Приехав в монастырь, еще год продолжалось то, что значит «слезть с таблеток». Как я вообще приехала в монастырь, когда так болела? Случаем, подобрав сама себе таблетки, мне стало немного лучше, и, записавшись в очередную больницу, перед отправлением туда и решила посетить Дивеево. Поехав как всегда автостопом, мне как всегда повезло, но тогда я больше верила в «удачу», чем в Бога. Дивеево меня встретило хорошо. Только зайдя в главные ворота, меня сразу призвали к послушанию – помыть полы возле мощей основательниц обители. Идя к батюшке Серафиму, одна тетенька дала мне целый мешочек просфор и несколько пачек сухариков Преподобного. Все обсмотрев, и не зная, что делать дальше, я села на скамейку, как всегда думая о своем бедственном положении. Подошел нищий. У меня совершенно ничего не было. Я дала ему последнее, что у меня было, какую-то копейку, что стыдно было подавать и нищему в настоящее время. А то, что он мне сказал, так засело в сердце, что я поверила этому безвозвратно. Он просто сказал – Батюшка Серафим тебе поможет. И теперь у меня появились какие-то силы, и я могла действовать дальше. Не буду описывать в подробностях, но в Дивеево для меня было много народу, а я искала удаленный скит, и на обратном пути решила заехать в тот, который как-то видела на фотографии, раз он мне попался по пути. Значимым для меня было то, что с какой-то большой верой и новым чувством я поклонилась поклонному кресту, который стоял на въезде. Так и получилось. Зайдя в храм, в штанах и простояв в них всю монастырскую службу, меня никто не выгнал. А заехала я так – «просто спросить». И уже хотела уходить. Я и говорю матушке – так и так, делать ничего не могу. «Ну, хоть картошку чистить умеешь?» - она была какая-то радостная и светлая. – «Ну, картошку умею». Так что не стоит долго думать и бояться – ехать или нет. Вас дьявол будет по-разному отговаривать, наводя разные мысли. Просто – ехать.
Поначалу было тяжело. Просто не представляете как. Я все рвалась сбежать и уехать. Матушка все говорила – потерпи до Пасхи, а там езжай в свое путешествие. И действительно, через месяц мне стало лучше, а потом совсем нормально. Дело в том, что я как раз попала на Поклонную неделю, где службы утром и вечером с земными поклонами. Службы длинные, монастырские, а я и обычную службу никогда не стояла. Между службами – сначала мыла посуду, потом поставили на коровник. Мне сказали – чаще причащайся и все пройдет. Но сказать одно, а делать другое. Тем более, для меня было сложным и то, что до монастыря, помимо страстей, вертевшихся у меня в голове, я ничего не делала, а почти все время лежала, как расслабленная, в постели. Все службы я стояла, боясь, что если я сяду, страсти усилятся, а я смогу сбежать в мир, и так и не узнаю истину. Стояние на службах – это особый раздел, который помог мне начать жить нормально. Послушание – еще большее, что приобрела я, когда со службы еле тащила на него ноги. Я сначала не доила коров, а отирала со стенок говно у быков. К Пасхе – всегда наводят порядок. Очень хорошо помогает источник. Когда совсем было невмоготу, и казалось, что все, меня опять накрыло – я шла на него и все проходило. Зная себя, в другом случае, я бы просто впала в депрессию. Я поняла, что надо действовать вкупе: и слушать врачей, и не слушать их (над всеми врачами один врач). Поначалу очень много препятствий. Кажется, что все может выгнать тебя из монастыря. Как злая бабка на кухне, так и ты сам, продолжая жить, как в мiру. 1) Один раз я увидела, как у нас в трапезной стоит много баков с морковью, а их чистит много бабок. Я моркови никогда столько не видела и решила сфотографировать. Одна из бабок вдруг вскакивает, смотрит на меня и говорит – ты что это, нас фотографируешь? Я говорю – да, именно вас – как будто только ее. Она тут же берет половую тряпку, бежит за мной, вылетая из дверей трапезной, и, видя, что за мной не угнаться, размахивает ей и кричит – «Я тебе, сатана!». Я тогда и не знала, что, живя в монастыре, она кидалась на саму игуменью. 2) также очень много искушений может придти из мира, даже вплоть до таких, как, «выйти замуж», однако, зная, если я вернусь, будет все тоже самое. Так и здесь – страсть, которая тебя давно мучает, может проявиться через других людей, и если будешь ей потакать, то возвратит тебя в мир. Впрочем – так и сказали.
