легче справимся с ними - в свое время.
- Кто этот более жестокий диктатор? - настаивала Байта.
- Мул! Я узнал о нем кое-что, что заставило меня действовать
осторожнее, и уже не раз рисковал жизнью. Пусть клоун выйдет. Не хочу
лишних ушей.
- Магнифико, - сказала Байта, кивнув на дверь.
Шут молча повиновался.
Капитан заговорил, горячо, но тихо, так что Торану и Байте пришлось
придвинуться к нему.
- Мул чрезвычайно проницательный руководитель, слишком
проницательный, чтобы не понять и не оценить всех преимуществ личного
общения с подданными. Если он предпочитает осуществлять свою волю через
посредников, значит, на то есть причина. Она может состоять в том, что при
выступлении Мула перед публикой может обнаружиться что-то такое, чего
никак нельзя обнаруживать.
Притчер отмахнулся от вопросов и заговорил быстрее:
- Я побывал на его родине и говорил с людьми, которым знание могло
стоить жизни. Многие уже поплатились ею. Те, кто остался, хорошо помнят
малыша, родившегося тридцать лет назад, помнят, как умерла при родах его
мать, как необычно проходило его детство... Мул не человек!
Слушатели отпрянули, подсознательно почувствовав опасность.
Капитан продолжал:
- Он мутант, и, как явствует из его успехов, мутация оказалась для
него полезной. Я не знаю его возможностей и не могу сказать, в какой
степени Мул является тем, что наши триллеры называют "супермен", но то,
что он за два года прошел путь от хулигана до завоевателя планет, весьма
красноречиво свидетельствует в пользу исключительных способностей Мула.
Неужели вы не понимаете, как это опасно? Мог ли Селдон предусмотреть
возможность появления человека с уникальными биологическими свойствами в
результате дефекта чьей-то хромосомы?
- Мне трудно вам поверить, - задумчиво протянула Байта. - Здесь идет
какая-то сложная игра. Почему люди Мула не убили нас, если он супермен?
- Я говорил, что не знаю всех его возможностей. Возможно, Мул еще не
готов выступить против Фонда и потому - что весьма разумно - не хочет
поддаваться на провокации. Разрешите мне поговорить с его шутом.
Дрожащий Магнифико смотрел на большого, угловатого капитана с явным
недоверием.
- Ты видел Мула собственными глазами? - медленно произнес капитан.
- Не только видел, сэр, а ощущал тяжесть его кулаков своим
собственным телом.
- В этом я не сомневаюсь. Можешь описать его?
- Страшно даже вспоминать о нем, глубокоуважаемый сэр. Он человек
очень мощного сложения. Рядом с ним даже вы покажетесь ничтожным. У него
красные волосы, а сила... всей своей силой и всем весом я не мог разогнуть
его согнутую руку, - все посмотрели на тощего Магнифико и улыбнулись. -
Иногда, чтобы позабавить генералов или позабавиться самому, он подвешивал
меня на одном пальце за пояс и заставлял читать стихи. Только после
двадцатого стиха отпускал, да и то, если я точно соблюдал все рифмы, а
иначе - начинай заново. У него огромная сила, досточтимый сэр, и он
применяет ее с большой жестокостью. И глаза, сэр: никто не видит его глаз.
- Ну-ка, ну-ка...
- Он носит странные очки, сэр. Говорят, что они непрозрачные, потому
что Мулу не нужны глаза. Он будто бы видит чем-то другим, и гораздо лучше,
чем простые люди. Я слышал, - он перешел на таинственный шепот - что
увидеть его глаза все равно, что увидеть смерть. Говорят, он убивает
взглядом, сэр.
Магнифико обвел взглядом слушателей и, передернув плечами, добавил:
- Это правда. Клянусь жизнью, правда.
- Кажется, что вы правы, капитан, - вздохнула Байта. - Что будем
делать?
- Давайте подумаем. Вы здесь ничего не должны? Взлететь можете?
- В любой момент.
- Значит, летите. Мул не хочет выступать против Фонда, но очень
боится упустить Магнифико. Вас могут ждать, но у вас есть щит и, по-моему,
вы быстрее, чем их корабли. Как только выйдете из атмосферы, летите на
другое полушарие, а там максимально ускоряйтесь. Если вы улетите,
спрашивать будет не с кого.
