Поле воспоминаний
Было светло. Очень. Сияние шло отовсюду, и ноги проваливались во что-то мягкое и холодное. Я пригляделась внимательнее, прищурилась и различила, что это. Роса. Она бойко касалась пяток и осыпала их серебристыми прохладными каплями. Много росы. И трава. Целое зеленое море. Оно окружило меня со всех сторон и точно манило куда-то.
Ласковое касание сменилось ароматом. Он так же явился быстро, но был очень знакомым и действовал успокаивающе. Я не помнила, что было прежде, и как оказалась тут – в голове было пусто. Бело. Прозрачно. Кругом лишь одни ромашки, белые и очень большие.
Я огляделась и побежала в другую сторону. Поле не имело конца, и терялось за соседними горами. Воздух был так легок, что, признаться, мне даже расхотелось возвращаться назад. Радость и счастье разлились по телу, точно гонимые ветром, а он сам ласково касался щек и лица. На миг стало тихо. Я прислушалась и внимательнее пригляделась к происходящему.
Жизнь текла своим чередом. Мерно изгибались под порывами воздуха тоненькие изумрудные стебельки, над ними порхали бабочки, ловко садясь и наслаждаясь каждым мгновением. Они завораживали и невольно заставляли восхищаться собой, что, впрочем, не случайно – такая красота заслуживала быть замеченной и оцененной по достоинству.
Божьи коровки медленно перебирали лапками, переползая с листа на листок, они зависали на колышущихся листах и парили на зеленых травинках, а белизна лепестков просто сводила с ума. Не сказать, что этот цветок мне очень нравился, но что-то в нём определенно было и это что-то не могло оставить меня в стороне. Я видела их часто и прежде, сотню раз, но сейчас все было иначе. Спорю, и оказалась я тут неспроста...
Или нет? Белизна с каждым мгновеньем все больше ослепляла меня. Даль становилась туманной, силуэты цветов – не четкими и расплывчатыми. Какое-то странное предчувствие мелькнуло на окраине моего сознания, но после пропало и оно. Я перестала что-либо различать и окончательно потеряла осознание того, где нахожусь, а после – проснулась…
Сон. Всего лишь сон! А сколько воспоминаний!
Я с замиранием сделала глубокий вдох и вновь углубилась в свои мысли. Как давно он снился мне, а помню, точно увидала сегодня. Поле. Ромашки. Их красота и аромат. Чувствую их и сейчас и, спорю, не забуду никогда в жизни.
Как же много произошло со мной, и всему «виной» – они. Такие большие и красивые цветы проложили мне путь в жизнь, и я буду на веки благодарна им. Или не им? Давайте я расскажу всё по порядку.
Думаю, хватит и пары слов – нет смысла говорить много, главное все равно ведь – суть, и с этим никто не поспорит.
Я уже закончила школу. Училась хорошо, даже получила медаль. Но разве имеет она связь с происходящим? Ничуть, вы правы. Я просто отвлеклась.
Будучи ученицей, мне очень полюбился русский язык. Я была лучшей в своем классе, так говорила учительница, и мне было очень приятно слышать эти слова. Но суть в другом – я писала стихи и рассказы. Давно. Уже шесть лет. Очень любила это занятие и ни за что в жизни не могла даже подумать о том, что брошу свои работы на растерзание забвенью, и потому делала свои первые шаги к профессиональной деятельности.
Учительница следила за моими успехами и радовалась от всей души. Сказать по правде, я даже знала то, что в её жизни была первой «пишущей». От этого было и страшно, и радостно. Мысли мелькали разные, но всё же мне было очень приятно, и день ото дня я творила что-то новое – писала в разных жанрах и стилях, пробовала, искала себя. И нашла. Уверена, что нашла. Одна такая работа находится сейчас перед вами.
Но что-то я отвлеклась. Мы начали говорить про ромашки, а я решила посвятить вас в свою жизнь. Чтож, может, не случайно все это? И я отвечу, что так и есть. Ведь ромашки тоже сыграли не малую роль. Они подарили мне путь в будущее, и я должна успеть схватить его и не упустить.
Такие красивые и добрые цветы… Как же их любила моя учительница! И как теперь люблю я! Смотрю на белоснежные головки и чувствую её теплый взгляд. Мы виделись вчера, а, кажется, будто прошло уже столько времени…
Школа окончена. Теперь мы увидимся не скоро. Как же грустно становится мне от одной этой мысли. И каждый раз, когда я вижу ромашки, становится так хорошо и легко на душе! Я снова возвращаюсь в те далекие дни, когда только начинала писать, и впереди было много лет учебы. Да, школа окончена, но впереди много новых открытий и свершений. Надо идти вперед и радоваться тому, что есть сейчас. И я делаю это – каждый раз, когда вижу эти красивые и стройные цветы, подарившие мне дорожку в будущее, о котором я так часто мечтала.
