Весной 1946 г. было произведено большое количество арестов представителей левых групп, из которых наиболее интересен инцидент с фальшивыми деньгами. 6 мая 1946 г. в здании редакции одной коммунистической газеты было обнаружено специальное оборудование для печатания фальшивых денег и купюры на общую сумму в 12 млн. иен (около 120 тыс. долларов). Несмотря на свою нелюбовь к коммунистам, Ходж лично приказал, чтобы обвиняемые в преступлении проходили не как члены коммунистической партии, а как независимые лица. По видимому, сам генерал не был до конца уверен в том, что выпуск фальшивых денег осуществлялся по заданию Компартии, но южнокорейская пресса, освещая уголовный процесс, четко дала понять, что Коммунистическая партия имеет непосредственное отношение к обвинениям в фальшивомонетчестве[27].
6 сентября 1946 г. вышел приказ о закрытии трех левых газет и аресте руководителей-коммунистов, включая Пак Хон Ёна. Однако большинству, в том числе Паку, удалось скрыться.
21 сентября 1946г. союз железнодорожников Южной Кореи выдвинул АВА ряд требований экономического характера (отменить ежедневную зарплату, увеличить оплату труда, рассчитывать зарплату с учетом членов семьи рабочего, ввести рабочий закон такой же, как в Северной Корее, прекратить увольнения и сокращения рабочей силы, увеличить норму питания), дав два дня на их исполнение. Просьба удовлетворена не была, и 23 сентября во всех крупных городах Южной Кореи началась массовая забастовка рабочих. Железнодорожников поддержали печатники, электрики, водители трамваев, рабочие судоверфей и промышленных предприятий. Требования забастовочного комитета во многом повторяли требования ДНФ, отражая политизированность ситуации: прекратить террор; изгнать из госучреждений и полиции национальных предателей; передать власть народным комитетам; возобновить работу совместной советско-американской комиссии; передать землю крестьянам; ввести рабочий закон; разрешить свободную продажу риса.[28]
1 октября 1946г. произошли массовые беспорядки в Тэгу, главным образом, под знаком борьбы с полицией, которая открыла огонь по участникам митинга после того, как он перерос в массовую демонстрацию протеста против недостаточного снабжения города продовольствием[29]. По данным Н. Ким-Плотниковой, в те дни было убито около 75 корейских полицейских, не считая пропавших без вести.
Затем восстание переросло в мощное крестьянское движение, вылившееся в рейды на местные участки полиции и поджоги домов крупных землевладельцев. В событиях приняло участие свыше 2 млн. человек[30], и к концу 1946г. АВА была вынуждена разрешить свободную продажу риса, установить 8-часовой рабочий день и ввести дополнительную оплату труда за сверхурочный труд.
Восстание было подавлено при участии американских войск и с достаточной жестокостью: только в Тэгу было убито около 73 человек, и даже такие правые историки как А. Миллет, говорят о 5 тыс. жертв, в т. ч. более тысячи убитыми[31]. Авторы учебника 1974 г. указывают, что убито и ранено было свыше 7 тыс. человек[32].
Волну сопротивления не остановило даже то, что в декабре 1946 г. руководитель коммунистов Пак Хон Ён ушел на Север. Так, 22 марта 1947г. рабочие Южной Кореи объявили 24-часовую забастовку под лозунгами «возобновления совместной советско-американской комиссии», охватившую промышленные и транспортные предприятия Сеула, Пусана, Кванчжу, Инчхона, Тэгу, Тэчжона и других городов. В забастовке участвовало более 200 тыс. человек.
Новый виток протестов был связан с курсом на проведение сепаратных выборов. 7 февраля 1948г. по призыву Трудовой партии Южной Кореи 300 тыс. членов профсоюзов, входящих в подконтрольную левым Всеобщую конфедерацию, провели всеобщую забастовку и приостановили работу связи, транспорта и подачу электроэнергии.
В день начала забастовки, 7 февраля, южнокорейский забастовочный комитет опубликовал обращение к народу. «….Мы боремся за единую Корею и требуем немедленного вывода иностранных войск и предоставления права корейскому народу самому создать свое правительство. Мы требуем, чтобы власть была передана народным комитетам…Правда на нашей стороне, и мы должны победить».[33] Однако южнокорейские силы безопасности сумели подавить эту попытку с гораздо большей эффективностью, чем в 1946 г. и без помощи американских войск[34].
