- Он был последним, кто видел на Калгане вашу дочь. Что вы делаете?
Торжество во взгляде Антора сменилось озабоченностью, и эти два
выражения боролись на его лице все время, пока сам Антор боролся с
Дареллом. Наконец он усадил Дарелла на стул, сам устроился на столе,
отбросил со лба каштановую прядь и, покачивая ногой, сказал:
- Что с вами? Я принес хорошие новости.
Дарелл обратился прямо к полицейскому.
- Почему вы последний, кто видел мою дочь? Она погибла? Говорите без
околичностей!
Дарелл был бледен. Полицейский ровным голосом произнес:
- Я был последним, кто видел ее на Калгане. Теперь она не на Калгане.
Больше я ничего не знаю.
- Простите, док, - заговорил Антор, - я перегнул палку. Вы все время
держались, как скала, и я подумал, что у вас совсем нет чувств. Позвольте,
я все объясню. Лейтенант Дириге один из нас. Он родился на Калгане, но его
отец уроженец Фонда, в свое время служивший Мулу. За лояльность лейтенанта
по отношению к Фонду я ручаюсь.
Когда от Мунна перестали поступать сообщения, я сразу же связался с
лейтенантом.
- Как вы посмели! - перебил Дарелл гневно. - Мы, кажется, решили, что
не станем предпринимать в этом случае никаких шагов. Вы рисковали жизнью
каждого из нас и успехом всего дела.
- Этим я занимаюсь дольше, чем вы! - последовал столь же гневный
ответ. - Мне известны кое-какие обстоятельства, неизвестные вам. Я
действую не вслепую, понятно?
- Вы сумасшедший.
- Выслушайте сначала!
Дарелл опустил глаза.
Антор примирительно улыбнулся.
- Не будем ссориться, док. Дайте нам пару минут. Дириге, рассказывай.
Дириге заговорил:
- Насколько мне известно, доктор Дарелл, ваша дочь сейчас на
Транторе. Во всяком случае, в Восточном космопорте у нее был билет на
Трантор. Она была с торговым агентом одного из аграрных кооперативов этой
планеты и назвалась его племянницей. У вашей дочери интересный подбор
родственников, доктор. Второй дядя за две недели. Он дал мне взятку.
Думает, наверное, что я именно поэтому его отпустил, - он усмехнулся.
- В каком состоянии была моя дочь?
- Она была невредима, но очень напугана. Впрочем, неудивительно:
из-за нее подняли на ноги всю городскую полицию. Интересно, почему.
Дарелл глубоко вздохнул. Руки дрожали, он не в силах был справиться с
дрожью.
- Значит, все в порядке. Вернемся к торговому агенту. Что это за
человек? Какова его роль во всем случившемся?
- Не знаю. Вам что-нибудь известно о Транторе?
- Одно время я там жил.
- Сейчас это сельскохозяйственный мир. Экспортирует фураж и зерно.
Все очень хорошего качества и продается по всей Галактике. Там два десятка
аграрных кооперативов, каждый имеет по нескольку агентов в других мирах.
Все страшные проныры. Человек, с которым уехала ваша дочь, мне известен.
Он бывал на Калгане прежде, обычно с женой. Исключительно честные и
абсолютно безобидные люди.
- Э-э-э, - заговорил Антор, - док, вы, кажется говорили, что Аркадия
родилась на Транторе?
Дарелл кивнул.
- Все ясно. Ей нужно было уехать - подальше и поскорее, и она
вспомнила о Транторе.
- Почему бы ей не вернуться домой? - возразил Дарелл.
- Наверное, кто-то висел у нее на хвосте, и девочка не захотела
приводить его к нам.
У доктора Дарелла не хватило сил на дальнейшие вопросы. Пусть будет
Трантор, если на Транторе Аркадии ничто не угрожает. Впрочем, разве в этой
подлой, злобной Галактике найдется место, где человеку ничто не угрожает?
Доктор направился к двери. Почувствовав, что кто-то тронул его за рукав,
доктор остановился, но не обернулся.
- Док, можно, я вас провожу? - спросил Антор.
- Будьте любезны, - машинально ответил Дарелл.
Дома доктор Дарелл позволил себе не тратить силы на общение с внешним
миром. Он отказался от ужина и, запершись в лаборатории, углубился в дебри
энцефалографического анализа.
