Это сейчас перекрёсток улиц Республики и Мельникайте на карте города совпадает с географическим центром Тюмени, а в начале 1960-х это была классическая окраина города, с самыми первыми «хрущёвками»...
Ближе к углу Республики стоят две высокие 4-этажки, с высокими потолками, изнутри больше похожие на квартиры сталинской поры. Сейчас там первые этажи все выкуплены, переоборудованы и превращены в магазины. Далее вдоль улицы построили почти одновременно две классические «хрущёвки»: 94-й пятиэтажный и 92-й поперёк улицы, этажом ниже. Чуть позже построили и длинный, 4-подъездный 96-й дом, замкнувший этот легендарный двор. На задах высилось жёлтое здание химической лаборатории, где изучались в основном пробы нефти, открытой в Западной Сибири несколькими годами раньше.
Справа от неё – частные гаражи для редких владельцев авто и мотоциклов, а то и просто для складирования всякого хлама, любимое место игр в «войнушку», когда мы условно делились на «немцев» и «русских», а то и просто с гулким шумом бегали по крышам.
Дом 92 наполовину был заселен специалистами нового тюменского завода – медицинского оборудования, конструктором туда взяли и моего отца – Сергея Ильича, где он и проработал до самой пенсии с хвостиком.
Этот торцевой дом, изначально и до сих пор с «Фотографией» в дальнем крыле, как ни странно, поначалу отапливался дровами (на фото 1963 года печь в нашей кухне просматривается!), поэтому в подвале на каждую квартиру приходилось по дровянику. Конечно, позднее все перепрофилировали их под хранилище картошки и банок с вареньями-соленьями, иногда привлекавшие местных мальчишек-воришек. Одно из угловых помещений подвала главами семейств, проживающих в первом подъезде, было превращено в тайную бильярдную, о которой знали только свои, ключ от этого подвала хранился в нашей, 2 квартире, да у дворника Ильи Яковлевича, родного деда, проживавшего там же. Женщины были от этого не в восторге, ибо под дружеские партеечки их мужьями там было выпит не один центнер спиртного. Несмотря на то, что этот подвал неоднократно затапливался из-за неисправностей в водо- и теплоснабжении, тем не менее, иногда у местной детворы он был местом игр в прятки и жмурки, - ведь там куда страшнее, особенно при выключенном свете!
Двор на Мельникайте 92-94-96 по тюменским меркам был тоже особенным. Ребята постарше возрастом почти сразу же поставили в нём большие, стандартного размера, футбольные ворота. Так что баталии там шли до позднего вечера, приходили и играли в «сало» все, и «ботаники», и хулиганы. По этой причине двор был своеобразной зоной безопасности для всей округи («О, спорт, - ты – мир!»), хотя за его пределами нередки были и массовые драки: «сараевские» против «белодомовских», позднее – против «новоиспечённых» шаек старых и новых «КПД». Впрочем, это не было, как сейчас сказали бы, «подростковой преступностью», - взрослых никогда не трогали – уважали. Ещё бы, ведь после войны прошло каких-нибудь 15-20 лет, и старшее поколение было сплошь из участников и ветеранов, - могли крепко ответить!
Например, того же деда Илью боялись все хулиганы без исключения, и упаси бог под его окнами ночью на гитаре брякать, - бывало, выходил и молча надевал инструмент на голову горе-музыканту. Оказывается, в своей молодости (ещё до революции) он был заядлым кулачным бойцом, и как его родная Затюменка схлестнётся с зареченскими, так Илью зовут, - говаривали, один десятерых укладывал. А что ему сделается, - он в 20 лет уже был без зубов, а кулачищи были как кувалды до самой старости, плюс в кармане робы всегда мелкий песочек (старая привычка!), чтоб в глаза сыпануть, если сразу вдруг несколько накинутся, а потом приложить каждого по очереди. Некоторым приёмам и внука пытался научить, но применять их дюже опасно, особенно при наших-то законах, - как минимум калеками на всю жизнь можно людей оставить, - потом не рассчитаешься!
Кем он был в войну, на каких фронтах, - так и не удалось установить, с его бесстрашием и силищей способен был на многое. Как-то в семье вспоминали, что он после каждой очередной награды вышвыривал её прочь со словами: «Я не за эти висюльки Родину защищаю!». Другие участники войны тоже в кителях по улицам не ходили, - стеснялись, и даже разговоров о войне никогда не было. Хотя чуть ли не каждый день можно было встретить на улице безногого ветерана на деревянной колодочке с колёсиками, - инвалидных колясок тогда никаких не было. И только в День победы город преображался, - повсюду блеск наград и бряцанье медалей. Чувствовалось, что именно 9 мая - Самый Большой Праздник, а вовсе не Новый год, 7 ноября или 1 мая!
На демонстрации ходили семьями в полном составе, а самые старшие в это время готовили им праздничный обед. Шли малыми группами в центр города, там формировали колонны по предприятиям, и гордо проходили через центральную площадь под громкие здравницы партии и правительству. Сохранились забавные фотографии от 1 мая 1963 г., как инженеры завода Медоборудования идут по улице Республики с открытым небом от горизонта до горизонта между Холодильной и Профсоюзной, ибо там по обе стороны были деревянные избушки, как в деревне.
Оттуда чуть поглубже к железной дороге стояли когда-то каменные сараи, за что район и получил такое название. Но подальше от центра, за Текутьевским кладбищем, строений уже практически не было, - десятки заросших камышами карьеров, куда ходили рыбачить и стар, и млад. Караси и гольяны водились здесь в изобилии! До нашего времени от них остался единственный карьер, который сейчас именуется прудом Утиным.
