ВОРОВСКАЯ СДЕЛКА
Император Александр II, «Освободитель» и «Реформатор», является политическим символом просвещенного либерализма, его принято представлять лучом света в кромешной тьме «реакционного» царизма, отцом демократических свобод и социальных преобразований. Именно эта конъюнктура определяет сегодня освещение истории его правления. Неприкосновенность репутации Императора в официальной науке распространилась и на исторические оценки самых неблаговидных государственных дел, вершимых именем «Освободителя».
Отказ России от заокеанских колоний по сей день преподносится как жест доброй воли во имя мира и согласия с «вечной» союзницей - Америкой. Представленные ниже выдержки из документов, хранящихся в Архиве внешней политики Российской Империи МИД РФ, публикуются впервые и с юридической строгостью раскрывают закулисные механизмы «сделки века», воссоздают вырванную страницу истории «эпохи реформ».
* * *
Символом золотой лихорадки «дикого запада» представляют Аляску одни, крупнейшим нефтяным резервуаром Америки – другие, военным плацдармом против России – третьи, но памятуют все, что это русская земля, правда, мало кто сомневается в полезности ее продажи, повторяя от частого потребления уже ставший аксиомой миф о скудости тогдашней российской казны, мол, куда денешься: Империи нужны были деньги. Послушаешь, почитаешь историков, что нынешних, что прежних: и открывать-то нам Аляску было незачем, и за всю историю Русской Америки оставалась она глухим медвежьим углом, и продажа ее – единственное добро, сделанное нами в ее истории. Утверждают, что с укреплением России в Приамурье и Приморье Аляска сделалась непосильной обузой для Государства Российского, содержать русскую Америку не было ни средств, ни сил. Словом, обременительное захолустье Империи. С равным успехом таким захолустьем можно выставить и Красноярский край, и Архангельскую землю, и Якутию… На самом деле Аляска для царской России была значимее многих российских земель. Русские колонии в Северной Америке играли роль второго легкого, позволявшего Государству Российскому дышать полной грудью, гармонично развиваться на подвластных ей территориях. С Аляски доступнее были Восточная Сибирь, Приморье, Сахалин, Курильские и Алеутские острова. Заокеанские колонии стали восточным форпостом Империи, простирающим монаршее покровительство и милость на весь Русский Восток.
Так что же это был за край, оставленный Россией в 1867 году?
Площадь Аляски – северо-западной части Северной Америки - 1 518, 8 тыс. кв. км, в три раза больше Испании, в шесть раз - Великобритании, в пятьдесят раз - Бельгии. Обживаться здесь мы начали с 1784 года, тогда сибирский промышленник Григорий Иванович Шелехов на острове Кадьяк основал первое русское поселение, а через 14 лет Григорий Иванович с сотоварищами купцами Мыльниковым и Голиковым создали “Соединенную американскую компанию”, через год преобразованную ими в Российско–Американскую компанию, получив от Императора Павла привилегии на единоличное управление всей Русской Америкой: Аляской, Алеутскими островами и западным побережьем Америки до 55 градуса северной широты с исключительным правом на промысел, торговлю и мореходство в северной части Тихого океана.
Российско–Американская компания стала монополистом русских колоний в Северной Америке с центром в Ново–Архангельске на острове Ситха (о.Баранова). Пятнадцать поселений, в том числе крепость Росс в Калифорнии, заложили мощный фундамент России на Американском континенте. Очень скоро Российско-Американская компания вошла в число крупнейших мировых коммерческих предприятий, конкурируя с общепризнанными лидерами – Ост-Индийской и Гудзонбайской компаниями.
Колонии России в Северной Америке имели для Империи важнейшее геополитическое значение, ведь уже в первой четверти XIX в. участие в соперничестве за первенство в Западном полушарии выводило европейские государства в мировые державы и стимулировало их военную и экономическую мощь. Благодаря колониям на Аляске развивался российский военно-морской флот на Тихом океане, расширялись научно-географические исследования, снаряжались кругосветные экспедиции. Снабжение колоний в Америке требовало более интенсивного торгового движения по азиатской части России – в Сибири, Приамурье, на Камчатке, - и создавались новые поселения, дороги, порты и оборонительные сооружения.