Одна жизнь Сарро ла Касса (пролог фэнтези романа)
Нет ничего, в чём нет ни капли
волшебства… Узри же её поскорей!
Я почувствовала под собой что-то твёрдое и влажное. Попыталась перевернуться на другой бок, но ощущения не изменились. Хотелось спать, всем телом чувствовалась слабость. Я медленно приоткрыла один глаз, затем второй и обмерла – я была в лесу. Сырость прохладной утренней травы сперва натолкнула на мысль, что это весна, а увиденные россыпи розовых цветов и клейкие листочки на деревьях окончательно подтвердили это. Свежий запах сочной листвы, лучи яркого слепящего рассвета и щебетание птиц окончательно пробудили ото сна.
Первым, что окружило меня – это шок, паника, не ведающая конца и края; адреналин, металлическим привкусом разлившийся во рту… Я встрепенулась, подскочила на ноги и огляделась. Оглядела себя: ни единой царапины или синяка, ни малейшего намёка на то, что кто-то силой притащил меня сюда.
Воздух не был ни холодным, ни тёплыми, потому кофта с длинным рукавом была как раз к месту, чего не скажешь о сапогах, доходивших почти до колена…
«Что это за лес? Как я сюда попала? В такое-то время! Я ведь прекрасно помнила, как вчера, после долгих разговоров с подругами, ложилась спать в своей комнате…
Как я оказалась тут? Что делаю? И давно ли здесь? Где люди, почему вокруг только лес да трава?...Может, это шутки Анфиссы? – в голове завертелась первая правдоподобная мысль,- Да нет, не похоже, не в её это вкусе! Ну же, Клио, соберись с мыслями! Вспомни, что произошло...»
Кроны деревьев шапкой громоздились над головой, шумели листвой и трепетали в золотых лучах. Повсюду росли травы, изумрудные кристаллики листьев и калейдоскоп розовых цветов. Чёрная бабочка с мохнатыми усами стремительно двигалась ко мне. Миновав последние метры, уселась прямо на нос и начала тереться крылышками. Я протянула руку, чтобы коснуться её, но та вмиг сорвалась и улетела.
Теплый ветерок ласкал своим мягким касанием. Весна чувствовалась в каждом лепестке. Я сделала несколько шагов в сторону, завернула за соседнее дерево и пошла вперёд. Деревья так однообразны! Как будто у меня двоилось в глазах. Сперва даже голова закружилась…
Я быстро выбилась из сил и опустилась на ближайший пенёк. На ветвях вокруг меня беспрестанно ползали лазурные крапинки жучков, махали алыми надкрыльями божьи коровки, играли на своих скрипках кузнечики и вспархивали боящиеся моих рук бабочки. Место было очень красивым, но неведомая сила, холодком пробравшая по коже, отталкивала меня прочь.
«Куда же мне идти? Этот лес должен когда-нибудь кончиться! Не хочу верить, чтобы этот кто-то смог затащить меня так далеко от школы! Школа… А где же она?»
Фырканье и тяжелый топот, раздавшийся в обоих шагах, оторвали от столь тяжёлых раздумий. Я повернула голову назад – рядом стоял высокий и стройный конь с белой шёлковой густой гривой, изящно развевающейся на ветру.
Он словно поджидал меня! Однако ещё пару минут назад здесь не было никого! Или я не заметила?
«Может, он всегда пасётся здесь? Чего я сразу так запаниковала?...»
Он заржал, пригнул передние ноги, всем телом прилёгши на шёлковую зелень, точно пёс, верно ожидающий своего хозяина. Пару минут я молча смотрела на него, не понимая такой странной реакции животного.
У него не было седла и, это было понятно – откуда у дикой лошади может явится такой не свойственный ей элемент одеяния? Однако ухоженный и элегантный вид всё же заставлял задуматься о её истинном происхождении.
Сперва я попятилась, вспомнив, как однажды учительница рассказывала, как она вышла едва живой из случайной встречи с оленем. Очень захотелось бежать, но внезапная мысль остановила меня – это же лишь привлечет внимание коня. Так и стояла, с ужасом хватая беглые мысли и глотки сладковатого воздуха.
С каждым мгновеньем начинало казаться, что конь оказался здесь специально. Что он хочет, чтобы я приблизилась и, возможно, ускакала с ним куда-то. Интересно, знал ли он, как я здесь оказалась? Эх, как печально понимать, что животные не имеют речи!
