II. ИЗМЕНА БУЛАК-БАЛАXОВИЧА

Я.Фабрициус, А.Травинский

(из книги «Гражданская война, 1918–1921», изд. «Военный вестник», М., 1928 г.)

скачать пдф: https://yadi.sk/d/7wG4hc4b8-O-m

ДВЕ ИЗМЕНЫ

I. Измена Нелидова

В феврале 1918 г. т. Фабрициус приехал из Петрограда в Гдов на должность чрезвычайного комиссара района Луга Гдов Торошино, с задачей организовать задержание наступающих германских отрядов. В это время в Гдове находилась озерная флотилия в составе 5 вооруженных пароходов с командой в 50 человек матросов. Начальником этой команды был тов. Самович, быв. лейтенант балтийского флота, уроженец гор. Гдова, работник, безусловно преданный рабоче-крестьянской власти.
В конце апреля 1918 года к нам из Пернова, оккупированного немцами, прибежали два бывших офицера: поручик Троицкий и капитан, по фамилии, кажется, Гаврилов. Офицеры, будучи допрошены тов. Фабрициусом, рассказали следующее.
Они были в Пернове, где за сочувствие советской власти неоднократно бывали арестованы и допрашиваемы немцами, неоднократно их насильно посылали на работы, — все это вынудило их бежать от гостеприимства оккупантов к красным. Из их допроса мы узнали, что в Пернове на квартире одного купца-немца проживает бывший капитан 2-го ранга Нелидов, который в империалистическую войну расставлял в Балтийском море минные заграждения, а теперь занимается шпионажем и предательством в пользу немцев. О предательстве Нелидова открыто говорили в Пернове местные жители. В благодарность за «плодотворную работу», немцы наградили его в большом количестве разной мебелью и имуществом, которое он в течение долгого времени куда-то перевозил на пароходах. 15-го апреля Нелидов выбыл из Пернова, но куда, — допрашиваемые не знали. /246/
Показания обоих офицеров за их подписями были представлены тип. Фабрициусом в Гатчину в штаб тов. Парского. В первых числах июня тов. Самович донес тов. Фабрициусу, что он снят с должности начальника Чудской озерной флотилии и назначен на должность помощника такового по хозчасти, а на должность начальника назначен и прибыл на место бывший капитан 2-го ранга Нелидов.
В скором времени Нелидов явился к тов. Фабрициусу. Желая узнать, тот ли это Нелидов, о котором ему говорили бежавшие офицеры, и вместе с тем не желая, чтобы Нелидов догадался о том, что о нем кое-что известно, тов. Фабрициус завел с ним разговор о том, не имеет ли он родственников и что желательно было бы узнать, что творится теперь у белых. На это он ответил, что родственников и однофамильцев во флоте он не имеет и что он отлично осведомлен о положении немцев, так как недавно был в Пернове, Юрьеве и Пскове. Затем Нелидов перевел разговор на политическую тему и, между прочим, заявил, что хотя он и не состоит членом коммунистической партии, но в душе он коммунист. Не вошел же он в партию до сего времени потому, что, якобы, у нас в партии нет великих людей, а есть много примазавшихся, что он «очень любит Россию и ненавидит немцев».
Из разговора с Нелидовым стало ясно, что он является именно тем Нелидовым, о котором говорили на допросе перебежавшие офицеры.
Прибывшему с Нелидовым комиссару Морозову, именовавшему себя старым партийцем, но производившему крайне неприятное впечатление, которое впоследствии и оправдалось, тов. Фабрициус, не объясняя причин, приказал строго следить за Нелидовым, от которого Морозов был в восторге.
В середине июня 1918 г. о Нелидове было доложено представителю бюро военкомов тов. Юреневу. Тов. Юренев посоветовал по этому делу переговорить с тов. Троцким. Тов. Троцкий, после доклада, приказал тов. Фабрициусу по приезде в Гдов немедленно арестовать Нелидова и со всеми материалами направить в Москву.
