Рарнар жил с тех пор беззаботно, его не тревожили ни провальные набеги на деревни Чур, ни беспрестанная борьба с голодом и холодом: ничто не могло вывести его из той сладостной неги, в которую он провалился, когда образовал с Рурдой семью: все мысли его занимали теперь лишь малолетние дети, которым он стремился дать подобающее всякому дикарю воспитание. Бывало, целыми днями он гулял со всей своей большой семьёй по лесу, обучая своих дочерей и сына заготавливать палки для орудий труда, показывая им, как отыскивать дорогу домой и прочие премудрости дикарской жизни. Время текло как сон: день изо дня любящая жена готовила ему обед, дети веселились на природе, отыскивая красивые цветы и изящные камушки для своей матери, а сам хозяин шалаша переменил беспокойный и бурный стиль жизни воина на умиротворяющее ремесло бревнотёса и всё время собирал хворост для костров и выделывал из дерева разные удивительные штуки: придёт кто к нему в гости, а недалеко от шалаша стоят десятки, сотни различных фигурок, и каждая что-нибудь эдакое да изображает: вот лучник Чур метит из лука прямо в макушку очередному дикарю, забирающемуся на стены деревни, а вот старый командир желтоглазых ведёт свои отряды в атаку через степи на юг, к деревне Торнач; словом, Рарнар был самым талантливым из беловолосых и притом способности его не ограничивались одним лишь вырезанием: зачастую, вспоминая старые привычки, чертил он на серой озерной глине план какого-нибудь домика или шалашика, да так, что сам потом восхищался собственным творением. Дети же его, хоть и пошли по стопам отца, проявляли больше интереса к военному делу: Рура уже в восемь лет пошла в свой первый поход на деревню Торчок, а вскоре за ней потянулись и другие отпрыски богатыря. И шло всё таким чередом до первого удара по жизни Рарнара — смерти Рурды.
***
Рурда умерла в сто сорок шестом году, в годовщину образования семьи. Рарнар, убитый горем, сидел на берегу излюбленного пруда в полном одиночестве, оплакивая покинувших его друзей: на свете уже не было ни его лучшего друга Урана, ни его первой любви Руры, ни матери с отцом, почивших ещё пятьдесят лет назад. Дети его разбежались: сын Уран стал одним из многочисленных командиров наступательных отрядов, Радара и Рура образовали свои семьи с парой солдат, находившихся у него в подчинении, а Радора вместе со своей лучшей подругой Ренарой убежала далеко на север, и с тех пор великан о них ничего не знал.
—Как же так? — Рарнар снова беседовал с самим собой, не имея больше возможности убежать от горестных мыслей в мир мечтаний. — Лишь они были теми, кто сдерживал меня от моих безумных, необдуманных стремлений! Что же теперь станется со всеми нами? Уран, непременно станет великим воином, Радара с Рурой теперь могут жить в мире и благодати: уж я не имею сомнений в том, что они будут в тепле и сытости, воины в наше кровавое время имеют высокое положение в обществе, а Радора... — При одном только её имени, проскочившем в мозгу, Рарнар почувствовал, как всё его тело обожгло нестерпимой болью. — Подумать только! Чем она думала в свои семнадцать лет! Убежать не пойми с кем, с этой Ренарой, в дикие дебри севера! Как она там выживет, чем будет питаться? Может ещё и... Тьфу на тебя, дурная мысль, ну в руках она себя удержит, а уж скрыться от этого всего. — Он начал в задумчивости бродить по берегу пруда, то и дело пиная мелкие камушки, лежащие на его берегу. — А ведь это неплохая идея, да и кому здесь я нужен? Я уже стар, бревнотёсов хватает, а делать здесь мне больше нечего. Хотя, нет... Тут хорошо и уютно... Да и вдруг Радора вернется, а меня нет...
С этими словами, он встал и пошел дальше работать с деревом. Скоро пролетел год, за ним еще один, а за ним - еще. Но Радора так и не возвращалась. С каждым новым годом надежда угасала. И вот однажды он не выдержал и, оставив свой шалаш и деревянные фигурки, под покровом ночи пошёл на северо-восток – в другую часть леса, где его бы никто не нашёл.
