Имени В. И. Вернадского»
(ФГАОУ ВО «КФУ им. В. И. Вернадского»)
ИНСТИТУТ ЭКОНОМИКИ И УПРАВЛЕНИЯ
Кафедра экономической теории
Дрюмова Стефания Сергеевна
Благосостояние и бедность
Реферат
по дисциплине «Экономика»
Обучающегося (-ейся) 2 курса
Направления подготовки 04.03.01 Химия
Форма обучения очная
Группа Х -б-о-182
Научный руководитель: старший преподаватель
кафедры экономической теории Андрющенко Е.С.
Дата сдачи________________________
Оценка (балл) _____________________
Симферополь, 2020
Западные теории благосостояния
Обзор многочисленных западных публикаций на эту тему показывает, что в них основное внимание сосредоточено на проблеме согласования этического принципа последовательного индивидуализма с представлениями об общественном благе как не сводимом к индивидуальным благам. Речь в большинстве случаев идет о поиске способа соотнесения блага индивидуального и блага общественного.
По А. Смиту общественное благо – это национальное богатство или общий доход, индивидуальное благо – это индивидуальное богатство или частный доход. У А. Смита между ними нет и не может быть противоречия, поскольку свободный рынок наилучшим образом обеспечивает согласование интересов и достижений как индивидуального, так и общественного блага. «Невидимая рука» рынка трансформирует частный интерес в общее благо, которое трактуется как богатство народа.
Представители утилитаризма (Бентам, Джевонс и др.) пытались сформулировать функции общественного благосостояния через основополагающий этический принцип пользы, которая понималась как «наибольшее счастье для наибольшего числа людей». Они допускали возможность понимания общественного благосостояния как совокупности индивидуальных благосостояний. Поскольку они связывали удовольствие с потреблением товаров и услуг, постольку экономическая интерпретация социального оптимума означала максимум потребления товаров и услуг.
Для А. Пигу показателем благосостояния является национальный дивиденд или национальный доход. Этим он подтверждает свою приверженность ординалистской точка зрения и фактически создает предпосылки для появления нового подхода – «общественная функция благосостояния».
Достижение оптимума благосостояния, по мнению Пигу, возможно лишь при вмешательстве государства в экономику, поскольку автоматическому достижению оптимума мешают несовершенства свободного рынка (монополия и т. п.).
Согласно критерию благосостояния В. Парето, увеличение благосостояния означает такую ситуацию, когда некоторые люди выигрывают, но никто не проигрывает. Иными словами, состояние называется оптимальным, если выполняется следующее условие: ничье благосостояние не может быть улучшено с ухудшением благосостояния кого-либо другого. Главным недостатком Парето-оптимума является сложность ее практического применения, поскольку в реальной жизни отсутствует свободная конкуренция и конкурентное равновесие.
Р. Хикс и Н. Калдор предложили так называемые компенсационные критерии для решения проблемы сопоставления оптимальных состояний. Суть их предложений состоит в том, что переход от одного состояния к другому, при котором кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает, можно считать улучшением, если выигравшие способны (но не обязательно это делают) компенсировать проигравшим их потери и при этом они остаются в выигрыше.
А. Бергсон ввел понятие общественной функции благосостояния, задающей систему общественных кривых безразличия, с помощью которой предлагалось ранжировать комбинации индивидуальных полезностей. Такое предположение означает признание существования этических правил для достижения более широкого оптимума, чем предполагает Парето-оптимум. Например, общественная функция возрастает, если возрастают все ее компоненты или одни возрастают, а другие не уменьшаются.
Наиболее яркими представителями этнофилософской теории благосостояния (теория справедливого распределения доходов) являются Дж. Роулз, Р. Ноузик и др. Ядром теории является принятая без доказательств теорема «минимаксе», суть которой в допущении, что, оказавшись в «первородном состоянии» неведения, индивидуумы стремились бы к равенству в доходах и отказывались бы от обогащения, направленного на возможное увеличение того минимального уровня доходов, который при невезении может им достаться.