Заметим, что данные о выступлениях такого рода говорят об очень серьезной поддержке левых среди населения. Если террористическую деятельность и даже партизанскую борьбу теоретически можно вести малой группой в условиях, когда большинство населения против режима не выступает, для массовых выступлений или всеобщей забастовки требуется совсем иной уровень народной вовлеченности.
Восстание на Чечжудо и военный мятеж в Ёсу. Партизанская война после образования РК.
Наиболее ярким эпизодом левого сопротивления, позволяющим назвать его гражданской войной, было восстание на острове Чечжудо. Восстание имело четыре причины, и жесткое подавление режимом Ли Сын Мана левого уклона было лишь одной из них.
Второй причиной стала политика Ли Сын Мана в отношении крестьянства, которая очень сильно напоминала ранние формы продразверстки. Государству отходило больше 30 % урожая и около 50 % еще пополняло карманы помещиков и местных чиновников. У автора это восстание вызывает ассоциации с антоновщиной или иными крестьянскими бунтами в России, имеющими похожую подоплеку.
Третьей причиной было противостояние между аборигенами Чечжудо и приезжими с материка. Чечжу – регион весьма эндемичный, и корейский регионализм играл там очень важную роль, тем более что присланный губернатор и его окружение были лицами, абсолютно не знакомыми с региональной спецификой. Зато именно они оказались в подавляющем большинстве не только среди чиновников и полицейских, но и среди торговцев, что еще более усилило социальное напряжение.
Четвертой причиной был «человеческий фактор». Губернатор Ю Хэ Чжин был классическим вариантом лисынмановского чиновника: донельзя коррумпированным, ярым антикоммунистом и при этом человеком, тесно связанным с Молодежными корпусами, которые фактически начали кампанию террора в отношении левых. Ситуация, когда человека забирала полиция, а потом его труп со следами пыток находили в море, встречалась достаточно часто[35]. Оправдывая свои действия, Ю Хэ Чжин заявлял, что во внутренней политике на острове не могло быть средней линии, либо вы поддерживаете левых, либо правых.[36]
1 марта 1948г. полиция арестовала 2500 молодых людей, участников демонстрации против сепаратных выборов, 6 человек было убито. Народ потребовал наказать виновных в убийстве и уволить главу полиции Чечжу. Для того чтобы разобраться в деле, на остров прибыл глава Национальной полиции Чо Пён Ок. Его приезд ничего не разрешил: было уволено всего несколько полицейских, более того, 150 демонстрантов арестовано.
З апреля зафиксированы первые нападения на полицейские участки. «Народная армия» (инмин гун), как называли себя партизаны, изначально насчитывала около 100 человек, желавших освободить арестованных близких, и поначалу число жертв было невелико[37].
Однако, когда события были объявлены коммунистическим мятежом, направленным на срыв выборов, и власти перебросили на остров значительное число членов “ Собук Чхоннёнхве ”, отметившихся там серией кровавых зачисток[38] и беспримерных зверств в отношении местного населения, в начале июня 1948 г. весь район гор и большинство деревень внутренней части острова было под их контролем[39], а к концу того же года власти РК официально зарегистрировали 102 стычки с общим числом участников, превосходящим 5 тыс. человек (авторы учебника 1974 г., говорят о 10 тыс[40]). Партизанам благоприятствовали природные условия, в то время как силы безопасности были плохо подготовлены во всех смыслах и в значительной мере пронизаны шпионами и информаторами левых[41].
На подавление мятежа были брошены армейские части, но их командир Ким Ик Рёль понимал суть проблемы и вместо работы карателем смог встретиться с руководителем восстания Ким Даль Самом и договориться о прекращении сопротивления. Однако коррумпированная полиция и члены СЗМА обвинили Ким Ик Рёля в сотрудничестве с коммунистами, вынудив его уйти в отставку. Место Кима занял Пак Чжин Гён, бывший лейтенант японской армии и член СЗМА, который начал подавлять восстание с такой жестокостью, что был застрелен одним из своих офицеров.
