Лобсанг Рампа.
Мое путешествие в Агхарту. Найденные рукописи
Лобсанга Рампы...
ОГЛАВЛЕНИЕ.
Кто такой Лобсанг Рампа?
Глава первая. Мое путешествие в Агхарту
СТАРЫЙ ДРУГ
ТАЙНА ПЕЩЕР
СТРАННЫЙ СОН
КОЛЕСНИЦЫБОГОВ
СВЕТ
РАЙ И АД
ЛОГОВО
ДОБРЫЙ НАРОД
ЛИФТ В ПРЕИСПОДНЮЮ
ВРАТА ВЕЧНОСТИ
СВЯТАЯ АГХАРТА
ПОСЛАНИЕ
ПРОЩАНИЕ
Глава вторая. Как это было
КОШКИ И ИХ ДРЕВНИЕ ПРЕДКИ
ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
НОВОЕ ТЕЛО
Глава третья. Ты вечен
СВЕРХ-Я И НАШ МОЗГ
ВНЕТЕЛЕСНЫЙ ОПЫТ
Глава четвертая. За пределами 1/10
Реалии астрала
Взгляд в будущее
ТАЙНЫНЛО
ДОМАШНИЕ ЛЮБИМЦЫВ АСТРАЛЬНОМ ПЛАНЕ
Глава пятая. Огонь свечи
Золотое правило жизни
Школа жизни
Ориентиры мысли
Маятник и мысль
Всевидящий маятник
Высшее я и подсознание
Пробуждение оккультных способностей
Каков смысл жизни человека?
Кто такой Лобсанг Рампа?
О Т. Лобсанге Рампе заговорили сразу после того, как его первая книга «Третий глаз» увидела свет в далеком 1956 году. Автобиографическое повествование Рампы о его обучении у тибетских лам всколыхнуло читательские массы и положило начало искреннему интересу людей Запада к таинственному Востоку.
Эта книга имела потрясающий успех, она стала бестселлером. И конечно, появились завистники, которые захотели выяснить, кто же такой этот Тьюсдей Лобсанг Рампа. Группа тибетцев, живущих в Великобритании, наняла с этой целью частного детектива. Тот обнаружил, что человек, именующий себя учеником древних лам — не кто иной, как Сирил Генри Хоскинс, родом из обычного города Девона, что в одноименном графстве Британии.
Однако сам Хоскинс вовсе не былобескуражен своим разоблачением. В ответ он открыл всему миру, что дух Лобсанга Рампы вошел (разумеется, предварительно испросив разрешение) в его тело в 1949 году, дабы исполнить свою земную миссию — обогатить западную цивилизацию, связь которой с истинной духовностью прервалась, плодами тайных учений Востока. До самой смертиХоскинса в 1981году Рампа продолжал диктовать ему книги о своей прошлой жизни в Тибете, раскрывая древние секреты пробуждения паранормальных способностей.
Из всех двенадцати книг Рампы наиболее горячие споры вызвала книга «Мое путешествие на Венеру»[1], повествующая о встречах с высшими существами с иных планет. Рампа намеревался выпустить ее одной из первых, но его отговорил издатель, опасавшийся, что читатель еще не готов поверить в столь невероятный сюжет. По той же причине не была опубликована и книга, которую вы держите сейчас в руках, — «Мое путешествие в Агхарту».
Итак, какова же история этой книги? Давний друг Рампы Джим Ригберг в те, уже далекие от нас 50-е годы прошлого века, руководил издательством «Flying Saucer News Bookstore», которое располагалось в нью-йоркском Гарлеме (факт, много говорящий о его финансовом положении). Ригберг был единственным, кто согласился выпустить, хотя и малым тиражом, в газетном формате «Мое путешествие на Венеру». В благодарность Рампа время от времени посылал ему свои труды, отвергнутые другими издательствами. Среди этих рукописей и отыскался в начале нашего века текст «Моего путешествия в Агхарту». Вы первые, кто прочтет эту невероятную историю одного из таинственнейших авторов современности — Тьюзди Лобсанга Рампы.
Тимоти Грин Беккли (Timothy Green Beckley)
ГЛАВА ПЕРВАЯ. МОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АГХАРТУ
Когда я был совсем юн, то искренне считал: тайнам Вселенной суждено оставаться за порогом земных реалий. В те годы я был бы крайне удивлен, доведись мне пережить нечто разительно отличающееся от вполне прозаичных будней моего детства. Теперь же, по прошествии десятилетий, я вновь и вновь изумляюсь тем неимоверным далям, что открываются передо мной, когда мой дух несется через пространство и время в бесконечной мистерии Творения.