Анализ западных теорий благосостояния показывает, что в них превалирует принцип приоритета человеческой личности, почти во всех природа благосостояния раскрывается с позиций индивидуального и общественного благосостояния, главным условием повышения благосостояния признается вмешательство государства в экономику в связи с несовершенством рынка. Для них характерна расширенная трактовка благосостояния, вместе с тем не раскрывающая конкретного содержания его сущности посредством определения свойств, границ, элементов и структуры благосостояния
Отечественная теория благосостояния
Наиболее распространенная точка зрения отражена в Большом экономическом словаре, где благосостояние рассматривается как «обеспеченность населения необходимыми материальными и духовными благами, т. е. предметами, услугами и условиями, удовлетворяющими определенные человеческие потребности».
В отечественной литературе выделяются два основных подхода: ресурсный и потребительский. В основу ресурсного подхода (И.А. Анчишкин, С.С. Шаталин, Э.М. Агабабьян, Н.М. Римашевская и др.) заложена идея зависимости благосостояния от величин национального дохода, фонда потребления, а последних – от роста общественного производства и совершенствования его структуры.
В потребительском подходе (В.Ф. Майер, А.С. Ревайкин, Е.Г. Антосенков, В.Г. Кряжев и др.) благосостояние рассматривается как личное потребление и конечная фаза расширенного воспроизводства. Оно определяется как достигнутый уровень потребления населения благ и услуг, степень удовлетворения в них общественно признанных потребностей, т. е. благосостояние рассматривается как функция общественного производства, как категория пассивная, как результат экономического развития, поскольку на первый план выдвигаются элементы благосостояния, связанные с потреблением – уровень и структура потребления.
Узкий круг ученых рассматривает благосостояние не только как функцию экономического роста, но и наоборот – экономический рост как функцию благосостояния. Э.М. Агабабьян: «…в современных условиях необычайно возросла функциональная роль обратных связей в экономике, т. е. увеличилось влияние уровня и структуры народного потребления на рост общественного производства. Народное потребление становится фактором экономического роста». И это замечание о возможности роста производства посредством повышения благосостояния населения приобретает особую значимость в условиях рынка.
Анализ западной и отечественной социально-экономической мысли, исследующей природу благосостояния и пути его повышения, показывает, что эти исследования базируются на неоклассическом подходе, который в основном рассматривает благосостояние как оторванную от реальной жизни абстрактную категорию. При этом слабая сторона этого подхода в том, что при принятии управленческих решений используются следственные, результативные показатели. В результате принятие управленческих решений происходит всегда с запаздыванием, без учета изменившейся ситуации. Кроме того, неоклассический подход не учитывает поведения самого носителя благосостояния – населения, а без учета мнения людей такие решения носят односторонний характер. Эти пробелы в определенной мере восполняют эволюционная теория и социологический подход.
Структура и элементы благосостояния
| |||
 |
Принципы и параметры региональной модели благосостояния
В условиях Республики Коми «остаточная» модель неприменима, поскольку нет многих сегментов рынка для получения доходов, а также в целом из-за неразвитости рыночных отношений и отсутствия соответствующих механизмов автоматического распределения ресурсов.
«Институциональная» модель не применима, поскольку Республика Коми не имеет возможности осуществлять бюджетное перераспределение в больших масштабах. Невозможно также в ближайшие годы обеспечить полную занятость населения.
Нет условий и для заимствования германского варианта модели, прежде всего из-за ресурсно-сырьевой специализации региона и преобладания олигополий и «естественных» монополий, не позволяющих достичь необходимой для германской модели степени свободы конкуренции.
Таким образом, можно говорить о том, что модель благосостояния Республики Коми должна формироваться на основе сочетания двух основных принципов – универсальности и избирательности. Мера универсальности определяется повышенной степенью социального риска на Севере, в свою очередь обусловленной дискомфортностью и масштабами бедности. Поэтому в региональной модели благосостояния должен быть достаточно широко представлен сектор коллективных услуг для оказания социальной помощи бедным, составляющим значительную часть населения. Масштабы сектора услуг коллективного пользования обуславливают меру реализации и некоторое преобладание в региональной модели принципа универсальности.
Рыночный механизм распределения доходов и богатства всегда порождает социальное неравенство, слой наименее обеспеченного населения. Необходимость обеспечение адресности социальной политики, ослабление иждивенческих настроений и усиления стимулов к труду обуславливают нежесткую форму реализации принципа избирательности для оказания помощи лишь истинно нуждающимся.