По возвращении тов. Фабрициуса из Москвы, его вызвал тов. Самович и доложил о следующих действиях Нелидова. Воспользовавшись отъездом тов. Фабрициуса, не предупредив комбрига 26-й дивизии тов. Васильева, которому Нелидов был подчинен, он вместе с военкомом Морозовым отправился в Гатчину к Царскому для изложения следующих просьб:
1. Передать его, Нелидова, из подчинения комбригу 26-й див. и тов. Фабрициусу в подчинение командиру формирующейся в гор. Луге дивизии, мотивируя свою просьбу тем, что ему с последним будет легче держать связь./247/
2. Просить Парского о разоружении Чудской озерной флотилии и передачи разоруженных пароходов в рыбный отдел Петроградского совета, при чем последнюю свою просьбу Нелидов мотивировал возможностью наступления немцев, захвата нашей флотилии и употребления таковой против нас. Частный же флот, каковым оказались бы по разоружении бронепароходы, немцы, по мнению Нелидова, захватить не имели права. Несмотря на всю нелепость указанных просьб и явно изменническую просьбу о разоружении флотилии, введенный в заблуждение Парский на обе просьбы дал Нелидову свое согласие.
Узнав о возвращении Нелидова и Морозова из Гатчины, тов. Фабрициус с комбригом 26-й тов. Васильевым немедленно отправились в район расположения Чудской озерной флотилии, где арестовали Нелидова, сняв копии со всех документов, полученных им от Парского, и направили в Москву к тов. Троцкому, прося назначить тщательное расследование действий Нелидова и Ко и прислать другого товарища на должность начальника флотилии.
Через 3-4 недели Нелидов вернулся из Москвы обратно на должность начальника Чудской озерной флотилии с документами и личным письмом к тов. Фабрициусу от тов. Троцкого, в котором последний писал, что Нелидов был командирован в Пернов начальником Высшего морского штаба (бывш. адмиралом Шацким, впоследствии расстрелянным сов. властью за предательство), и что Нелидов, по его мнению, не способен предавать нас немцам. В этом же письме указывалось, чтобы без разрешения тов. Троцкого Нелидов не арестовывался. Таким образом, изменник Нелидов, посланный к нам немцами для разоружения Чудской озерной флотилии, сумел втереться в доверие к тов. Троцкому и остаться начальником флотилии, для того чтобы в конце-концов предать ее немцам и белым бандитам.
Получив полную возможность продолжать дальше свою предательскую работу и разрешение от тов. Троцкого на увеличение личного состава флотилии (показательно то, что Нелидов, просивший вначале разоружить, т. e., иначе говоря, уничтожить флотилию, вдруг начинает работать по ее укомплектованию), Нелидов, вместе со своим комиссаром Морозовым, также оказавшимся пролезшим в партию изменником, отправляются в Кронштадт и тогдашний Петроград, где и набирают для своих дальнейших действии сообщников.
Результаты этих действий сказались вскоре. В сентябре 1918 г., когда в Пскове началось формирование северного белого корпуса Драгомирова, Нелидов, видя, что наступил момент перехода к своим «друзьям-белым», укомплектовывает личный состав одного парохода преданными советской власти матросами и отправляет таковой /248/ в сторожевку. С привезенными им изменниками и с изменником комиссаром Морозовым он уезжает, забрав с парохода все имущество. Целью этих действий было стремление окружить пароход с преданными сов. власти людьми, в крайнем случае уничтожить его и беспрепятственно пробраться в Псков для соединения с белыми.
Увидев эту измену, тов. Самович и оставшиеся честные матросы кинулись к пулеметам, стоявшим на берегу, чтобы огнем задержать изменников. Силы были неравны, и победа осталась за Нелидовым. Самович был тяжело ранен. Затем, воспользовавшись туманом, Нелидов и Морозов окружили 3 пароходами оставшийся верным сов. власти пароход, перебили на нем всех коммунистов и с 4 пароходами удрали к белым в Псков.
27-го ноября наши части двинулись на освобождение г. Пскова, а 28-го мы уже взяли его. При взятии Пскова белые оказывали упорное сопротивление, при чем активное участие в этом принимал Нелидов со своими 4 пароходами. Но упорство не помогло, Псков пал иод нашим несокрушимым ударом. Два вооруженных парохода Нелидовской эскадры были с боем захвачены нашим доблестным 49-м Гдовским полком на реке Великой, а с 2 другими пароходами изменники Нелидов и Морозов удрали в Юрьев и потопили их перед взятием города нашими частями.

