Материалы по психологии колдовства

Сидоров А.С. – Знахарство, колдовство и порча у народа Коми

 

www.e-puzzle.ru

Л. С. СИДОРОВ

ЛЕНИНГРАД

ЗНАХАРСТВО, КОЛДОВСГВО И ПОРЧА У НАРОДА КОМИ

А. С. СИДОРОВ

ЗНАХАРСТВО, КОЛДОВСТВО И ПОРЧА

У НАРОДА КОМИ

МАТЕРИАЛЫПО ПСИХОЛОГИИ КОЛДОВСТВА

Издательство

«Алетсйя*

Санкт-Петербург

ББК С. (Рос.) Сидоров 28

 

Алексей Семенович Сидоров (1892-1953) - выдающийся русский ученый-энциклопедист, труды которого по этнографии, языкознанию, археологии и фольклористике получили заслуженное признание как среди специалистов благодаря богатству фактического материала и корректности аналитических выводов, так и среди широкого круга читателей благодаря ясности и доступности изложения. К сожалению, труды А. С Сидорова давно не переиздавались и фактически выведены из научного оборота (после осуждения ученого в 1940 г. за «контрреволюционную агитацию» из библиотек были изъяты все его работы). Настоящее издание одной из самых интересных монографий Л. С. Сидорова возвращает к памяти доброе имя ученого-энциклопедиста, приобщает к кругу его оригинальных идеи. Текст книги печатается по изданию А. С Сидоров «Знахарство, колдовство и порча у народа коми. (Материалы по психологии колдовства)», Ленинград 1928.

Фотографии любезно предоставлены Музеем истории просвещения Коми края (г. Сыктывкар).

 

ISBN 5-89329-000-0

© Издательство «Алетейя* (г. СПб) 1997 г.

© С. Васильева - вступительная статья, 1996 г.

 

Стр

Предисловие автора 14

Введение 16

I Знахарство и знахари. Могущество знахарей. Передача колдовской силы. Колдовские состязания. Кража охотничьей тропы. Порча ружья. Порча собаки. Колдовской эпос. Характеристики современных колдунов И.-Мш., П. О., И.-Мр., Л-ыд, Гамса-баба, Да- рук-Паш 25

II Колдовство. Парциальная магия Симильная магия.

Колдовское лечение 70

III. Порча-шсва (кликушество). Нервно-патологическая сущность болезни шева. Народные представления о пей Внешний вид порчи, как материального предмета. Разновидности шевм Прихоти шевы Оинсапис припадков. Раздвоения сознания. Ритуальная одежда. Соотношение с моралью. Объективные причины, вызывающие кликушество 106

IV Voniidz (порча от внушения). Описание представлений об этом виде порчи. Две категории лиц. играющих роль при vomidz. Уязвимые моменты. Порча детей. Лечение порчи. Порча животных. Порча неодушевленных предметов. Urkniitsom. Urkniltsom у охотников. Urkniltsom у рыболовов. Капризные озера 139

V- Колдовской инвентарь. Орудиям а) нож, б) топор, в) шило, г) иголка, д) ножницы, е) ружье, ж) острога, з) серп, и) подкова, к) точильный брусок. Металлы: ртуть, медь. Руда. Шумящие подвески. Лук, стрелы.

Зубы, когти. Раковины. Дым. Соль. Вещества органического происхождения: а) горностай, б) лук. в) редька Круг, повязка, узел, замок. Тень. Предметы питания: хлеб, животные Одежда. Человеческий труп и его части 177

VI. Колдовские представления н их эволюция. Связь колдовских средств с хозяйственным бьггом. Происхождение представления о душе. Первобытная общественность, как основа колдовского мировоззрения Условия внушаемости. Желание, как причина явлений. Происхождение понятия «личности». Способы

борьбы с колдовским мировоззрением 236

Kurze Uebersichc 268

Предметный указатель 271

 

 

 

Мой дед, Алексей Семёнович Сидоров (1892—1953), принадлежал к тому тс поколению российских ученых- энциклопедистов, но и его знаменитый земляк Питирим Сорокин. Однако судьба А С. Сидорова сложилась иначе. Как многие ученые тон поры, он пострадал за спои научные убеждения В 1937 году он был репрессирован и реабилитирован лишь посмертно. Многие из его 1рудов до сих пор не опубликованы Его вклад в развитие евра- ниатского языкознания. литерату|)Оведения, этнографии, археологии и фольклористики до сих пор не оценен по достоинству