Конечно, будь Русская Аляска на иждивении бюджета страны, она легла бы тяжкой ношей на плечи государства, но был найден универсальный способ управления колониальными землями через частную коммерческую компанию под государственным покровительством. Российско-Американская компания весьма успешно хозяйствовала и управляла на Северо-Американском континенте, приносила немалую прибыль, обеспечивала безопасность вверенных ей территорий даже в период военных конфликтов России с другими мировыми державами. Казалось бы, при таком положении Русской Америки создавались все предпосылки для отделения территории колоний в независимый «штат», как это не раз случалось с французскими и английскими колониями, но в том и дело, что Российские колониальные владения, помимо экономической и политической самостоятельности, имели особый дух «русского подданства», который определялся Православным миссионерством в отношении местного населения, его крещением и катехизацией, продуманной политикой «врастания» туземцев в «русский мир» через обучение, лечение, опеку, принятие на государственную службу детей от смешанных браков с наделением их социальными гарантиями. В отличие от колоний Англии, Франции, Испании и Португалии, заокеанские владения России были духовно связаны с материнским государством.
Безусловно, это очень беспокоило соперников России, которые стремительно теряли свои заокеанские земли, обретавшие независимость и республиканское правление, в то время как русские владения оставались незыблемой твердыней Империи и со временем могли оказаться опорной точкой для российской экспансии на юг континента. Так что в отторжении от России ее североамериканских колоний было заинтересовано не только молодое государство США, но и старые мировые державы, боявшиеся усиления России в Западном полушарии.
* * *
1854 год – роковая дата в истории Русской Америки, тогда в самом начале Крымской войны, в Сан-Франциско был составлен секретный договор об уступке американцам на три года за 7 600 тысяч долларов всего имущества, промыслов и привилегий Российско-Американской компании. Договор был предложен американской стороной под видом мнимой продажи Аляски: дескать, если Англия захватит Аляску, то США объявит, что это американская, а не российская собственность, только что проданная Россией. То есть в этом якобы фиктивном Договоре предусматривалось, что в случае захвата Аляски Англией, США предъявит свои права собственности на русские колонии. О том, что сделка не настоящая, и деньги за земли не заплачены, американцы с российскими представителями договаривались устно! Какой простор для крупнейшей мошеннической аферы: никто бы не помешал США объявить этот Договор настоящим и совершенно бесплатно прибрать Аляску к рукам.
В таких делах только палец сунь - моментально всю руку отхватят. Но несмотря на рискованность доверия устным обещаниям американцев, переговоры о продаже русских колоний соединенным Штатам российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стекль и российский вице-консул в Сан-Франциско П.С. Кстромитинов почему-то начали, даже не поставив в известность Верховную власть России. Узнав об этом, Государь Николай I объявил всему колониальному совету Аляски строжайший выговор за самоуправство. Участвовали ли в подготовке мошенничества Стекль и Костромитинов сознательно, или они явились бы вместе с Российским правительством жертвами американской аферы, до сих пор не известно.
Афера провалилась, но идея сдачи русской земли на севере Америки запала в головы высших чиновников Российского правительства. Основной преградой при осуществлении их целей была Российско-Американская компания, которая во время Крымской войны без всяких «фиктивных» договоров не только смогла уберечь вверенные ей территории от захвата и разорения, но успешно обеспечивала снабжение Дальнего Востока и Камчатки, где шли боевые действия, продовольствием. Очевидно, что уступка Русской Америки при существовании компании была невозможной. Поэтому сразу после войны и последовавшей накануне заключения мира кончины Николая I начинается планомерное уничтожение Российско-Американской компании … высокопоставленными сановниками Российского правительства. В 1856 году высочайшей волей императора Александра II остановлено освоение Компанией острова Сахалин, который буквально накануне был передан в компанейской управление повелением Николая I.
Год спустя, в 1857 году Министерство иностранных дел подготовило секретный план-записку «об уступке Соединенным Штатам наших владений в Северной Америке»[1], в которой определяется: 1) уступка должна быть осуществлена в 1862 году («Передача должна совершиться через 4 с лишним года…»); 2) вместе с Аляской следует отказаться от Алеутских и Курильских островов; 3) затребовать за Колонии 7,442.800 рублей; 4) «…все дело, для сохранения возможной тайны, должно обсуждаться тремя или четырьмя лицами». В «Записке» прямо говорится о том, что вся сделка, начиная с идеи и кончая ее реализацией, носит характер заговора.