Сколь многого я еще не знаю. Возможно, таков извечный людской удел: бороться с неизвестностью, ища мудрость, непостижимую в своей тотальной безмерности. Те малые зерна знания, которые удалось отыскать человечеству, — лишь горсть песка с берега безбрежного Океана, завораживающего рассудок своей бездонностью и неодолимо влекущего сокровищами, скрытыми в его глуби.
Мудрые учителя раскрыли мне чудесные тайны нашей планеты и позволили познать изумляющее душу блаженство небесных миров. Едва ли мне мечталось, что после всего, что уже было дозволено свыше познать моей скромной персоне, мне будет предложено участвовать в том, что можно назвать последним уделом Вознесенных мастеров Земли, — совершить вместе с моим проводником путешествие в древний и неведомый мир, в великую Агхарту.
Прошло несколько месяцев после моего возвращения из межпланетного странствия на аппарате, окрещенном прессой «летающей тарелкой». Проводник сказал, что мое тело должно вновь привыкнуть к земному плану, чтобы я смог продолжить свое, как он выразился, «временное пребывание». В то время я понятия не имел, что означала сия загадочная фраза, и потому мог лишь догадываться о том, что ждало меня в будущем.
Чтобы понять сложные связи, из коих соткан узор нашей с вами реальности, следует помнить: все мы — творения Духа. Мы — словно электрические заряды, наделенные разумом. Все живое состоит из быстро вибрирующего вещества, которое генерирует электрические заряды. Поэтому электричество с полным правом можно назвать Жизнью всего материального. Людские тела заряжены энергией, резонирующей на на-шем уровне бытия. Чтобы отправиться в странствие к другим мирам и реальностям в физическом теле, нужно изменить свой телесный электрорезонанс, настроившись соответственно тому месту, куда отправляешься. Возвращаясь же в собственное пространство и время, прежде чем пускаться в дальнейшие странствия, следует дать своей энергии возможность стабилизироваться.
Находясь в физическом мире, человек склонен полагать, что значим лишь этот мир. Такова одна из схем, которая позволяет обезопасить Сверх-Я, ведь если вспомнить духовный мир с его незабываемым блаженством, то оставаться в «сей земной юдоли» удается лишь благодаря постоянным усилиям воли. Кроме того, если память о прошлых жизнях преодолеет пелену забвения, это приведет к потере должного смирения в этой.
Но вернемся к сути событий. Предначертанный час пробил, когда я однажды вечером лег в кровать и попытался уснуть. Мой мыслящий ум постепенно утих, позволяя астральному «Я» оставить материальную оболочку в поисках лучших пространств в астральных мирах. Едва я покинул свое тело, как ощутил волну тепла и немыслимой любви. Предо мной возник мой любимый учитель и верный друг, лама Мингьяр Дондуп.
Впрочем, это не стало для меня большой неожиданностью. Я знал, что лама странствует сейчас по миру — физически и астрально. Однако так много воды утекло со времени нашего последнего совместного путешествия, что я был очень рад этой встрече.
«Мой друг, — сказал я ему, — как же долго мы не виделись!»
Лама расхохотался. Он был древен, как мир, но выглядел юным и исполненным жизни. Его яркая аура отливала оттенками счастья и силы.
«Лобсанг, — молвил он, — мы встречались лишь миг тому назад. Ты просто забыл, что вибрационно настроен в такт земному плану и потому подвержен иллюзии времени».
Конечно, он был прав. В материальном мире человек пленен искусственной концепцией времени: дни текут согласно восходам и заходам Солнца, сменяют друг друга времена года... Без этой абстрактной концепции, стоящей на страже самого существования физического плана, наши мозги попросту не выдержали бы. В неком смысле ум функционирует, как вентиль на пути потока реальности, впуская лишь то, что нужно нам в повседневной жизни. Большая часть моего обучения у тибетских лам состояла в том, как обойти ум, не позволяющий яснее узреть реальность.
«Ты многое видел, Лобсанг, — сказал Дондуп, — но многое осталось от тебя сокрытым. Пришло время опять вместе со мной пуститься в путь к чудесам мироздания. Ты уже готов узреть то, что дозволено лишь очень немногим. Помни, что это большая ответственность, не отнесись к нашему путешествию небрежно».
«Учитель, — ответил я, — как-то ты сказал мне, что тот, кто, вступив на жизненный путь и оступившись, повернул назад, не заслуживает того, чтобы его именовали Человеком. Я готов последовать за тобой, какие бы трудности нам ни предстояли».