***
Долго так он шёл, и наконец, придя к тому месту, где были раньше необъятные, не основанные никем степи, не узнал его: река, петлявшая некогда посреди мелких лесков, текла теперь широким потоком, а по обе стороны от неё были густо выстроены многочисленные, деревянные дома новых деревень. Места эти, принадлежавшие ранее дикарям — любимцам природы, перешли теперь Чурам — её покорителям, и, судя по всему, они не хотели оставлять и клочка земли неосвоенным: совсем недалеко от Рарнара стучали топоры лесорубов, заготавливавших брёвна для стен новых деревень. К счастью, они не обращали внимания на вышедшего из леса дикаря, и Рарнар, воспользовавшись этим, лихо скатился к подножию пригорка, прошмыгнул к речке и начал перебегать от рощицы к рощице, разглядывая удивительные постройки новых хозяев: везде были каменные плиты, как в столице, дома уже не были похожи на сараи, а имели достаточно широкие отверстия прямо посерёдке стены, закрытые диковинным прозрачным льдом. Приглядевшись получше, наш богатырь увидел, что кто-то раскладывает каменные плиты на свои места прямо в этот момент — и этот кто-то был настоящим дикарём, с белой шкурой и мохнатыми руками!
Это крайне обрадовало Рарнара: «Неужели мы теперь можем быть одним народом, неужели все наши обоюдные прегрешения будут забыты и зарыты в землю, как зерно ячменя в период распашки? — мысли о свободе и единстве совсем вскружили ему голову и он намерен уже был заявиться в эту деревню, как вдруг увидел, что какой-то дикарь перемахнул за забор деревни и побежал навстречу ему. Собравшись с мыслями, Рарнар вытянулся во весь рост, чего нельзя было делать, и пошёл навстречу ему, как вдруг увидел того лежащим на земле со стрелой в затылке. Внезапно на Рарнара снизошло понимание, и он моментально спрятался в кустах: тот дикарь был рабом, и подстрелили его за то, что он решил сбежать, не выполнив свою работу. Решив подождать до вечера, Рарнар взобрался обратно на пригорок и укрылся меж вековых деревьев.
***
Под покровом ночи он решил подобраться ближе к селению: он подбежал к тем же кустам, осторожно, волнистой линией, чтобы в случае обнаружения в него было труднее попасть, подбежал к забору и почти бесшумно его перемахнул. Перед его взором предстало чудесное место: эта деревня была вовсе не похожа на Торчок, каменная дорога и большие дома с чудесным тёплым льдом больше роднили его со столицей, но Рарнару было не до этого: он шёл на поиски места, где содержат рабов. Идя по маленькой улочке ближе к центру селения, он наткнулся на старый хлев, из которого доносились непонятные звуки, вовсе не похожие на мычание коров: он решил проверить и, приотворив дверь, зашёл в него — глазам его открылось ужасное зрелище: десятки дикарей лежали вдоль стен, связанные по рукам и ногам. Он ходил среди них, поражаясь бессмысленной жестокости обитателей этих земель, как вдруг услышал шёпот, зовущий его.
— Великий воин Рарнар? — Молодой воин уставился на него с приоткрытым ртом.
— Бывший воин, но все еще Рарнар. — Ответ богатыря был лаконичным, но исчерпывающим. — А ты кто будешь?
—Я Рердер, воин в подчинении у Урана, и у меня есть для вас плохие новости: ваш сын мёртв, а мы все находимся в этой деревне на скотском положении. — Эта новость ранила Рарнара в самое сердце. — Кажется, вождь Ридар думал, что ваш отпрыск может быть опасен для его власти и отправил нас на верную погибель.
—Я... Я... — Рарнар не мог найти слов для всех мыслей, захлестнувших его в этот момент. — Я отомщу за вас и сына! Обещаю, Ридару не жить!
С этими словами он побежал, не чувствуя усталости, и уже к утру стоял перед пещерой нынешнего вождя.
— Ридар, я – Рарнар мудрый, великий воин и бывший вождь желтоглазых, прибыл к тебе, что бы обсудить твои военные действия. — Крикнул в пещеру Рарнар. Из глубины послышались быстрые шаги, и к великану вышел низенький дикарь с бледным лицом и коротенькими ножками.
— Глазам своим не верю! — Удивленно вскрикнул он. — Неужели сам Рарнар!? Это большая честь для меня, иметь дело с вами! — Ридар протянул свою маленькую ручку в сторону Рарнара, но тот яростно зарычал.
— Я к тебе пришел не для того, что бы выслушивать твою болтовню. Я хочу узнать, почему ты отправил моего сына – Урана с огромным отрядом наших людей на верную смерть?!
— Я? Отправлял? На смерть? — Перепугавшийся до смерти карлик, задрожал от страха. — Никого я на смерть не посылал. Все что я делал – служил своему народу верой и правдою: сразу же, как получил свою должность, я отправился атаковать новый вражеский город, который был построен на отобранных у нас земель...
