Они вышли на открытое место, и Байта ахнула. Пещерный город был залит
ярким белым светом утреннего солнца. Конечно, никакого солнца не было. А
то, что должно быть небом, тонуло в белом сиянии. В теплом густом воздухе
плыл запах зеленой листвы.
- Как здесь красиво, Торан! - сказала Байта.
Торан улыбнулся в тревожном восторге.
- Конечно, Бай, это не похоже на Фонд, но это самый большой город на
Хэвене-2 - здесь живет двадцать тысяч человек. Тебе понравится. У нас нет
роскошных дворцов, но нет и тайной полиции.
- Ой, Тори, город просто как игрушка! Беленький, чистенький!
Торан вслед за женой посмотрел на город. Дома большей частью
двухэтажные, построенные из местной скальной породы. Здесь не было ни
шпилей, характерных для городов Фонда, ни небоскребов, загромождавших
улицы старых Королевств. Миниатюрные домики, и каждый имел собственное
лицо. Островок нестандартности в океане унификации. Торан вздрогнул.
- Бай! Смотри! Вот папа. Да не туда смотришь. Вот он, видишь?
Высокий человек отчаянно загребал рукой воздух, будто плыл. До них
долетел его басовитый крик. Байта схватила мужа за руку и потянула за
собой, вниз по спуску. Байта не сразу заметила второго человека,
невысокого и седого, стоявшего рядом с одноруким гигантом. Торан крикнул
на бегу:
- Это папин сводный брат. Тот, что был в Фонде. Я о нем рассказывал.
На газоне с коротко подстриженной травой, смеясь, они встретились,
отец Торана для пущего веселья испустил последний задорный вопль. Он
одернул короткий пиджак, поправил пояс с металлической пряжкой и
заклепками - единственную уступку роскоши, поглядел на молодых людей и
сказал:
- Ну и день же ты выбрал для приезда, сынок!
|
|
- Обычный день. Погоди: сегодня день рождения Селдона!
- Вот именно! Городской транспорт не ходит, мне пришлось нанимать
машину.
Взгляд однорукого надолго задержался на Байте.
- У меня есть твой портрет, - мягко заговорил он, - но теперь я вижу,
что человек, который его делал, не большой мастер.
Он вынул из кармана маленький прозрачный куб, и на свету заключенное
в нем смеющееся лицо заиграло живыми красками.
- Ах, этот! - сказала Байта. - Не понимаю, зачем Торан послал вам
такую карикатуру. Удивительно, что после этого вы позволили мне
приблизиться к вам, сэр.
- Называй меня Фран. Терпеть не могу церемоний. Позволь проводить
тебя к машине... До сих пор я считал, что мой сын не знает, чего хочет.
Сейчас мне кажется, что скоро я переменю мнение о нем. Придется
переменить, я думаю.
Торан вполголоса спросил у дяди:
- Ну, что старик? Все заглядывается на женщин?
Рэнду улыбнулся, и на его лице резче проступили морщины.
- Случается, Торан, случается. Он иногда вспоминает, что следующие
именины будут шестидесятыми по счету, и расстраивается. Когда он об этом
факте забывает - снова становится самим собой. Твой отец - торговец старой
закалки. А ты, Торан, тоже не промах. Где ты отхватил такую красивую жену?
Молодой человек улыбнулся и сложил руки на груди.
- Э-э-э, дядя, долго рассказывать...
Дома, в маленькой гостиной, Байта выпуталась из дорожного костюма и с
облегчением встряхнула волосами. Села, закинув ногу на ногу, и посмотрела
на свекра таким же оценивающим взглядом, каким он смотрел на нее.
- Я знаю, что вы пытаетесь определить, - сказала она. - Хотите,
|
|
помогу? Возраст - двадцать четыре, рост - четыре и пять, вес - один и
десять, специальность - историк.
Она заметила, что Фран старался повернуться так, чтобы скрыть
отсутствие руки. Нагнувшись к ней, Фран сказал:
- Если быть точным, вес - один и двадцать.
Она покраснела, он громко засмеялся и сказал, обращаясь ко всем
присутствующим:
- Вес женщины можно определить по обхвату верхней части руки, при
известном опыте, конечно. Хочешь выпить, Бай?