А С. Сидоров, по национальности коми, родился 28 сентября (10 октября) 1892 г. в с Палевицм Вологодской губернии. 11 1911 г. закончил Тотемскую учительскую семинарию, вернулся в Коми край и стал преподавать п начальной школе. В 1918 г закончил педагогический институт и до 1920 г. работал в Я ренском уездном отделе народного образования, о учительской семинарии, руководил краеведческим обществом по научению Коми культуры. В 1920 I пс(К’схал в г Усть-Сысольск (ныне г. Сыктывкар)

В I*>21 г. он стал председателем правления Института Народного образования в Усть-Сысольске, п|мчюдавал в этом же институте. В 1923 г. А. С Сидоров был назначен ректором Практического института народного образования в Устъ-Сысольске, преподавая также в педтехникуме В сентябре 1926 г. уехал на стажировку а Ленинград. В марте 1929 г. стал доцентом Ленинградского Пединститута нм. Герцена. Н 1930 г разработал положение о Коми краеведческом научно-исследовательском институте С января 1932 г. жил в Сыктывкаре, преподавал в пединституте. В 1934 г перешел на должность доцента в Коми научно-исследовательский институт, затем уехал в Ленинград, где стал работать в Институте Языка и мышления АН. 21 сентября 1937 г. был арестован и отправлен в г. Сыктывкар для следствия по делу «Коми буржуазных националистов» В 1940 г. был осужден за «контрреволюционную агитацию» на три года с учетом предварительного заключения. В том же году был освобожден из лагеря и работал подсобным рабочим в Ленинградской области, затем работал на сплаве в Коми АССР. В этих трудных, почти невыносимых условиях. А. С. Сидоров продолжал заниматься науч- нымн изысканиями, в первую очередь, в области языкознания. И 1942 г он был принят на должность младшего научного сотрудника в Научно-исследовательский институт языка и письменности (г. Сыктывкар). В 1944 г., после передачи НИИ в состав базы АН СССР он был переведен в отдел языка, письменности и истории Коми базы АН СССР на должность старшего научного сотрудника В 1945 г. защитил диссертацию на соискание степени кандидата филологических наук. В 1947 г. защитил диссертацию на соискание степени доктора филологических наук. А С. Сидоров скончался в Москве 21 марта 1953 г.

Большинггпо научных работ А. С. Сидорова относится к области финно-угорского языкознания. С 1926 г. А. С. Сидоров, находясь в аспирантуре, два с половиной года работал под руководством знаменитого лингвиста того времени академика II. Я. Мар- ра и, восприняв его идеи, творчески применил их к своему анализу изыка и культуры коми. Некоторые из основных положений «нового учения о языке» II. Я. Марра А. С. Сидоров постарался приложить и к анализу магических представлений у зырян. Прежде. всего, это — постулат о единстве языка и мышления. Анализируя явления языка, мы имеем возможность понять особенности мышления представителей тон или иной культуры. А поскольку языки различаются степенью их стадиального развития, лингвистический анализ нас может привести к выводу о различных стадиях развитии логического мышления. Мир отражается по-разному в разных национальных языках. Этот вывод А С. Сидорова представляется весьма ценным для современной культурологии и этнографии, поскольку позволяет избежать распространенной ошибки приписывать носителям так называемых «примитивных культур» особенности логоцент- рнчсского европейского мышления, а также избежать влияния этнического евроцентризма, столь распространенного в наше время, в частности, благодаря Леви-Строссу.

Для этнографических исследований А. С. Сидорова большое методологическое: значение имело следующее положение Н. Я. Марра: история языка тесно связана с историей материальной культуры и историей человеческого общества. А С. Сидорову казалось, что язык и культура коми исторически соответствуют примитивной стадии мышления

Вполне в позитивистском духе, к сожалению, до сих пор преобладающем в науке, ои полагает, что просвещение будет способствовать преодолению «атавизмов» первобытного мышления Однако сам ход развития человеческой цивилизации показал, что это не так. Архетипы «примитивного» сознания руководят до сих пор поведением человека, доминируй в самой творческой сфере его деятельности, а именно — в искусстве. Сам А. С. Сидоров приводит убедительный пример, подтверждающий нашу мысль, когда творит об ассоциативной связи, исторически предшествующей логической. То, что для нас есть лишь ассоциативная поэтическая связь (например, рука—человек; женщина—птица), является субъективной и объективной реальностью для «дикаря». То. что для нас поэзия, для него существует реально.