Глядя на огромные чёрные глаза, эта мысль напрашивалась всё чаще и чаще, дрожь бежала по ладоням. Я приблизилась, он тут одобрительно закивал мордой и зафыркал. За спиной раздались волшебные трели птиц, точно говорящие, что я на верном пути.
Конь напряг свои сильные мускулы и точно заулыбался. Страх переполнил меня, сердце забилось сильнее, руки вспотели, а в нос уже ударил неприятный запах вспотевшей гривы. Прикоснувшись и обхватив дрожащими пальцами его спину, я на миг замерла, не зная, стоит ли так делать. Он развернулся и потёрся мордой о руку, слово приказывая мне не бояться!
Пришлось решиться. Будь как будет! Быстрым движением занесла ногу через его спину и, уже через мгновенье я сидела на спине коня. Как вдруг он встрепенулся, поднялся на сильные ноги и понёсся куда-то вдаль с невиданной силой! Я так и замерла, в ужасе осознав, что натворила! Он рванул вдаль, с молниеносной быстротой минуя встречные деревья, перепрыгивая пни и огибая небольшие овраги.
Чувств, захлестнувших меня, было очень много, не передать! Это было так незабываем и жутко! Так страшно…
Постепенно я стала приходить в себя, ведь, как-никак, а кони – наш единственный транспорт, мы добирались на них в школу и, это происходило достаточно часто. «И чего так испугалась? Прежде никогда не замечала за собой подобного…» - промелькнуло в моей голове. Ветер обдавал по щекам и развивал длинные светлые, почти золотые волосы, руки крепче хватались за шёлковую гриву, ноги сильнее прижимались к его бокам.
Остановился конь лишь перед гигантскими сводами чёрного замка. Готические шпили сверкали на солнце. Что-то загадочное манило и одновременно отталкивало от этого сооружения, а перед воротами толпились десятки детей. «Вот и школа… Неужели он читал мои мысли?- не удержавшись, подумала про своего спутника, - Как он мог доставить меня именно сюда?!»
Вдали уже слышались голоса подруг, я понимала – надо немедля спускаться! Конь стоял, не желая спускаться, но стоило подумать, и он пригнул ноги и дал спокойно сползти. Это животное изрядно заставляло шалить мои нервы! Даже заставило подумать, что оно обладает какими-то странными излишними знаниями.
Я соскочила на землю и побежала со всех ног.
Школа – огромный замок, в котором училась целых 9 лет. Вокруг неё толпилось большое количество ребят. О, как же их было много! И все, как один, в черной одежде и с красными галстуками. Начала вглядываться в лица, но друзей отыскала не сразу. Меня встретили их улыбки и, это было до боли приятно, даже очень, но косые взгляды учителей, признаться, взволновали...Да что там взгляды! Я, сама себя не узнавая, металась от одной подруги к другой, рассказывая о случившемся и пытаясь ухватить хоть какой-то клочок истины!
Они были молчаливы. Все. До единой… Никто ничего не знал или обманывал.
«Эй, Клио! Что у тебя на щеке?!»- вторили изумленные подруги на мои вопросы. Саша даже протянула зеркальце, чтоб я окончательно убедилась, что она не врёт. Там действительно находился небольшой знак. Когда же я увидела его – две маленькие фиолетовые звёздочки, пришла в полное замешательство…
Это было довольно странно и неожиданно.
После того, как мы вошли в гигантские ворота, несколько молодых привлекательных мужчин в мрачных готических нарядах с длинными алыми, золотыми и чёрными плащами за спинами закрыли огромную старинного вида браму. На ней была такая же красивая готической резьба, каждый раз она заставляла остановить взор и чуточку помечтать. Мы отвели коней в специальный загон, что находился напротив первого этажа – довольно большой просторный зал, украшенный витиеватыми барельефами, горельефами и мощными изящными, колоннами; там же находилось двенадцать высоких стрельчатых окон, через которые в зал проникали сотни солнечных лучей.
Мужчины разошлись по кабинетам, это и были наши учителя.
Первый день моей «новой» жизни был очень нервным и испуганным. В мыслях было чувство, будто я что-то пропустила, какой-то достаточно большой промежуток времени, однако ничего вокруг не указывало, а наоборот – опровергало эту мысль. Странным было и то, что, зайдя в конюшню, я не нашла своего коня. Сбежал ли он, исчез – сложно сказать теперь.
Вся жизнь была переполнена сотней различных впечатлений. Их много, постараюсь рассказать хоть что-то…
На последней неделе каждого месяца в школе были маленькие каникулы. Небольшие, но и то хорошо! Сейчас как раз конец апреля. Каникулы кончились. Все шумно обсуждали последние дни. Мы возвращались к учёбе. Впереди оставался последний месяц. Вновь все встречались со своими друзьями, подругами, любимыми и учителями. Вновь начались уроки. Новые недели необыкновенных случаев и приключений, смеха и слёз во имя жизни!