Модель благосостояния в синтезированном виде выражается в уровнях социальных расходов и налогового изъятия. Сравнительный анализ основных источников и параметров зарубежной и отечественной модели благосостояния открывает возможность для определения основных параметров региональной модели благосостояния, выдвинув их в качестве гипотезы. Эти параметры могут быть определены двумя способами: 1) опираясь на методологию их определения в западных странах и 2) расчетом оптимального уровня социальных расходов с учетом условий Севера.
Первым способом уровни социальных расходов и налоговых изъятий определяются априори, но с учетом результатов сравнительного анализа различных моделей и социально-экономических условий Республики Коми. Из него следует, что уровень социальных расходов должен находиться в пределах 22-26% от валового регионального продукта, а налоговых изъятий – на уровне 32-36% ВРП.
Для региона уровень налогового изъятия для формирования социальных расходов не имеет того же значения, которое он имеет на уровне страны, поскольку субъект федерации более половины налоговых поступлений передает федеральному центру, а затем возвращается, посредством вторичного перераспределения в виде трансфертов, субсидий, субвенций и т. д. для финансирования социальных расходов региона. В силу этого для региона вторичное или горизонтальное перераспределение приобретает решающее значение.
При определении уровня социальных расходов в ВРП региона вторым способом основная трудность его расчета связана с точным определением минимальных социальных стандартов и удорожающих коэффициентов, при этом оперируют «Методикой распределения средств Фондом финансовой поддержки субъектов Российской Федерации на 2000 г.». Однако такие расчеты позволяют получить только минимальный объем суммарных государственных социальных расходов, нижний уровень которых должен быть равен 22% ВРП.
Анализ данных по республике за последние пять лет показывает низкий уровень социальных расходов и тенденцию к их снижению. Так, за период 1995-2000 гг. они сократились с 17,8% до 15,3% ВРП. Это сокращение обусловлено низким уровнем государственных расходов на образование – 2,8% ВРП при пороге 6%, здравоохранение, включая расходы ФОМС – 4% ВРП при пороге 7%, низкими расходами пенсионного фонда – 3,8 при пороге 7%. Низкий уровень правительственных социальных расходов в свою очередь обусловлен переходом на новую методику расчетов нормативного финансирования. Слабое место в этой методике – заложенные в нее низкие социальные стандарты для регионов Севера и корректировка их финансовых возможностей. Более того, и эти стандарты занижаются, поскольку финансирование происходит исходя из возможностей социально-культурных отраслей. Например, в здравоохранении норматив финансирования составляет 1320 руб./чел., а фактически в 2001 г. было заложено 507 руб./чел., т. е. в 2,6 раза ниже предусмотренного социальными нормативами. Аналогичная ситуация наблюдается в отраслях культура и искусство, физическая культура и спорт. Если бы были разработаны научно обоснованные минимальные социальные стандарты для регионов Севера, плюс не использовались бы поправочные коэффициенты – от возможностей финансирования социально-культурных отраслей, то тогда мы вышли бы на нижний предел 22% ВРП социальных расходов в нашей модели.
Отсюда вытекает настоятельная необходимость разработки минимальных социальных стандартов и их законодательное закрепление на федеральном уровне. При этом республика должна не оставаться в стороне, а принять активное участие в этом процессе.
Попытка же обеспечить переход к модели социального государства только путем увеличения темпов экономического роста не увенчается успехом, поскольку сам по себе экономический рост не изменяет пропорции распределения национального дохода или ВВП. Этот вывод подтверждается и тем фактом, что достигнутые в последние годы высокие темпы экономического роста, как в стране, так и в Республике Коми (рост около 10%), почти не привели к увеличению социальных расходов. Исправить ситуацию возможно, если полученные в ходе данного исследования параметры заложить в распределение национального дохода страны.
Идентификация национальной модели благосостояния
Национальная модель благосостояния – это система, основными частями (подсистемами) которой являются субъекты федерации. Субъекты федерации находятся во взаимосвязях между собой и федеральным центром, олицетворяющим систему в целом. Субъект федерации – это относительно автономная подсистема, где в качестве элементов выступают муниципальные образования, находящиеся во взаимосвязях между собой и региональным центром. При такой схеме системных взаимосвязей национальной модели выявляется решающая роль региональной модели благосостояния, как такой ее части, без которой невозможно представить национальную модель.
