я попросила одноклассницу, чтобы та была постоянно с ней рядом и не сводила глаз. Сказала, чтобы за деньги не переживали, я сейчас буду вкалывать за троих, поэтому всех потяну. От голода точно не умрём.
Напрягли мы ещё пару человек, чтобы Вере организовать длительный больничный, в котором ни словом о ВИЧ.
В общем, стали мы Верку выхаживать, готовить вкусную еду, заставляли есть, гулять на свежем воздухе. Это дало результат, и на несколько дней Вера оклемалась. Я по-быстрому, пока она снова не слегла в кровать, сажаю в машину и везу в Спид-Центр. Объясняю инфекционисту, что от выписанной схемы ей *уёво, что просто писец.
Инфекционист смотрит в её анализы и говорит: «Что вы врёте? Прекрасные анализы! Прекрасно Вера выглядит! Нормальную схему я вам прописала, как своим! Неблагодарные! Ну, хорошо. Давайте я вам из схемы одни таблетки уберу, а вместо них будете пить новые.
Анкс: Наташ, а можешь рассказать, какие именно таблетки убрали, и какие заменили?
Наталья: К сожалению, не запомнила я эти названия. Помню только, что в побочках было написано: «головная боль, суицидальные мысли». Через всё мы с этими таблетками прошли, и их из схемы убрали.
Анкс: Как Вера себя чувствовала на новой схеме?
Наталья: Если сравнивать с предыдущей, то переносилась новая схема легче. Вроде ощущения, что ножом кишечник режут, прошли, но боль в животе всё равно осталась; голова не раскалывалась на 4 части, но по-прежнему болела; соляная кислота не разъедала стенки желудка, но по-прежнему оставалась изжога; упадка сил, который валил в кровать сразу по пробуждению, уже не было, но по-прежнему оставалась слабость и ощущение, что хочется спать; абсолютное недержание кишечника сменилось дискомфортом, что всё время хочется жижей срать.
В общем, жить с этим стало терпимо. После перенесённых первых побочек для Веры такое состояние было в радость, хотя для обычного человека – это ад. Но Вера нашла в себе силы вернуться к работе. Больничный был закрыт. Даже утраченный вес потихоньку начал возвращаться обратно.
Первое время мы Веру прикрывали как могли. Пока начальство на работе – Вера на работе. Как только начальство домой – и мы Верку отпускали домой, дежурили за неё. Когда совсем становилось плохо, и начальство было на работе, придумывали истории, что съела что-то испорченное, или давление резко скакнуло (упало), температура поднялась, ногу подвернула, ухо продуло, спину сорвала, переутомилась. С горем пополам прокатывало, хотя в последнее время некоторые коллеги косо посматривали в сторону Веры.
Как-то она мне звонит с работы, и я слышу в её голосе что-то не то. Поняла, что у Верки сильная одышка. И она сама говорит: «что-то жжёт то ли в желудке, то ли в груди. Не пойму».
Я её отправила на ЭКГ. Был январь. Вроде всё нормально. Она подсела на валидольчик. Он ей помогал.
31 января Вера мне пишет в одноклассники, что больше уже не может пить эти таблетки, потому что понимает, что так хреново из-за них. Валидол работать перестал.
С отдышкой и болями она кое-как дотянула до марта. Угасала прямо на глазах. Я тебе фотки скину. Посмотри, какая Вера была до приёма терапии, и какая ни рыба ни мясо стала на терапии.
Анкс: Хорошо Наталья, посмотрю. Продолжай.
Наталья: 1 марта мы с ней поехали по магазинам прибарахлиться к 8 марта. На работе намечался коллективный праздничный сабантуй, и очень хотело выглядеть красиво. Верка всегда была заядлой шмоточницей. Когда она видела красивое платье, у неё загорались глаза. И тут она мне заявляет в магазине: «Я ничего не хочу. Дашь мне своё платье, я в нём схожу».
Это был первый раз, когда Вера не смотрела на вещи. Огонёк к жизни, к происходящему вокруг погас. Улыбки не было, хотя внешне по-прежнему оставалась 140 кг и пылала здоровьем.