После этого к подавлению мятежа привлекли американских военных советников, а Ли Сын Ман лично выезжал туда для проверки действий полиции и армии[42]. Привлекли даже американскую авиацию и флот, но Народная армия, которая к тому времени насчитывала 3-4 тыс. человек и умело скрывалась в подземных оборонительных сооружениях, построенных при японцах, активно сопротивлялась, будучи вооружена оружием из захваченных арсеналов[43]. Активные военные действия длились официально до мая 1949г., в действительности дольше, но уже на уровне антипартизанской войны.
Общее число погибших во время активной деятельности партизан даже по официальным данным составило около 30 тыс. человек[44]., а по неофициальным данным – 60 тыс[45]. Было разрушено 20280 домов, уничтожено более половины деревень и погиб каждый пятый житель острова[46]. Конечно, как и в Белоруссии, где во время Великой Отечественной войны погиб каждый четвертый, эти данные говорят о числе погибших с обеих сторон, но масштаб братоубийства, захватившего этот достаточно мирный ранее остров, полагаю, понятен.
Каковы были требования восставших? Хотя лично Ким Даль Сам был коммунистом, условия, которые он выдвинул на встрече с Ким Ик Рёлем, включали формирование администрации и полиции из жителей острова, а не из «понаехавших с материка», наказание предателей, полицейских и членов СЗМА (до назначения новых полицейских народная армия была готова исполнять их функции), свободу и безопасность всем участникам восстания. По ним довольно ясно видно, что восстание не было инспирировано ТПК в знак протеста против выборов (о чем говорит историография КНДР и СССР) а началось в ответ на бесчинства и произвол властей.
Восстание на острове Чечжудо спровоцировало и известный военный мятеж в Ёсу, где 19 октября 1948 г. восстал целый 44-й пехотный полк, бойцы которого отказались принимать участие в антипартизанской кампании на острове. Разделавшись с местной полицией, мятежные военные обрели поддержку местного населения[47]. К солдатам присоединились гражданские лица, и уже на следующий день повстанцы захватили находящийся рядом г. Сунчхон, восстановили Народные комитеты и призвали к созданию Корейской Народной Республики. Затем восстание перекинулось на ближайшие уезды: Кванъян, Хадон, Куре и Коксон.
Всего в ходе восстания было захвачено 5 населенных пунктов, в том числе 2 больших, и во всех них успели поработать организованные повстанцами «народные суды». Восставшие выступали за вывод американских войск, пытались провести земельную реформу и провели серию жестоких чисток против враждебных им элементов. Было убито, как минимум, 500 полицейских[48]. При этом северокорейские флаги там были, но прокимирсеновские элементы решающей роли в этом мятеже не играли, невзирая на заявления Ли Сын Мана и США о том, что за всем этим стоит КНДР.
Восстание было подавлено только 27 октября 1948 г. с не меньшей жестокостью чем на Чечжу, под прямым руководством американского военного советника капитана Джеймса Х. Хаусмана[49] и с американской помощью оружием, иными ресурсами и разведывательными данными. Даже американские источники отмечали, что правительственные войска и полиция пускали в ход оружие при малейшем подозрении, а действия по ликвидации коммунистического подполья проходили под знаком мести, пленных или гражданских лиц часто пытали и казнили без суда и следствия.
За участие в этом восстании, по официальным данным, было расстреляно 1170 чел., а по неофициальным – более 10 тыс[50]. Хендерсон говорит о том, что было убито около 2 тыс. военных и гражданских лиц, однако главным итогом восстания стало «закручивание гаек», с одной стороны, и рост недовольства и неустроенности в армии – с другой[51].
Впрочем, Ёсу был не единственный случай. Например, в 1949 г. на Север перешли два батальона южнокорейской армии в полном составе и со всем вооружением[52].
В конце 1940-х официальный Сеул не контролировал многие горные районы, где власть фактически принадлежала коммунистам[53]. Восстаниями было охвачено 5 из 8 провинций[54], 118 из 133 уездов РК[55].
Даже в начале 1949 г. в некоторых провинциях партизанская активность была настолько сильной, что полицейский участок представлял из себя крепость, ночью действовал комендантский час, а власти вырубали леса для того, чтобы лишить партизан укрытия[56].