Мингьяр улыбнулся: «Я ожидал такого ответа. Твоя жажда знаний уже привела тебя во многие чудесные миры».
Как и всегда в подобных случаях, меня сжигало нетерпение.
«Готов отправиться с тобой сию же минуту!» — горячо воскликнул я.
Меня охватила волна радости, изошедшая из этого светоносного существа. Любовь Мингьяра ко мне лучилась из самой сердцевины его астрального тела.
«Нет-нет, прямо сейчас — не получится. Предстоящее странствие ты проделаешь в своем физическом теле, мой друг. Так что возвращайся в него. У тебя есть неделя на подготовку. На седьмой день будь вне дома. Мы придем за тобой. Твое отсутствие также продлиться семь дней, поэтому постарайся уладить все дела дома и на службе».
Прежде чем я успел задать какие-либо вопросы, Мингьяр исчез, я же вновь очутился в своем физическом теле. Целую неделю мне предстояло гадать, что же именно ждет меня впереди. Впрочем, времени на размышления у меня практически не было, поскольку надо было сделать все необходимые приготовления, чтобы в мое отсутствие не произошло ничего из ряда вон выходящего.
Ночной феномен
За всеми необходимыми делами неделя пролетела почти незаметно. Я попросил свою добрую знакомую наведываться в мое отсутствие ко мне домой, в первую очередь ради моих великолепных кошек, не понимавших, почему я никогда не беру их в свои путешествия. Наконец, к исходу назначенного срока я был абсолютно готов и проводил время в тихой молитве и медитации.
Как сейчас помню, я стоял в темноте посреди своего сада. Морозный мартовский ветерок напоминал об ушедшей зиме. Вокруг простирался мирно спящий ландшафт сельской глубинки. В ночном небе мерцали бесчисленные звезды.
Сколько же всего удивительного приключилось в моей жизни, особенно если учесть, как банально она начиналась! Порой мне кажется, что я вижу волшебный сон и вот-вот проснусь в кошмарной яви.
Представьте себе человека, который едва не погасил коптящий огарок своей жизни в обступившей его тьме. И все-таки я выскользнул из пасти бесконечности и избежал участи повторного рождения, соединившись телом и духом с Лобсангом Рампой.
Мы стали с ним одним целым, и я постиг свою миссию на этой Земле. На смену былому безнадежному отчаянию пришло исполненное надежды осознание высокой цели. И потому теперь, готовый к новым свершениям, я стоял в ночи, безмолвно наблюдая за переливами звезд.
Одна из звезд особенно выделялась на черном бархате небес. Она прерывисто, разноцветно мерцала, и даже, казалось, медленно росла в размере, поворачиваясь, подобно светящемуся шарику, вокруг своей вертикальной оси. Я понял: то был световой корабль, который прибыл за мной.
Если бы его видел кто-то другой, то незамедлительно сделал бы вывод — перед ним типичный НЛО. На самом же деле сей аппарат представлял собой сгусток энергии объединенной ментальной силы просветленных существ.
Даже после близкого знакомства с летающими тарелками у меня не убавилось любопытства в отношении их истинной природы. Я восхищен тем, что нас посещают обитатели иных планет. Кроме того, кое-кто из лам рассказывал мне: некоторые НЛО являются древними воздушными аппаратами тех, кто покинул поверхность Земли, дабы жить в ее подземных пустотах. В то время я не очень-то верил этому, полагая, что не найдется таких людей, которые захотели бы жить в сырости и тьме. Однако ламы заверяли меня: под поверхностью Земли — множество прекрасных мест, пригодных для жизни.
Позднее я узнал, что наш мир постоянно посещают управляемые аппараты не только с других планет Космоса, но и из иных измерений и времен. Вселенная переполнена жизнью и разумными существами, и Земля, наряду с другими обитаемыми планетами, всегда вызывала интерес этих фантастических созданий. Наступит день, и люди, влекомые вечной жаждой познания, сами смогут отправиться на летательных аппаратах, сотканных из света и энергии, к другим мирам и в иные пространства. То будет время радости и всеобщего счастья.
Я наблюдал за тем, как моя «звезда» медленно перемещается вперед-назад, подобно карманным часам, раскачивающимся на цепочке. В то же время она становилась как будто больше и ярче — несомненно, причиной этой иллюзии служило ее быстрое, по прямой, приближение ко мне.
Ночь была странно тиха. Казалось, я остался один на Земле. Я чувствовал свою обособленность не только от физической реальности, но и от астрального плана. Мне приходилось испытывать подобное чувство, когда я впервые вошел в тесный контакт с инопланетным кораблем в Скрытой Долине. Но то была Скрытая Долина — здесь же, в моем собственном саду, ощущения были особенными.