Накануне 8 Марта она мне набирает и говорит: «приезжай ко мне». Приезжаю. От увиденного у меня округляются глаза. Я не узнала её дом. Он вылизан, занавески и скатерти выстираны до ослепительной белизны, накрахмалены, окна все вымыты, хотя на улице лежал снег. В это время ещё никто не моет окна. Зачем же она их намыла? Во всём доме идеальная чистота, как в дорогих пятизвёздочных отелях. Сама Верка в пароварке тушит мясо, печёт блины.
Я говорю: «Вер, ты гостей дорогих ждёшь? Что это с тобой?»
Верка мне отвечает: «Да, тебя ждала. Ты у меня самый дорогой гость. Раздевайся, сейчас чай попьём, и я тебя буду красить и стричь, чтобы ты 8 Марта была на работе самой красивой. А то ты страшная с такими волосами. Так не пойдёт. А потом мы покушаем».
Вера говорила в таком тоне, словно я на празднике буду одна, без неё.
Покрасила меня, постригла, да так, что я сама себя не узнала. Красотка. Но одних волос Вере показалось мало, и она мне забацала ещё маникюр и педикюр. Она это делать умела.
Было уже поздно, и я решила поехать домой. Оставаться в загородном доме не хотела. Тишина и потрескивания деревьев лесных меня пугали. У Веры было много собак, которых она подбирала на улице. И тут она мне говорит: «Наташ, я отпустила всех собак. Встретят тебя в лесу – загрызут».
Я на неё смотрю и не пойму, что происходит?! Зачем она распустила всех своих собак? Они же могут не вернуться? Но домой идти по лесу, в котором наверняка бегают Веркины собаки, я побоялась, поэтому пришлось заночевать.
Вера говорит: «Ложись, я тебе сейчас прямо в постель принесу блины, сметану и чай».
Я открыла сметану, и она оказалась на чистой кровати. Вера пошла на кухню за ложкой. Слышу, кричит: «Блин, в доме ни одной ложки. Такое впечатление, что на кухне Серёга побывал» (Напомним, Сергей – первая любовь Веры, который употреблял наркотики).
Вера принесла ложку, но мне она была уже не нужна, поэтому ложку я положила на прикроватный столик.
В ту ночь мне не спалось. Я решила покурить, пошла на кухню. Думала, что Вера уже спит. Но она тоже встала и пришла следом за мной. Я ей протягиваю пачку. Она впервые в жизни отказывается от ночного курения со мной. Достаёт из холодильника холодное молоко и начинает жадно пить. После того как попила, говорит: «из-за этих вичевых таблеток такая изжога, хоть в петлю лезь. Молоко меня спасает». Вера пошла спать. Я докурила и тоже легла.
Лежу, пульт в руке, 120 каналов ТриКолора гоняю по кругу. Сама прислушиваюсь… почему-то Верка не храпит, не сопит, и как дышит… не слышно. Я на неё ногу закидываю, а Вера ледяная, хотя лежит под одеялом, а в доме жара из-за натопленной печки. Я лежу без одеяла, мне жарко, а она под одеялом ледяная. Я ей: «Вер, ты живая?» Она: «Живая. Мне холодно».
Я своё одеяло накидываю на неё. Лежит под двумя и всё равно ледяная. Проходит ещё время, она говорит: «Ой, что-то у меня так желудок схватило. Прям печёт». А сама руку держит на сердце, а не на желудке.
Меня это озадачило, и я включила свет, чтобы её при свете посмотреть. Смотрю на неё и понимаю, что ни хрена это не желудок, а самый настоящий сердечный приступ.
Хватаюсь за телефон вызвать скорую помощь. Пока отвечаю на вопросы по телефону, Верка в сознании лежит, корчится от боли и смотрит на меня. Только меня начинают спрашивать точный адрес (куда ехать), Верка в этот момент глаза закатывает, а я даже не знаю её почтовый адрес. Зрительно знаю, где она живёт, а как там улица и номер дома — не знаю.
Прошу диспетчера скорой соединить с нашей больницей, в которой мы работали, чтобы там нам подсказали адрес. Диспетчер соединила, трубку подняла наша коллега Валя, и я в панике всё рассказала. Валя моментально вызвала бригаду скорой помощи на наш адрес, а сама продолжила висеть на телефоне и консультировать меня по реанимации.