Только к полуночи он вышел в гостиную.
Пеллеас Антор стоял у телевизора и переключал программы. Услышав шаги
за спиной, он обернулся.
- Привет, док! Вы еще не спите? Вот, пытаюсь выловить что-нибудь
кроме официальных сводок. Сообщили, что корабль "Хобер Мэллоу" задержался
в пути и связь с ним прекратилась.
- Правда? Как это объясняют?
- Вы не догадываетесь? Калганские головорезы. Сообщают, что в том
секторе, где пропал "Хобер Мэллоу", находится калганская эскадра.
Дарелл пожал плечами, а Антор почесал в затылке.
- Слушайте, док, почему бы вам не поехать на Трантор?
- Зачем мне туда ехать?
- Здесь вы нам не нужны. Вы сам не свой. А на Транторе вы успокоитесь
и сможете с пользой для дела поработать в библиотеке университета. Изучите
труды Селдона.
- Из них еще никто не извлек ничего ценного.
- А Эблинг Мис?
- Это не доказано. Он лишь сказал, что нашел Второй Фонд, и моя мать
сразу же убила его, чтобы он не успел выдать Второй Фонд Мулу. Таким
образом она лишила нас возможности узнать, действительно ли Мис нашел
Второй Фонд. Как бы то ни было, последующее изучение трудов Селдона не
дало результатов.
- Если вы помните, Эблинг Мис работал под управлением Мула.
- Вот именно. Мозг Миса пребывал в ненормальном состоянии. Вам
известно что-нибудь о том, в каком состоянии находится мозг человека,
эмоциями которого кто-то управляет? Вы знаете, каковы его преимущества и
недостатки по сравнению с независимым мозгом? Я тоже не знаю. Я не поеду
на Трантор!
- К чему столько страсти? - нахмурился Антор. - Я не настаиваю, но
мне трудно вас понять. Вы постарели на десять лет. Представляю, какой ад у
вас в душе. В таком состоянии вы не можете нормально работать. Будь я на
вашем месте - обязательно полетел бы на Трантор и отыскал дочь.
- Мне этого очень хочется, но именно поэтому я не могу лететь на
Трантор. Поймите, вы ведете игру - мы ведем игру - с противником,
неизмеримо превосходящим нас по силам. Вы сами это знаете, что бы вы ни
болтали в припадке донкихотства.
Полвека назад мы узнали, что психологи Второго Фонда - истинные
наследники и ученики Селдона, но так и не поняли, что это значит. А это
значит, что любое событие, произошедшее в Галактике, имеет для них большее
значение, чем оно имеет для нас. Для нас жизнь - это цепь случайностей, на
которые мы реагируем случайным образом. Для них жизнь - закономерная
последовательность событий, которые можно предвидеть и к которым можно
подготовиться.
В этом их сила, но в этом и слабость. Они живут по законам
статистики, которая с неизбежностью предсказывает лишь массовые действия.
Психологи Второго Фонда не могут вычислить, как поведет себя отдельный
человек в тех или иных обстоятельствах и как это отразится на ходе
истории. Я не знаю, какова моя роль в истории, но знаю, что значительна, и
поэтому во Втором Фонде мое поведение хотя бы приблизительно просчитано.
Поэтому я не доверяю своим порывам и желаниям. Несмотря на то, что мне
хочется полететь на Трантор, вернее, именно потому, что мне этого хочется;
потому, что это естественно для человека в моем положении, я туда не
полечу.
Молодой человек невесело улыбнулся.
- Психологи Второго Фонда могут знать вас лучше, чем вы себя знаете.
Что если, зная вас, они предвидели ход ваших мыслей, ваше нежелание
повиноваться собственным желаниям и теперь исходят из того, что вы не
едете на Трантор?
- Наверняка они предвидели, что мне в голову придет эта мысль, и
заготовили что-нибудь на этот случай. Это бесконечный цикл обманов.
Неважно, сколько раз я его повторю, главное то, что я могу либо поехать,
либо не поехать. Если они затащили мою дочь чуть ли не на другой конец
Галактики, значит, хотят, чтобы я последовал за ней. Если бы им нужно
было, чтобы я сидел на месте, они ничего не стали бы делать. Я нужен им на
Транторе, значит, я останусь здесь.