Благоговейный трепет и даже страх охватили меня. Одна часть моей души стремилась к этому свету, желая навсегда слиться с ним, другая — примитивно-земная — была в ужасе и хотела бежать от него, куда глаза глядят. Мое просветленное «Я» знало, что нет ни малейшей опасности, инстинкт же — глубокий и древний — сотрясал все мое существо импульсами животного страха.
Свет медленно спускался. Так опадают листья с деревьев тихими осенними вечерами. Он постепенно менялся от ярко-белого до оттенков красного, оранжевого, фиолетового. Слова бессильны описать всю красоту переливов сияния, испускаемого этим странным аппаратом.
Мне казалось, что я видел такие краски впервые в жизни. И действительно, никогда — ни до этого момента, ни после — мне не доводилось лицезреть подобные цвета, ни в природе, ни в том, что сотворено искусной рукой человека.
Было очевидно: это сдвиг энергий и торможение вибрационного поля, сгущающегося в твердое вещество. Немыслимая сила, потребная для столь грандиозной цели, давала мне повод для сомнений: сможет ли когда-нибудь человеческий разум постигнуть суть этой метаморфозы? Цвета продолжали набирать яркость, смещаясь по спектру по мере того, как объект менял форму.
Наконец он завис прямо над травой не более чем в двадцати метрах от меня. Теперь он выглядел как яркий мыльный пузырь. Свет — опаловый, с молочным отливом, идущий словно ниоткуда, погас. Стало видно, что спустившийся аппарат похож на две тибетских чаши, соединенных вместе по краям. Он стал тускло-серым, как олово. Время от времени некая пульсация рябью пробегала по его поверхности, словно та была из жидкого металла (как, например, ртуть).
Я не мог избавиться от впечатления, что смотрю на нечто, далеко превосходящее металл или пластик. От аппарата исходило нечто подобное жарким дуновениям летнего полдня. Он обладал не только жизнью, но и сознанием. Я чувствовал его мысли, пущенные испытующим лучом в самую сердцевину моего существа. На краткий миг я стал одним целым с этим величественным разумом и постиг его суть и цели. Спустя мгновение он отсоединился, и я опять стал самим собой.
Очевидно, удостоверившись, что я именно тот, за кем он был послан, аппарат стал открываться в нижней своей части. То, что выглядело как дверь, становилось все туманнее и прозрачнее. Наконец, обнажился прямоугольник света, безмолвно манящий меня внутрь. Мог ли я пренебречь столь явным приглашением? Даже если б я и не был готов к происходящему, мое врожденное любопытство все равно заставило бы меня шагнуть в светящийся проем.
Переступив порог, я ощутил как бы слабый электрический удар — то было, вероятно, воздействие особого поля в проеме. Может быть, оно служило защитой от внешней среды? По крайней мере, в дальнейшем никаких болезненных ощущений у меня уже не возникало.
Я ожидал, что буду встречен высшими существами из иных миров, кем-нибудь вроде Высокого или Широкого, как это было во время моих прошлых странствий вне земных пределов. Однако на этот раз внутри аппарата никого не было. Также отсутствовало то, что походило бы на пульт управления, а также иные механизмы. Белый свет, не имевший видимого источника, освещал пустое пространство внутри аппарата.
Создавалось впечатление, будто я попал во флуоресцентную трубку, разве что свет был не ярко-слепящий, а приятный и расслабляющий.
«Твое присутствие, Лобсанг — большая честь для меня», — внезапно,но мягко промолвил голос ниоткуда.
«Быть с тобой в этом чудесном летательном аппарате — куда большая честь для меня, — ответствовал я, кланяясь незримому голосу. — Но скажи, могу ли я увидеть тебя?»
«Ты уже видишь меня, мой друг, — я вокруг тебя. Ты мой гость, я же — твое транспортное средство этим вечером».
Мое первое впечатление от нашей встречи, когда я чувствовал, что предо мной нечто живое, оказалось стопроцентно верным. Этот аппарат был не хитроумной конструкцией из неземного металла и пластика, а фантастическим разумным существом, никогда ранее мною не виданным.
«Нельзя ли спросить тебя кое о чем?» — нерешительно вымолвил я.
«Спрашивай, конечно, — ответил голос. — Вопрошая, мы учимся и растем. Буду рад ответить, по мере своих возможностей, на любые твои вопросы».
«Спасибо, — искренне обрадовался я. — Скажи, что ты за существо? Не сродни ли ты искусственному интеллекту?»