- И не только, - ответила она.
Они вышли, а Торан уткнулся в книги. Отец вернулся один и сказал:
- Бай скоро придет.
Он тяжело опустился на большое кресло в углу и положил негнущуюся
ногу на скамеечку. Лицо его было красным и серьезным. Торан оторвался от
книжной полки.
- Вот ты и дома, мальчик, я рад, - сказал Фран, - мне нравится твоя
женщина. - Характер у нее ничего себе...
...Молодая женщина сказала:
- Это старая история, ей триста лет. Она известна всем жителям Фонда.
Не сомневаюсь, что и вы ее знаете. Все же я решила вам ее напомнить.
Сегодня день рождения Селдона и, хотя я - уроженка Фонда, а вы - жители
Хэвена, - это наш общий праздник.
Она закурила.
- Законы истории так же точны, как и законы физики, но история
работает со сравнительно небольшим числом людей, тогда как физика - с
бесконечным числом атомов. Поэтому изменение поведения объекта
исторического исследования имеет большой вес. Селдон предсказал, что на
протяжении тысячелетнего развития Фонда произойдет ряд кризисов, каждый из
которых будет знаменовать очередной поворот истории на заранее
рассчитанном пути. Нашим успехам всегда предшествовали кризисы, они всегда
|
|
выводили нас из тупика. Значит, назревает новый кризис.
- Мы на пороге кризиса, - подчеркнула она. - Вспомните, последний
произошел сто лет назад, а за эти сто лет в Фонд перекочевали все недуги
Империи, которые, по Селдону, ведут ее к гибели. Инерция - наши правящие
классы знают один закон: поменьше перемен. Деспотизм - у них единственный
аргумент в любом споре: сила. Несправедливое распределение богатства - у
них одно желание: удержать свое...
- В то время, как другие голодают! - неожиданно воскликнул Фран, изо
всех сил ударив кулаком по подлокотнику кресла. - Золотые слова, девочка!
Эти толстяки сидят на мешках с деньгами и губят Фонд, а честные торговцы
вынуждены бежать от позора в такие дыры, как наш Хэвен. Это неуважение к
Селдону, оскорбление его памяти, плевок в бороду! - он поднял руку, лицо
его побледнело. - Мне бы вернуть мою руку! Почему они меня не послушали?
- Папа, не переживай, - попросил Торан.
- Не переживай, не переживай, - сердито передразнил его отец. - Мы и
дальше будем гнить в этой норе, а ты будешь говорить: "Не переживай"!
- Наш Фран, - сказал Рэнду, указывая на него трубкой, - второй Латан
Деверс. Деверс восемьдесят лет назад умер в рудниках вместе с прадедом
твоего мужа от излишка храбрости при недостатке мудрости.
- Клянусь Галактикой, на его месте я сделал бы то же самое, - выпалил
Фран. - Деверс был величайшим Торговцем в истории, более великим, чем этот
денежный мешок Мэллоу, идол Фонда. И тем больше кровавый долг, который мы
обязаны выплатить фондовским головорезам, убившим его за то, что он любил
справедливость.
- Продолжай, девочка, - сказал Рэнду, - иначе он проговорит всю ночь.
- Мне больше нечего сказать, - ответила она неожиданно упавшим
голосом. - Нужно вызвать кризис, но я не знаю, как. Прогрессивные силы в
Фонде затаились, опасаясь репрессий. У торговцев, пожалуй, хватило бы
мужества выступить, но среди вас нет единства. Вот если бы вы объединились
между собой и стали сотрудничать с прогрессивными людьми из Фонда...
Фран хрипло засмеялся.
- Ты только послушай ее, Рэнду! Она говорит, объединиться с
прогрессивными людьми из Фонда! С кем объединяться! Там либо надсмотрщики
с плетьми, либо рабы, которые до смерти боятся плети. Там не осталось ни
одного хоть сколько-нибудь честного человека.
Байта тщетно пыталась вставить слово в его гневную тираду. Торан
прикрыл ей рот ладонью.