- Вы правы, - согласился Торан.
- Пожалуй, - холодно сказала Байта, - но что будет с нами, когда мы
вернемся в Фонд?
- Что плохого может случиться с гражданами Калгана, изъявившими
желание помочь Фонду?
Больше никто ничего не сказал. Торан повернулся к пульту.
Когда корабль удалился от Калгана на расстояние, достаточное для
того, чтобы можно было совершить скачок, капитан хмуро сдвинул брови: ни
один корабль Мула их не преследовал.
- Похоже, что нам позволили увезти Магнифико, - заметил Торан. - Не
годится ваша версия.
- Видимо, Мулу нужно, чтобы мы увезли Магнифико, - размышлял капитан.
- Дело принимает скверный оборот.
Подлетая к Фонду, они услышали ультраволновую передачу. Шел выпуск
новостей. Равнодушным голосом диктор объявил, что какой-то диктатор заявил
Фонду протест по поводу того, что гражданами Фонда похищен один из его
придворных. Затем диктор стал читать спортивные новости.
Капитан Притчер ледяным голосом сказал:
- Он идет на шаг впереди.
Подумав, добавил:
- Мул готов к нападению на Фонд, а похищение шута использовал, как
повод. Нам придется нелегко: мы не готовы к войне.
ПСИХОЛОГ
Вид человеческой деятельности, известный под названием чистой науки,
являлся в Фонде наиболее свободной формой жизни, и неудивительно.
Поскольку доминирование Фонда над Галактикой - и даже его выживание -
зависело от уровня развития науки и техники, Ученый пользовался в Фонде
значительной степенью свободы. Он был необходим и знал это.
В той же степени закономерным было и то, что Эблинг Мис - только те,
кто не был с ним знаком, прибавляли к его имени все положенные звания -
представлял собой наиболее свободную форму жизни среди представителей
чистой науки. Он был Настоящим Ученым - с большой буквы. И чувствовал свою
необходимость.
Случилось так, что все преклонили колени, а Эблинг Мис отказался это
сделать и во всеуслышание заявил, что его предки в свое время не кланялись
какому-то вонючему мэру. Мис сказал, что в прежние времена мэра обычно
выбирали, а если что не так, то и смещали, а единственная вещь,
принадлежащая человеку по праву рождения, - это врожденное слабоумие.
Когда же Эблинг Мис позволил мэру Индбуру почтить его, Миса,
приглашением к аудиенции, случилось так, что ученый не стал ждать, пока
его просьба поднимется по иерархической чиновной лестнице наверх и
обратным порядком спуститься вниз. Он надел наиболее приличный из двух
своих выходных костюмов, нахлобучил на голову шляпу невероятного фасона и,
попыхивая запретной сигарой, прошел мимо охраны, что-то робко заблеявшей
вслед, прямо во дворец мэра.
Первым признаком вторжения была донесшаяся до Его Превосходительства,
работавшего в саду, перебранка.
Мэр Индбур не спеша отложил лопату, не спеша выпрямился и нахмурился.
Мэр Индбур ежедневно делал короткий отдых от работы. Если позволяла
погода, он два часа после полудня проводил в саду. Там, в квадратных и
треугольных клумбах, росли цветы, рассаженные строго по сортам так, что
красные и желтые клумбы чередовались через одну, уголки всех клумб были
фиолетовые, а края - зеленые. Никто не смел тревожить мэра в саду. Никто!
Мэр снял перепачканные землей перчатки и направился к калитке.
- Что это значит? - задал он обычный при таких обстоятельствах
вопрос.
Этот вопрос, в этой самой формулировке, произносился на протяжении
истории человечества бесчисленное множество раз, но всегда с единственной
целью. Это был крик оскорбленного достоинства.
На этот раз сакраментальный вопрос не остался без ответа. В поле
зрения мэра появился Мис, потрясающий кулаками и изрыгающий ругательства в
адрес охраны, державшей в руках обрывки его пиджака.
Сделав недовольную мину, мэр махнул рукой, и охранники ушли. Мис
нагнулся, поднял свою шляпу-развалюху, отряхнул ее от грязи и сунул под
мышку.