 60
| ||||||||||
| ||||||||||
 
| ||||||||||
| ||||||||||
 20
| ||||||||||
 0
|
 |  |
|
|
|
|
|
Обнаруженное сходство региональной модели с либеральной «остаточной» совершенно неоправданно, поскольку как в стране, так и в регионе еще не утвердились полноценные рыночные отношения, а потому не задействованы необходимые рыночные механизмы формирования и распределения национального дохода. Более того, за внешним сходством легко обнаруживается внутреннее структурное несоответствие модели. Если для остаточной модели характерна слабо выраженная прогрессия налогов, то в России большинство налогов взимаются на основе более низких ставок, а для некоторых из них шкала прогрессии вовсе отсутствует. Например, ставка подоходного налога с физических лиц – 13%. Отсутствие механизма прогрессивной налоговой шкалы на доходы населения недопустимо, тем более на длительное время, поскольку нарушается основной принцип модели благосостояния – справедливость в распределении доходов.
Налогово-бюджетная система страны использует механизмы, заимствованные из систем разного типа. Например, в формировании доходной части федерального, субъекта федерации и местных бюджетов используются отдельные механизмы (германская, канадская и американская). Так, региональный и муниципальный бюджеты у нас формируются по двум каналам: 1) за счет совместных, регулирующих федеральных налогов – на прибыль, подоходного, НДС (до 2000 г.) и акцизов, т. е. так же, как и в Канаде и Германии. Однако в отличие от канадской, в российской системе отсутствуют права субъектов федерации на изменение ставки регулирующих налогов, они устанавливаются исключительно федеральным центром.
Межбюджетное горизонтальное выравнивание в России осуществляется посредством трансфертов, субсидий, субвенций и взаиморасчетов, что соответствует практике США. Однако в отличие от США, в России количество таких программ (грантов) для выравнивания региональных и муниципальных бюджетов, посредством субсидий и субвенций весьма ограничено. В результате регионы-доноры, собирая большой объем налогов, не могут обеспечить собственными налоговыми доходами свой бюджет в связи с почти безвозвратной передачей большой суммы налоговых поступлений в федеральный бюджет. В настоящее время этот канал финансирования бюджетов субъектов федерации является самым узким местом межбюджетных отношений.
Если в германской налоговой системе общая сумма налоговых поступлений и платежей распределяется между федеральным бюджетом и бюджетами земель в соотношении 50:50, в американской – 60:40, то в российской – 56:44. Т. е. национальная модель близка к американской системе. Для России это сходство не противопоказано, однако в отличие от США, здесь крайне слабо используются механизмы, выравнивающие доходы региональных бюджетов.
Доходная часть федерального бюджета в российской налогово-бюджетной системе формируется за счет более доходного и надежного источника – косвенных налогов. А бюджеты субъектов федерации и местные бюджеты – за счет прямых налогов, непосредственно зависящих от результатов функционирования предприятий производственного сектора экономики, а также организаций и учреждений социальной сферы. В США же наоборот – основным источником формирования доходной части федерального бюджета являются прямые налоги, что стимулирует активное содействие федеральных органов социально-экономическому развитию регионов.
В российской системе заимствований, как и в американской, муниципальным образованиям разрешено привлечение заемных средств путем выпуска облигаций, а в германской это запрещено, поэтому они привлекают финансовые ресурсы в форме банковских кредитов. Такая форма привлечения заемных средств более практична, поскольку по сравнению с ценными бумагами они являются менее рискованными.
Россия создает двухуровневую систему местного самоуправления, включающую «территориальный» и «поселенческий» уровни, как это принято в унитарном государственном устройстве Англии. В российской бюджетной системе, в отличие от бюджетных систем западных стран, отсутствует четкое разграничение расходных полномочий. В ней очень велик объем «совместных» мандатов для финансирования бюджетов различных уровней.
По структуре расходов на социальные нужды (распределение между расходами бюджета и внебюджетными фондами) региональная модель обнаруживает сходство с британским «остаточным» типом, а по соотношению прямых и косвенных отчислений в общих налоговых поступлениях территории – с американским. Структура социальных выплат населению, которая включает прямые выплаты в денежной форме и косвенные выплаты в форме коллективных услуг, имеет сходство с рядом южно-европейских стран. Таким образом, общий механизм национальной модели благосостояния представляет собой довольно противоречивый набор фрагментов, заимствованных из моделей различных типов. Особенно это относится к налогово-бюджетной системе, которая в силу этого не способна должным образом выполнять свои фискально-перераспределительные функции, т. е. не может соответствующим образом формировать доходную часть бюджетов всех уровней и осуществлять последующее перераспределение между ними. А потому можно сказать, что еще не создан адекватный условиям страны налогово-бюджетный механизм социального финансирования.