Можно сказать, что большинство языковедческих трудов ученого было создано на стыке лингвистики и философии языка. Поэтому представляется неслучайным, что, прежде всего, его интересовали вопросы синтаксиса, как отражения особенностей мышления, — путь, которым только сейчас, и не без влияния западной моды (Хайдеггер, Лакан, Деррида и пр.) начинает идти российская наука.

Основным языковедческим трудом А. С- Сидорова является «Синтаксис коми языка» в двух частях, неизданный до сих пор, в котором он «дал описание грамматики коми языка, исходя из первичных синтаксических категорий, которые прямо отражают логические категории».

К сожалению, до настоящего времени опубликованные труды Л С. Сидорова но языкознанию составляют лишь малую часть из написанного им в этой области. Па данный момент издано всего 12 работ из 45.

Мой дед явился также одним из основоположников коми литературоведения. В 1921 г. Алексей Семенович женился па Людмиле Степановне Куратовой. внучатой племяннице национального коми поэта Ивана Куратова, памятник которому украшает одну из главных площадей г. Сыктывкар и творчество которого в настоящее время изучают финио-угроведы всего мира. Однако а 20-е годы его никто еще не знал. Когда в 1923 г. супруги Сидоровы Приехали в с. Лизингу, Алексей Семенович познакомился с рукописями первого коми поэта, и в том же году издал ряд его стихотворений со своими комментариями.

В 1932 голу он передал в Коми госиздательство составленный им сборник художественных произведений И. А. Куратова, который был опубликован в том же году. Текстологи чески й анализ

¹ Жеребцов И. Л., Пыпанов Е. А.. Алексей Семенович Сидоров. Сыктывкар. Коми научный центр Уро Российской АН. 1995 С 39.

произпсдспий Куратова и литературоведческий анализ их — серьезный вклад Сидорова в куратоведение.

А С Сидоров считается также основоположником гоми археологии. В период с 1919 до 1928 гг. им был сделан ряд археологических открытий на территории Коми края. Он обнаружил 14 городищ и 10 могильников, описал 47 погребений, собрал много археологического материала. Результаты его археологических изысканий были опубликованы в различных специализированных изданиях в России и за рубежом (Хельсинки). Тем не менее, основные его труды в области археологии («Археологические памятники Коми АССР». «Археологическая карта Коми АССР» и др.) до сих пор не опубликованы.

Печальна судьба и его трудов но этнографии и фольклористике. 1-1го «Материалы но коми фольклору», «Материалы по этнографии», «Похоронные обычаи и обряды у коми* не опубликованы, находятся в Архиве Российской АН, в других архивах. Часть материалов, собранных ученым и относящихся к свадебным обрядам, была использована Ф В. Плесовским в монографии «Свадьба народа коми», изданной в Сыктывкаре в 1968 г. Вполне возможно, что научным наследием А. С Сидорова пользовались и другие исследователи, причем, нередко не ссылаясь на источник.

Среди опубликованных работ А. С. Сидорова по этнографии («Следы тотемистических представлений в мировоззрении зырян». «Пережитки культа промысловых животных у охотников коми». «Идеология древнего населения Коми края* и др.) книга «Знахарство, колдовство и порча у народа коми* занимает особое место. Эта монография была написана на основе материала. соб(>анного в 1918—1926 гт- Сам Сидоров говорил, что книга должна была стать частью курса по этнографии коми. Печатая ее, ученый хотел привлечь внимание к уникальным до-логическим формам мышления.

Почти с момента своего появления книга «Знахарство...» вызвала острую полемику среди земляков А. С. Сидорова. Им казалось, что ученый преувеличивает значение архаических элементов в мышлении коми народа. Так, например, краевед А. М Мартюшсв в сиоей статье «Кое-что о колдунах и о книге А С. Сидорова» писал: «Книга эта переносит пас в обстановку Лысой горы с се колдунами, знахарями, еретиками... и прочими „нечистых дел" мастерами.. Пам несколько непонятно, почему А. С. Сидорову нужно было сконцентрировать н явно преуведнченном количестве всю эту чертовщину только в Коми области».