Кроме того, Антор, Второй Фонд замешан далеко не во всех событиях.
Вполне возможно, что отъезд Аркадии на Трантор случаен и она будет там в
безопасности.
- Нет, - резко сказал Антор, - вы сбились на ложный путь.
- У вас есть другая версия?
- Да, если позволите.
- Я слушаю. Спешить некуда.
- Вы уверены, что хорошо знаете свою дочь?
- Нет, конечно. Нельзя хорошо знать другого человека.
- Вот именно. Я знаю ее еще меньше, но я смотрел на нее свежим
взглядом. Вот что я увидел. Первое: она отчаянный романтик, единственный
ребенок элитарного ученого, выросший на фильмах и книгах. Она бредит
интригами и приключениями. Второе: она сама умная интриганка. Вспомните,
она перехитрила нас. Решила подслушать наше совещание - и подслушала.
Решила полететь с Мунном - и полетела. Третье: она стремится быть похожей
на свою героическую бабушку, которая победила Мула.
Я ни в чем не ошибся? Превосходно, продолжим. В отличие от вас, я
получил от лейтенанта Дириге полную информацию о событиях, связанных с
отъездом вашей дочери с Калгана. Кроме того, лейтенант Дириге - не
единственный мой агент на Калгане. Так вот, мне сообщили, что поначалу
правитель Калгана отказал Хомиру Мунну в просьбе посетить дворец Мула.
После того, как Аркадия поговорила с леди Каллией, доброй приятельницей
Первого Гражданина, Мунну было разрешено работать во дворце.
- Как вы это узнали? - перебил Дарелл.
- Дириге допрашивал Мунна в рамках кампании по поиску Аркадии. Он
передал мне полный протокол допроса.
Вернемся к леди Каллии. Ходят слухи, что она утратила расположение
Штеттина, однако эти слухи не подтверждаются фактами. Во-первых, Штеттин
по-прежнему с ней живет, во-вторых, по ее совету пропускает Мунна во
дворец Мула, в-третьих, никак не ограничивает свободу ее действий: она
открыто устроила побег Аркадии. Солдаты дворцовой охраны говорят, что в
день побега видели Аркадию с Каллией. Тем не менее, Каллиа осталась
безнаказанной, хотя Аркадию искали со всей видимостью старания.
- Ваши выводы?
- Побег Аркадии был подстроен.
- Разумеется.
- Это еще не все. Аркадия знала, что ее побег подстроен. Она везде
видит заговоры, увидела и здесь и стала рассуждать, как достойная дочь
своего отца. Ее хотят вернуть в Фонд, решила она, значит, надо ехать в
другое место. Но почему на Трантор?
- Почему?
- Потому, что туда бежала Байта, ее легендарная бабушка. Сознательно
или подсознательно, Аркадия повторила ее путь. Возможно, что и бежала она
от того же врага.
- От Мула?
- Нет, конечно. Не от Мула, а от врага, перед которым сознавала свое
бессилие. От Второго Фонда или его агента, находящегося на Калгане.
- Вы думаете...
- Почему вы считаете, что Калган защищен от влияния Второго Фонда? Мы
оба разными путями пришли к выводу, что побег Аркадии был подстроен. Так?
Ее искали и нашли, но Дириге дал ей уйти. Именно Дириге, наш человек.
Почему именно ему поручили поиски? Кто знал, что он наш человек?
- Теперь вы пытаетесь меня убедить, что Аркадию честно хотели
вернуть? Быстрей заканчивайте свою мысль, Антор. Я устал и хочу спать.
- Сию минуту, - Антор достал из внутреннего кармана пачку
фотоснимков. Это были энцефалограммы. - Вот графики Дириге, снятые по
приезде с Калгана.
Дарелл все понял с первого взгляда.
- Он под контролем! - прошептал он, бледнея.
- Вот именно. Он дал Аркадии уйти не потому, что он наш человек, а
потому, что он человек Второго Фонда.
- И он позволил ей лететь на Трантор!
Антор пожал плечами.
- Его запрограммировали отпустить Аркадию. Он не должен был ничего
менять, он был всего лишь орудием. Поскольку она пошла по пути меньшей
вероятности, можно надеяться, что она будет в безопасности... до тех пор,
пока Второй Фонд не сочтет возможным или необходимым изменить положение
дел.