Анализ российской модели благосостояния (на примере Республики Коми) показал, что федеральное правительство изначально в своей реформаторской деятельности ориентировалось на либеральную модель социально-экономического развития страны, предполагающее ограниченное государственное вмешательство в экономику и социальную сферу. Сегодня ошибочность этого курса очевидна, т. к. и сейчас нет нужных для либеральной модели предпосылок: достаточно емкого финансового рынка – денежного, ссудного и ценных бумаг; достаточных средств у предприятий для самофинансирования; высокого уровня доходов населения, а также развитого сектора социального страхования.
Главный недостаток национальной модели состоит в том, что обуславливаемый ею объем государственных расходов на социальные нужды в регионе не способен обеспечить должных условий социальной выживаемости на Севере. То есть формируемая ныне либеральная, «остаточная» модель североамериканского образца не соответствует реальным условиям Республики Коми. А отсюда возникает практический вопрос, какими характеристиками должна обладать модель благосостояния, адекватная социально-экономическим условиям региона.
ПОДХОДЫК ОПРЕДЕЛЕНИЮ БЕДНОСТИ
Под бедностью в широком смысле слова мы понимаем такое состояние, при котором возникает несоответствие между достигнутым средним уровнем удовлетворения потребностей и возможностями их удовлетворения у отдельных социальных групп, слоев населения. Она характеризуется неразвитостью самих потребностей, стремлением удовлетворять материальные потребности и нужды в ущерб духовным и социальным, нарушением (разрывом) социальных связей. Это приводит к низкой материальной обеспеченности определенных групп людей, к изменению их системы ценностей, к формированию особого социального мира и своей культуры (субкультуры бедности), жизненного стиля, диссонирующего с общепринятым, утверждавшимся в обществе, что вызывает угрозу нормального функционирования последнего.
Понятия богатства и бедности относительные. Так, например, человек, материально не обеспеченный, то есть относящийся к бедным, может быть богат духом. В этой связи обращает на себя внимание то, что в русском православии нищенство (крайняя форма бедности), особенно добровольное, рассматривалось как состояние, которое несравненно выше состояния богатства - как особый христианский подвиг, который осуществляется страждущим. Причем последний принимает на себя заботу о духе тех, кто пребывает в благости, вознося за них молитвы Богу. Об этом писали В. Ключевский, С. Сперанский.
Разногласия по поводу определения бедности затрагивают не только ее суть, но также причины, последствия и способы решения данной проблемы. В своем докладе о бедности в Британии, проведенном в 1960 – 70-х гг., П. Таунсенд дал следующее определение бедности: «Можно сказать, что индивиды, семьи и группы населения живут в бедности, если им не хватает средств на питание, вести ту же деятельность, что и большинство населения, иметь жилищные условия и предаваться прелестям жизни, доступным большинству людей. Иными словами, если они не могут жить в обществе, к которому они принадлежат, так, как живет большинство населения».
Можно также выделить определение, данное в 1963 г. известным экономистом Г. Мюрдалем. Он определил низший класс как "ущемленный в своих интересах класс, состоящий из безработных, нетрудоспособных и занятых неполный рабочий день лиц, которые с большей или меньшей степенью безнадежности отделены от общества в целом, не участвуют в его жизни и не разделяют его устремлений и успехов". Мы можем отнести к формирующемуся низшему классу не только наиболее обездоленные слои общества, но и всех граждан, находящихся за чертой бедности, а также тех, кто получает сегодня доход, не превышающий половины дохода среднестатистического индустриального работника, занятого полный рабочий день.
Таким образом, к определению бедности можно подходить с различных позиций и точек зрения.
ТИПОЛОГИЯ БЕДНОСТИ
Бедность в современной России не гомогенна и имеет несколько уровней, которые различаются и по материальному положению, и по социально-профессиональной деятельности, и по досуговым предпочтениям людей.