Подруг у меня было много, самые верные, пожалуй, Саша и Анфисса. Хотя с моей стороны будет неправильно не назвать таковыми и остальных…
Школу скрывали густые леса – деревья росли вокруг всего замка. Их кроны терялись в далях, из-за которых виднелись острые заснеженные горы, небольшие холмы, лесные поляны и озёра. Здесь часто проходили открытые уроки, различные встречи и свидания. И, наверное, хорошо – природа всегда объединяла и украшала наши жизни.
«Каким образом этот конь нашёл меня в лесу? Что делала там я?»- без конца мелькало в моих мыслях. Отчего-то казалось, что я не такая, как все, но сложно было сказать, почему? Сознание напрочь отказывалось ответить…
О таких историях обычно говорят мало. Сами посудите, зачем рассказывать всё наперёд? Сомнения знакомы всем и, каждому обидно, когда тебе не верят. Как хочется доказать свою правоту – и это естественно – интересоваться всем новым! А потому я лучше не скажу ни слова боле и дам Вам спокойно перевернуть этот лист…
Скажу сразу, я, автор, не являюсь лицом, от которого написана эта книга. То, что известно для Клио, написано с её слов. Своё же имя предпочту оставить в тени, по крайней мере до тех пор, пока не наступит нужное время…»
Инкогнито
Учитель-легенда
Балаклава. Моя маленькая родина. Такая прекрасная в заснеженную пору и в цвете миндаля, разнеженная от знойного лета и просто дурманящая любого своей красотой…
Особенно она поражает взор и душу осенью, тогда, когда вернее всего сказать:
«Есть в осени первоначальной, короткая, но дивная пора…» Ведь она действительно очень коротка! Не успеешь оглянуться вокруг, как узор из алых листьев уже лежит на земле, а голые ветви колышутся на пронзительном ветру.
Это происходит везде, и этого не избежать. Время быстротечно и одинаково длится в любом городе. И поэтому мы с папой изо всех сил стараемся уловить эти прекрасные хрустально чистые денёчки ранней осени. По уже установившейся традиции, отправляемся в небольшое путешествие к морю и начинаем рисовать.
Мой папа – преподаватель детской художественной школы. И хотя это всего лишь его должность, в душе – он, как и я, художник. Мы вместе очень ждём этих походов, которые, спорю, навсегда отпечатываются в памяти обоих.
Собираемся долго, иногда готовясь за несколько месяцев. Тогда же я закупаю себе новые краски и альбомы. Не знаю, почему, но рисовать на них намного приятнее и веселее. Выходим ранним утром, ещё до восхода солнца и направляемся мимо Генуэзских башен в район Ближнего или Золотого пляжа. Слышится неимоверный запах можжевельника и первый стрекот цикад, а где-то вдалеке шумит море. Его лазурные волны с рёвом ударяются о камни и рассыпаются сотней серебристых осколков. Они же точат скалы и вымывают новые пляжи.
Воздух прозрачен и чист. Зелень деревьев уже покрывается багрянцем и охрой, а местами даже золотом и кармином. Иногда пролетают листья, медленно и печально танцуя свой последний осенний вальс. В такие мгновенья в душе особенно рождается желание творить. Рисовать, петь, писать – без разницы!
Осенняя листва кружится,
Танцует свой последний вальс.
На землю медленно ложится.
Очаровав в полёте нас…
***
Шумно бьётся о берег волна,
Рассыпается звёздной росой.
Что с собою приносит она,
Словно вестница бездны морской?
***
Иль бесшумно бьют волны о брег,
Генуэзские башни овеяны дымкой,
Над горою блестит первый снег
И ты заворожен этой картинкой…
***
Края родного нет в мире милей
И прекрасней на всём белом свете!
Балаклава! Я знаю, тебя нет родней
И красивей на нашей планете!
И хотя этим стихам уже несколько лет, те чувства, что побудили меня к написанию этих строк, будут жить вечно. Во всяком случае – всю мою жизнь.
Я иду по каменистой дорожке, едва успевая за большим размашистым шагом отца. Постоянно оглядываясь, стараясь запомнить ту былинку или облако, что остаётся у меня за спиной, и бегу со всех ног. Сколько видно взору - внизу лишь море, тихое, бесконечное и вечно волнующее воображение. «Что скрыто там, в его глубине? Знает ли кто-нибудь, остались ли там неразгаданные тайны? Или уже известно всё?...» - то и дело приходит мне на ум, а после улетает, сменяясь залпом новых вопросов.