«Нет, я такое же живое существо, как и ты».
«Нельзя ли объяснить подробнее?»
«Фундаментальная сущность как нашего Универсума, так и бесконечного числа иных — сознание. Реальность не может существовать без сознания, оно преобладает во всех известных мирах (хоть исток его материальному миру и неведом). И ты, и я, и несчетное множество иных жизненных форм во Вселенной — частички этого сознания. Оно бесконечно и все мы — одно целое с ним.
Те, кто подобны мне, — существа из чистой энергии. Мы есть во всех мирах и не ограничены пространством и временем, ибо существуем вне пределов материального уровня. Именно поэтому нас и используют для путешествий. Мы пребываем в контакте с Творением в его нераздельной целостности».
Казалось, звучащий голос был ни мужским, ни женским, но совершенным, гармоничным их сочетанием, с приятной, умиротворяющей мелодикой интонаций.
«Мне рассказывали о таких существах, как ты, — сказал я. — По-разному называли вас на протяжении тысячелетий. Мои братья в Тибете именуют вас Тулпами, а западные мистики — элементалями».
«Все это лишь имена, данные в попытке постичь непостижимое, — произнес голос. — Не удивительно, что люди о нас знают: ведь человечество нам ведомо с момента его зарождения. Впрочем, точно так же, как и другие расы, ибо мы — везде и часть всего. Когда-нибудь вы поймете: все существа во Вселенной могут стать такими же свободными, как и мы.
Благодаря своей способности менять диапазон вибраций, мы можем временно «отвердевать», нисходя в материальный мир. Однако этот видимый образ часто искажается воображением людей, нас узревших: мы представляемся им Йети, инопланетянами и даже богами. Бывают, нас даже проклинают, будто демонов, хотя, в действительности, именно людской ум облекает нас в привычный для него облик, заставляя играть ту или иную роль в религиях и верованиях».
«Поразительно!» — подумал я. Мне хотелось столько всего узнать о нашем мире и иных реальностях, что я был готов часами выспрашивать моего нового друга. К сожалению, он сказал, что наш перелет подошел к концу.
«Тебя с нетерпением ждут, — произнес голос. — Мы же вскоре встретимся вновь, не печалься, и обо всем поговорим».
Весть о конце перелета была для меня совершенно неожиданной. Все это время я не ощущал ни малейшего движения, наивно полагая, что мы все еще висим над лужайкой моего сада. Но открывшийся проем двери показал, насколько это было далеко от истины.
Итак, я шагнул наружу, и глоток морозного воздуха обжег мои легкие. Сквозь предрассветный туман было видно, что мы находимся где-то высоко в горах. Отвесные пики и серые, угрюмые скалы были начисто лишены растительного покрова. От них веяло недружелюбием и даже неприкрытой враждебностью к таким незваным чужакам, как я.
СТАРЫЙ ДРУГ
Аппарат завис над небольшой, более-менее ровной площадкой и окрасился в точно такой же серо-скалистый цвет, что и окружающие горы. В результате невозможно было сказать наверняка, замаскировался ли он или же исчез вообще. Я остался один.
Вокруг не было ни души, лишь голые, без малейших признаков жизни скалы. Пейзаж скорее напоминал Луну, чем 5емлю. По одну сторону от меня, уходя в безграничную даль, тянулась горная гряда, великолепие и невообразимые размеры которой потрясали воображение. «Едва ли кто-то из людей когда-либо обозревал эти края», — невольно подумалось мне.
Немного поодаль в скальной толще я заметил большой разлом, образовавший естественный грот. Там мигал огонек костра. Вскоре я ощутил и сладковатый запах дыма горящих сучьев. Поскольку встречать меня, как видно, никто не собирался, я решил, что мое место скорее у костра, чем здесь, среди холодных и враждебных скал.
Пещера оказалась теплой и пропахшей дымом, чем разительно отличалась от того, что было снаружи. В ней лицом к огню и спиной ко мне сидел человек, одетый как тибетский лама, и котором я тут же узнал своего друга, чье астральное приглашение и завеломеня в эти дикие земли. То был Мингьяр Дондуп.
«Мастер, — произнеся, согласно тибетским традициям приветствуя его глубоким поклоном, — я пришел».
«Добро пожаловать, Лобсанг, — ответил он, не повернув головы. — Присаживайся к костру, погрейся».
Я сел напротив, скрестив ноги. Отблески пламени бросали блики на лицо учителя. Я знал его многие годы, но ОН по-прежнему выглядел столь же сильным и юным, как и при первой нашей встрече.