² Там же, с. 25.

К

В ответ на это А. С. Сидоров опубликовал статью «Кое-что о критике вообще и о А. Мартюшеве как критике*, и которой подчеркивал, что «колдуны являются хранителями мифологических представлений и соответствующих приемов, которые были свойственны всем и каждому на определенной ступени культурного развития, но только владеют они ими и большей степени, чем обыватели».^}

Книга ученого до сих пор вызывает своего рода неприятие его земляков. Па наш взгляд, это вполне объяснимо, если учитывать живучесть архаических представлений вообще и у определенных народов, в частности. Работая последних пять лет в Мексике и наблюдая за особенностями мышления потомков ацтеков, я убедилась на собственном опыте в необычайной шипучести этих представлений. Одной из особенностей архаического мышления является неспособность критического отношения к самому себе и своей культуре. Гораздо проще, вооружив спою память «значением всех тех богатств, которые выработало человечество», воображать себя европейцем, «цивилизованным человеком», чем обращать свой пзор и сторону «пережитков дикарства и варварства», присутствующих в тыоей собственной культуре. Такой человек ведет себя во многом как «дикарь», который, облачившись в шкуру медведя, чувствует в себе присутствие «духа медведя». Иначе говоря, одним из аспектов архаического мышления является неспособность выйти за рамки собственной культуры, невозможность обнаружить точку пнепаходимости. посмотреть на себя глазами «Другого».

Книга А. С. Сидорова, предлагаемая читателю, интересна не только богатым фактическим материалом. Она вызывает определенного рода размышления. Автор ставит в ней вопрос, который задает не только знахарям и колдунам, но и нам. читателям «Почему магические действия аффективны лишь внутри определенного хронотопа (пространственно-временного континуума, имеющего спои физические и символические границы)»? Постараемся ответить на этот вопрос. Исторически познание мира или. иными словами, диалог с внешним миром и с представителями других культур, имеет, по всей видимости, несколько стадий. Как отмечает А. С. Сидоров, на до-логической ступени развития невозможна персонификация, атропологиаацим и этическая окраска магических представлений. Та же мысль встречается у современных исследователей Г. и Г. А. Франкфортов. Для первобытного человека неодушевленного мира попросту не существует. По этой причине он не «персонифицирует» неодушевленные предметы и

^} Там же, с. 25.

ис наполняет пустой мир духами мертвых, в чем пытается нас убедить анимизм. Мир для первобытного человека представляется не пустым или неодушевленным, но изобилующим жизнью... В любой момент он может столкнуться с любым явлением не как с «Оно», а как с «Ты» В атом столкновении «Ты» проявляет свою личность, свои качества, спою волю. «Ты» переживаемо как жизнь, встретившаяся с другой жизнью... — отмечают эти этнологи.

Действительно, отношение человек-мир в первобытном обществе — отношение диа логическое, однако это — диалог особого рода. В «Другом», в «:Тебе», по терминологии Франкфуртов. на самом деле не видят объекта. Однако, с другой стороны, лишь то откликается па «Ты», что находится внутри границ своего хронотопа. Все, что приходит из-за его границ, враждебно. Выпуская злого духа на границы своего хронотопа, освобождаешься от него (известный примере козлом отпущения). Границы эти почти всегда очерчены магически. В этом смысле трудно переоценить значение тотема. Мир —свой, с ним — на «Ты», он подчинен нашей магии, но только внутри пространства, где действует «наш» тотем Сейчас зачастую функцию «нашего тотема» выполняют другие пещи, например, национальный гимн, национальный флаг и т. п. Итак, па первой стадии архаического мышления «Другой» (имеется в виду представитель другой культуры, а не знакомое дерево, с которым «дикарь» на «Ты»), воспринимается как враг, как некто появившийся «не ия нашего мира».