- Слушайте, Индбур, ваши нецензурные прихлебатели должны заплатить
мне за порванный пиджак. Я его носил бы и носил, - Мис, отдуваясь,
несколько театральным жестом отер пот со лба.
Мэр, побледнев от обиды, надменно произнес:
- Мис, я не приглашал вас на аудиенцию, и мне не докладывали, что вы
о ней просите.
Эблинг Мис с выражением крайнего удивления посмотрел на мэра.
- Галактика, Индбур, разве вы вчера не получили мою записку? Я
передал ее позавчера с типом в фиолетовой ливрее. Я бы вручил ее вам
лично, но знаю вашу любовь к формальностям.
- Формальности? - мэр вытаращил глаза от негодования, но сделав
усилие, овладел собой. - Неужели вам неизвестно, что существует
определенный порядок подачи просьб об аудиенции? Учтите на будущее:
просьбу следует подавать в трех экземплярах в комиссию, созданную
специально для рассмотрения таких просьб. Затем полагается ждать
официального приглашения. Являться на аудиенцию следует в пристойной
одежде, слышите, в пристойной, а при обращении к мэру следует соблюдать
протокол. Можете идти.
- Что вам не нравится в моей одежде? - возмутился Мис. - Это был мой
пиджак, пока его не разорвали ваши нецензурные злодеи. А уйду я тогда,
когда сообщу вам все то, что намеревался сообщить. Если бы речь не шла о
кризисе Селдона, я бы вовсе к вам не пришел.
- Кризис Селдона? - мэр начал проявлять интерес.
Мис считался великим психологом, помимо того, что был буяном и
демократом. Мэра так смутило заявление авторитетного ученого, что он не
сумел выразить словами обиду, когда Мис сорвал с клумбы цветок, понюхал
его и, сморщив нос, отбросил прочь.
- Пройдемте со мной, - сказал Индбур холодно. - Сад - не место для
серьезной беседы.
В кабинете мэр почувствовал себя лучше: с возвышения, на котором
стоял стол, он мог наслаждаться видом розовой лысины Миса. Еще лучше мэр
почувствовал себя, когда Мис стал оглядываться, ища несуществующий стул, а
не найдя, начал переминаться с ноги на ногу. Мэр окончательно пришел в
себя, когда в ответ на сигнал, вызванный нажатием особой кнопки, прибежал
служащий в ливрее, кланяясь, подошел к столу и положил перед мэром
объемистый том.
- Итак, - сказал Индбур, снова став хозяином положения, - чтобы наша
импровизированная беседа была как можно короче, прошу вас изложить ваше
дело по возможности лаконично.
- Вы знаете, - неторопливо начал Эблинг Мис, - чем я занимаюсь в
последнее время?
- Передо мной лежат ваши отчеты, - с удовлетворением произнес мэр, -
как полные тексты, так и тезисы. Насколько я знаю, ваши исследования в
области психоисторической математики имели целью продублировать работу
Хари Селдона и проследить путь Фонда в будущее.
- Совершенно верно, - сухо сказал Мис. - У Селдона хватило ума на то,
чтобы не поселить Фонде ни одного психолога, и в результате мы до сих пор
вслепую шли по пути исторической необходимости. В ходе работы я понял
смысл некоторых намеков Селдона...
- Все это мне известно, Мис. Не тратьте время на повторение.
- Я ничего не повторяю, - огрызнулся Мис. - То, что я хочу вам
рассказать, не содержится в отчетах.
- Что значит - не содержится? - тупо переспросил Индбур? - Как вы...
- Галактика! Перестаньте, наконец, меня перебивать! Что за манера:
переспрашивать каждое слово! Или вы меня выслушаете, или я повернусь и
уйду, и пусть все катится к черту! Только учтите, нецензурная вы
бестолочь, что Фонд в любом случае выживет, потому что такова воля
истории, а вы не выживете, если я уйду.
Мис швырнул шляпу на пол с такой силой, что из нее брызнули комочки
земли, перепрыгнул ступени, ведущие к столу, и, яростно сдвинув в сторону
бумаги, сел на край стола.