Мои мысли и размышления лишь слегка отвлекает мерное звучание волн, но не лишает того сладостного настроения, которым обеспечен весь грядущий день. В такие минуты я чувствую вечность, или, во всяком случае, мне так кажется. В душе наступает умиротворение, и кажется, что так было всегда: сегодня и 2500 лет назад – это место ничуть не изменилось! И будет таким вечно, и я также навечно останусь здесь. Не хочется думать о том, куда следует идти завтра, или о том, что было вчера. Для меня время застыло, и я для этого дня вечно буду такой, какая есть сейчас.
Мы с папой присаживаемся на один из обросших мхом камней, раскрываем свои рюкзаки, вытаскиваем краски и начинаем творить. Как же легка кисть в руках художника! Овитая легким ещё по-летнему жаркому дуновением ветра, она так и скользит над листом, на мгновенья зависая над ним, как птица.
-Папа,- как-то спросила я, - а почему мы всегда приходим именно осенью и именно сюда или на Серую скалку? Разве в Балаклаве нет других таких же красивых гор?
С минуту он помолчал, а после, резко устремив на меня свой голубоглазый взор, спрятанный за стеклами очков, сказал:
-Нет лучшего места на Земле, чем то, где жил Анатолий Семёнович!
-Анатолий Семёнович…- повторила я,- А кто он?
-Учитель с самой большой буквы и на всю мою жизнь! Мой наставник и просто славный человек! Таких сейчас сложно найти… да и найду ли?
-Он был твоим учителем рисования?
-Да, именно так. И этот чудесный, волшебный мир, который предстаёт пред нашими глазами, он открыл мне впервые!
Я смотрю на папу во все глаза, улыбаюсь. А он, как будто замечтался, погружённый в воспоминания, оставил кисточку и принялся за рассказ. Я, конечно, знала, что мои родители учились в средней школе №30 г. Севастополя. Но я лишь сегодня узнала о том, что они оба были учениками Анатолия Семёновича Терентьева. Обычный школьный учитель и настоящий человек, благодаря которому мама с папой так же стали учителями и продолжили свой жизненный путь, вот уже двадцать с лишним лет.
Анатолий Семёнович Терентьев преподавал у них и черчение и был для всех очень большим другом. Родился он в 1927 году и с самого раннего возраста взял кисть. Ему предлагали стать трактористом (в те времена это была очень доходная профессия), но Анатолий твердил, что хочет стать художником.
Настойчивый Толя добился своего. Закончил Симферопольское художественное училище им. Самокиша (декоративное отделение), затем поступил во Львовский полиграфический институт, после чего стал учителем.
Начался отсчёт трудных, но счастливых дней в средней школе №30 г. Севастополя.
Анатолий Семёнович был строгим, не терпел срисованных или нарисованных другом учеником работ. Он безошибочно мог различить, кем нарисован рисунок: родителями «золотыми ручками» или трудолюбивым школьником. Уроки у него всегда проходили весело, и хотя не у всех всё получалось сразу, за плохие оценки никто не обижался.
Одни «болели» рисованием, другие, не желая приложить к труду своих усилий, получали единицы, собственно, как и в наше время. Таких учеников Анатолий Семёнович называл «однёрками», и я как сейчас помню смущённые лица тех, кто получал их!
Как учитель он считал, что рисовать умеют все, нужно только развивать этот талант и идти ему на встречу. Он учил почти всю Балаклаву – целых четыре поколения. Сколько людей училось у него! И я, и твоя мама,- да почти все, кто здесь живут! А Анатолий Семёнович знал и любил каждого, обращаться не по фамилии, а по имени…
Я замерла, вслушиваясь в слова отца, и на миг представила себе картину того, как проходили эти уроки.
-А у меня вообще рисования нет!- грустно прошептала себе под нос,- Вот, если бы Анатолий Семёнович…
-Я рассказываю дальше,- поправив очки и окинув меня заинтересованным взглядом, сказал папа.
Я закивала и, усевшись поудобнее, стала слушать.
-Бывали такие асы, кто «передирал» рисунки через стекло, но на уроках Анатолия Семёновича это было недопустимо! Рисовать позволялось карандашом или красками, а главное - самому! Вот тут-то ученикам и приходилось попотеть…
От этих слов я засмеялась.
-Представляю, что сказал бы он, если б сегодняшний школьник принёс ему компьютерный рисунок…
-Не перебивай!
-На этих уроках рождались новые художники. Старательные и преданные ученики, на всю жизнь подружившиеся с кистью. Это Александр Бурцев (директор нашей художественной школы в г. Севастополе).
-Тот самый дядечка, которого мы недавно видели в музее напротив больших и очень необычных фотографий?
-Он самый.
-Алексей Дрич (учитель в художественной школе). Ну, с ним ты знакома.