Но кто они - заговорщики, стремившиеся избавиться от российских территорий? Это брат Императора Александра II в. кн. Константин Николаевич, министр иностранных дел А.М. Горчаков, российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стекль, министр финансов М.Х. Рейтерн и управляющий морским министерством Н.К. Краббе. Цель была поставлена, пути реализации определены. Что мешало? Во-первых, процветающая Российско-Американская компания, фактическая хозяйка Аляски, во-вторых, общественное мнение в России, ни при каких условиях не готовое одобрить отторжение от Империи ее законных владений. Значит, нужно было дискредитировать Российско-Американскую компанию в глазах Российского правительства и общества, сделать ее убыточной, выставить колонии, приносящие прибыль, разорительной обузой для Империи. И Российско-Американскую компанию стали искусственно банкротить, с тем, чтобы обанкротились, разорились и российские колонии в Америке. Подобный механизм хорошо знаком нашим читателям по приватизационной практике современной России, когда намеренно разоряют заводы и фабрики, чтобы потом за бесценок продать «своим».
1862 год для продажи Русской Америки был выбран не случайно. Привилегии Российско-Американской компании истекали в 1861-м году и продлевать их дальше заговорщики во главе с в. кн. Константином Николаевичем не собирались, предполагая целиком переложить все бремя ответственности за управление и снабжение Аляской, Курильскими и Алеутскими островами на государство, которое окажется к этому не готовым, и эти осиротевшие территории будут легко проданы Соединенным Штатам. Комбинаторы аферы свои силы переоценили только в планируемых сроках, в остальном махинация по продаже русских земель была разыграна как по нотам.
Великому князю нужны были доказательства несостоятельности Российско-Американской компании, и он отправляет в колонии комиссию из «нескольких самых способных гражданских чиновников и морских офицеров для отревизования колониального управления Российско-Американской компании с целью удостовериться, в какой мере успешно Компания исполняет свои административные обязанности в отношении к народам ей подвластным» [2]. Константин Николаевич настаивает на том, чтобы административное управление Колониями было передано в государственное ведение, ломая тем самым изначально сложившуюся систему колониального правления, рекомендуя ревизорам сделать выводы, совпадающие с его мнением. Предложения великого князя Главное правление Российско-Американской компании классифицировало следующим образом: «На Компанию полагается возложить обязанности и требовать от нее таких действительных пожертвований, которые
1) или сами по себе не исполнимы,
2) или подвигнут туземцев к восстанию и прекращению привычных мирных с ними сношений, или наконец
3) вовлекут Компанию в безысходные долги, и неизбежную несостоятельность»[3].
Документально отраженная дискуссия о продлении привилегий Российско-Американской компании, а также итоги государственной ревизии Компании позволяют утверждать, что предубеждение в. кн. Константина Николаевича против Российско-Американской компании было вызвано его заведомым намерением продать США русские территории, ведь даже инициированная великим князем ревизия на все его настойчивые предложения относительно преобразований колоний дала отрицательное заключение.
Вот они, итоговые результаты ревизионной проверки Российско-Американской компании:
1. В экономическом отношении Компания является успешной, средний валовой доход ее за последние десять лет составил около 853 тысяч рублей серебром в год..
2. Правительство выигрывает от существования Компании ежегодно до 430,000 рублей серебром..
3. Заслуги Компании перед государством колоссальны..
4. Нападки на Компанию, в том числе за якобы имевшие место притеснения туземцев, не обоснованы..
5. Правительство, сняв с Компании обязанности по содержанию края, кроме убытков ничего другого получить не может...
6. Уничтожение монополии РАК и переход заокеанских владений на казенное управление станет губительным для русских колоний и разорительным для государства[4].
Таким образом, для успешного и выгодного России управления Аляской государственный ревизор видел необходимым сохранение прежних привилегий существования и деятельности Компании..
