Сначала небольшое отступление. "В 1790 году около французского города Жюллек упал метеорит. Мэр составил протокол об этом событии, который подписали 300 свидетелей, и послал а Парижскую Академию. Думаете академики тогда поблагодарили за помощь науке? Ничего подобного. Парижская Академия не только составила объемистый трактат "Об абсурдности падения камней с неба", но даже приняла специальное постановление по этому поводу. Многие музеи выбросили метеориты из коллекций, чтобы "не сделать музей посмешищем". А один из академиков Делюк заявил: "Если даже такой камень упадет у меня перед ногами, и я вынужден буду признать, что я его видел, я добавлю, что поверить в это я не могу ". Другой академик Годен добавил, что "подобные факты лучше отрицать, чем опускаться до попыток объяснить их".
В чем дело? Почему почтенные академики объявили войну метеоритам? Согласно поверьям невежественных людей, камни с неба посылает Господь Бог. "Раз Бога нет - значит, не может быть и камней с неба", - постановили парижские академики.
Да, нелегкое дело - заставить поверить в новые факты, не укладывающиеся в сложившуюся систему убеждений...
Если проследить внимательно историю науки, то становится ясно, что вся она - история борьбы с преклонением перед очевидностью, которая всегда выступала от имени житейского здравого смысла. А ведь так называемый здравый смысл есть не что иное, как накопленный и обобщенный веками повседневный опыт людей. Казалось бы, идти против него бессмысленно, ведь он и только он - единственный критерий истины. Лишь с большим трудом люди начинают понимать, что их повседневный опыт вовсе не абсолютен, что он охватывает только некоторые поверхностные стороны событий и явлений, что житейский здравый смысл ограничен, что есть очень много неопровержимых фактов, не укладывающихся в незыблемые, казалось бы, самоочевидные истины" [ Клячко В. Наука познает мир // Наука и религия. 1967. № 1. С. 72.].
Религия, понимаемая как реальная живая связь человека с Богом, есть, по выражению отцов Церкви, "наука из наук". Таковой она является не только в смысле ее исключительной важности для человека, но и в силу ее естественного соответствия эмпирическим наукам, которые все основываются на опыте и им проверяются. Без подтверждения опытом самая блестящая мысль остается в естествознании не более как догадкой, гипотезой. "Вообще говоря, когда выводы науки расходятся с фактами, предпочтение отдается фактам (при условии, что факты еще и еще раз повторяются)" [Там же].
Бытие Бога является фактом, проверенным "еще и еще" огромное число раз. Люди разных исторических эпох, с глубокой древности и до наших дней включительно, различных рас, национальностей, языков, культур, уровней образования и воспитания, часто ничего не зная друг о друге, с поразительным единодушием свидетельствуют о реальном, невыразимом, глубочайшем личном переживании Бога - именно переживании Бога, а не просто "чего-то сверхъестественного", мистического. При этом одно обстоятельство сближает все эти свидетельства, делает их несомненными научными фактами это совершенно конкретные и принципиально однозначные условия опыта познания Бога.
Богопознание - это не хаос мистических экстазов и болезненных экзальтаций на почве повышенной нервозности, но по-своему очень точная и сложная наука. В ней есть своя последовательность, свои условия, свои критерии. Как оно осуществляется? Здесь ответим лишь в самой краткой форме. - В бескорыстном искании смысла жизни, в подвиге нравственного очищения себя и покаяния, в понуждении себя к добру ради добра. Это есть то первое необходимое условие, без которого "эксперимент" богопознания не может быть успешным. В Евангелии оно выражено кратко и ясно: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Мф. 5, 8)" [См. подробнее об этом в гл. II, §6, п. 5: Положительный взгляд на происхождение религии.].