-Потому, что это ты!- заулыбалась я.
-Игорь Гудыря, Ситникова Варвара,Юлия Куликова (Лапий), Марина Замяткина (Забусик), а также космонавт Антон Шкаплеров, полярник Владимир Алексеев, доктора наук, профессора, руководители крупных предприятий.
Я едва слышно присвистнула.
«Даже космонавт… ну надо же, каких только людей не видала наша школа!»
-Они не смогли расстаться с этим чудесным предметом и до конца жизни отдали себя рисованию или другому искусству, любовь к которому была навеяна талантом Анатолия Семёновича.
Сейчас трудно сосчитать, скольких ребят он научил видеть этот мир. Ведь их было очень много, а потому он – поистине учитель всей Балаклавы!
При школе даже был организован кружок рисования «Сёмыч». В него ходили многие. Одни из них были не слишком старательными в школе, но в кружке их таланты раскрывались с большей силой; другие – всегда были очень преуспевающими и увлечёнными, таких учитель направлял в Художественную школу. В каждом классе таких было по пять, а то и более!
А сейчас попроси нарисовать что-то и днём с огнём не дождёшься, пока оценку не поставишь… - вставил от себя папа,- Печально…
Занятия эти проходили очень весело и интересно. Лишь самые светлые воспоминания остались в памяти учеников. А ученики-то были, ой какие разные! От малышей третьеклашек до студентов. И как же было необычно глядеть на этого малыша или дядечку, и невольно думать, а кто же свёл судьбы этих двух человечков?
-А я знаю! Теперь знаю, кто! Спасибо пап за эту чудесную историю! А теперь давай рисовать?
Он покачал головой и заговорил снова.
Выходит, я опять бежала впереди паровоза…
-… А объединила их общая любовь и тяга к рисованию, любовь к своему учителю.
И, кстати, рисовали всё: и гипсовую голову, и натюрморт, и композицию… но чаще всего природу.
Методика Анатолия Семёновича была такой: «Я рисую, вы повторяете»!
-А не: «читайте параграф и пытайтесь!»- вставила я.
-Любимая акварель завораживала своей чистотой, пронзительностью и непосредственностью. Его картина «Вечереет», на которой видна удивительная игра света и тени, белизна снега и, освещённая заходящим солнцем, бухта.
-Кажется, я видела её… точно… в одном из твоих книжек!
-Удивительна и работа «Тополя». На фоне водной глади бухты они стоят прямые и точно утверждающие жизнь, весну и надежду,- папа на мгновение смолк.
-Их уже давно срубили, а на картине…
-Там они остались навсегда!
Акварель Анатолия Семёновича Терентьева- это его особый стиль, как говорили ученики, «Семёновский». Но нужно отметить, что у художника есть и прекрасные этюды, выполненные маслом; удавалась ему и графика.
С начала 60-х годов началась туристическая эпопея Терентьева, акварельные краски высыхали быстрее на воздухе, и он стал писать сам и учить детей акварели.
Он внёс большой вклад в развитие туризма в 30-й школе.
Анатолий Семёнович начал ходить в походы вместе с детьми, начиная с третьего класса. К нему приходили дети даже из других школ, и вместе они отправлялись в самые интересные и живописные места Крыма! Тарханкут, Инжир, Ялтинская Юла… Где только ни были ученики Анатолия Семёновича! Вместе они исходили почти весь полуостров вдоль и в поперёк и не один раз! И с какой радостью вспоминали они о тех днях!
Помню, как мы ходили на Тарханкут. Поход занял целую неделю, но для тех мероприятий он был ещё средним по своей продолжительности. Как-то отправлялись в ПГТ Оленёвку. Бухта была мелкая и очень красивая. Ребята топали по самой воде, многие замочили ноги. Но после,- на мгновенье отец улыбнулся,- случился прилив. Теплая вода принесла с собой целую стаю медуз, и возвращались мы уже бегом, прыгая с одной медузы на другую. До чего же весело!
Ходили и за «Стенку». Природа была изумительная!
Я улыбнулась.
-Это же та скала…
-Да, ныне именуемая скалой самоубийц… Но тогда мы не знали о подобном, да я и сейчас не особо разделяю этого названия!
…Деревья росли на каждом шагу. Сосновые иголки стелились настоящим ковром, за которым плескалось море и возвышалась скала Первого Паруса.
По прошествии некоторого времени этот склон сгорел от пожара, а потом произошёл оползень, навсегда уничтожив эту прекрасную тропинку. Так что были во время наших путешествий и опасные места!