- Отец, - сказал он холодно, - ты не был в Фонде и не знаешь, что там
делается. Там достаточно смелое и активное подполье. Могу сказать, что
Байта является его членом.
- Что ты, сынок, я не хотел никого обидеть, - заволновался Фран. - Не
сердись, пожалуйста.
- Твоя беда в том, папа, - горячо продолжал Торан, - что у тебя
провинциальные взгляды. Ты считаешь торговцев достойными людьми только
потому, что они зарылись в норы на никому не нужной планете. Отдам вам
должное, сборщики налогов, забредающие к вам, обратно в Фонд не
возвращаются. Только это дешевый героизм. Что вы станете делать, если Фонд
пришлет к вам флот?
- Мы его расстреляем, - резко сказал Фран.
- Или он вас расстреляет, если окажется сильнее, что более вероятно.
Вас немного, вы плохо вооружены и организованы. Вы поймете это, когда Фонд
решит, что пришло время вами заняться. Поэтому ищите союзников, пока не
поздно, и лучше в самом Фонде.
- Рэнду, - Фран смотрел на брата, как большой беспомощный бык.
Рэнду вынул изо рта трубку.
- Мальчик прав, Фран. Загляни себе в душу поглубже, и поймешь, что он
прав. Ты и кричишь затем, чтобы заглушить внутренний голос, который
говорит не слишком приятные вещи. Напрасно, Фран. Торан, хочешь, скажу,
зачем я затеял этот разговор?
Он некоторое время задумчиво попыхивал трубкой, потом выбил и вновь
наполнил ее, приминая табак точными движениями мизинца.
- Дело в том, что ты намекнул, будто Фонд нами интересуется. Недавно
снова приезжали сборщики налогов, причем одного из них сопровождал легкий
сторожевой корабль. Они сели в Глейяре - для разнообразия, наверное, и,
естественно, больше не взлетели. Теперь их отпустят. Твой отец это знает,
Торан.
Посмотрите на старого упрямца. Он понимает, что Хэвен в беде,
осознает, что мы бессильны, но продолжает твердить свое. Ему так легче. А
когда он выскажется, выкрикнет свой вызов, почувствует, что выполнил долг
честного человека и мятежного торговца, то начинает рассуждать так же
трезво, как все мы.
- Кто вы? - спросил Байта.
Рэнду улыбнулся.
- В нашем городе собралась небольшая группа... Мы еще ничего не
сделали, даже не наладили связь с другими городами, но все еще впереди.
- Что все?
- Мы еще не знаем, - Рэнду пожал плечами. - Надеемся на чудо. Мы тоже
подумали, что кризис Селдона не за горами. Галактика полна кораблей и
обломков старой Империи. Генералы кишмя кишат. Вдруг кто-то из них
наберется смелости?
Байта подумала и так энергично замотала головой, что длинные черные
пряди волос с загнутыми внутрь концами хлестнули ее по ушам.
- Нет. Этого не может быть. Нет генерала, который бы не знал, что
нападение на Фонд равносильно самоубийству. Бел Райоз был талантливее всех
современных генералов, он собрал корабли изо всей Галактики, но ничего не
смог поделать против Плана Селдона. Неужели найдется генерал, которому это
неизвестно?
- А если мы их подначим?
- Никакая подначка не заставит человека прыгнуть в атомную печь.
Каким орудием вы их туда загоните?
- Есть у нас кое-что, вернее, кое-кто. В последние два года
поговаривают о человеке по прозвищу Мул.
- Мул? - Байта задумалась. - Ты о нем что-нибудь слышал, Тори?
Торан задумчиво покачал головой.
- Что это за человек? - спросила Байта.
- Не знаю. Говорят, он одерживает головокружительные победы в самых
неблагоприятных обстоятельствах. Это, несомненно, преувеличение, но в
любом случае было бы интересно с ним познакомиться. Обычно способные и
честолюбивые люди не верят в Хари Селдона и в действенность его науки. Мы
могли бы поощрить это неверие, и, возможно, это подтолкнуло бы его к
нападению на Фонд.
- Фонд все равно победит.