В бедности, то по крайней мере два уровня выделяются довольно отчетливо - просто бедность, представители которой составили в нашем исследовании 19,0%. и нищета, в которой живут 6,5% опрошенных. Судя по полученным данным, уровень и образ жизни, соответствующие скорее понятию "нищета", чем "просто бедности", отличают следующие характеристики: накопившиеся долги, в том числе по квартплате, отсутствие таких предметов домашнего имущества (пусть даже очень старых), как пылесос, мебельная стенка или мягкая мебель, ковер, цветной телевизор, а также плохие жилищные условия. Среди тех, кто попал в категорию "нищих", доля проживавших в общежитиях, коммунальных квартирах и снимавших жилье (34,7%). оказалась вдвое большей, чем среди просто бедных. Причем свыше половины в первой группе их имели не более 10 кв. м общей площади на человека, в то время как во второй группе этот показатель характеризовал 28,7% респондентов. Добавим к этому недоступность любых платных услуг, плохие взаимоотношения в семье, в среднем более низкие, чем у просто бедных, доходы. В целом можно сказать, что на уровне нищеты в настоящее время сконцентрированы в основном семьи "старых" бедных, которые и в советское время относились к самым неблагополучным слоям общества, а на уровне собственно бедности - семьи "новых" бедных, которые до начала реформ относились к вполне обычным семьям.
Существуют также две формы бедности: «устойчивая» и «плавающая». Первая связана с тем, что низкий уровень социальной обеспеченности, как правило, ведет к ухудшению здоровья, деквалификации, депрофессионализации, а в конечном счете – к деградации. Бедные родители воспроизводят потенциально бедных детей, что определяется их здоровьем, образованием, полученной квалификацией. Социальные исследования стабильности бедности подтвердили эту гипотезу и показали. Что люди, «рождающиеся как постоянно бедные», остаются таковыми в течении всей своей жизни. Вторая форма, намного реже встречающаяся, связана с тем, что бедные подчас предпринимают невероятные усилия и «выскакивают» из своего социального, фактически замкнутого круга, адаптируясь к новым условиям, отстаивая свое право на лучшую жизнь. Разумеется, что в таком «прыжке» существенную роль играют не только субъективные, личностные факторы, но и объективные условия, создаваемые государством и обществом.
Тип бедности, выражающийся в том, что доходы той или иной семьи, группы, слоя не достигают данной величины, можно рассматривать в качестве бедности абсолютной, Средства к существованию — это минимум, необходимый для поддержания жизни, и, следовательно, быть ниже этого уровня означает испытывать абсолютную бедность, поскольку индивиду не хватает средств для поддержания жизни. Здесь совершенно очевидно противоречие: как же те, кому не на что жить, живут? Теоретики абсолютной бедности отвечают, что они не живут долго; если они недостаточно обеспечены для поддержания существования, они будут голодать или мерзнуть зимой. Определение абсолютной бедности связано, таким образом, с понятием средств существования.
Показатели, сравнение с которыми позволяет выделить абсолютно бедную часть общества, связаны с физиологическими, социальными, культурно обусловленными качественными порогами потребления. В современных обществах практически всегда существуют несколько порогов. Поэтому при выделении людей и групп, находящихся в ситуации абсолютной бедности, целесообразно одновременно принимать в расчет ее степень.
В нынешней России отчетливо выделяются три степени абсолютной бедности:
1.нищета, наиболее глубокая острая бедность; В положении абсолютной нищеты, наиболее глубокой бедности находятся люди, не имеющие физиологического минимума средств к жизни. Это те, кто стоит на грани постоянного недоедания, если не голода, пли за этой гранью. В сегодняшней российской обстановке условным показателем такой грани можно считать стоимость простейшего набора продуктов питания, входящих в официальный прожиточный минимум. В 1992-1994 гг. этот па-бор стоил чуть больше двух третей прожиточного минимума. Поданным государственной статистики, денежные доходы ниже стоимости продуктового набора в 1993 г. имело 10-15% населения, в первые восемь месяцев 1994 г. — менее 10%.