На телевизоре замигала сигнальная лампочка: передавали экстренный
выпуск новостей. Дарелл боковым зрением заметил сигнал и машинально
включил телевизор. Аппарат включился на середине предложения, но и без
первой половины было понятно, что "Хобер Мэллоу" расстрелян и, после почти
полувека мирной жизни, вновь началась война.
На скулах Антора играли желваки.
- Слышали, док, на нас напал Калган, руку которого направляет Второй
Фонд. Теперь вы готовы ступить на путь, указанный дочерью, и лететь на
Трантор?
- Нет. Я останусь здесь.
- Доктор Дарелл, ваша дочь умнее вас. Я не могу больше вам доверять,
- он выразительно посмотрел на Дарелла и молча вышел.
Дарелл сидел у телевизора, снедаемый сомнениями и отчаянием.
А диктор произносил тревожные слова, и на экране сменялись страшные
картины первого часа войны между Калганом и Фондом.
ВОЙНА
Мэр Фонда пригладил остатки волос и удрученно вздохнул:
- Сколько лет потеряно! Сколько шансов упущено! Я никого не обвиняю,
доктор Дарелл, но мы заслуживаем поражения.
- Сэр, - ровным голосом сказал Дарелл, - я не вижу причин для столь
мрачных настроений.
- Не видите? Ах, доктор Дарелл, а я не вижу причин для иных
настроений. Вот, взгляните.
Мэр чуть ли не силой подвел Дарелла к прозрачному овоиду, который
удерживало на весу силовое поле. Мэр коснулся овоида рукой, и внутри него
появилось трехмерное изображение двойной спирали Галактики.
- Желтым, - сказал мэр, - обозначена территория, контролируемая
Фондом. Красным - территория Калгана.
Дарелл увидел красный мячик, зажатый в желтом кулаке. Мячик был
великоват: желтые пальцы не могли сомкнуться. Обращенная к центру
Галактики сторона оставалась открытой.
- Галактография, - сказал мэр, - наш первый враг. Адмиралы не
скрывают, что наше положение крайне невыгодно. Смотрите. Силы противника
сконцентрированы. Он может контратаковать в любом направлении без особых
усилий. Наши силы рассредоточены. Среднее расстояние между населенными
планетами в Фонде в три раза больше, чем на территории Калгана. Чтобы
попасть из Сантэнни в Локрис, нам нужно преодолеть расстояние в две с
половиной тысячи парсеков, а калганскому флоту - только восемьсот.
- Я понимаю это, сэр, - сказал Дарелл.
- И вы не понимаете, что это равносильно поражению?
- Исход войны определяется не только расстояниями. Калган не победит
нас. Это абсолютно невозможно.
- Что дает вам основания утверждать это?
- Мое собственное истолкование Плана Селдона.
Мэр поморщился и пожал плечами.
- Вы тоже рассчитываете на помощь мифического Второго Фонда?
- Нет. На помощь неизбежности, а также решительности и настойчивости.
Дарелл говорил бодрые слова, а сам мучился вопросом: что, если Антор
прав? Что, если Калган служит орудием этим колдунам? Что, если их задача -
уничтожить Фонд? Это неразумно. И все же, что если...
Дарелл горько улыбнулся. Снова он пытается смотреть сквозь гранит,
который для врага прозрачнее стекла.
Для лорда Штеттина невыгодное положение Фонда также не было секретом.
Он стоял перед такой же моделью Галактики, какая была у мэра Фонда, только
не хмурился, а улыбался. Его массивная фигура казалась еще более
внушительной в расшитом позументами мундире адмирала. От правого плеча к
поясу тянулась красная лента Ордена Мула, пожалованного Штеттину
предыдущим Первым Гражданином за полгода до того, как Штеттин несколько
насильственно сменил его на этом посту. На левом плече блестела Серебряная
Звезда со скрещенными мечами и кометами.
Обращаясь к шести офицерам генерального штаба, одетым не так
роскошно, и первому министру Меирусу, серому и неприметному, как паук,
Штеттин говорил:
- По-моему, все совершенно ясно. Мы можем подождать. Для противника
же каждый день ожидания будет ударом по боевому духу войск. Если противник
примет решение защищать все свои территории, ему придется рассредоточить
силы. В этом случае мы нанесем удары здесь и здесь, - от красного мячика
протянулись два белых луча, пересекая желтую руку по обе стороны Термина.