- Да, но нельзя утверждать, что победа достанется ему легко. Может
произойти кризис, а мы воспользуемся им для достижения компромисса с
фондовскими деспотами. В худшем случае, они оставят нас в покое, и мы
сможем разработать другой план.
- Что скажешь, Тори?
Торан задумчиво улыбнулся и потеребил упавшую на глаза каштановую
прядь.
- Неплохо. Кто такой этот Мул? Что ты о нем знаешь, Рэнду?
- Ничего, Торан, но с твоей помощью надеюсь что-нибудь узнать. И с
помощью Байты, если она не откажется. Мы с Франом об этом много думали и
говорили.
- Каким образом вы собираетесь нас использовать, Рэнду? Что мы должны
делать? - Торан бросил быстрый вопросительный взгляд на жену.
- У вас был медовый месяц?
- М-м-м... да.... если можно считать медовым месяцем путешествие с
Фонда на Хэвен.
- Тогда почему бы вам не совершить свадебное путешествие на Калган?
Там субтропический климат, пляжи, водные лыжи, охота на птиц - словом,
прекрасное место для отдыха. Это недалеко отсюда - всего семь тысяч
парсеков к центру.
- А что там, на Калгане?
- Мул. По крайней мере, его люди. Ему сдали Калган без боя в прошлом
месяце, хотя военный диктатор планеты грозился, что скорее превратит ее в
ионную пыль, чем сдаст.
- Где он теперь?
- Его нет, - Рэнду развел руками. - Что скажете?
- Что от нас требуется?
- Не знаю. Мы с Франом уже немолоды, заплесневели в провинции. Да и
остальные торговцы Хэвена провинциалы. Ты сам так сказал. Торговля у нас
небольшая, мы уже не те галактические бродяги, какими были наши предки.
Заткнись, Фран! А вы знаете Галактику. У Байты очень милый фондовский
акцент. Посмотрите, поговорите. Может, что разведаете. Может быть, даже
войдете в контакт... Впрочем, мы на это не рассчитываем. Подумайте. Может,
собрать группу, посоветоваться... Нет, не раньше, чем на следующей неделе.
Сначала отдохните.
Все замолчали. Фран пробасил:
- Кому еще налить?
КАПИТАН И МЭР
Капитан Хан Притчер не любил роскоши и привык ничему не удивляться.
Он отвергал как таковые самоанализ и другие философские категории, не
связанные с его работой.
Работа капитана состояла по большей части из того, что военное
министерство называло разведкой, журналисты шпионажем, а романтики
агентурной деятельностью, но, несмотря на трескотню телевидения и красивые
слова, разведка, шпионаж, или агентурная деятельность оставалась грязным
бизнесом, основанным на нарушении законов и нечистоплотных махинациях.
Общество обычно закрывает на это глаза, поскольку беззаконие совершается в
интересах государства. Философия то и дело наталкивала капитана на мысль о
том, что даже в священных интересах государства общество легче успокоить,
чем собственную совесть, поэтому капитан не признавал философию.
Но сейчас, в роскошной приемной мэра, мысли капитана против его воли
обратились внутрь.
То и дело получали повышение по службе люди без особых способностей -
следовало это признать, - а его, капитана, почему-то обходили. Ему
приходилось терпеть бесконечные нагоняи и выговоры. Но Притчер упорно шел
своим путем, твердо веря, что в священных интересах государства иногда
возможно нарушение субординации.
И вот он в приемной мэра, с эскортом из пяти солдат. Возможно, его
ожидает трибунал. Половинки тяжелой мраморной двери разъехались, открыв
обитые атласом стены, пол, покрытый красным пластиком и еще две мраморные
двери. Вышли два чиновника в строгих костюмах, модных триста лет назад, и
объявили:
- К аудиенции допускается капитан Хан Притчер из службы информации.
Пропуская капитана, они церемонно поклонились. Эскорт остался в
приемной. Притчер вошел один.
В большой, неожиданно скромно обставленной комнате за прямоугольным
столом сидел маленький человек, который почти терялся в слишком просторном
помещении.
Мэр Индбур, третий в династии, был внуком мэра Индбура I, человека
жестокого и умного, наглядно продемонстрировавшего первое из упомянутых
качеств во время захвата власти и подтвердившего второе ловкостью, с
которой он уничтожил жалкие остатки свободных выборов, и еще большей
ловкостью в поддержании гражданского мира.