II. ИЗМЕНА БУЛАК-БАЛАXОВИЧА

В феврале 1918 г., во время наступления германской армии на г. Гдов, прапорщик Белов, находившийся в Гдове, разогнал Гдовский Совет и расстрелял ряд коммунистов. При помощи бывшего 4-го Коморского полка, перешедшего в Красную армию непосредственно из окопов под командою тов. Блинова, впоследствии командира доблестного 49-го Гдовского полка, тов. Фабрициусу удалось восстановить советский порядок. В районе Юрьева, насколько нам было известно, в то время вел борьбу с немцами партизанский отряд имени Пунина под командой Балаховича (ныне Булак-Балахович). Булак-Балахович уроженец гор. Ковно, во время империалистической войны командовал сотней в отряде Пунина, а после смерти последнего в 1916 г. принял командование отрядом, носившим имя Пунина.
2-го марта 1918 г. тов. Фабрициус от старика-крестьянина получил пакет с надписью чрезвычайному военному комиссару, прибывшему из Петрограда в Гдов». В пакете оказалось донесение Булак-Балаховича, в котором он указывал, что под напором немцев он с боями, с остатками отряда, отходит от Юрьева, 1-го марта его малочисленный отряд (от 60 до 70 человек) был сбит противником на перешейке Чудского и Псковского озер, и к вечеру того же дня немцы в количестве до 500 человек переправились на восточный /249/ берег. Булак-Балаховичу хотя и удалось перебить до 100 человек немцев, но в дальнейшем он держаться не сможет, просит срочно прислать подкрепление в с.Самолву, куда он отходит с отрядом. Тов. Фабрициус решил пехоты не посылать, так как, благодаря 50-60 км расстояния от Гдова до Самолвы, она может опоздать, и немцы через Чудское озеро ворвутся в город, а для поддержки Булак-Балаховича выслать партизанский отряд, сформированый им из разоруженного 2-го Балтийского драгунского полка под командой красногвардейцев бр. Новиковых, в количестве 110-120 сабель, и конную разведку бывшего 4-го Копорского полка, в количестве 50 сабель, всего 160-170 сабель. У Булак-Балаховича в результате понесенных потерь, оставалось в отряде не более 50 человек.
По прибытии Новиковых к Булак-Балаховичу в с. Самолву, они вместе с последним выработали план совместных действий, заключавшимся в следующем. Несмотря на малочисленность своего отряда (220 сабель, 3 пулемета Максима и 5 пулеметов Льюиса), допустить немцев в с.Самолву и там дать им уличный бой. В этом селе имелся хороший каменный дом, принадлежавший купцам братьям Захаровым, который Булак-Балахович укрепил и установил в нем пулеметы. Братья Захаровы, будучи отъявленными белыми, решили предать наш отряд. Для этого один из них отправился к немцам и предупредил о расположении и численном составе нашего отряда, а другой должен был напоить отряд Балаховича. На наше счастье, второй план не удался.
Немцы без боя подошли к деревне и окружили дом купцов Захаровых. Наши открыли ружейный и пулеметный огонь; большинство немцев было перебито, часть захвачена в плен. Среди захваченных пленных оказались два капитана генерального штаба царской армии барон Энгельгардт и Вальтер и 5 пленных офицеров-немцев, которые после допроса были расстреляны Булак-Балаховичем.
В это время какой-то мальчик сообщил Булак-Балаховичу, что 7 немцев из наступавшего отряда удирают к своим; не желая их выпустить, Булак-Балахович, тов. Новиков и несколько красногвардейцев бросились за ними в погоню. Шальной немецкой пулей Булак-Балахович был ранен в легкое на вылет и отвезен тов. Новиковым на излечение в Чудскую озерную флотилию, где имелся врач. В командование отрядом вступил младший брат Балаховича - Станислав.