У Индбура мелькнула отчаянная мысль вызвать охрану или выстрелить из
встроенного в стол бластера, но Мис придвинулся почти вплотную, и
единственное, что мог сделать мэр - это сохранить на лице выражение
собственного достоинства.
- Доктор Мис, - начал было он.
- Молчите, - взревел Мис, - и слушайте! Если это действительно мои
отчеты, - его рука тяжело опустилась на толстую папку, - можете их
выбросить на свалку. Всякий написанный мною отчет проходит через
...надцать рук, потом попадает к вам, потом его читают еще эн чиновников.
Хорошо, конечно, что вы ничего не держите в секрете, но я пришел, чтобы
рассказать вам секрет, которого не знают даже мои люди. Они работали над
отдельными задачами, а я собирал все воедино. Вы знаете, что такое
Хранилище?
Индбур кивнул, и Мис, откровенно наслаждаясь ситуацией, продолжал:
- Ладно, я вам скажу. Одной Галактике известно, сколько раз я
воображал эту нецензурную сцену. Я вас вижу насквозь, жалкий обманщик: вы
держите руку на кнопке, на сигнал которой прибегут вооруженные люди, чтобы
меня прикончить. Но вы боитесь того, что я знаю. Вы боитесь кризиса
Селдона. Кроме того, если вы тронете хоть что-нибудь на своем столе, я
оторву вашу нецензурную голову раньше, чем сюда кто-то успеет войти. Ваши
отец и дед, эти бандиты, высосали достаточно крови из Фонда. Хватит!
- Это измена, - пролепетал Индбур.
- Самая настоящая, - злорадствовал Мис, - но к делу это не относится.
Я хотел объяснить вам, что такое Хранилище. Селдон построил Хранилище,
чтобы мы в трудную минуту приходили туда за помощью. На каждый кризис
Селдон приготовил выступление, в ходе которого объяснял, что делать.
Четыре кризиса - четыре выступления. В первый раз Селдон явился в самый
момент кризиса, второй раз - после успешного разрешения кризиса. Первые
два выступления наши предки прослушали. Во время третьего и четвертого
кризисов они почему-то к Селдону не пошли; наверное, не нуждались в его
советах. Недавние исследования, не отраженные в отчетах, показали, что
Селдон, тем не менее, являлся во время третьего и четвертого кризисов, и
являлся в нужное время. Вы понимаете?
Ответа не было, но Мис его и не ждал. Он выбросил измочаленную
сигарету, нашарил в кармане другую и закурил.
- Официально я работал над восстановлением психоистории. Это еще
никому не удавалось и в ближайшие сто лет не удастся, но кое-каких
результатов я добился. Я могу определить, и довольно точно, дату
очередного появления Хари Селдона... Иными словами, я могу назвать вам
день, когда очередной кризис Селдона, пятый, достигнет пика.
- Когда это случится? - с усилием выговорил Индбур.
- Через четыре месяца, - небрежно бросил Мис. - Через четыре
нецензурных месяца минус два дня.
- Через четыре месяца! - повторил Индбур с несвойственной ему
страстью. - Невероятно!
- Невероятно, но факт.
- Четыре месяца! Вы понимаете, что это значит? Если кризис достигнет
пика через четыре месяца, значит, он назревал в течение многих лет.
- Почему бы и нет? В природе не существует закона, который бы
запрещал кризисам вызревать в тайне от вас.
- Разве нам что-то или кто-то угрожает? По-моему, сейчас все
спокойно, - в волнении мэр заламывал руки.
Внезапно, в приступе ярости, он закричал:
- Встаньте, наконец, с моего стола и позвольте мне привести его в
порядок! Я не могу думать в такой обстановке!
Мис испуганно вздрогнул и, тяжело поднявшись, отошел.
Индбур суетливыми движениями наводил на столе порядок и торопливо,
сбивчиво говорил:
- Вы не имеете права так себя вести. Вашу теорию следовало...
- Это не теория.
- А я говорю, теория. Ее следовало изложить письменно, сопроводив
расчетами и доказательствами, и направить в Бюро Исторических Наук. Там ее
рассмотрели бы, сделали соответствующие выводы и представили бы мне отчет.