- Мы разделим флот противника на три части и разгромим каждую в
отдельности. Если же Фонд решит сконцентрировать силы, то ему придется
оставить две трети своих доминионов, а это чревато восстанием.
В тишине прозвучал тонкий голос Первого министра.
- Мне кажется, что не следует медлить. Через полгода Фонд станет на
полгода сильнее. Не забывайте, что у противника больше и кораблей, и
людей.
Однако, голос Первого министра не имел на этом собрании никакого
веса. Лорд Штеттин улыбнулся и махнул рукой.
- Даже через год Фонд не станет сильнее. Люди Фонда не готовы и не
будут готовы к войне. Они верят, что их должен спасти Второй Фонд. Но на
этот раз они просчитались. Правда?
Присутствующие молчали, глядя себе под ноги.
- Вы сомневаетесь, господа? - холодно произнес Штеттин. - Хорошо, я
повторю содержание донесений наших агентов, засланных в Фонд; я попрошу
мистера Мунна, агента Фонда, перешедшего на службу к нам, еще раз
рассказать о результатах работы с документами Мула. Давайте отложим
совещание.
Штеттин вернулся в свои покои, забыв снять с лица дежурную улыбку.
Что за тип этот Мунн, думал он. Не человек, тряпка. Наверняка не выполнил
обещания. Правда, порой он приносит любопытные сведения, которые кажутся
очень убедительными, особенно в присутствии Каллии.
Штеттин улыбнулся шире. Хоть какая-то польза есть от толстой глупой
Каллии. С нею Мунн говорит охотнее, чем с кем бы то ни было. Выдать бы ее
замуж за Мунна. Штеттин нахмурился, вспомнив, как глупая ревнивица Каллиа
выгнала эту девчонку Дарелл. Если бы девчонка была здесь, все было бы
гораздо легче. Почему он не размозжил Каллии голову?
Непонятно.
Может, потому, что она ладит с Мунном, а Мунн ему нужен. Недавно Мунн
обнаружил, что Мул не верил в существование Второго Фонда. Может быть,
обнаружит что-то еще, чем можно успокоить адмиралов.
Неплохо было бы обнародовать открытие Мунна, но не стоит подстегивать
Фонд. Пусть уповает на чью-то помощь. Кажется, это идея Каллии. Да, это
она сказала. Бред! Она ничего не говорила. И все-таки...
Штеттин зажмурился и замотал головой.
МИР-ПРИЗРАК
Трантор возрождался из руин. Он не видел своего настоящего, грезя
прошлым и будущим.
Было время, когда невидимые нити власти тянулись с Трантора к самым
дальним мирам Галактики.
В гигантском городе, занимавшем всю планету, жили четыреста
миллиардов чиновников. Трантор был величайшей столицей во всей истории
человечества. Но вот разложение Империи докатилось и до него. Великий
Погром оборвал последние ниточки власти и втоптал в грязь богатство и
величие. Буря пронеслась и стихла, но городские развалины хранили память о
ней.
Оставшиеся в живых после погрома разрывали металлический панцирь
планеты и меняли его на зерно и скот. Они стали выращивать урожаи и пасти
стада. За этими нехитрыми занятиями Трантор забывал о грандиозном прошлом.
И только пустые искореженные небоскребы бывшей столицы напоминали о нем.
Аркадия с тоской смотрела на горизонт, украшенный металлическими
громадами. Ей было скучно в деревне Пэлверов. Кучка примитивных домиков,
желтые однообразные поля. А там, на горизонте, все еще жила память о
прошлом. По вечерам она превращала лучи закатного солнца в жидкий огонь.
Однажды Аркадия побывала там. Она взобралась на гладкий металлический
тротуар и направилась в пыльное безмолвие. Сквозь дыры в стенах лился
солнечный свет. Это была застывшая боль.
Аркадия бросилась прочь. Она бежала, преследуемая грохотом
собственных шагов, и остановилась лишь тогда, когда сошла с гулкого
металла на землю.
С тех пор она не решалась нарушить этот мрачный покой, только
смотрела на башни мертвого города и вздыхала.