— И конечно же потерпел поражение! — Захохотал Рарнар. — Вы, самодовольные вожди, всегда терпите поражения в своих первых битвах, да и вообще редко, когда выходите победителями.
— Правда ваша! — Немного печально ответил Ридар. — Но "мы" хотя бы что-то пытаемся делать, а не бросаем начатое на полпути, как некоторые.
— "Как некоторые?!" — Взбесился Рарнар. — Под "некоторыми" ты подразумеваешь меня! Да ты хоть понимаешь, жалкий червяк, что я служил верой и правдою народу желтоглазых дольше, чем кто бы то ни был, ты хоть понимаешь, что я уже столько повидал в жизни, сколько тебе и представить сложно, ты хоть понимаешь, что я не проиграл ни одного сражения, ты хоть понимаешь, что мне не составляет труда раздавить тебя, как букашку!!! — С этими словами Рарнар взмахнул своим тяжеленным кулаком в воздухе, а Ридар от страха вдруг так запищал, что даже Рарнару стало не по себе.
— А-а-а-а! Не убивай меня, о великий воин, Рарнар, я не хотел вас оскорбить. Простите меня.
— Нет!!! Мало того, что ты отправил моего сына в битву, где шансы были не равны, что ты меня оскорбил, так ты еще и посылаешь свой народ на верную смерть. Нельзя тебе управлять желтоглазыми! Погубишь ты нас! Не могу я больше терпеть этого! Пора что-то менять! Или ты добровольно уходишь, назначив меня вождем, либо мне придется тебя раздавить, как жука!
— Помилуй меня!!! — Взмолился Ридар. — Получишь ты эту должность, уйду я в глубь леса и не посмею больше приближаться к высокому статусу, только помилуй меня!!!
— Воля твоя, Ридар смехотворный. — Ответил Рарнар, опустив руку и в конец успокоившийся. — Иди в пещеру и собирай свои вещи. Отныне целью моей будет спасение собратьев из вражеских заточений!
***
Спустя три дня, уже весь лес знал о том, что Рарнар мудрый вновь стал вождем великого племени, и что это предвещает наступление хороших времен. Все ожидали от старого великана, что тот устроит в честь своего восхождения новую атаку на Чур, но мудрец не спешил. Он продумывал план действий. Ему хотелось с минимальными потерями достичь наилучшего результата в своих атаках. Несколько десятков дней дикари бездействовали, и вот, когда выпал снег, Рарнар приготовил войско небывалых размеров и отправился в атаку на одну из новых деревень – Чурва.
***
Преисполненные храбрости дикари уже стояли в лесах недалёко от стен Чурвы, а великий Рарнар готовил их к битве: отряду Дорана было приказано отрезать от наступающих южные ворота, Каранд должен был перекрыть северные направления; сам Рарнар остался на пригорке, выслеживая воинов Чур, которые могли бы подойти с юга на помощь деревне. Наконец все приготовления закончились и дикари перешли в атаку: под необыкновенным напором наступающих северные ворота мгновенно оказались проломлены, беловолосые прорвались в город и учинили расправу над жителями его: из Чурвы дикари умудрились вынести огромную кучу разных металлов, провиант, глиняные изделия, оружия, скот, сети, веревки, сено, ткани, шкуры, инструменты, две лодки и даже один массивный валун из храма, олицетворявший Верчута.
Все празднуют, но сердце Рарнара не дремлет: он чует большие проблемы, которые в свою очередь приближались на огромных скоростях: поднимая дорожную пыль с юга движется быстроногая конница. Тут Рарнар и выходит со своим отрядом, они совершенно не боятся лошадей, в отличие от их отцов и дедов, они скидывают всадников и сильными ударами сбивают коней с ног. Конница правителя разгромлена, Чурва триумфально взята, а Рарнар возвращается к себе, ведя под уздцы вороного жеребёнка, которого он забрал себе в качестве трофея в этой знаменательной битве.
***
После великой победы над Чур под Чурвой Рарнар приобрёл значительный вес в обществе: он стал для дикарей героем-освободителем, спасшим своих собратьев от кровожадных монстров севера, но он понимал, что и в других деревнях могут быть такие же несчастные, попавшие в рабство: теперь он проводит по шесть битв в год, собирая каждый раз огромнейшую армию и каждый раз одерживая триумфальные победы, освобождая каждый раз дикарей из плена Чур. Для желтоглазых он стал не просто вождём — его можно описать скорее как полубога, сошедшего с небес и своей властной рукой освободившего беловолосый народ от степных фиолетовоглазых людей, возомнивших себя королями природы.