Я изучил бы его и принял необходимые меры. А вы ворвались ко мне и
неизвестно зачем расстроили меня. А-а, вот он, - и мэр помахал перед носом
психолога листом прозрачной серебристой бумаги. - Это сводка зарубежных
событий, которую я собственноручно ежедневно составляю. Вот, слушайте:
заключен договор о торговле с Мором, ведутся переговоры с Лайонессом,
направлена делегация в Бонд на какие-то торжества, поступила жалоба с
Калгана, я обещал ее рассмотреть, Асперта обещала рассмотреть наш протест
против притеснения наших торговцев и так далее, - мэр пробежал сводку
глазами и аккуратно положил в папку, которую отправил в ящик. - Видите,
Мис, все спокойно.
В дальнем конце комнаты открылась дверь, и вошел - слишком порывисто,
чтобы его можно было принять за галлюцинацию - одетый не по форме
секретарь.
Индбур привстал. Происходящее казалось ему нереальным: слишком много
сразу на него свалилось. Сначала Мис с сигарой, а теперь - вопреки
протоколу - без формы и без доклада секретарь.
Секретарь преклонил колено.
- В чем дело? - резко спросил Индбур.
Секретарь заговорил, обращаясь к полу:
- Ваше превосходительство, капитан Хан Притчер, в нарушение вашего
приказа пребывавший на Калгане, вернулся оттуда и был, во исполнении ваших
распоряжений - вашего приказа Х20-513 - взят под стражу. В настоящее время
он ожидает приговора. Сопровождавшие его лица задержаны для дознания.
Отчет был представлен вам в надлежащем порядке.
- Я читал его! Дальше! - в бессильной ярости закричал Индбур.
- Ваше Превосходительство, капитан Притчер докладывал об опасных
планах нового калганского диктатора. Согласно вашему распоряжению -
приказу Х20-651 - его доклад официально рассмотрен не был, но был
запротоколирован...
Индбур почти завизжал:
- Знаю! Дальше!
- Четверть часа назад получено сообщение с Салиннианской границы.
Корабли, идентифицированные как калганские, незаконно проникли в
космическое пространство Фонда. Корабли вооружены. Они вступили в
вооруженный конфликт с пограничными кораблями Фонда.
Секретарь согнулся чуть не пополам. Индбур лишился дара речи. Эблинг
Мис очнулся первым. Он подошел к секретарю, похлопал его по плечу.
- Велите освободить капитана Притчера и привести его сюда. Живо.
Секретарь вышел, а Мис обратился к мэру:
- Пора действовать, Индбур. Осталось четыре месяца.
Индбур стоял, уставясь в пространство остекленевшими глазами, и
пальцем чертил на столе треугольники.
КОНФЕРЕНЦИЯ
Когда двадцать семь независимых миров, объединенные ненавистью к
породившему их миру, собираются на конференцию, они, преисполненные
гордости, тем большей, чем меньше сам мир, ожесточенные одиночеством перед
лицом постоянной опасности, пускаются в такие мелочные и утомительные
предварительные переговоры, что падают духом даже самые стойкие.
Почти неразрешимым вследствие огромного политического значения
оказывается вопрос о численности делегации и способе голосования. При
размещении делегатов за столом переговоров и за обеденным столом возникают
неразрешимые социальные проблемы. Почти невозможно выбрать место встречи:
каждый провинциал хочет сделать свою провинцию столицей.
Наконец извилистые пути дипломатии привели в Рейдол, предложенный
некоторыми в качестве места проведения конференции в самом начале
переговоров.
Это был маленький мир, занимавший по отношению к остальным
центральное положение в космосе и в военном отношении самый слабый из
двадцати семи. Этот последний фактор стал решающим в выборе Рейдола.
Рейдол относился к классу сумеречных миров, которых в Галактике
великое множество, но которые в большинстве своем необитаемы. Иными
словами, на освещенной стороне такой планеты невыносимая жара, на темной -
невыносимый холод, а жизнь возможна лишь в узкой полосе сумерек.
На первый взгляд такой мир не покажется чересчур удобным, но в
Галактике немало райских уголков, и случилось так, что Рейдол Сити
оказался одним из них.