Но не смотря на всё это, родители доверяли Анатолию Семёновичу и пускали в поход как маленьких, так и уже выросших детей…
А бывали дни, что без улыбки вспомнить просто нельзя! Например, однажды, отправляясь в многодневный поход, у одной девочки наступил день рождения. Поздравляли её все с радостью, особой для того времени теплотой. Кто-то подарил ей банку сгущенки, кто-то жемчужину достал из мидии… Ну, не смолчу, это был я!
Анатолий Семёнович помнил такие дни. Он вообще помнил множество дней рождений и всегда старался поздравить каждого, а ученики в свою очередь, также не упускали случая поздравить его. Скажу интересный факт - день рождения у Сёмыча - 8-ого марта, и это всегда праздник! Для всех.
По инициативе Анатолия Семёновича традиционно ранней осенью проводились туристические слёты для всей школы, где классы соревновались в различных номинациях: кто быстрее установит палатку, разожжёт костёр, по ориентированию в лесу. Спорю, это были самые знаменательные моменты в истории нашей школы! Сперва для учеников, а затем и для их детей, также учившихся в школе №30.Было очень весело, это очень сближало ребят, способствовало физическому развитию и смекалке, вырабатывало жизненно необходимые навыки в экстремальных условиях.
Да, кстати, Анатолий Семёнович обладал ещё одним талантом: он был прекрасным фотографом и так же учил ребят этому мастерству.
А как мы разглядывали мир окружающей нас природы! Пытались уловить каждый взлёт бабочки, порхающей над изумрудными листами, движение жука, полёт парящих над горизонтом птиц. Анатолий Семёнович фотографировал всех, создавая первые наработки в макрофотосъёмке.
Портрет Учителя будет не полным, если не рассказать о поисковых работах, особенно в районе горы Крепостной, на которой и по сей день высятся развалины Генуэзской башни Донжон. Здесь удерживали фашистов пограничники-рубцовцы. Благодаря Анатолию Семёновича в школе был создан музей воинской славы, имени Героя Советского Союза Герасима Архиповича Рубцова, возглавлявшего оборону Балаклавы 1941-1942 года – «Часовые родины».
Было у Анатолия Семёновича ещё одно увлечение – он мастер спорта по стрельбе из винтовки.
-А что было дальше с Сёмычем?- спросила я.
-Подожди, Инесса, скоро узнаешь…
Некогда строгий учитель с годами стал более «мягким» и отдал своё предпочтение маленьким детям. Занятия были более шумными, более весёлыми. Все вспоминали Сёмыча, как единственного, кто по-настоящему возился с детьми. Бесспорно, другие учителя также водили своих учеников в походы, но в отличие от них, Анатолий Семёнович был с ними в любое время года, в будние и выходные, возможно, от того, что своих детей и семьи у него не было...
75 жизненных лет, 60 лет рабочего стажа, 50 лет учительства в школе, 50 лет проживания а Балаклаве и 5-и летие галереи «Учитель и ученики»,- встречали ли вы человека, кто бы праздновал все эти юбилеи в один год? А это всё – Анатолий Семёнович, учитель Балаклавской средней школы №30, «Отличник народного образования».
В художественном музее города Симферополя в 1995 году состоялась его выставка под названием «Учитель и ученики», где были представлены живописнейшие картины крымской природы.
В 2002 году в 30-ой школе открылась выставка «акварельного» мастера. Картины долгое время висели на втором этаже младшей школы. В основном это были пейзажи, церкви и приморские окрестности своего любимого города.
И с каким интересом мы рассматривали эти картины! Ведь это всё – наша Балаклава, по которой мы бегали и ходим по сей день, наша бухта и наше синегривое море...
С 9-ого марта в 2012 году на 85-летии Анатолия Семёновича в БКЦД была организована великолепная выставка. А ученики, преданные своему наставнику, выпустили альбом с картинами «Триптих мастера». Прошло 4 года, и 9 марта 2016 года в школе была установлена мемориальная доска. Организована встреча бывших учеников, приглашены поэты и художники.
-Знаю-знаю, - прошептала я,- я читала на нём свой стих. Помнится, ещё очень удивилась тому, что даже попала на телевидение!
-Работы Анатолия Семёновича экспонировались в Москве, Санкт-Петербурге, Франции, США, Омске, Волгограде, Вологде и других городах. Как жаль, что сам он уже ушёл из жизни… а ведь сколько ещё мог бы написать! Сколько мог!- отец смолк, внимательно взглянул на меня, а после, проведя несколько мазков по листу, сказал: И по сей день великое мастерство Анатолия Семёновича завораживает нас своей простотой и умелостью! Великий художник, всю жизнь проживший в Балаклаве, его помнят многие и, надеюсь, будут помнить и в будущем. Его любовь к рисованию таким тончайшим образом искусства объединила всех в городе, что я не могу подобрать нужных слов, чтобы описать всю эту силу. Он привил всем любовь и это особое видение мира и окружающей нас природы. И она живёт по сей день в душах и сердцах каждого, кто достоин называться Балаклавцем!