Оправившись, Булак-Балахович прибыл в Гдов к тов. Фабрициусу и сообщил, что вследствие прежних и последнего ранения у него начинается омертвение правой руки, для спасения которой, по определению врачей, необходима срочная операция в Москве. Балахович просил тов. Фабриуса дать ему разрешение на эту поездку и рекомендацию к тов. Троцкому. /250/
Эти просьбы тов. Фабрициус удовлетворил. В Москве операция была произведена, Булак-Балахович был у тов. Троцкого и произвел на него настолько хорошее впечатление, что тов. Троцкий разрешил ему приступить к формированию полка и отдал приказ о том, чтобы ни один бывший партизан отряда имени Пунина не задерживался частями, а немедленно направлялся к Булак-Балаховичу. Булак-Балахович настолько вошел в доверие к тов. Троцкому, что последний разрешил ему формировать полк, не назначив комиссара, хотя в то время комиссары назначались даже к командирам-коммунистам. В мае Булак-Балахович со своим кадром переехал в Лугу и приступил к формированию полка, получившего наименование "1-й Лужский партизанский конный полк".
В Луге Булак-Балахович был назначен начальником гарнизона. В Лужском, Гдовском уездах, в Торошинском и других районах была объявлена мобилизация лошадей и седел для вновь формируемых конного полка Булак-Балаховича и артиллерийской батареи, формируемой тов. Травинским в Стругах-Белых для 2-й бригады 6-й дивизии. Булак-Балахович руководил мобилизацией, которая проходила довольно успешно и к июлю дала до 3 конных сотен. Люди были набраны добровольно, при чем Булак-Балахович набирал исключительно кавалеристов.
В начале июля прокатился ряд кулацких восстаний в Лужском уезде и в Стругах-Белых. Булак-Балахович, будучи уполномочен ликвидировать эти восстания, назначил своим помощником по ликвидации восстания в Стругах-Белых командира батареи тов. Травинского, в помощь которому в Струги-Белые была прислана рота стрелкового полка и несколько партизан из полка Булак-Балаховича под командой Войташ. Восстанием в Стругах-Белых руководил барон Фредерикс, племянник бывшего министра императорского двора, проживавший в 18-20 км от Стругов-Белых в своем имении. Для ликвидации восстания необходимо было во что бы то ни стало захватить этого белогвардейца-барона.
Ночыо тов. Травинский, Войташ и 5 человек партизан отправились в имение Фредерикса, захватили спавшего Фредерикса и к рассвету доставили его на ст. Струги-Белые, куда к этому времени проездом на старый Владимирский лагерь прибыл Булак-Балахович со своим полком. Фредерикс был отправлен Булак-Балаховичем под конвоем партизан в Петроград, на Гороховую в ВЧК, где впоследствии и был расстрелян.
В июне месяце Булак-Балахович возвратился в Лугу. В конце июля штаб 2-й бригады 6-й стр. дивизии и 49-й Гдовский полк, оставив в Гдове 1 батальон под командой тов. Жучкова, перешли ь Струги-Белые, а затем с батареей в г. Лугу. По приезде в Лугу бывший уездный лужский военный комиссар Булин и предчека, /251/ фамилии которого сейчас не помним, начали настаивать на необходимости назначения в полк к Булак-Балаховичу комиссара, заявляя, что не доверяют Булак-Балаховичу, что у него среди командного состава много подозрительных лиц — исключительно дворяне и помещики; конкретно, однако, они ни на что не указывали.
Ввиду непрекращающихся упреков в неблагонадежности Булак-Балаховича и его полка, была решено, что тт. Фабрициус, Булин и предчека г.Луги поедут к тов. Позерн, бывшему в то время комиссаром Северной Коммуны. По их презде тов. Позерн устроил заседание, на котором было предложено три варианта: 1) разоружить полк Булак-Балаховича, 2) командировать Булак-Балаховича на Восточный фронт с повышением, а в полк назначить командира-коммуниста, и 3) отправить полк Булак-Балаховича на Восточный фронт. С первым и вторым вариантами тт. Булин и предчека были несогласны, мотивируя это тем, что Булак-Балаховичу сразу станет ясно, что его обвиняют в измене, и тогда, не дав себя разоружить, он, сопротивляясь, несмоненно перейдет на сторону белых. Был принят третий вариант, для приведения которого в исполнение к тов. Позерн был вызван Булак-Балахович, которому было указано, что на Восточном фронте сейчас острая нужда в кавалерии, а поэтому решено его с полком в 24-часовой срок направить туда. Балахович по-военному сказал: слушаюсь, но при этом доложил, что так как партизаны его полка разбросаны в Луге, Стругах-Белых, Торошине и Гдове, то он просит отправить полк не через 24 часа, а через четверо суток, когда он успеет их собрать. Разрешение было дано. Через четверо суток весь полк был собран и погружен в вагоны.