Мэр Индбур был также сыном мэра Индбура II, который впервые в Фонде
стал мэром по праву рождения и был лишь наполовину достоин своего отца,
потому что отличался только жестокостью.
Итак, мэр Индбур - третий в династии и второй мэр по праву рождения.
Из трех Индбуров он был самым незначительным, так как не обладал ни умом,
ни даже жестокостью. Аккуратный чиновник, который имел несчастье родиться
мэром. Из него вышел бы хороший заместитель.
Патологическую страсть к упорядочению он называл системным мышлением;
неукротимым, болезненный интерес к бюрократическим повседневным процедурам
- производством; нерешительность - осторожностью, а слепое упрямство -
решимостью.
При этом он не тратил попусту денег, не убивал людей без крайней
необходимости и руководствовался исключительно благими намерениями.
Если капитан Притчер и подумал что-то в этом роде, остановившись на
почтительном расстоянии от стола, то его суровые черты не выдали мыслей.
Капитан не стал топтаться или кашлять, чтобы привлечь к себе внимание, он
терпеливо ждал. Наконец, трудолюбивое перо поставило последнюю заметку на
полях, страница переместилась из одной стопки в другую, и мэр поднял к
посетителю худое лицо.
Чтобы случайно не нарушить расположение предметов на столе, мэр
сцепил руки в замок.
- Капитан Хан Притчер из службы информации, - произнес мэр вместо
приветствия, как того требовал протокол.
Капитан Притчер, также в строгом соответствии с протоколом, преклонил
колено чуть не до пола, склонил голову и оставался в таком положении, пока
не прозвучало:
- Поднимитесь, капитан Притчер.
Мэр заговорил тепло и сочувственно:
- Вы пришли, капитан Притчер, чтобы обжаловать некое дисциплинарное
взыскание, наложенное на вас высшим офицером. Документы, фиксирующие это
событие, поступили ко мне в рабочем порядке, и, поскольку я не оставляю
без внимания ни одно событие, которое происходит в Фонде, я взял на себя
труд запросить более подробную информацию по вашему делу. Надеюсь, вас это
не удивляет?
- Нет, ваше превосходительство, - бесстрастно ответил капитан. - Ваша
справедливость вошла в пословицу.
- О, неужели? - на лице его проступило удовольствие, а контактные
линзы, отражая свет, придали глазам сухой блеск.
Он принялся методично выкладывать на стол скоросшиватели с
металлическими уголками. Открыв один из них, с хрустом перевернул
несколько страниц, водя пальцем по строчкам.
- Передо мной ваше полное досье, капитан. Вам сорок три года,
семнадцать лет вы являетесь офицером вооруженных сил. Вы родились в
Локрисе, ваши родители были выходцами из Анакреона. Детскими болезнями не
болели, перенесли мио... мио... так, это неважно... образование...
Естественнонаучная Академия, специалист по гипердвигателям, ученая
степень... м-м-м... великолепно, я вас поздравляю... в армию пришли
младшим офицером в сто второй день двести девяносто третьего года Эры
Основателей.
Мэр закрыл папку, бросил быстрый взгляд на посетителя и открыл
другую, затем положил в рот розовый ароматный желейный шарик. Это была
единственная слабость, которую он себе неохотно позволял. На его столе
отсутствовала почти неизбежная мини-печь для уничтожения табачного пепла.
Мэр не курил. Следовательно, не курили и посетители.
Мэр продолжал монотонным голосом читать выдержки из личного дела
капитана, иногда сопровождая их невыразительными одобрительными или
неодобрительными комментариями.
Наконец он вернул папки в прежнее положение, сложив их аккуратной
стопкой.
- Ну что ж, капитан, - сказал мэр отрывисто, - интересно было
ознакомиться с вашим досье. У вас, бесспорно, незаурядные способности и
значительные заслуги. Я отметил, что при исполнении служебного долга вы
были дважды ранены и получили Орден Почета за поступок, которого в рамках
служебных обязанностей могли не совершать. Значения этих фактов ни в коем
случае нельзя преуменьшать.