Он смолк. Ветер всё также трепал мои волосы. День разгорался всё с большей силой, и солнце уже стало сильно припекать. Зазвонил телефон – нас ждали дома.
О, как же быстро летит время, когда ты занят чем-то поистине необыкновенным! Бежит, точно жизнь, оставляя в памяти свой чарующий и неповторимый след.
Цветок льда
Они кричали друг на друга, корили в чём-то, в чём – не знаю. Полить забыли и ушли, и в новый день опять ругались. Снег шёл, и ветки замерзали. Я леденел, не мог очнуться. Уж солнца луч выглядывал на небе, и пели птицы первые вдали. Мороз давал о себе знать и в землю загонял цветы, осыпал серебром их едва проклюнувшиеся молодые листочки.
На календаре давно была весна, но погода портилась день ото дня. Она напоминала ту грозу, что неразрывно и безутешно бушевала между моими хозяевами. Они всё реже приходили на дачу, чтобы посмотреть на нас. Точно забыли.
Они были нервными и раздражительными и однажды совершили то, за что я их никогда не прощу. Они открыли теплицу и оставили так на всю ночь. Золотое мерцание звёзд и холодный снежный ветер, тихий шелест моих едва опушенных листиков и сила, сковывавшая корни…
Мороз нарастал. Температура на градуснике падала. Я видел тёмные силуэты, что пару раз ходили по даче, но до сих пор не знал, кем они были, до того самого времени, пока одна из них не раздвинула свой страшный бездонный капюшон, и я не увидел в нём лицо моего хозяина. Он бегал из стороны в сторону и лил из шланга холодную воду. Вспомнил таки о том, что обещал полить! Но погода была совершенно не подходящая, и дрожь пронеслась по всему моему стеблю, на миг обездвижив его.
А после он ушёл. Снежинки градом облепили листву, точно желая спрятать или спасти меня. Но от кого? Горизонт уже светлел, и на синем фоне вновь можно было различить очертания знакомых гор, домов соседей и леса. И тут что-то зазвенело. Калитка закрылась и заскрипела. В самый последний раз, так как издали донесся голос хозяина:
-Дача будет продана! Сегодня же!
Ледяная хватка пронзила меня. Порыв ветра, ворвавшийся в теплицу, чуть не сломал, наклонив до самой земли. Я понял, что больше никому не нужен и, оглядев пустынную замёрзшую землю, чёрные ветви ореха и других деревьев, задрожал, упал на снег и рассыпался хрустально чёрным прахом…
А ведь я так хотел расцвести! Так хотел…
Разбуди меня завтра!
Холод. Замёрзшие руки. Синий иней искрящийся на застывших волосах. Глаза были закрыты, но девушка не спала. Она уже давно находилась в криокамере и тем не менее находилась в курсе всего, что творилось в мире.
Огромная комната, в которой она лежала, располагалась в самом центре многоэтажного здания. Прозрачные стены открывали вид на безграничные пейзажи, находящиеся в двух шагах от неё. Высотные дома, вышки, летающие аппараты, - таким давно стал наш мир. Серое небо было сплошь закрыто облаками – солнце выглядывало редко и, многие уже забыли, как выглядят его лучи.
Тогда начинали сверкать шпили и в стеклянных стеклах отражались лица людей. Они больше не были теми немощными существами, как раньше – наука оставила след на каждом и, в глубоких сияющих глазах сияла сила, уверенность и разум. Радужки напоминали структуру микрочипов и, часто бывало так, что они ими и являлись.
Люди изменились. Стали не такими, как предполагали и пророчили им потомки. Внешность осталась всё той же, но душа изменилась почти полностью. Все эти эксперименты с астральными телами и перемещениями в пространстве не могли оставить её и не подарить новые крылья.
И такие люди каждый день пролетали на своих диковинных машинах мимо огромного здания с множеством стеклянных окон. Они спешили на работу, хотя от былой деятельности едва ли остались привычные нам названия. Прогресс смешался с утопическими идеями каких-то давно забытых писателей и сотворил новый, совершенно не узнаваемый мир.
Люди мчались куда-то вдаль, думали о своих проблемах и были так наивны к жизни. Никто даже предположить не мог, мимо какого здания они проносились, - что находилось в нём и зачем каждый день у стекла стоял смотритель. Он не сводил взгляда с бескрайней долины небоскрёбов, а в лице читалась печаль.
Им было совершенно плевать на историю! Несмотря на своё интеллектуальное чиповое развитие, люди по-прежнему видели и преследовали во всём лишь свои интересы. Н<