«Чая? — спросил он, кивнув на котелок возлекостра. — Ты знаешь, это моя слабость. Куда бы я ни отправился, всегдаберу его с собой».
Что правда, то правда. Во всех наших с нимстранствиях неизменно присутствовал превосходный индийский чай,столь незаменимый в суровых условиях Гималаев. По сравнению с теми чаями, которые массово продаются в Британии, этот всегда был полон ароматаи вкуса — живое напоминание о далеких землях, откуда онприбыл.
«Мастер, — спросил я, указав рукой, не занятой чашкой с чаем, на горные пики, что виднелись в проеме пещеры, — не могу понять, где мы. Никогда не видел таких странных пейзажей».
«Горы вокруг нас находятся далекона севере от наших родных Гималаев. Они — часть Тянь-шаньского хребта. Эту гряду ты не отыщешь ни на одной карте мира. Она осталась не исследованной из-за почти неодолимых пропастей и обрывов. Мы — в той части азиатского континента, которая не доступна ни местным властям, ни кому-либо еще. Это запретные земли, такие же, как место на Памирском плоскогорье, где некогда цвел Эдемский сад. Сомневаюсь, знает ли об этих местах хотя бы одна живая душа во внешнем мире».
От этих слов ламы мурашки пробежали у меня по спине. Я часто мечтал о далеких странствиях в никому неведомые земли. И теперь, сидя в пещере у огня и обозревая заснеженные пики горной страны, не знавшей ноги человека, я и страшился грядущих событий, и предвкушал их с нетерпением.
Мы проговорили несколько часов, вспоминая былые путешествия и общих друзей. Наконец усталость превозмогла меня, и я улегся на свой коврик. Уже засыпая, я увидел, что мой друг с прикрытыми глазами все еще сидит у костра, пребывая в безмолвной молитве.
Казалось, я едва сомкнул веки, как был разбужен ароматом свежее заваренного чая. Так и есть, — возле меня стояла полная до краев чашка, рядом лежала пара лепешек. Мастер, казалось, ни на секунду не покидавший своего места у костра, уже завершал свой завтрак.
«Пора отправляться,— промолвил он, поднявшись.— Нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы сможем отдохнуть, и, боюсь, наша следующая ночевка будет далеко не столь комфортной».
Наскоро подкрепившись, чаем с лепешками, я надел свой рюкзак (он не был особенно тяжел, поскольку многочисленные путешествия научили меня обходиться в дороге лишь самым необходимым). Сумка ламы была еще легче. В ней, скорей всего, лежал коврик, одеяло и все, что нужно для приготовления чая.
Мингьяр направился к дальнему концу пещеры, менее всего освещенному пламенем костра. Стена, к которой мы подошли, ничем не выделялась, но мастер, приблизившись к ней, стал ее толкать, упершись ногами в землю.
Медленно и плавно многотонная глыба; сбалансированная столь превосходно, что она откликалась на усилие человеческих рук, отошла, обнажив тайный ход. Кивком велев мне следовать за ним, мастер шагнул в проем. Стоило нам войти, как глыба всталана прежнее место. Мы оказались в кромешной тьме.
«Учитель!» — в панике воззвал я.
«Не бойся, — раздался его строгий голос, — имей терпение».
Ни звука, ни лучика. Было настолько ТОМНО, что возникало ощущение полной потери чувств. Не такой ли была первозданная тьма, царившая до того, как из нее возникла оформленная материя?
«Смотри,— вдруг произнес лама, — cвет!
Я напряг зрение, но тщетно — покров тьмыказался мне непроницаемым.
«Ничего не видно».
Однако через минуту-две я стал различать, какие-то контуры, образы, формы. Темнота плавно сменялась странным сечением. Тончайшие его цвета напоминали о теплом, ясном летнем дне, когда, взглянув в бездонную голубизну небес, боишься затеряться в ней навеки.
«О, как красиво! Откуда все это?»
«Это плоды технологии людей, населявших Землю задолго до того, как предки нынешнего человечества выползали на сушу из древних морей», — ответил учитель.
«Но ведь до нас на планете не было людей! Только простейшая жизнь в палеозойских водах».
«Не совсем так, Лобсанг. Земля немыслимо стара. Она намного старше, чем полагают сегодняшние ученые. Те coбытия, которые относят к времени ее образования, были лишь самым недавним из бесчисленных происходивших на ней катаклизмов; Не вы здесь первые, мой друг, и не вы последние».
Лама повернулся и, махнув мне рукой, дескать «пора идти дальше», зашагал прочь. Я последовал за ним.