Цитируемый выше «Отчет по обозрению Российско-американских колоний действительного статского советника Костливцева»[5] является самым полным и объективным изложением положения Российско-Американской компании и подвластных ей территорий на Аляске. Иных подобных объективных сводов информации о состоянии и перспективах существования колоний за данный период не имеется, другие же источники сведений о работе РАК, на которые опираются исследователи, обосновывающие экономическую и стратегическую необходимость продажи Аляски, документами в подлинном смысле этого слова не являются и потому не вызывают доверия.
Передача Сахалина, шумиха вокруг пересмотра Устава и возможной отмены привилегий компании, отправка ревизоров в колонии – все это не ради истины и пользы государству, а одно лишь коварство великого князя Константина Николаевича превратить Аляску в банкрота, в непосильную обузу для Государства Российского. Выбранная им информационная, экономическая и политическая стратегия, направленная на разрушение Российско-Американской компании, достигла цели. Если еще в 1860-м году валовой доход компании составлял порядка миллиона рублей серебром[6], то уже начиная с 1862 г., когда действие императорских привилегий приостанавливается, Российско-Американская компания начинает нести одни убытки, ведь ее хозяйственная, торговая деятельность была фактически парализована. В колонии не подвозили провиант, товары, не забирали у промысловиков пушнину. Промышленники стали покидать Аляску, туземцы терпели лишения. Уже в 1862 году убытки компании составили 400 тыс. рублей серебром[7]. А решение вопроса о продлении привилегий затянулось на целых четыре года, с 1861 по 1865 гг. Акции Российско-Американской компании рухнули, кредиторы отказывались принимать векселя.
Все же под давлением общественности и по результатам ревизии дело сдвинулось с мертвой точки: привилегии Российско-Американской компании на Аляске были продлены Государственным Советом в мае 1865 года, им же был утвержден новый Устав РАК. Но, как исследовало ожидать, все выводы и рекомендации ревизии относительно Устава были правительством проигнорированы, зато учтены все требования Председателя Государственного совета в. кн. Константина Николаевича. Новый Устав отменил основные принципы существования компании, а именно: монополию на торговлю и промыслы, единство административного и экономического управления, и главное, непосредственное подчинение Российско-Американской компании как административной структуры Государю Императору. Российско-Американскую компанию преобразовали в рядовую торговую контору, лишив ее права управлять Аляской.
Так, за 10 лет - с 1856 по 1865 гг. благодаря правительственной политике была уничтожена крупнейшая в стране коммерческая компания, не только приносившая в казну доход, но и фактически за свой счет осуществлявшая управление и снабжение всего Дальневосточного региона, а также российских владений на американском континенте. В итоге, как и задумывал в. Кн. Константин Николаевич, к 1866 году Русская Америка стала тяжелым бременем для государства. На этом и строился расчет великого князя, подготовившего основания для осуществления «аферы века» - беспрецедентного отказа мировой державы от своих стратегически необходимых, экономически выгодных и перспективных территориальных владений.
Согласно «Договору, заключенному между Россией и Северо-Американскими Соединенными штатами в Вашингтоне 18 (30) апреля 1867 года об уступке Российских Северо-американских колоний» Российская Империя отказалась от своих колоний за 7 млн. 200 тыс. американских долларов. Утверждение сторонников продажи Аляски и некоторых исследователей, что «уступка» российских владений позволяла залатать дыры в казне и аккумулировать денежные средства на реформирование флота не имеет доказательств. Выручка от продажи Русской Америки была столь ничтожной для богатейшей России, что ее не с чем даже сравнить. Она составила менее 3 % от годового дохода Империи в 1867 году. Ежегодные траты на армейский провиант и то превышали «выгоду» от продажи заокеанских владений в три раза, статья «обмундирование» - в 1,5 раза[8]. Только за один год и только от одного питейного дохода Россия получала в 10-11 раз больше, чем от единовременной продажи своей огромной территории[9]. О какой выгоде можно говорить, о каком латании бюджетных дыр, если, для сравнения, за четыре года после продажи американских колоний государственные расходы увеличились на 83 миллиона рублей[10]. Ежегодные расходы военного министерства за семь лет, начиная с 1867 г., увеличились на 40 миллионов рублей. Цифры эти несоизмеримы с теми ничтожными семью миллионами, которые Россия выручила от продажи Русской Америки, что позволяет уверенно и обоснованно утверждать: не было у Государства Российского ни финансовой необходимости, ни финансовой заинтересованности в продаже русских земель.