Вдоль него тянется длинная кирпичная 5-этажка (ул. 50 лет ВЛКСМ, 71а), один из самых старых домов в том районе (даже старше названия своей улицы!), именно он случайно попал в кадр во время фото-сессии на тех самых карьерах тёплым майским деньком 1962-го.
По другую сторону от железной дороги была «планёрка» (там сейчас проходит улица 30 лет Победы), - то бишь, аэродром ДОСААФ, где летом всегда тренировались планеристы и парашютисты, и на эти соревнования приходили смотреть жители описываемых здесь окраин.
С противоположной стороны от угла Мельникайте-Республики было просто поле, где наша семья высаживала картошку (сейчас там учебные корпуса медицинской академии), а пацаны постарше плавили втихаря свинчатку на грузила и кастеты. За угловым овощным магазином (Котовского х Мельникайте) было классическое болото, на котором мне однажды удалось соскользнуть с плота в ледяную воду и заработать очередное воспаление лёгких. На фоне этих заброшенных полей и болота настоящей громадиной возвышалась областная больница, и рядом с ней в то время даже была вертолётная площадка для срочной доставки тяжелобольных!
На улице Киевской стояли в основном двухэтажные дома (они и сейчас частично сохранились), где-то среди них была действующая деревянная площадка для игры в городки. Но, главное - сады, в которые мы часто лазили, чтобы полакомиться «мятными» (схваченные первыми морозами) яблочками-дичками, иногда случайно ломая мелкие ветки. Яблоки же покрупнее росли в другом саду, у Текутьевского кладбища, куда ходили через «заправку» (на месте АЗС теперь стоит высотка «Газпрома»). Около «Свечи» от того сада какая-то часть осталась, - там сейчас любят выгуливать своих любимых псов собаководы.
В густой траве-мураве (по-научному - птичий горец) нашего двора в городки не играли (там надо твёрдую поверхность, чтобы бита скользила), - но в свободное от футбольных баталий время можно было поиграть в лапту, пустить в небо воздушного змея, по тротуарам около домов покататься на велосипедах, самокатах и даже на детском «Москвиче» (кстати, это была моя первая и последняя личная машина в жизни!). Девчонки почти постоянно играли в классики, вечерами – все вместе в прятки.
Рядом был детский сад, который был тоже как бы наш (сторожа там из помещений редко высовывались!), поэтому на его территории тоже была бурная ребячья жизнь, особенно в выходные дни. И горки тебе на любой вкус, плюс летом – казённая морковка на грядках (она слаще казалась!), а зимой можно было прыгать с высоких веранд в глубокие сугробы. Да что там, - даже в подъезде, вися на перилах под потолком в самых разных позах, мы умудрялись играть в жмурки. Эх, видели бы это всё родители! Ведь перед их окнами было всё куда приличнее: лепили снеговиков, играли в снежки или катались с ледяных горок.
Особый праздник во дворе, - когда приезжал «тряпичник» на запряженной телеге, - все дети тут же выпрашивали у своих бабушек и мам ненужные вещи, и бежали их обменивать на нехитрые игрушки, от воздушных шариков до мяча. Принимали тряпьё на вес, куда его собирали, - даже сейчас сообразить сложно…
В кругу семьи популярны были совсем другие развлечения, охватывающие порой чуть ли не всех живущих в квартире: чтение вслух приключенческих книг, просмотр диафильмов через фильмоскоп, лото, карты. Приятнее, конечно, когда не своих родителей, а соседей в лото обыграешь, желательно сразу на несколько рублей!
Вот в такие нескучные годы, в эпоху героической космонавтики и нефтяного освоения края, когда в магазинах ещё были горы качественной сгущёнки и аж два вида колбас, и рос будущий автор этих строк.
Кстати, продовольственные магазины были далеко не в каждом квартале, как сейчас, - приходилось стоять большие очереди и за хлебом, и за молоком. Поэтому открытие даже небольших продмагов (как, например, хлебного и молочного летом 1964-го на Киевской, 68) вызывало восторг у жителей и желание запечатлеть это историческое событие на семейный фотоаппарат «Смена 8М» для Её Величества Истории.
Правда, до 1970-х биологические увлечения автора ограничивались разве что рисованием в тетрадках «Зоопарка», созерцанием бабочек на летнем лугу по ту сторону Мельникайте, да отрываем ног «косеножкам» (паукам-сенокосцам), чтобы подивиться на их характерные конвульсивные движения…
Однако самостоятельности у него уже тогда было хоть отбавляй: в детский сад ходил сам за несколько кварталов (Минская, 90), иногда и за молоком на молочную кухню (Котовского, 52) для младшей сестры Алёнки – через пустые витрины ещё строящегося гастронома «Радуга» в 1965-м (это в 4-летнем-то возрасте!). А потом за ней же и в ясли (Холодильная, 71а) вечером, хотя был всего-то на 4 года её старше. Может, потому и не случайно получился из него путешественник, ныне известный созданием в Тюмени клуба «Эко-тур72».
В репортаже из полувекового прошлого были использованы фотографии моего отца, любителя-фотографа Сергея Ильича Ситникова, давшего мне в конце 1960-х первые уроки фотопечати в тесной кладовке нашей квартиры.
Павел Ситников
Опубликовано: Ситников Павел «На окраине, в самом центре Тюмени» // Литературно-краеведческий альманах «Лик», № 11, 2016 г. С. 241-247.