На второй стадии этого диалога «Другой», воспринимаемый как чужой, должен быть вовлечен Biryrpb магического пространства, ограниченного н а ш и м тотемом. Помню, как в детстве меня страшно раздражало, когда кумушки, сидевшие обыкновенно па лавочках в нашей деревне в Псковской области, куда мы приезжали летом отдыхать, не успокаивались, пока не выясняли мою степень (юдства с местными жителями. «А чей ты?» — необходимый ялемент общения на этой стадии познания «Другого». Вторая стадия отвечает необходимости восстановить родственные связи внутри то- темического пространства. На наш взгляд, карнавализация или осмеяние чужого, может считаться третьей стадией развития дологического мышлении. Чужое признается смешным и, осмеянное, перестает восприниматься как страшное. Злой дух. человек д ругого тотема, превращается в тряпичную куклу, в элемент магического ритуала внутри нашего тотемичсскогопространства.Осмеянный

⁴ Франкфорт Г.. Франкфорт Г А.. Дж Уилсон, Т. Якобсен. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М. 1984, с. 25—27.

«Другой» становится споим. На этой стадии с «Другим» на «Тьп», но это — «Ты» снижения и осмеяния. В «Другом» уже замечают его другость. но именно ее-то и пытаются «снять» носредспюм осмеяния. «Другой» — это объект насмешки. На четвертой, логической стадии развития мышления, к которой, несомненно, мы все относим себя, «Другого», по крайней мере, на теоретическом уровне, пытаются воспринять в его другости. Однако исякий раз. когда мы пытаемся это сделать, сталкиваемся с трудной п^юблемой чтобы понять другого, нужно «вести его в контекст моей культуры, сделать душу другого частью моей души. Липш тогда становится возможен истинный диалог. Но с кем этот диалог: с «Другим» как таковым или просто с другим как одним из проявлений моего «я»? Паука пока еще не дала ответ на этот вопрос. Книга, которую читатель держит в Своих руках, тоже не отвечает на все эти воп(юсы, которые, быть может. не разрешимы в принципе. Однако она ценна уже тем, что их ставит.

Сама позиция исследователя, пребывающего в силу своей профессии в ситуации пненаходимости к культуре, к которой он сам же и принадлежит, подводит к постановке всей этой проблематики. Поэтому нам представляется, что исследование магических представлений небольшой евразиатской национальности, проведенное А С. Сидоровым в двадцатых годах, вызовет размышления, а, возможно, и полемику как с|>еди специалистов iai- нографов, культурологов, философов, филологов), так и у массового читателя, потому что кроме всего прочего, она написана живым, доступным языком И читать её — одно наслаждение.

(г. Мехико, декабрь 1996 г.)

Светлана Насильеоа, кандидат филосо^кких наук

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая читателям работа представляет собою часть курса «Этнография Коми», составившегося в результате этнографического изучения народа коми в течение ряда лет, начиная с 1918 г. Оформлению настоящей работы я обязан не только своим личным усилиям, но и коллективному творчеству своих учеников, слушателей Коми Института Народного Образования в гор. Усть-Сысольске, преобразованного в дальнейшем в Практической ИНО, а впоследствии в Педагогический техникум.

Здесь при преподавании, в общей совместной работе преподавателя и слушателей, — имена и фамилии последних, к сожалению, здесь нет возможности привести, — посполнялись пробелы в наличном материале, устанавливались формы его внешнего выражения и намечались методологические пути дли его осознания.

Не приходится скрывать, что многие положения, — говорящие о генезисе того или другого явления или указывающие на новые связи явлений, иногда не согласующиеся с существующими о них теориями, — несомненно требуют проверки на материале широко- срапнительном, выполнение каковой в условиях научной работы п одной из самых глухих окраин при крайней скудости там литературных научных материалов представляется, однако, почти совершенно невозможным.

Благодаря последнему обстоятельству данная работа имеет характер не столько строго методологического исследования, сколько краеведческого описания. Общие положения, встречающиеся в работе, приведены более для освещения фактического материала, чем в качестве непосредственных выводов из него.

Тем не менее местные научные работники отнюдь не могут удовлетворится ролью только собирателей материала, так как участие в научной жизни, особенно п краеведении, широких слоев населения и представителей разных народностей имеет значение для науки, по нашему мнению, не только в ее потребности массового накопления материала, но и в получении результатов качественного порядка, в смысле некоторого стимулирования в отношении методологического оживления в общем поступательном движении науки на окраинах. Помимо этого я счел возможным опубликовать и такие свои положения, которые требуют дальнейшей проработки даже в пределах коми материала, например, вопрос об эволюции анимизма и др., предопределяя этим самым характер дальнейших своих изысканий в данном направлении.