* * *
Ключ к пониманию этого противоречившего интересам государства шага нескольких высших политических деятелей России необходимо искать в мотивах их действий, в образе их мыслей, в реальном политическом раскладе фигур, принимавших это роковое для страны решение.
Каковы могли быть мотивы продвижения данного договора в Правительстве у главных фигурантов сделки с российской стороны?
Министр иностранных дел Александр Михайлович Горчаков был тем лицом, без которого продажа Аляски не могла состояться. В 1856 г. А.М. Горчаков сменил графа К.В. Нессельроде на посту министра иностранных дел[11], и уже в 1857 г. начинается давление на нового министра по вопросу продажи Аляски со стороны в. кн. Константина Николаевича. С 1862 г. А.М. Горчаков – вице-канцлер и член Государственного совета, то есть его влиятельность в Правительстве резко возрастает. Считается, что Горчаков одним из первых оценил важность американского фактора в европейской политике России, потому что, во-первых, твердо отказался участвовать во вмешательстве европейских держав в гражданскую войну в США в 1862 г., во-вторых, от имени России поддержал северян в их войне с югом, в-третьих, подготовил Договор об уступке США российских территорий Северной Америке[12]. Сам же этот договор, по-видимому, был расценен Императором Александром II как крупное внешнеполитическое достижение А.М. Горчакова, так как сразу после его заключения и ратификации и в связи с 50-летним юбилеем службы в МИД, А.М. Горчаков в июне 1867 г. получил чин государственного канцлера, первый классный чин по Табели о рангах, соответствующий чину генерал-фельдмаршала[13]. Возможно, что хлопоты о данном чине были обещаны Горчакову братом Императора в порядке вознаграждения за заключение Договора, ибо современники отмечали честолюбие и тщеславие А.М. Горчакова, в частности сенатор Е.М. Феоктистов писал: «вообще прежде всего поражало в нем непомерное тщеславие. Не было, кажется, такой грубой наглой лести, которую бы не принимал бы он за чистую монету… Мне не приходилось видеть человека, которого так много бы занимала собственная персона»[14]. На честолюбии министра иностранных дел вполне могли быть построены расчеты лоббистов «уступки» Аляски, и главное, председателя Госсовета в. кн. Константина Николаевича, гарантировавшего ему за это свою высокую поддержку в получении наград и при скором чествовании А.М. Горчакова за 50-летие государственной службы.
Одной из ключевых фигур сделки был министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн. Его карьера по-настоящему началась лишь в 1854 г., когда М.Х. Рейтерн попал на службу в Морское министерство. Здесь его вводят в либеральный кружок, образовавшийся вокруг генерал-адмирала Константина Николаевича, руководителя военно-морских сил страны[15]. Именно великий князь выхлопотал М.Х. Рейтерну у Государя престижную заграничную командировку для изучения финансового управления крупнейших европейских стран и США. В 1858 г. М.Х. Рейтерн посетил Америку, что, скорее всего, определило его симпатии к этой стране и способствовало тому, что в будущем министр финансов России вошел в число российских лоббистов, подготовивших Договор об уступке Аляски целиком исходя из интересов США[16].
В биографии М.Х. Рейтерна есть еще одна страница, представляющая интерес для анализа его деяний, косвенно связанных с продажей Аляски и, как и данная сделка, противоречащих нуждам Российского государства: в конце 1858 г. он назначен управляющим делами Комитета железных дорог, а, став в 1862 г. министром финансов, принялся лоббировать продажу государственных железных дорог в частные руки[17], в связи с чем в обществе неоднократно поднимался вопрос о коррупционной основе подобных «приватизаций»[18]. Но несмотря на скандальность своей финансовой политики Рейтерн всегда был в чести и у Императора, и у великого князя, по меткой характеристике статс-секретаря А.А. Половцова, «он умел нравиться людям сильным, именно потому, что молчаливость, наружная скромность составляли отличительную черту его характера… Он не воевал, не боролся ни с кем, поэтому жил в ладах со всеми и продолжал получать всякие украшения и награды»[19]. «Не воевал, не боролся», - означало по сути беспрекословное исполнение воли и прихоти своих начальников и покровителей, прежде всего в. кн. Константина Николаевича.