Бесстрастное лицо капитана не смягчилось. Он все так же безмолвно
стоял навытяжку. Протокол требовал, чтобы подданный, удостоенный аудиенции
у мэра, не садился во время аудиенции. Не выполнить это требование было
невозможно: в комнате был единственный стул - под мэром. Согласно тому же
протоколу, посетитель имел право говорить лишь тогда, когда ему задавали
конкретный прямой вопрос.
Мэр устремил на капитана тяжелый взгляд и заговорил с металлическими
нотками в голосе:
- Однако, в течение десяти лет вас не продвигали по службе. Ваши
начальники неоднократно ссылаются на ваше упрямство. О вас отзываются, как
о человеке, систематически нарушающем субординацию, ведущем себя
непочтительно по отношению к вышестоящим, не заинтересованном в
поддержании нормальных отношений с коллегами и записном смутьяне. Как вы
это объясните, капитан?
- Ваше превосходительство, я поступаю так, как считаю правильным. Моя
награда и раны свидетельствуют о том, что мои интересы совпадают с
интересами государства.
- Ваша откровенность достойна уважения, капитан, но ваша доктрина
опасна. Об этом мы еще поговорим. В частности, вас обвиняют в том, что вы
трижды отказались от выполнения заданий, несмотря на приказы, подписанные
моими полномочными представителями. Что вы на это скажете?
- Ваше превосходительство, задание было неактуальным. Я не мог
заниматься им в критический момент, когда оставались без внимания более
важные дела.
- Кто вам сказал, что дела, о которых вы говорите, более важные? Даже
если так, почему вы решили, что они остаются без внимания?
- Ваше превосходительство, я в состоянии оценить ситуацию. У меня
есть определенный опыт и умение ориентироваться в событиях. Это признают и
мои начальники.
- Неужели вы настолько слепы, что не видите, что, присваивая себе
право определять характер и направление разведывательной деятельности, вы
узурпируете права руководства?
- Ваше превосходительство, я служу не начальству, а государству.
- Нелогично, поскольку у вашего начальника есть свой начальник, и
этот начальник - я, а я и есть государство. Тем не менее, можете
положиться на мою справедливость, которая, как вы сами сказали, вошла в
пословицу. Изложите причины, по которым вы нарушили дисциплину.
- Ваше превосходительство, последние полтора года я жил на Калгане
под видом ушедшего от дел торговца. Моей задачей была координация
деятельности агентов Фонда на планете с целью оказания давления на
политику, в том числе и внешнюю, военного диктатора Калгана.
- Это мне известно. Продолжайте!
- Ваше превосходительство, в своих донесениях я неоднократно
подчеркивал, что Калган и подчиненные ему системы занимают стратегически
выгодное положение. Я докладывал об амбициях диктатора, о боеспособности
его армии, о его намерениях расширить владения и о дружественной, скорее,
нейтральной позиции по отношению к Фонду.
- Я читал ваши донесения. Дальше!
- Ваше превосходительство, я уезжал с Калгана два месяца назад и не
заметил в то время признаков приближающейся войны. Армия Калгана была в
состоянии отбить любое нападение. Месяц назад планету сдали без боя
совершенно неизвестному военачальнику. Военный диктатор Калгана,
по-видимому, мертв. Агенты сообщают, что захват планеты не является
результатом измены. Дело в том, что завоеватель, этот Мул, силен и хитер.
- Как вы сказали? - у мэра был оскорбленный вид.
- Ваше превосходительство, он известен под именем Мул. О нем известно
очень немногое. Я собрал всевозможные слухи и представлю на ваше
рассмотрение то, что может оказаться правдой. Говорят, что он из небогатой
и незнатной семьи. Мать умерла при родах. Кто отец - неизвестно.
Воспитание уличное. Образование получил, скорее всего, на пиратских
тропах. У него нет имени, только прозвище Мул, которое он, якобы, дал себе
сам, и которое символизирует его физическую силу и целеустремленность.
- Оставим физическую силу, капитан. Какова его военная сила?