Где-то в этом городе она родилась - где-то в окрестностях
университетской библиотеки, в самом сердце Трантора. Библиотека - святыня
из святынь; она одна пережила Великий Погром, она одна во всей Вселенной
осталась невредимой.
Там, в библиотеке, Хари Селдон организовал свой заговор. Там, в
библиотеке, несколько столетий спустя Эблинг Мис раскрыл этот заговор. Там
же, в библиотеке, вместе с Эблингом Мисом вновь умерла тайна Селдона.
Там десять лет, пока не умер Мул, жили бабушка и дедушка Аркадии.
Туда отец Аркадии привез свою невесту. Вместе они пытались проникнуть в
тайну Второго Фонда, но напрасно. Там родилась Аркадия и там умерла ее
мать.
Аркадии хотелось побывать в библиотеке, но Прим Пэлвер покачал
круглой головой.
- Это очень далеко, Аркади, да и нечего тебе там делать. Библиотека -
это святыня, не стоит нарушать ее покой.
Аркадия угадала в его словах тот же страх, который на Калгане люди
испытывали перед дворцом Мула. Суеверный страх пигмеев настоящего перед
гигантами прошлого.
Но разве можно сердиться за это на маленького смешного человека! Три
месяца Аркадия живет на Транторе, и все это время Папа и Мама очень добры
к ней. А чем она может их отблагодарить? Втянуть во вселенскую интригу?
Возможно, на ней лежит печать смерти, а она их об этом не предупредила.
Спокойно позволила им взять на себя смертельно опасную роль покровителей.
Аркадия почувствовала угрызения совести. Впрочем, у нее не было
выбора.
Позвали завтракать. Аркадия неохотно поплелась вниз.
Прим Пэлвер заткнул салфетку за воротник рубашки, повертел головой на
толстой шее и с неприкрытым удовольствием потянулся к яичнице.
- Я вчера был в городе, Мама, - сказал он с полным ртом.
- Что ты там видел, Папа? - равнодушно спросила Мама, ища глазами
солонку.
- Ничего хорошего. Прилетел корабль с Калгана, привез газеты. Там
война.
- Война?! Ну и пусть. Пусть переломают друг другу шеи, если не могут
придумать ничего умнее. Кстати, ты получил деньги? Скажи своему Коскеру,
Папа, что его кооператив не единственный на свете. Мало того, что он тебе
платит гроши - людям сказать стыдно, - так еще и не вовремя.
- Вовремя, шмовремя, - с досадой огрызнулся Папа. - Прекрати этот
разговор, у меня от него кусок хлеба поперек горла становится.
Он икнул, проглатывая гренку с маслом, и добавил, уже спокойнее:
- Калган уже два месяца воюет с Фондом.
Руками Папа изобразил космический бой.
- Ну и как?
- У Фонда плохи дела. Ты была на Калгане, видела: все солдаты. Калган
готовился к войне, а Фонд - нет. Ну, и получил пилюлю.
Вдруг Мама бросила вилку и прошипела:
- Дурак!
- Что?
- Ничего! Не соображаешь, что болтаешь.
Мама сделала движение бровями, Папа обернулся и увидел Аркадию,
замершую на пороге.
- Фонд воюет? - спросила Аркадия.
Папа растерянно глянул на Маму и кивнул.
- И проигрывает?
Папа снова кивнул.
У Аркадии встал в горле комок. Медленно подойдя к столу, она
прошептала:
- Все кончено?
- Кончено? - переспросил Папа фальшиво-бодрым голосом. - Кто тебе
сказал, что кончено? На войне может случиться что угодно и... и...
- Сядь, голубушка, - сказала Мама ласково. - На голодный желудок
нельзя говорить о серьезных вещах.
Аркадия пропустила ее слова мимо ушей.
- Калганцы уже высадились не Термине?
- Нет, - ответил Папа. - В газете за прошлую неделю написано, что
Термин сражается. Честное слово, Фонд еще силен. Принести тебе газету?
- Да, пожалуйста.
Аркадия читала прямо за столом, кое-как ковыряя завтрак.
Сантэнни и Кореллия сданы без боя. В секторе Инфи расстреляна эскадра
Фонда. У Фонда остаются лишь четыре королевства, присоединенные первым
мэром Сэлвором Хардином. Но он еще борется, еще не все потеряно. Во что бы
то ни стало Аркадия должна предупредить отца. Обязательно.