В состав Особого комитета входил Николай Карлович Краббе, чиновничья карьера которого началась в 1854-1855 гг. с поста директора Инспекторского департамента Морского министерства. А с 1860 г. он до самой своей смерти управляющий Морским министерством и член Государственного совета. Фактически исполняя все это время обязанности морского министра, Н.К. Краббе является ближайшим сотрудником великого князя Константина Николаевича, именно при его участии была разработана и осуществлена программа перевооружения военного флота. По отзывам современников, Н.К. Краббе был хорошим администратором, однако мало знающим морское дело[20]. Так, военный министр Д.А. Милютин отзывался об управляющем Морским министерством крайне уничижительно: «топорный, малообразованный, грубый до цинизма сквернослов… Краббе прикрывал свою хитрость и изворотливость постоянным юмором и паясничаньем; никто не говорил с ним серьезно, а между тем он умел забрать в свои руки все морское ведомство, сделаться правой рукой генерал-адмирала Константина Николаевича и пользовался расположением всех членов императорской фамилии»[21]. Всецело обязанный карьерой великому князю Н.К. Краббе оказывался проводником его пожеланий там, где Константин Николаевич являлся заинтересованным лицом. Именно таким делом стала уступка США российских колоний в Америке.
Главный инициатор и вдохновитель продажи Аляски – брат царя в. кн. Константин Николаевич. По иронии судьбы этот отпрыск одного из самых консервативных императоров оказался чуть ли не главным российским демократом и либералом. Опорой деятельности Константина Николаевича была особая «доверенность» к нему царственного брата, о чем великий князь сам неоднократно пишет в своем дневнике, в таких, к примеру, словах: «Саша благодарил меня за то, как я председательствую и веду себя в Комитете, что он этого ожидал от меня и не ошибся, и вообще о том, какую он ко мне имеет доверенность»[22].
Действительно, в правление Александра II Константин Николаевич стремился стать его «правой рукой». С февраля 1855 г. он управлял флотом и Морским министерством на правах министра, в 1860 г. назначен председателем Главного комитета по крестьянскому делу, в 1862-1863 гг. поставленный Наместником Царства Польского пытался умиротворить сепаратистские устремления поляков либеральными уступками. После неудачи в Польше после краткосрочной опалы уже в январе 1865 г. назначен председателем Государственного совета, где дважды (в 1866 и 1880 гг.) предлагает Александру II для обсуждения проект Конституции. Кроме того, в 1862-1881 гг. Константин Николаевич являлся и председателем Комитета финансов, где занимался важнейшими для России вопросами о внешних и внутренних займах, банковском деле, акционерных обществах, строительстве железных дорог[23].
В Правительстве Александра II ключевые министры – министр финансов М.Х. Рейтерн, военный министр Д.А. Милютин, министр просвещения А.В. Головнин были ставленниками великого князя, сам он контролировал Морское министерство и с 1865 г. – Государственный совет как его председатель. Естественно, его влияние простиралось и на других членов Правительства, действия которых зависели от решений Госсовета.
При этом Константин Николаевич не был номинальным главой правительственных учреждений, по словам историка М.И. Семевского, «каждое сколько-нибудь важное дело изучаемо им было лично… Великий князь всегда приступал к заседанию лишь после тщательного ознакомления с делом…»[24]. Эта особенность деятельности Константина Николаевича очевидна и в деле с продажей Аляски, причем он не забывает о сделке в самые, казалось, трудные периоды своей жизни, хлопочет об этом, будучи Наместником бунтующего Царства Польского, не забывает об Аляске, даже находясь в 1864 г. в кратковременной опале; и конечно последовательно подвигает Аляску к продаже на посту Председателя Госсовета. Все это заставляет подозревать присутствие в деятельности великого князя личного мотива, личной заинтересованности.