2. нужда, средняя бедность; охватывает те группы населения, которым хватает средств на простейшие физиологические потребности, но кто не может удовлетворить социальные потребности, даже самые элементарные. В этих группах обычно нет регулярного недоедания, но не обновляется одежда и обувь, нет средств на лечение, отдых и т. п. В сегодняшней ситуации верхнюю границу нужды образует официальный прожиточный минимум, рассчитываемый Министерством труда и фактически являющийся у пас показателем именно социального минимума (в отличие от стоимости одного лишь продуктового набора, указывающего примерные пределы чисто физиологического минимума). Таким образом, в состоянии нужды оказываются люди, доходы которых меньше официального прожиточного минимума, но больше его половины или двух третей. Судя по официальной статистике денежных доходов, к этой категории относилось 15-20% населения в 1993 году и 10-15% — в январе-августе 1994г.
3.необеспеченность, или недостаточная обеспеченность, умеренная бедность. Конечно, количественные, выражаемые в деньгах, границы довольно условны. Удовлетворяются элементарные потребности — как физиологические, так и социальные, но остаются неудовлетворенными потребности более сложные и высокие. В таких условиях люди более или менее сытно едят (хотя их рацион отнюдь не сбалансирован и их питание нельзя считать здоровым), как-то обновляют одежду, лечатся, отдыхают. Однако все это делается на уровне и в формах, не достигающих образцов, считающихся в рамках данной культуры нормальными и достойными. Иными словами, здесь обеспечен прожиточный минимум, но нет достатка.
Абсолютная бедность противопоставляется относительной бедности. Это понятие более субъективно, поскольку оно требует чьей-либо оценки уровня бедности, а кто должен вынести оценку — вопрос спорный. Относительное определение бедности основано на сравнении жизненного стандарта бедных и жизненного стандарта слоев населения, бедными не являющимися. Как правило, при этом используется средний жизненный стандарт.
Если в обществе существуют массовые группы, считающие свой уровень жизни существенно и неоправданно более низким, чем у иных социальных категорий или в иное время, на иной территории, то такие группы будут чувствовать и вести себя как находящиеся в ситуации бедности, независимо от абсолютной величины их доходов и потребления. В этом смысле уместно говорить об относительной бедности.
При всей важности выделения абсолютных и относительных разновидностей бедности, их недостаточно, чтобы передать своеобразие ее структуры в современной России. Применительно к практическим нуждам социальной политики решающее значение имеет еще одно различение: бедности «слабых» и бедности «сильных».
Бедность «слабых» — это бедность нетрудоспособных и малотрудоспособных людей, инвалидов, больных, физически и психологически неустойчивых, а также работников, вынужденных нести непомерно большую нагрузку (кормильцы многодетных семей и т. п.). Ее можно назвать социальной бедностью, непосредственно обусловленной социально-демографическими свойствами определенных категорий населения. Те или иные проявления бедности «слабых» практически неизбежны в современных обществах. Социальная бедность, по крайней мере, ее относительная форма есть постоянная черта общественной жизни.
В отличие от бедности «слабых», бедность «сильных» возникает в чрезвычайных условиях, когда полноценные работники, обычно способные получать доход, дающий «нормальный» жизненный стандарт, попадают в ситуацию, в которой не могут своим средненормальным трудом обеспечить принятый в данное время и в данном обществе уровень благосостояния. С этой точки зрения бедность «сильных» можно обозначить как производственно-трудовую или экономическую бедность, подчеркивая тем самым ее непосредственную обусловленность кризисной ситуацией в экономике, когда работник не получает заработка обычного масштаба.
Таким образом, можно сделать вывод, что бедность не однородна и имеет свою сложную структуру.
ПРИЧИНЫБЕДНОСТИ
К наиболее типичным факторам, обусловливающим риски оказаться в той или иной группе бедных, относят: потерю здоровья, низкий уровень квалификации, вытеснение с рынка труда, низкий уровень среднедушевых реальных доходов и материальной обеспеченности, высокую семейную "нагрузку" (многодетные, неполные семьи и др.); индивидуальные особенности, связанные с образом жизни, ценностными ориентациями (не желающие трудиться, имеющие вредные привычки и т.п.).
Проблема бедности возникает в результате нарушения объективно обусловленных пропорций социального воспроизводства: пропорций деятельности (соотношения социально неоднородных видов труда, соотношения занятого и незанятого в общественном производстве населения); пропорций состояния (дифференциации населения по уровню обеспеченности материальными, духовными и социальными благами, соотношения между элементами благосостояния и фазами его воспроизводства); пропорций отношений: человек - общество - природа, человек - социальная группа – класс - общество. В их основе лежит ключевая пропорция между производительной и потребительной силой общества, выра