Мы шли довольно широкой, округлой в сечении штольней (десяток путников разминулись бы в ней без особых сложностей). Потолок, стены, пол были из некой твердой породы со странной, будто стекловидной поверхностью. Однако скользким пол не был, идти по нему не составляло труда. У меня возникла мысль, что этот туннель был проплавлен в толще скальных пород чем-то вроде мощнейшего лазерного луча.
Молча шли мы по пути, проложенному согласно замыслу неведомого мне разума, который вел нас, по-видимому, все дальше вглубь гор.
«Никто не знает, кто проделал в скальной толще этот ход, — произнес лама. — Это было так давно, что, увы, от той цивилизации не осталось ничего. Даже имени».
Я много слышал о подземных сооружениях — бункерах, бомбоубежищах, военных базах, построенных как местными властями, так и военными. Может быть, и этот туннель вел к чему-то подобному, сооруженному пораженными психозом агрессии и страха коммунистическим Китаем, СССР или даже США? Слишком уж новым и светлым он выглядел, дабы быть делом рук иного, древнего нечеловеческого разума.
«Этот туннель не имеет никакого отношения к современным технологиям, мой друг, — улыбнулся лама, словно прочтя мои мысли. — Тысячи ему подобных штолен уже ветвились под земной поверхностью, когда первые питекантропы еще только покидали свою родину — африканский континент. Он существовал задолго до того, как образовались горы Тянь-Шаня, и сделан из вещества, способного пластично растягиваться, не образуя разрывов в периоды тектонической активности, когда огромные пласты горных пород, сдвигаясь, сминаются в складки».
«И куда он ведет?»
«Он — лишь начало долгого пути к самой сердцевине нашего мира. Нам оказана великая честь. Мы можем воочию узреть сокрытые земли центра планеты. Нас ждет великая Агхарта».
Агхарта?! Меня словно громом поразило. Я тысячи раз слышал об этом подземном царстве, где правит владыка мира и куда не попасть человеку, но едва ли верил, что оно и вправду существует. Это как если бы некий христианин принялся утверждать, что ему доводилось взбираться в рай на небеса по огромной лестнице.
Об этом подземном царстве сообщают древние писания, именуемые Пуранами. Там сказано, что в самом конце Кали-юги в Шамбале, находящейся в центре Земли, в самой благочестивой браминской семье родится Калка Аватара, призванный истребить с лица земли всех порочных и лживых. Затем Землю заселят вышедшие на поверхность праведники, которые возродят былую чистоту ведической культуры. В Тибете также хранят память о Шамбале, которая, как считается, находится глубоко-глубоко под землей.
Есть в Пуранах и история о сыновьях Махараджи Сагара. Бог Индра похитил коня, приготовленного ими в жертву для ритуала ашмаведха. Сыновья немедленно отправились на поиски пропажи. Дойдя до самого «Северного океана», они переплыли его и, как сообщает писание, вошли в недра Земли (к слову, там — в обители отшельника Капилы Риши, они и нашли своего коня; сам же отшельник был жестоко ими избит, хотя и клялся, что коня не крал).
Немного найдется культур, что не имели бы сказаний о подземном мире и его обитателях. Важнейшие мифы шумероав, вавилонян, египтян, греков и американских индейцев утверждают: человек был создан под землей и лишь затем послан обживать земную поверхность.
В одном из древнегреческих мифов говорится: первые люди были слеплены из глины и обожжены в огне в утробе богини Геи, то есть Матери Земли. Так гласит и месопотамское сказание, в котором наша планета ассоциируется с богиней Мами или Нинхурсаг, что в переводе означает «госпожа горы». Сюда же можно отнести и предания о Эдемском саде и Островах блаженных.
Луи Повель и Жак Бержье в своей книге «Утро магов» пишут:
«Идея полой Земли дошла до нас через тысячелетия истории человеческой цивилизации. Древнейшие религиозные тексты говорят о подземном мире — обители душ умерших людей. Гильгамеш, главный герой шумерского эпоса, направляясь к предку Утнапишти, пережившему всемирный потоп, спускается в недра Земли. Именно там, в Аиде, Орфей искал душу возлюбленной Эвридики. Одиссей, достигший крайней точки Запада (Геракловых столпов), совершает жертвоприношение исходящим из мрачных глубин духам, чтобы те дали ему верный совет. Их владыка, Плутон, — правитель подземелий Аида. Души проклятых также вынуждены обретаться в пустотах земных недр, не видя солнечного света».