Каким образом политическая элита Соединенных Штатов Америки подобрала ключи к в. кн. Константину, сегодня невозможно установить, но он превратился в самоотверженного сторонника США в деле отторжения от России ее территорий. Известно лишь то, что, находясь в 1856 г. на французских курортах, тридцатилетний Константин стал рьяным сторонником продажи Аляски [25]. Эти сведения подтверждаются тем, что в последующем 1857 г. появились первые документы, свидетельствующие, что Константин Николаевич взялся за осуществление этого проекта. Кроме того, США в 1858 г. посещает ставленник великого князя М.Х. Рейтерн, сам Константин Николаевич на правах морского министра многократно посылает специалистов для изучения опыта военно-морского строительства в Соединенные Штаты[26], хотя в стране, где только отгремела гражданская война и практически отсутствовал военный флот, в это время военным морякам едва ли можно было чему-либо научиться.
За симпатиями к США тоже можно предполагать подспудный личный интерес великого князя, ведь если Константин Николаевич не раз оказывался в центре коррупционных историй, связанных с лоббированием частных интересов в ущерб государственным, то почему не допустить лоббирования им интересов чужого государства в ущерб интересам своей страны. Что касается коррупционных афер, то при его участии в 1865 г. разразился скандал в связи с аферой варшавского банкира Френкеля и товарища министра финансов Н.А. Генгросса. Последний сумел получить согласие Александра II на реализацию проекта, согласно которому любой российский подданный должен был отвечать своей личной собственностью по государственным долгам. Подобная наглость и произвол вызвало волну возмущения в обществе и Генгросс был уволен в отставку[27]. Однако не менее скандальным в этой истории оказалось то, что нажитые Френкелем в России капиталы вывозились за границу при содействии великого князя Константина Николаевича. Возглавляя морское ведомство, Константин Николаевич отдал приказ переправлять деньги в сумках сотрудников фельдъегерской связи Морского министерства, которые, естественно, не досматривались на границе[28].
* * *
Итак, материальная заинтересованность брата Государя со стороны неких вдохновителей идеи «округления№ Соединенных Штатов Америки могла стать рычагом в в деле продвижения к ратификации Договора об уступке российских территорий США. Сам же великий князь Константин своим влиянием на Царя и хлопотами перед ним о своих единомышленниках А.М. Горчакове и М.Х. Рейтерне, прямым давлением на Н.К. Краббе и Э.А. Стекля сформировал необходимое правительственное мнение и подготовил единодушное решение особого комитета.
О том, что коррупция вошла в обычай в правительстве свидетельствовали современники: «Взяточничество, личные денежные расчеты, обходы законных путей и пр. дошли в Петербурге крайних пределов. Безнравственность, бессовестность, бессмыслие высшей администрации превзошли все мошенничества и нелепость губернских и уездных чиновников»[29]. Действительно, продажа Аляски была не единственной правительственной аферой, потрясшей Россию в эти годы. В том же 1867 году состоялась беспрецедентная продажа в частные руки еще одного государственного имущества – Николаевской железной дороги. Выгоды от этой сделки для России были столь же иллюзорны, как и в случае с продажей Русской Америки.
Заглавную роль в продавливании железнодорожной аферы снова играл министр финансов М.Х. Рейтерн. В связи с продажей в частные руки железной дороги он утверждал, что «чрезвычайное развитие государственной собственности приносит будто бы больше вреда, чем выгоды, и что всякое дело идет гораздо лучше в частных руках, чем в казенном управлении»[30], и это при том, что Николаевская железная дорога в государственной собственности по своей доходности являлась второй во всей Европе. Напомним, что в отношении частной Российско-Американской компании, управлявшей Аляской, М.Х. Рейтерн, вслед за великим князем Константином, отстаивал противоположную позицию.
Выгоднейший куш вне всякой конкуренции достался Главному Обществу российских железных дорог, созданному крупнейшими банкирами и финансистами Парижа, Лондона и Петербурга в 1857 г. с самым богатым тогда в России банкиром Л.А. Штиглицем во главе. ГОРЖД не собиралось расплачиваться за дорогу «живыми» деньгами. Вместо них предполагалось выпустить облигации под гарантию государства. Операция выглядела откровенной махинацией, но Главному обществу удалось заручиться поддержкой министра финансов М.Х. Рейтерна[31]. И это при том, что к моменту приобретения Николаевской железной дороги ГОРЖД являлось фактически банкротом. Имея официальный уставной капитал 75 млн. руб., оно к 1868 г. задолжало 135 млн., причем из них государству – 92 млн.[32].