Пригодилась ложка, которую Верка мне для сметаны принесла. Пока скорая ехала, я качала ей сердце (сердечный массаж), ложкой помогала, чтобы язык не западал. Скорая долго не могла приехать. Я уже вымоталась с качанием, силы пропали. В панике кричу на Вальку: «Что мне делать?»
Валя кричит в трубку «Продолжать качать! Не останавливаться!» И я ещё минут 20 качала, не помня себя. Скорая, как назло, не могла добраться до нас из-за плохого загородного подъезда.
В итоге Верка сама убрала мою руку с груди, после чего резко начала задыхаться, хрипеть и вцепилась в мою руку обратно. Закатила глаза. Я опять собралась качать, но не успела. Она сделала последний громкий вдох-выдох и... всё. Умерла.
Дальнейшая моя реанимация до приезда скорой помощи не помогла. Сердце больше не билось. Приехала скорая через несколько минут, попытались сделать ещё одну реанимацию. Бесполезно.
Осознание, что это конец, пришло не сразу. А когда пришло, хотелось разрыдаться, но нужно было делать дела.
Сели мы (я и самые близкие для Веры люди) и начали думать, что делать дальше. Что сейчас её повезут к патологоанатому, который в заключение о смерти напишет про ВИЧ, и об этом узнаю все. Город у нас маленький, не хотелось слухов и сплетен.
Стали мы думать, кто и где из знакомых у нас работает, чтобы можно было заехать к патологу через кого-то, договориться и тихо закрыть вопрос. Пока думали, звонили, бегали, Верку уже вскрыли, поэтому нам ничего не осталось, как пойти к патологоанатому на поклон, и попытаться с ним договориться напрямую.
Патолог уже, естественно, всё знал, и подколол нас: «Из-за ВИЧа напрягаетесь?»
Мы молча головой кивнули: «Угу!»
Он сказал: «Хотите я вам её сердце покажу?»
Мы: «А что с её сердцем?»
Он: «У неё сердце как тряпка. Сколько трупов я вскрыл, но такое сердце увидел впервые. За ВИЧ вообще не переживайте. Им там и не пахнет. Я видел её последнее ЭКГ, и могу вам сказать, что с таким сердцем это было бы невозможно. Значит, сердце её превратилось в тряпку буквально в последний год жизни».
Стали мы с ним разговаривать, что могло за год нормальное сердце превратить в тряпку. Он спросил, что она пила в последний год? Мы вспомнили всё: валидол и антиретровирусную терапию. Патологоанатом сказал: «Понятно. Это химия».
Мы: «Простите, что?»
Он: «Говорю…умерла ваша Вера от острой сердечной недостаточности на фоне приёма ВААРТ. Что-то подобное я уже видел, когда вскрывал одну полную женщину. Она при жизни с лишним весом боролась, и пила сибутраминосодержащие таблетки с высокой концентрацией. Там сердце было неестественного вида и куча тромбов в придачу».
Хороший мужик нам попался, поэтому с документами о смерти вопрос был решен.
Анкс: Чем питалась Вера последний год, что было под запретом?
Наталья: В спид-центре нам запретили есть и пить все цитрусовые, зато сказали кушать говядину, мясо, рыбу и рульки. Рульки советовали обсасывать. До сих пор не пойму, зачем их обсасывать, и что это даёт ВИЧ+ пациенту на ВААРТ? Если запрет цитрусовых с химией я ещё понять могу, то каким боком рульки с обсосом – не пойму. Ещё запретили крепкий чай с лимоном. Ела Вера очень маленькими порциями. Если ела большими, то через полчаса ползла в туалет.
Анкс: Виктор (муж) был последним мужчиной в жизни Веры?
Наталья: Нет, после Вити был ещё один молодой человек, младше Веры. Тоже принял с диагнозом, не испугался.
Анкс: Предохранялись? У него вылез плюс?
Наталья: Нет, не предохранялись. Вера всё же ещё надеялась, что сможет забеременеть, поэтому с третьим не предохранялась. И он минус до сих пор, как и бывший муж Виктор.
Анкс: Наташ, а что с её первой любовью – Серёжей? Что-то мы вообще про него забыли.