В заключение не могу не выразить своей искренней благодарности членам и научным сотрудникам Яфетического Института Академии Наук СССР — В. Ф. Шишмареву, Ив. Ив. Мещанинову, И. Г. Франк-Каменецкому, В. В. Струпе, Б. А. Латынину, в особенности директору его академику И. Я. Марру, — принявшим живое участие в ускорении выхода моей работы в свет, указавшим мне своими замечаниями путь для дальнейшей работы и способствовавшим этим более тдезвому осознанию мной выполненной части темы. Приношу также благодарность Л. Д. Золотаревой, просмотревшей работу и указавшей на ряд стилистических погрешностей.

Автор

Ленинград,

4 февраля 1927 г.

 

Знахарство, колдовство и связанные с ними явления занимают исключительное место в коми действительности. Тяжелые исторические условия, суровый север, оторванность от культурных центров, отсутствие местных национальных культурных сил в прошлом удержали народ коми на той степени мировоззрения, какая отличала, по древним русским литературным источникам, вообще всех финнов, как племена колдунов и чародеев по преимуществу. Многие сотни лет, прошедшие с тех пор, дали коми народу очень немногое для перестройки своего понимания окружающей действительности на началах разума и науки. Это стоит в соответствии с тем, что также мало прогресса наблюдается у коми, вплоть до последнего времени, и в отношении развития материальных сторон жизни. Указать хотя бы на то, что в то время, когда железо, как мерило высоты культуры, уступило уже свое место значению пара, электричества и т. д., мы встречаемся в некоторых деревнях Коми области еще с фактом употребления деревянной сохи, без всяких железных частей. Очень характерно языковое переживание, выражающее уровень материального благополучия населения. Всякая нужда по языку коми может быть понята только при сравнении с голодом (tsyg). Отсюда слово «tsygom», производное от слова «голод», есть выражение вообще тесноты и нужды.

В отношении общественной жизни мы видим у народа коми о прошлом не только застой, но и регресс.

В достепаповское время, до XIV века, п эпоху политической самостоятельности коми, напряжение борьбы за свою независимость вызывало стремление к организованности, к целесообразному использованию сил.

Результатом этой эпохи мы имеем целый ряд укрепленных городищ, обнаруженных по всей территории Коми области уже в революционные годы.

Подчиненное в национальном и классовом отношении население имело возможность проявлять свои общественные инстинкты только в драках, в убийствах и т. п., по существу не подвигаясь вперед от уровня родовых порядков.

Немудрено поэтому, что народ коми сохранил до настоящего времени весь тот арсенал колдовства, суеверий, всяких несуразностей, чертовщины, о следах которых мы знаем в указаниях библейских текстов

о бесноватых, в описаниях средневековых процессов иедьм и т. д. и т. п.

Так же не удивительно, что темное население коми деревни, обращается по всякому поводу к знахарям и колдунам, но очень характерно, что сплошь и рядом к ним же идет и местное духовенство, ожидая от колдовской силы более надежных результатов, чем от твоего христианского чародейства. Приходилось встречаться со случаями, когда священник для обнаружения виновника изувечения своей лошади шел к туну-ворожею, для исправления «порчи» звал к заболевшей корове знахарку-заговорщицу, а попадья, ощутившая лихорадку, шла также к знахарке-бан- щице (руvSedt&S), чтобы та выгнала жар, который «попал к ней в то время, когда она сидела на горячей

печке». Какой спрос существует на знахарство, свидетельствуют указанные примеры. Существует кроме того целая группа знахарей, которые, по народным представлениям, занимаются исключительно только «порчей» и которые под страхом расправы скрывают свое искусство. По мнению некоторых деревенских «авторитетов» в иных деревнях около половины взрослого населения является причастным к знахарству в той или другой степени.

Если сюда прибавим 25% женского населения, больных «порчей»-кликушеством, особым видом истерии, уже по свидетельству настоящих авторитетов, — этнографов и врачей,' — то получается очень реальная картина, выражающая роль колдовского мировоззрения в жизни народа коми.

Такое мировоззрение, конечно, очень чувствительно должно отражаться и на хозяйственном быте. Большой штат «лекарей», гадателей требует и большого бюджета для оплаты их услуг. Помимо всего прочего не возникает никакого сомнения в том, что поскольку имеется какая-либо профессия, постольку у нее существуют и профессиональные интересы, которые выражаются в организованной борьбе за миросозерцание, за «душу» крестьянина.