Увидев дисциплинированных партизан и начсостав, тт. Булин и предчека резко изменили свое мнение о полке Булак-Балаховича, заявляя, что невозможно такую реальную силу отправлять на Восточный фронт, в то время как в ней здесь чувствуется острая необходимость; они отправили поэтому просьбу тов. Позерн об оставлении полка, на что последний дал свое согласие.
В августе при Булак-Балаховиче состоял для поручений Перемыкин, называвший себя старым революционером, участником революции 1905 года. Впоследствии оказалось, что он сын золотопромышленника, студент Горного института, родной брат генерала Перемыкина, который работал в то время против нас в Пскове с немцами, с которыми находившийся на нашей стороне в полку Булак-Балаховича Перемыкин держал тесную связь. Выдвинутый на должность командира кавалерийского дивизиона с 2 сотнями пеших партизан, он был командирован в Елизаровский монастырь для обучения их военному делу и для получения лошадей. Недели через две от Булак-Балаховича был получен рапорт о том, что /252/ Перемыкиным, по прикачу Балаховича, на паперти были выпороты два монаха за то, что, крадя драгоценности с икон, они среди крестьян распространяли провокационные слухи о том, что эти кражи, якобы, производятся партизанами дивизиона.
В октябре из Ленинграда к Перемыкину были командированы три партийца для создания бюро и проведения политработы. Однажды Перемыкин, будучи пьян, поспорил с коммунистами. Последние заявили ему, что при желании они могут отправить его, Перемыкина, и любого из командиров на Гороховскую в ВЧК. Перемыкин тут же пристрелил одного из коммунистов. Сознавая, что это убийство будет иметь для него дурные последствия, Перемыкин со спровоцированными им красноармейцами своего отряда переходит в Псков к белым, захватив с собой командира и штаб близ стоящей, на охране демаркационной линии, роты 49-го Гдовского полка.
Тов. Фабрициус в это время по делам службы находился в Торошино. Узнав об измене Перемыкина и командира роты 49-го Гдовского полка, тов. Фабрициус немедленно вызывает по телефону комбрига 26-й дивизии тов. Васильева, находившегося в гор. Луге, и просит его срочно принять меры для охраны нашей границы и для отпора возможному нападению со стороны белых. На следующий день в его распоряжение, под командой тов. Травинского, прибыл отряд в составе царскосельской роты «Спасение революции», 2-й Новгородской роты особого назначения, 3 рот стрелкового полка (номер которого сейчас не помним) из Петрограда, четырехорудийной батареи 2-й бригады 6-й дивизии с конной разведкой в 40 чел. и кавэскадрона из Петрограда под командой тов. Григорчука. Таким образом, образовался отряд в составе до 700 штыков с пулеметами, 4 орудиями и 160-170 саблями. Часть этого отряда в гот же день ушла на усиление охраны демаркационной полосы, а другая часть, в качестве ударного кулака, была оставлена нами в м. Торошино.
Через день к тов. Фабрициусу в крайне подавленном состоянии явились братья Балаховичи, которые, весьма нелестно отзываясь о Перемыкине и его поступке, просили разрешить им написать воззвание к перешедшим партизанам. Тов. Фабрициус разрешил.
Воззвание было составлено в таком духе, что, мол, перешедшие наложили несмываемое пятно на отряд и на голову «батьки Балаховича», что все, кто искренно дорожит действительной свободой, должны немедленно вернуться к нам обратно, вырезать предварительно штаб немцев в Пскове и доставить живым или мертвым изменника Перемыкина. Воззвание было отправлено. Человек, несший его, был захвачен белыми и посажен в тюрьму. Прочтя это воззвание, немцы, считая рядовых партизан ненадежными, посадили их в тюрьму. Перемыкин, перейдя к белым и желая доказать им свою преданность, не терял даром времени и стал устраивать нападения /253/ на нашу охрану, на Талабские острова, где был убит председатель Ревкома тов. Залит, имя которого сейчас носят эти острова, и Полуновскую волость. Дабы прекратить эти безобразия, тов. Фабрициус с кавэскадроном выехал на место и, разгромив белогвардейцев, прекратил набеги.