Он располагался на холмах у подножия высоких гор, сдерживавших
холодные ветры ночного полушария, которые могли бы остудить теплый сухой
воздух дневной половины. Теплый воздух подтачивал горные ледники, и с гор
стекала вода. Сады Рейдол-Сити зеленели под неизменным утренним солнцем
вечного июня. Улицы буквально утопали в садах, каждый из которых
представлял собой агрономический эксперимент. Рейдол постепенно
превращался из исключительно торгового мира в сельскохозяйственный. Это
был оазис, осколок Эдема, что сыграло немалую роль в выборе Рейдол-Сити
местом проведения конференции.
И вот из двадцати шести миров слетелись делегаты, их жены и
секретари, газетчики, экипажи кораблей. Население Рейдола за несколько
дней удвоилось. Гости вовсю ели, пили, но вовсе не спали. Гостеприимство
оказалось обременительным.
Впрочем, не все делегаты приехали бражничать. Многие отдавали себе
отчет в том, что переживают инкубационный период войны. Эта часть
делегатов распадалась на три группировки. Первая, очень многочисленная,
группировка объединяла тех, кто знал немного и потому был уверен в
благополучном исходе дела.
К ней, очевидно, относился молодой пилот с эмблемой Хэвена на
фуражке, который поверх стакана с напитком подмигивал местной красавице,
отвечавшей слабой улыбкой.
- Мы специально по пути сюда пролетели по зоне военных действий, -
говорил он. - Целую световую минуту в виду Орлеггора...
- Орлеггора? - перебил длинноногий местный житель, хозяин собрания. -
Не там ли на прошлой неделе Мулу задали трепку?
- Откуда вы знаете, что Мулу задали трепку? - высокомерно спросил
пилот.
- Радио Фонда передавало.
- Правда? Если хотите знать, Мул занял Орлеггор. Мы чуть не
столкнулись с конвоем его кораблей, шедших именно оттуда. Хорошая трепка,
если тот, кого треплют, удерживает позицию, а тот, кто треплет, бежит с
поля боя!
- Не смейте так говорить, - крикнул кто-то обиженным голосом. -
Сначала Фонд всегда притворяется слабым и получает по носу. А потом
разворачивается, и бах! Вспомните историю, - лицо говорившего расплылось в
самодовольной улыбке.
- Как бы то ни было, - сказал пилот с Хэвена, помолчав, - мы видели
корабли Мула. Вполне приличные корабли, и совершенно новые.
- Новые? - задумчиво протянул хозяин. - Они сами их строят? Он сорвал
с ветки листок, понюхал, покусал. Потек зеленый сок с мятным запахом.
- Вы хотите сказать, - продолжал хозяин, - что их кустарной работы
корабли разобьют флот Фонда?
- Док, я видел эти корабли. Поверьте, я могу отличить корабль от
кометы.
Хозяин подступил ближе к пилоту.
- Мое мнение вам известно. Не обманывайте себя. Ясно ведь, что войны
не начинаются сами собой. Их начинают люди, которые сидят наверху и знают,
что делают.
Оптимист, успевший с лихвой утолить жажду, вставил веское слово:
- Вот увидите, Фонд еще покажет себя. Он ждет подходящего момента, а
тогда - бах! - и, улыбаясь неверными губами, загляделся на девушку,
которая сочла за лучшее отойти.
- Если вы думаете, что этот самый Мул - самостоятельная сила, вы
ошибаетесь, - говорил тем временем хозяин. - Я слышал от очень
авторитетных людей, что он - наш человек. Мы ему платим и строим для него
корабли. Мне это представляется наиболее правдоподобным. Конечно,
разгромить Фонд наголову ему не удастся, но истощить силы Фонда - вполне
реальная задача. И тогда мы возьмем дело в свои руки.
- Клев, неужели ты не можешь говорить ни о чем, кроме войны? -
сказала девушка. - Мне надоело это слушать.
Пилот с Хэвена решил продемонстрировать свою галантность.
- В самом деле, сменим тему, - сказал он. - Нехорошо надоедать
девушкам. Упившийся гость согласно звякнул стаканом. С хихиканьем
распались несколько парочек, еще несколько вошли из сада. Беседа стала
более общей и светской.
Были люди, которые знали больше и менее уверенно смотрели в будущее.