ТАЙНА ПЕЩЕР
Пока мы спускались по казавшемуся бесконечным туннелю, Мингьяр Дондуп рассказывал мне о мужественных героях древности, случайно или же намеренно забредавших в эти края, а также о богах и полубогах, обитавших здесь на правах стражей. Встреча с любым из сих мистических существ грозила незваному пришельцу неминуемой гибелью.
Я давно потерял счет времени. Ни таинственное свечение в туннеле, ни он сам не менялись. По нему можно было пройти хоть сотни километров, хоть несколько шагов — разница, если бы не собственная усталость, была бы неощутимой.
Благодаря свечению и особой чистоте воздуха видимость впереди и сзади была исключительной. Лишь едва заметный, ведущий вниз изгиб туннеля ограничивал видимую перспективу, служа подобием горизонта.
Затем, с какого-то момента цвет свечения впереди сначала неуловимо, а потом все отчетливее стал изменяться. Вскоре я понял причину этого явления: наш туннель пересекался с другой штольней. В течение долгих часов монотонного движения мои органы чувств отмечали малейшие различия в освещении и текстуре поверхностей туннеля. И вдруг они испытали настоящий шок от дикости форм и хаоса цветовой гаммы. Кто бы ни строил открывшуюся моему взору штольню, их технология явно была иной, чем у создателей стекловидного туннеля!
«Вот и наш первый привал, — радостно сказал мой учитель, — можно немного отдохнуть».
Пересекавшая наш путь штольня казалась огромной, уходящей в незримую даль дырой — столь грубо (словно долотом и молотком невообразимых размеров) она была сработана. Ясно было лишь одно: человеку такое не под силу даже сегодня.
«Дальше одним идти нельзя, — сказал лама, — слишком опасно. Подождем здесь, а заодно и отдохнем. Вскоре к нам присоединится некто, кому эти места знакомы лучше, чем нам».
Мы присели. Нам вроде бы незачем было разводить костер — ни для обогрева (воздух все это время оставался приемлемо теплым), ни для освещения. Впрочем, огонь все же был необходим — для чая. Предпринять такой долгий переход и не подкрепиться на привале чашкой горячего, бодрящего чая казалось варварством.
Прежде чем я успел спросить мастера, как мы это осуществим, он наполнил котелок водой, поставил его у стенки стекловидного туннеля. Уже через пару секунд вода в котелке вовсю кипела.
Как это произошло?! Я неоднократно касался стен туннеля, — они были холодными. И вдруг помогли вскипятить полный котелок воды. Выходило, будто туннель знал о нуждах тех, кто по нему путешествовал и откликался. Это превосходило всякое мое разумение, такому в школе нас не учили (забегая вперед, скажу, что вскоре я свыкся с тем, что подобные чудеса встречаются в здешних краях сплошь и рядом).
Мы выпили чаю и подкрепились парой лепешек. Потом Мингьяр сказал: «Мне известно, что есть люди, живущие вблизи земной поверхности. Некоторые из них были частью расы, ушедшей в недра перед последним ледниковым периодом. Другие обитали здесь еще раньше. Они не смогли взять с собой свои знания и технологии и потому были вынуждены жить в дикости. Многие их потомки деградировали и приобрели звероподобный облик, мало схожий с человеческим. Они стали нападать друг на друга, а иногда и на людей с поверхности — ради еды и просто для забавы. Жалкие создания, цель жизни которых — лишь сытый желудок да плотские утехи. Потерянные души».
«А не они ли названы в мифах и преданиях демонами, выходящими из подземелий на свет божий, дабы изводить и мучить людей и насмехаться над самим Творцом?»
«У каждого предания есть свое начало, Лобсанг, — согласился мастер. — Но я думаю, тебя немного утомила наша прогулка. Ляжем спать, а завтра отправимся дальше вглубь».
«Немного утомила... прогулка...» — чувство юмора у Мингьяра Дондупа было всегда на высоте. Я устал так, словно одолел полпути к земному ядру! Мы постелили свои коврики и улеглись. Довольно скоро, несмотря на мои опасения по поводу ночевки в столь странном месте, дремота смежила мне веки и я крепко уснул.
СТРАННЫЙ СОН
То ли из-за непривычного окружения, то ли из-за того, что меня буквально зондировали тысячи чужих мыслеформ, мой сон был полон тревожными видениями. В них я предстал перед собой неким существом родом из недр. Во мне тлело лишь самое слабое разумение того, кто я и кто меня окружает. Мои эмоции «плясали» как у истеричного ребенка. Я испытывал несуразные, дикие чувства, то возносясь на пик счастья, то низвергаясь в бездны гнева. И еще был голод — нескончаемый и всепожирающий. Он заполонил собой мой разу