1-й Лужский полк расположился в Стругах-Белых. Вскоре после инцидента с Перемыкиным полк посетил начальник штаба 6-й стр. дивизии Плющик-Плющевский и заместитель комиссара Северной Трудовой Коммуны тов. Богатин. Устроив полку смотр, затем митинг и парад, они нашли его во всех отношениях в отличном состоянии и преподнесли полку от Северной Коммуны красное знамя. В ответном слове Булак-Балахович. от имени партизан своего полка клялся в верности рабоче-крестьянской власти, в готовности пожертвовать всем для блага Трудовой Республики и, обращаясь к своим партизанам, указал, что это знамя им дается после измены Перемыкина. т.-е. тогда, когда при другой власти полк безусловно был бы расформирован и на многих обрушились бы тяжелые кары.
Отношения между Лужской уездчека — с одной стороны, и Булак-Балаховичем и его полком — с другой, все ухудшались. В полку процветали кутежи и дебоши, в одном из которых был застрелен партизан Войташ. В октябре ЧК категорически поставила вопрос о разоружении полка. В октябре же в полку стало замечаться недовольство красноармейцев вследствие невыдачи жалования, за неассигнованием денег. Последнее же задерживалось потому, что Булак-Балахович не представил отчета в выданных ему 2.000.000 р. в дензнаках на довольствие людского и конного состава полка.
В 20-х числах октября Булак-Балахович поехал к тов. Богатину, которого просил, во избежание могущих быть последствий, немедленно ассигновать жалование составу полка, указав, что все прежде полученные им деньги заприходованы, на большую часть израсходованных денег имеются оправдательные документы, а если на некоторую часть их и не имеются, то это, якобы, объясняется тем, что в период похода и ликвидации восстаний ему часто приходилось выплачивать крестьянам, по их жалобам, за забранный красноармейцами его полка продфураж, при чем расписок от крестьян в получении денег очень часто не брал. Богатин с ним не согласился и приказал представить в израсходованных суммах полный отчет с оправдательными документами. До представления же отчета ни на какие надобности полк денег не получит, а в случае непредставления он, тов. Богатин, предаст Булак-Балаховича суду.
В дальнейшем события пошли быстрее, чем можно было ожидать. 5-го ноября (по новому стилю) Булак-Балаховичу была дана тов. Травинским, по приказанию тов. Фабрициуса, телеграмма о том, /254/ чтобы 6-го ноября 1918 г. он с вверенным ему полком прибыл в Торошино, а к вечеру 6-го ноября телеграмма была возвращена обратно с надписью о недоставке «за ненахождением адресата».
Были приняты все меры к розыску местонахождении полка Булак-Балаховича, но они оказались тщетными. Булак-Балахович со своим полком, как в воду канул.
В день первой годовщины Октябрьской революции, на рассвете, было получено донесение от начальника Порховского боевого участка о том, что Булак-Балахович со своим полком только что напал на правый фланг Порховского боевого участка и, прорвав таковой, прошел в Псков; одновременно командующий Порховским участком просил оказать ему помощь. Из состава частей нашего Псковского боевого участка немедленно, для преследования Булак-Балаховича, были выделены 2 эскадрона под командой тов. Григорчука. Они, найдя части отряда Булак-Балаховича в нейтральной зоне, вернули обратно до 2 сотен, а 3-я сотня через несколько дней, пешая, вернулась к нам из Пскова. Хозяин квартиры, на которой жил в Стругах-Белых Булак-Балахович, и перебежавшие обратно к нам партизаны его полка помогли нам выяснить картину перехода. Кратко она заключалась в следующем.
По приезде из Петрограда Булак-Балахович собрал комсостав своего отряда. Долго они о чем-то спорили, был собран весь полк, которому зачитали якобы полученный приказ о немедленном наступлении на Псков. Красноармейцы с восторгом приняли известие и с развернутым красным знаменем, полученным от правительства Северной Коммуны, двинулись на Псков. При подходе к проволочным заграждениям на немецкой стороне нейтральной зоны полк был окружен немцами, красноармейцы обезоружены и лишь тогда допущены в город. /255/