С другой стороны, культурно-историческая сторона вопроса указывает и на существование другого порядка взаимодействий. Если несомненно, что знахари и колдуны, как представители уже сложившейся профессии, культивируют колдовское воззрение, то также несомненно и то, что возникновение профессиональных колдунов и знахарей обязано всеобщему

¹ Држеиецкий, Мартынов. Максимов и др.

колдовскому мировоззрению, которое господствовало п древнейшие эпохи жизни человечества.

Современное же бытование колдовского мировоззрения, как массового явления, в значительной степени обязано соответствующим хозяйственным и общественным условиям, которые создали эти взгляды и которые, существуя и теперь, способствуют сохранению их и в дальнейшем. В этом отношении характерно, что в Коми области мы имеем, по выражению В. П. Налимова, целый музей разнообразных форм хозяйствования, начиная с самых экстенсивных видов эксплуатации природы — собирания готовых продуктов природы, охотничества, а также оленеводческого хозяйства с полуприрученным оленем, обычного сельского хозяйства — и кончая начатками нового социалистического хозяйства.

Таким образом, знахарство, колдовство, являясь узловыми моментами культурно-просветительной работы коми деревни, в то же в()емя связаны многочисленными корнями с примитивным хозяйством, с примитивным обществом и поэтому в этих основных предпосылках и нужно искать генезиса их происхождения, а также и способов бор|>бы с ними. Отсюда иытекает недостаточность мер одного административного воздействия, — требуется систематическая культурно-просветительная и общественно-хозяйственная работа для искоренения осноп отсталого ми|ювоззре- ния.

В этом заключается общественно-практический интерес вопроса о знахарстве и колдовстве.

Вместе с тем, современная этнография ставит колдовство в основу происхождения всех религиозных пилений, особенно в культовой их части. Анимизм, учение о душе, как основа развития религиозных воззрений вообще, в той формулировке, какая была дана основоположником его Эд. Тейлором в 1867 году, в настоящее премя уже не может объяснить всех явлений первобытной религии. Не удовлетворяет он нас прежде всего потому, что он плохо объясняет происхождение культа.

Первоначальные формы культа отнюдь не могут быть объяснены из каких-либо конкретных религиозных представлений, из каких-либо мифов. Культ имеет самостоятельные источники своего происхождения. Он непосредственно и гораздо ближе связан с инстинктами, с волевой деятельностью человека, чем с областью представлений. Наоборот, религиозные представления, область религиозного мифа, связаны уже с более поздними культурно-историческими эпохами, с эпохой возникновения речи.

Если человеческая идеология есть в значительной степени функция общественной и, в окончательном счете, хозяйственной жизни, то первичный культ есть эта самая хозяйственная жизнь, понимаемая в широком смысле этого слова, когда магическое и хозяйственное действие находятся в нерасчлененном состоянии в силу отсутствия понятия о магическом как таковом. Если исключить, что то и другое, т. е. культ и миф, не представляют параллельно развивающихся и взаимодействующих процессов, то в основу изучения религии скорее нужно поставить не миф, не представление, тем более не словесное их выражение, а трудовое, магически-трудовое действие.'

Вместе с тем на этой ступени нерасчлененного реально - магического действия не существует еще для нас проблемы магического. Магическое дей-

¹ Принцип, установленный еще Гегелем.

■ пше, как таковое, начинает сознаваться с момента расчленения представления о вещах, со времени возникновения представлений о сверхъестественном в противоположность таковых о реальном. Магическое действие, возникшее на почве владения орудиями, оставаясь по существу по-прежнему дей- ггвием, получает теперь свое обособленное значение н < неге применения его к объекту не только реальному, но и нереальному. Вполне понятно, что и первичное ионитие о сверхъестественном должно было иметь формы, очень близкие к реальному, и последнее в (ною очередь было очень расплывчато в своих очер- ганиях, но тем не менее, раз обособившись, и то и другое в дальнейшем начали развиваться самостоя- 1гльными путями. Таким образом, проблема магического в нашем понимании связывается с проблемой рандвосния человеческих представлений о внешнем мире. На почве этого раздвоения вырастают два параллельных мира, мир реальных предметов и мир лвойников. Нужно при этом отметить, что понятие о сверхъестественном отнюдь не предполагает наличности ни персонификации, ни одушевления, — персонификация и одушевление связаны с представлением об антропомо{>фности человеческой души. Первичное же восприятие мира, оставаясь субъективным, не имело черт личности, так как понятие

о человеческой личности могло выработаться только и процессе длительной эволюции; антропоморфизацим есть продукт дальнейшего развития.