К их числу принадлежал однорукий Фран, избранный членом официальной
делегации Хэвена. Доверие соотечественников вселило в него бодрость духа,
и он с увлечением заводил новые знакомства: с мужчинами - в рамках
обязанностей - и с женщинами, если это было не в ущерб делу.
Сидя в солярии, дома у одного из своих новых знакомых Айво Лайона,
Фран впервые за все время пребывания в Рейдол-Сити - а он приехал сюда уже
во второй раз - наслаждался отдыхом. В Айво Фран чувствовал родственную
душу. Дом Айво стоял в стороне от других, утопая в море цветочного аромата
и стрекота насекомых. Солярий представлял собою засеянную травой лужайку,
наклоненную под углом сорок пять градусов к горизонту. Фран растянулся на
траве и всей кожей впитывал солнце.
- У нас на Хэвене так не погреешься, - сказал он.
- Ты не видел ночного полушария, - сонно ответил Айво. - Там есть
места, где кислород течет, как вода.
- Да ну!
- Факт.
- Так вот, Айво, я начал рассказывать, что в молодости, когда у меня
еще была цела рука, я носился по всей Галактике и - ты не поверишь, -
последовал длинный рассказ, которому Айво действительно не поверил.
- Да-а-а, - протянул он, зевая, - были люди в старое доброе время.
Теперь таких нет.
- Пожалуй, что и нет. Погоди, как нет? - встрепенулся Фран. - А мой
сын! Я тебе о нем рассказывал. Он герой не хуже прежних. Это будет великий
торговец, клянусь Галактикой! По всем статьям дает мне сто очков вперед.
Вот только дурак, женился!
- Ты хочешь сказать, заключил брачный контракт?
- Ну да. Лично я в этом смысла не вижу. Они с женой отправились в
свадебное путешествие на Калган.
- Калган, Калган... Когда это было?
Фран широко улыбнулся и многозначительно произнес:
- Как раз перед тем, как Мул объявил Фонду войну.
- Ну и что?
Фран придвинулся к Айво поближе и прошептал:
- Я тебе кое-что расскажу, если обещаешь не болтать. Мой парень
поехал на Калган не просто так. Мне не очень хочется говорить, зачем
именно он туда летал, но ты сам видишь, как разворачиваются события, и,
наверное, догадываешься. Мой сын не промах. Нам нужно было выманить зверя
из берлоги, - Фран хитро прищурился. - Я уж не знаю, что там было, но мы
получили, что хотели. Мой сын полетел на Калган - и Мул пошел на Фонд
войной. Вот так. Айво проникся к Франу должным уважением и поделился своим
секретом:
- Я слышал, у нас есть пятьсот кораблей, полностью готовых к тому,
чтобы перехватить победу у Мула.
- Я слышал, что и больше. Вот это настоящая политика! Это мне
нравится! - Фран почесал живот. - Только и Мул не прост. Он занял
Орлеггор, а это мне уже не нравится.
- Говорят, он потерял десять кораблей.
- У него есть еще сто. Хорошо, конечно, что он бьет наших диктаторов,
но слишком быстро все происходит, - Фран озабоченно покачал головой.
- Интересно, откуда у Мула корабли. Ходят слухи, что он покупает их в
торговых мирах.
- Что ты! На Хэвене самая крупная верфь, но мы не построили ни
единого корабля на продажу. Едва успеваем для себя строить. Неужели ты
думаешь, что какой-либо другой из независимых миров способен
самостоятельно создать целый флот? Не слушай эти сказки.
- Хорошо, откуда же берутся корабли?
Фран пожал плечами.
- Наверное, Мул строит их сам. В этом тоже приятного мало.
Фран зевнул, уперся ногами в перекладину и заснул, вторя храпом
жужжанию насекомых в саду.
И, наконец, были люди, хорошо осведомленные о происходящем и потому
ни в чем не уверенные.
Таковым оказался и Рэнду. На пятый день конференции он вошел в
главный конференц-зал и увидел, что люди, с которыми он договорился о
встрече, уже ждут его. Кроме этих двоих, в зале никого не было.
Рэнду подсел к ним и сказал:
- Мы трое представляем большую часть военного потенциала независимых
торговых миров.