Для любой науки достаточно нескольких фактов, чтобы теоретическую догадку сделать общепризнанной истиной. Достаточно нескольким ученым увидеть след элементарной частицы или новую галактику (через приборы или даже отпечатки на фотографии), как уже никто, фактически, не сомневается в их существовании. Какие же, спрашивается, основания отвергать опыт огромного числа ученых, величайших в своей области, свидетельствующих о непосредственном (!), а не через приборы или следы на фотографии, видении Бога? Ученых, которые не только делом или словом, но даже мыслью неспособны были совершить обман или погнаться за славой человеческой; тех, которые творили чудеса, прозревали будущее, перенесли изгнания и ссылки за слово веры и правды, которые претерпели пытки и надругательства, проливали кровь и часто отдавали саму жизнь свою за непоколебимое исповедание Бога и Христа? Все это говорит не о голословной их вере в Бога, не о мнении, не о принятой гипотезе или простой традиции. Нет - это свидетельство глубочайшего убеждения, которое проистекало из непосредственного видения, познания самого Бога этими учеными - подвижниками науки из наук.
Где же основания для отрицания их опыта видения Бога? Может быть, Павел и Петр, Иустин Философ и Павел Препростый, Иоанн Дамаскин и Макарий Египетский, Александр Невский и Климент Римский, Сергий Радонежский и Андрей Рублев, Серафим Саровский и Игнатий Брянчанинов, Шекспир и Достоевский, Ньютон и Паскаль, Бах и Менделеев, Васнецов и Флоренский... - невозможно перечислить имена только тех, о которых знает весь мир, так, может быть, все они лишь "по традиции" верили в Бога, или были невеждами, "отсталыми", или...?
Как рассматривать этот грандиознейший в истории человечества опыт? Может быть, необходимо над ним задуматься или и "подобные факты лучше отрицать, чем опускаться до попыток объяснить их?" "Да, нелегкое дело - заставить поверить в новые факты, не укладывающиеся в сложившуюся систему убеждений", к тому же еще требующие духовно-нравственной работы над собой.
Неужели можно отрицать Бога только потому, что повседневный опыт не дает нам Его? Но известно, что "повседневный опыт вовсе не абсолютен, что он охватывает только некоторые поверхностные стороны событий и явлений, что житейский здравый смысл ограничен, что есть очень много неопровержимых фактов, не укладывающихся в незыблемые, казалось бы, самоочевидные истины". Повседневный опыт вообще не дает нам почти ничего из того, о чем говорят современные ученые, но мы верим их опытам, верим им, не зная их и не имея при этом большей частью ни малейшей возможности проверить их утверждения и выводы. Какие же основания не поверить неисчислимо большему количеству религиозных опытов, засвидетельствованных кристально чистыми людьми? Справедливы слова С.Булгакова: "Основное переживание религии, встреча с Богом, обладает (по крайней мере на вершинных своих точках) такой победной силой, такой пламенной убедительностью, которая далеко позади оставляет всякую иную очевидность. Его можно позабыть или утратить, но не опровергнуть. Вся история человечества, что касается религиозного его самосознания, превращается в какую то совершенно неразрешимую загадку и нелепость, если не признать, что человечество опирается на живой религиозный опыт, т.е. если не принять, что все народы как-то видели и знали свои божества, знали о них не из одного "катехизиса". У пророков Израиля мы постоянно встречаем такие слова: "И сказал мне Бог". Приходилось ли нам когда-нибудь задумываться над этими словами? Пытались ли мы понять их, хотя отдаленно переводя эти слова на свой религиозный опыт? "И сказал мне Бог"! Что это: неужели же только галлюцинация, самообман, шарлатанство, литературный прием, или?.. А если правда... если правда, что написано в этих книгах: Бог говорил, а человек слушал, слышал... Бога, конечно, не физическим органом слуха, но слышал сердцем, всем существом своим, и слово Божие звучало громче, чем все громы мира, убедительнее и достовернее, чем все его разумение" [ Булгаков С. Свет Невечерний. Сергиев Посад, 1917. С. 12.]. И "если бы люди веры стали рассказывать о себе, что они видели и узнавали с последней достоверностью, то образовалась бы гора, под которой был бы погребен и скрыт от глаз холм скептического рационализма" [Там же. С. 14.].