Сказанным определяется место, занимаемое колдовством в системе развития религиозной жизни, взятой в широком, а не только в форме системы представлений, смысле.

Затем, понятие о душе, духе — есть сравнительно новое приобретение человеческой культуры. Была эпоха, предшествовавшая анимизму, которая главным образом характеризовалась господством своеобразных обрядов, действий, которые были направлены отнюдь не на какую-то мистическую, духовную сторону вещей, а на предметы и явления в своей «реальности». Противопоставление духа и материи, дупш и тела предметов, есть обобщение позднего времени, возникшее в результате трансформации человеческого мышления вообще, а также перемещение дуализма этического (следовательно, явления общественного порядка) в область представлений. Первоначально, нужно думать, не было представления ни этического начала, ни тем более двойственности во взглядах на природу и человека.

Доисторическое миросозерцание, было, несомненно, монистично.

В этом отношении очень характерно, что душа, т. е. двойник человека (огО, по воззрениям коми, это вполпе материальное существо, которое представляет точное подобие своего патрона.^[1] Анимистические взгляды у коми во многих случаях имеют печать перпичности и, нужно думать, выросли в каждом отдельном случае на своей обособленной конкретной почве. Так, например, понятие о человеческой душе выросло несомненно при наличии представлений об умершем человеке, видения его во сне и т. п. Параллельно с этим лесной дух имеет в своем генезисе уже медведя. Водяной же от водных хищников и т. д. (см. об этом мою статью в журн. «Коми-му», N9 1—2, 1924 г. «Следы тотемических представлений в ми- (ювоззрении зырян»).

Во всех же случаях основной формой творчества духов япляются общие аналогии с миром социальных нвлений, идущие через общие нормы мышления. Роль логики и умозаключения в создании первоначальных |К!Лигиозных представлений не может считаться такой значительной, как это признается представителями классической антропологической школы этнографов, гак как сама логика, как форма познания, обязана тому же процессу развития культуры.

Кроме того доисторическое мировоззрение постольку, поскольку оно было монистично, было несомненно «реально». Если в настоящее время колдовство является символом всякого мистицизма, если оно с точки зрения современной логики является мистическим и на самом деле, то в момент своего первоначального возникновения оно было весьма элементарно, примитивно, удобопонятно, таково, что всякое другое понимание действительности и не могло иметь места Колдовство было реально в более общем смысле этого слова, или, лучше, наивно-реально.

При отсутствии способностей к обобщениям, доисторическая мысль в то же время была неспособна и к анализу вещей и явлений, она оперировала целым комплексом предметов и явлений, имевших по отношению к человеку непосредственное, жизненное отношение. Вместе с тем связь и различие между отдельными частями этого комплекса были для доисторического человека недоступными. Часть органического целого вполне заменяла все целое. Например, рука является постоянно заместителем человека. Принципы расчленения целого на его составные элементы вырабатывались в результате трудового опыта.

Ассоциативная связь явлений смешивалась с причинной связью. Портрет, изображение, подобие вполне заменяли изображаемое, так как впечатление, как от предмета, так и от его изображения, соответствовали друг другу.

Быт коми, благодаря вышеуказанным историческим условиям своего существования, дает достаточный материал для подтверждения тех или других выводов в области первичных форм мышления и религиозной жизни.

1. ЗНАХАРСТВО И ЗНАХАРИ

Знахарство и колдовство у народа коми в настоящее время нашли свое почти исключительное применение в народной медицине, в порче и лечении. Все болезни по народным воззрениям делятся на jenSan и mortjilyg, т. е. от бога и от людей. Естественные причины болезней мало признаются, на них часто не обращается внимания, если даже естественная связь и установлена. По отношению к различным эпидемиям, считающимся происходящими чаще всего от бога или причиняющимися анимистическими существами, отношение населения тоже более или менее пассивное. На Печоре в недавнее время даже существовал обычай во время свирепствования натуральной оспы искусственно заражать ею своих детей, очевидно, с той целью, чтобы урегулировать время болезни, при существовании убеждения, что рано или поздно дети все равно переболеют, раз уже появилась шидемия.