Наталья: Анкс, не поверишь. Живёт как ни в чём не бывало. До сих пор курит как паровоз, пьёт всё, что наливают на халяву. Если есть наркотики – принимает. Так как раньше он уже не колется, повзрослел. Но если появляются, может запросто.
За всю свою жизнь не выпил ни одной таблетки от ВИЧа, в спид-цент не ходит и продолжает жить не тужить. Какое-то время работал в автосервисе автомехаником, потом ковырялся в гараже (скупал/перепродавал битые машины), потом открыл 2 небольших магазинчика с автозапчастями. По его внешнему виду и физическому состоянию не скажешь, что у него с 96 года ВИЧ. Хотя с его зависимостями он уже давно должен был крякнуть.
Анкс: Наташ, как думаешь, Сергей любил Веру? Как он воспринял новость о её смерти?
Наталья: Он, кроме себя, никогда никого не любил. Но у гроба рыдал как крокодил. Я даже не поверила, что этот нарцисс способен пустить слезу. Сергей до сих пор не понимает, что смерть её на его совести. Не было бы у него этой чёртовой наркозависимости, благодаря которой и ему и ей влепили плюс, не было бы этой антивичевой терапии и смерти. До сих пор думает, что Вера случайно умерла от сердечной недостаточности, а не от ВААРТ.
Анкс: Наташ, а лично ты что думаешь по поводу ВИЧ?
Наталья: Меня терзают смутные сомнения. Алкоголический полунарик Серёжа, который с 96 года ВИЧ+, до сих пор бегает так, что за ним не угнаться, хотя по идее должен был уже сгнить в гробу после смерти от СПИДа. Верку жаль. Если бы она не принимала таблетки, которые ей выдали в СПИД-центре, до сих пор была бы жива.
Подведём итог:
Сергею поставили диагноз ВИЧ, так как он был наркоманом. В те годы практически всем наркоманам ставили ВИЧ. Никто не стал разбираться, что Сергей кололся всегда один и дома.
Так как Вера с ним жила, то её в КВД занесли в свою (тогда ещё бумажную) базу как контактницу. Сергей был беззаботным подонком, и её данные даже не пытался скрывать. Хотя мог промолчать. (Дебил!)
Почему-то в 96 году Веру приглашать для сдачи крови не стали, а ждали, когда она сама попадётся на крючок. И попалась Вера спустя 2 года, когда она лежала в больнице с внематочной беременностью. Там у неё и взяли кровь на ВИЧ.
Муж Веры — Виктор за 10 лет так и не смог заразиться плюсом, хотя терапию она начала принимать за год перед смертью (а это 2015 год). То есть с 98 до 2015 года Вера терапию не пила, а значит, у неё должна была вырасти вирусная нагрузка до запредельных цифр. И не смог заразиться он, потому что понял, как работает спид-система. Всё это время он сдавал анализы анонимно. Не афишировал, что жена у него ВИЧ+.
Третий мужчина Веры тоже не смог заразиться и до сих пор остаётся минусом.
Сама Вера прекрасно себя чувствовала, пока не начала принимать терапию. От неё она умерла за 8 месяцев приёма. Химиотерапия превратила сердце Веры в тряпку, поэтому она умерла от острой сердечной недостаточности на фоне приёма ВААРТ.
В теле Веры патологоанатом не нашёл ни одного оппортуниста, хотя напомним, Вера с диагнозом с 98 года.
Смерть Вера предчувствовала. Свои подозрения, что скоро умрёт от таблеток, озвучила за несколько дней до печального события. Поэтому она так старательно вылизала свой загородный дом. Понимала, что скоро её в этом доме будут оплакивать.
Перед смертью Вера пригласила Наталью с ночёвкой и сделала ей причёску и маникюр, оказав, таким образом, заботу о подруге в последний раз. Вера понимала, что до 8 Марта она вряд ли доживёт из-за сильных болей в груди.
Встреча с Серёжей была роковой. Благодаря ему, его наркозависимости и по*уизму, Вера получила статус ВИЧ+, бездетность и короткую, полную проблем жизнь.
Хеппи Энда в истории нет.
Спасибо за интервью медработнику Наталье.