Правительство РК было вынуждено вернуться к практике создания так называемых стратегических деревень, снабженных оборонительными сооружениями и пулеметными вышками[57]. Население насильственно переселялось в них, и можно вспомнить, что точно такуюже стратегию применяли японцы в борьбе против партизан Ким Ир Сена и К.
По А. Миллету, в партизанской войне со стороны коммунистов участвовало около 50 тыс. чел., в т. ч. 8 тыс. дезертиров из сил безопасности[58]. Иные авторы говорят о «до 3500 хорошо обученных партизан»[59], видимо, считая только тех, кто активно вел боевые действия.
Основной мишенью левых были проправительственные организации, а также помещики и люди, активно поддерживающие правительство. Мирное население страдало очень сильно, поскольку оказалось между Сциллой и Харибдой. При этом правительство выставляло левых марионетками Москвы, а партизаны описывали своих противников как фашистский режим, ничем не отличающийся от японского (учитывая ситуацию с кадрами на местах, они были во многом правы)[60].
По словам самого Ким Чжун Суна, который жил в деревенской местности в окрестностях горы Тхэбэксан, днем они жили в «демократической и антикоммунистической Республике Корея, а ночью – в коммунистическом государстве, так как власть партизан по ночам была не меньшей, чем власть полиции». При этом в условиях круговой поруки и доносительства крестьянам приходилось выживать между правыми и левыми, так как за отказ снабдить едой могли убить партизаны; но тех, кто поделился с партизанами, на следующий день могли запытать и расстрелять в полицейском управлении[61]. Впрочем, ситуация, когда «белые приходят – грабят, красные приходят – грабят», типична для любой гражданской войны.
Сколько всего было жертв? Полных данных по всем эпизодам нет. По А. Миллету, партизанская война унесла жизни 8 тыс. сотрудников сил безопасности и минимум 30 тыс. жизней корейского гражданского населения[62], но с учетом данных по тому же Чечжу, эти цифры выглядят заниженными.
Постепенно, однако, сопротивление начинает стихать, - сказались и стратегия Хаусмана, во многом повторяющая методы полковника Фукубэ, и количество войск, брошенных на борьбу с ним (на эти цели были выделены 2 из 8 дивизий армии РК[63]), и то, что лисынмановцы стали применять не только кнут, но и пряник. Помимо наконец проведенной земельной реформы это была и амнистия сдавшихся участников партизанского движения и тех, кто вышел из ТПК[64].
Кроме того, в отличие от Северной Кореи, территория Юга не очень подходила для организации и ведения партизанской войны не столько из-за высокого контроля над населением, сколько из-за отсутствия гор и лесных массивов, где такие отряды могли бы укрываться длительное время.
К началу 1950 г. силы безопасности РК сократили число активно действующих партизан с 5 тыс. до примерно 1 тыс. чел по Миллету [65] или около 600 по Ю.В.Ванину[66]. С весны 1950 г. борьбу с партизанами возложили на полицию. И хотя за апрель 1950 г. в Южной Корее произошло 2948 партизанских выступлений с общим числом участников около 65 тысяч человек[67], попытки считать не в «человеко-инцидентах» говорят о сокращении масштаба сопротивления и его локализации – к этому времени бороться продолжали только остров Чечжудо и район горы Чирисан, куда ушли выжившие участники восстания в Ёсу [68].
Насколько движение поддерживалось с Севера? По мнению Миллетта, в течение 1948-1949 гг. Пак Хон Ён, который в то время был вице-премьером КНДР, организовал 10 экспедиций через границу, а перебравшийся на Север Ким Даль Сам стал его верным помощником[69]. Однако даже советские авторы, имевшие тенденцию прослеживать влияние Севера там, где его не было, отмечают, что волнения в южных провинциях РК проходили без какого бы то ни было участия Севера, а повстанцы действовали несогласованно, не получая инструкций или оружия и не имея опытных руководителей и стратегического плана[70]. Отсутствие активной поддержки со стороны СССР и КНДР подтверждается, по мнению Б. Камингса, и тем, что партизаны Южной Кореи не имели на вооружении советского оружия, а «народная армия» на острове Чечжудо в основном была вооружена бамбуковыми пиками. Даже закрытые отчеты ЦРУ, на которые он ссылается, говорят о том, что поддержка Севера была преимущественно моральной[71].