- Ваше превосходительство, говорят об огромных флотах, но эти слухи
могут быть навеяны катастрофическим падением Калгана. Территория, которую
он контролирует, якобы невелика, но ее границы точно не определены. Этим
человеком следует заняться.
- М-м-м... Ну-ну, - мэр задумался.
Двадцатью четырьмя штрихами он нарисовал на чистом листе блокнота
куб, вырвал лист, аккуратно сложил его вчетверо и бросил в щель для
мусора. Лист упал в атомный дезинтегратор.
- Хорошо, капитан, скажите, что вам предложили вместо этого? Вы
говорите, что следует заняться Мулом. А чем вам приказали заняться?
- Ваше превосходительство, мне приказали разобраться с какой-то
крысиной норой, которая не платит налогов.
- И только? Вы не знали, и вам не сказали, что люди, которые не
платят налогов - потомки диких торговцев прошлых лет, анархисты, смутьяны,
маньяки, претендующие на звание родоначальников Фонда и отрицающие нашу
современную культуру. Вы не знали, и вам не сказали, что эта крысиная нора
не единственная, что таких нор больше, чем кажется. Эти норы сговариваются
одна с другой, а также с преступными элементами на территории Фонда. Вам
это известно, капитан?
- Да, Ваше превосходительство, мне об этом говорили. Но я хочу быть
верным слугой государства, а верным может быть тот, кто служит Правде.
Каковы бы ни были политические позиции отребья, живущего в крысиных норах,
реальная сила находится в руках диктаторов, завладевших обломками Империи.
У торговцев нет ни оружия, ни ресурсов. У них нет даже единства. Я не
сборщик налогов и не стану выполнять это детское поручение.
- Капитан Притчер, вы солдат и должны выполнять приказы. Более того,
вы совершаете ошибку, позволяя себе не подчиниться моему приказу.
Берегитесь! Моя справедливость происходит не от слабости. Уже не раз
доказано, что генералы времен Империи и современные диктаторы в равной
степени бессильны против нас. Наука Селдона, предначертавшая путь развития
Фонда, отталкивается не от личного героизма, а от социально-экономических
тенденций общества, что вам следовало бы знать. Мы успешно преодолели уже
четыре кризиса, не так ли?
- Ваше превосходительство, это так. И все же, наука Селдона известна
лишь Селдону. Нам остается лишь принимать ее на веру. В период первых трех
кризисов, как говорится в учебнике, во главе Фонда стояли мудрые вожди,
понимавшие природу кризисов и принимавшие должные меры.
- Почему вы умалчиваете о четвертом кризисе, капитан? В то время у
нас действительно не было достойного руководства, но мы победили в схватке
с противником, вооруженным мощнейшим оружием; победили, благодаря
исторической необходимости.
- Это правда, ваше превосходительство. Но необходимость, о которой вы
говорите, возникла только после года ожесточенной борьбы. Неизбежная
победа стоила нам полтысячи кораблей и полмиллиона человеческих жизней.
Ваше превосходительство, законы Селдона помогают лишь тем, кто сам
способен себе помочь.
Мэр Индбур вздохнул и почувствовал, что ему надоело быть терпеливым.
Мэру пришло в голову, что его снисходительность - заблуждение, поскольку
посетитель принимает ее за позволение постоянно противоречить, придираться
к словам, ударяться в диалектику.
- Тем не менее, капитан, - жестко сказал мэр, - Селдон гарантирует
нам победу над внешними врагами, и я не могу позволить себе распылять
силы. Торговцы, которым вы так упорно не хотите уделить внимание, - бывшие
граждане Фонда, и война с ними будет гражданской войной. В этом случае
план Селдона ничего не гарантирует нам, потому что Фонд - это и мы, и они.
Поэтому их необходимо подавить. Выполняйте приказ.
- Ваше превосходительство...
- Я не задавал вам вопроса, капитан. У вас есть задание - будьте
добры выполнять его. Дальнейшие споры со мной или с теми, кто меня
представляет, будут рассматриваться, как государственная измена. Вы
свободны.
Капитан снова поклонился и, пятясь, вышел.
Мэр Индбур, третий в династии Индбуров и второй в истории Фонда мэр