Но как это сделать? Между ними война!
После завтрака Аркадия подошла к Папе.
- Мистер Пэлвер, вам не предстоит в ближайшее время деловая поездка?
Папа грелся на солнышке, устроившись в большом кресле на веранде. В
его толстых коротких пальцах дымилась сигарета. Он был похож на
добродушного мопса.
- Деловая поездка? - лениво переспросил он. - Да нет, я никуда не
собирался. Такая хорошая погода, отпуск еще не закончился, какие могут
быть дела и поездки? А ты скучаешь, Аркади?
- Что вы, мне у вас очень хорошо. Вы и миссис Пэлвер так добры ко
мне.
Папа замахал руками.
- Я все думаю о войне, - сказала Аркадия.
- А ты не думай. Ты ведь ничего не можешь сделать. А если не можешь,
не стоит и беспокоиться.
- Я ничего не могу с собой поделать. Фонд потерял почти все свои
сельскохозяйственные миры. Там, наверное, распределяют продукты по
карточкам.
Папа смутился.
- Не волнуйся. Все будет хорошо.
Аркадия не слушала.
- Как бы мне хотелось помочь Фонду продовольствием! Когда Мул умер,
Фонд восстал. Термин тогда на некоторое время оказался в изоляции. Его
блокировал генерал Хан Притчер, первый преемник Мула. Тогда было очень
голодно. Папа рассказывал, что люди ели аминокислотные концентраты,
отвратительные на вкус. Одно яйцо стоило двести кредитов. Потом блокаду
прорвали и стали приходить корабли с продовольствием. Наверное, сейчас на
Термине так же голодно.
Аркадия помолчала и добавила:
- Я готова биться об заклад, что Фонд заплатит за продовольствие
любую цену. Двойную, тройную и даже больше. Если бы какой-нибудь
кооператив Трантора взялся за это дело, все его члены стали бы
миллионерами задолго до конца войны. Торговцы Фонда богатели именно на
войнах. Они летели туда, где шла война и продавали то, что там
требовалось. За одну поездку они зарабатывали по два миллиона чистыми.
Только на том, что может увезти один корабль!
Папа поерзал в кресле. Его сигарета потухла.
- Выгодно, говоришь? Но Фонд так далеко!
- Я знаю. Кроме того, лететь туда прямо - опасно. Нужно остановиться
где-нибудь на Массене или на Смушике, нанять несколько маленьких
скоростных кораблей и на них лететь через район боевых действий.
Папа размышлял, почесывая в затылке.
Через две недели приготовления к полету были окончены. Все две недели
Мама не переставая ворчала на Папу. Она не могла понять, зачем он идет на
верную смерть, и обижалась, что не берет ее с собой.
- Мама! - возмущался Папа. - Что ты все ворчишь, как старуха? Я не
могу взять тебя с собой. Женщинам нечего делать на войне. Это не игра и не
увеселительная прогулка.
- А что ты собираешься делать на войне? Какой из тебя солдат: ты
одной ногой стоишь в могиле! Пусть молодые воюют - те, у кого еще есть
волосы на голове.
- Все мои волосы пока при мне! - парировал Папа. - Не у всякого
молодого их столько! И почему я должен отдавать кому-то миллионы?
Против этого довода Маме нечего было возразить.
Перед самым отъездом Аркадия заговорила с Папой.
- Вы летите на Термин? - спросила она.
- Ну да. Разве ты не просила меня отвезти туда хлеб, рис и картошку?
- Мистер Пэлвер, когда вы будете на Термине, вы не зайдете к моему
отцу?
Папа расплылся в улыбке.
- Конечно, зайду! Я скажу ему, что ты жива-здорова, что все о'кей и
что когда война кончится, я привезу тебя домой.
- Спасибо. Я сейчас объясню вам, как его найти. Его зовут доктор
Торан Дарелл, он живет в Стэнмарке. Это пригород Терминус-Сити, туда ходит
воздушный автобус. Улица Ченнэл Драйв, дом 55.
- Погоди, я запишу.
- Нет, нет! - Аркадия замахала руками. - Ничего записывать нельзя.
Пожалуйста, запомните адрес и ни у кого не спрашивайте, как пройти.