Вопрос о передаче Николаевской железной дороги в частные руки впервые был поднят 18 декабря 1867 г. на заседании Совета министров. Об этом заседании Наследник престола, будущий император Александр III писал в своем дневнике: «Начал, конечно, болван Рейтерн с доклада, а потом прочие говорили и делали возражения. – Известно, что Министерство Финансов во что бы то ни стало желает и почти что решило передать Николаевскую железную дорогу Главному Обществу. – Говорят многие, - и это почти наверное, - что все Министерство Финансов подкуплено английским банкиром, чтобы настоять на продаже Главному Обществу. – Поэтому почти все были против Министра Финансов и говорили в пользу русского общества купцов и фабрикантов… Это дело грязное со стороны Рейтерна, его компании и Министерства; конечно, дядя Костя с ним заодно, так как Рейтерн его креатура…»[33].
Свой протест против беззастенчивого коррупционного произвола министра финансов цесаревич пытался донести до отца. В своем письме царю он писал следующее: «… я остаюсь при своем убеждении, и еще раз повторю, что в этом Министерстве делаются дела нечистые. – Я не сочиняю и не позволил бы себе говорить так смело, если не было все это так видно и гадко…»[34].
Однако, по мнению С.Ю. Витте, не только в. кн. Константин, но и сам Император был в курсе махинаций М.Х. Рейтерна с железнодорожными концессиями. Любовница Александра II княжна Е.М. Долгорукая брала огромные взятки у дельцов всех мастей за согласие повлиять на Царя в пользу того или иного претендента на концессию[35].
Продажа Николаевской железной дороги, осуществленная в те же сроки, что и сделка по Аляске, была аферой, заинтересованными в результатах которой были те же самые высокопоставленные лица, известные нам по Особому комитету 1867 г. - великий князь Константин Николаевич и М.Х. Рейтерн. Мотивация обеих сделок удивительно схожа. Следовательно, и продажа Аляски, и продажа дороги от начала и до конца являлись правительственными аферами с коррупционной подоплекой. При этом налицо взаимосвязь между железнодорожными махинациями высших правительственных сановников и так называемой «уступкой» российских колоний.
Дело в том, что в середине 60-х гг. XIX в. железнодорожное дело переходит в руки небольшой группы тузов-миллионеров, ставших монополистами, железнодорожными магнатами, своеобразными "олигархами", взращенными как и в наше время, на казенных деньгах. «Возникает негласный союз между сановной бюрократией и зависимыми от нее "железнодорожными королями" - монополистами (концессионерами и оптовыми подрядчиками)»[36].
Фактически железные дороги строились на государственные средства, или средства, гарантированные государством, которое из-за этого вошло в громадные долги, управление же всем железнодорожным делом отдано было частным предпринимателям почти в бесконтрольное владение[37].
Архивные документы засвидетельствовали не только косвенную, но и прямую взаимосвязь железнодорожных афер с продажей Аляски. В 1863 г. в России было образовано частное Общество Московско-Рязанской железной дороги, в число главных акционеров которого вошли К.Ф. фон Мекк и С.А. Долгорукий. Председателем правления был избран бывший сенатский чиновник П.Г. фон Дервиз[38]. Секретарь «Общества для содействия русской промышленности и торговли» К.А. Скальковский отмечал, что «постройка частных железных дорог двинулась только, когда Дервиз, товарищ Рейтерна по лицею и секретарь разорившейся Саратовской дороги, согласился на выпуск по 52 руб. за сто, акций Рязанской дороги»[39]. То есть бывший лицейский товарищ министра финансов получил концессию от правительства на постройку Московско-Рязанской и Рязанско-Козловской железных дорог на чрезвычайно льготных условиях[40].
К 1867 году лицейский товарищ министра финансов и его протеже П.Г. фон Дервиз, К.Ф. фон Мекк, а также близкий родственник любовницы императора князь С.А. Долгорукий к 1867 г. стали фактическими хозяевами и распорядителями миллионных барышей Московско-Рязанской, Рязанско-Козловской и Курско-Киевской железных дорог.
А теперь процитируем документ, составленный служащим Департа