Когда я только приехала в монастырь, я не могла даже читать, и, как выразилась, «помыть кусок полов». Что интересно, меня поселили в одну келью с бабкой, которая по ночам кричит. «Приехала - подумала я – мои бабки кричали днем, а эта – ночью». Но, не смотря на весь комизм, я понимала – обратного пути нет, буду терпеть.
Немного побыв в монастыре, я подумала, что можно сбавлять таблетки. Начала с нейролептика. Ничего хорошего не вышло. Я стала просто безудержно плакать. Помню, стою на службе и ничего не могу с собой поделать. Подошла матушка, обмакнула кисточку у четок в крещенскую воду и окропила. Потом меня свезли к врачу, чтобы он мне сказал, как правильно их сбавлять. Врач, как услышала, в скольких клиниках я была, сказала, что сбавлять мне ничего не нужно, а пить до конца жизни. Но сказала, как и все врачи старой закалки, что нужно сбавлять с нейролептика, как я и сбавляла, а потом антидепрессант. Так почему у меня не получилось? Я почему-то, когда к ней шла, была уверена, что она мне поможет, потому что из монастыря, а когда уходила, поняла, что верующая тут я одна, и я слезу с таблеток.
Стоит отметить, что исходя из особенностей нервной системы, такие люди, как я, могут сразу бросить сколько не нужно, когда не нужно, и не до конца исправившись (или просто поскорей). Я понимаю, что принимая таблетки, они действуют психологически. И очень трудно себя регулировать, зная, что ты от них зависишь и ты не свободен, как все. Но лучше знать – сбавление особый процесс. Он требует невероятных сил и выдержки. Представьте – вы постоянно чувствуете себя хуже всех. Пусть так – но это не навсегда. Просто верьте: не навсегда без помощи Божьей. Кто-то говорит, что с них слезть практически невозможно. Таблетки сделаны так, что в случае синдрома отмены, все вернется на круги своя. Все врачи так говорят. Но невозможно в том случае, если этого бояться, а бояться надо только Бога. Знаю много людей, которые придя в монастырь, стали трудиться и причащаться, и не пьют больше таблетки. И это не ремиссия. Врачи говорят только то, что знают, но правильно говорят и те и другие: послушание – выше поста и молитвы.
В принципе случилось чудо. За 8 лет мне впервые стало нормально, как до болезни. К коровам прибавилась лошадь, а потом и собака. Здесь я больше всего написала стихов. А где больше всего написал – подумала я – там и нужно оставаться. Я много рассуждала на тему жизни, и сделала вывод, что все пути ведут к Богу, а то, как я раньше жила, был просто лабиринт, из которого я, наконец, нашла выход. В то время я не хотела вылечиться от «шизофрении», я больше хотела понять, отчего люди думают, что так жить, это не шизофрения, а если человек заболел шизофренией, то он больной, а не рассматривают это, что только так нормальные люди могут существовать в ненормальном обществе, в защиту своего нормального, вполне здорового внутреннего мира (как юродивые, например). Можно сказать, идя не своим путем, я, наконец, оказалась на месте.
Это случилось, когда у нас был Престольный праздник. К тому времени я стала сбавлять АД, и все время боялась побочек. Я причастилась, и мне было как-то особенно хорошо и весело на душе, а ложась спать, как бы сама собой проистекала Иисусова молитва – в благодарность. В тот день отключили свет, и я жгла горелку. Проснувшись, я была в великом страхе. Окна запотели. Надышалась ли? Я быстро позвонила м.Ксении, взяла Псалтирь, и почти весь прочитала перед иконами. Пока я читала, я помнила – никогда у меня не было осознанных сновидений, нет, это был не просто сон. И никогда до этого во сне я не молилась, тем более, не спасалась Иисусовой молитвой. Я даже и не знала, что во сне так можно. Это был тонкий сон. А молитва, видимо, пошла сама собой, оттого, что я с ней засыпала.
Я заснула и вижу сон. Стою и долго молюсь перед иконой Серафима Саровского, чтобы он меня избавил от бесов. Потом я вдруг оказалась в своей кровати, и это был уже не сон, когда меня стали душить и подбрасывать. Но вначале пугать – это не МЫ, это – симптомы таблеток. Я как-то оказалась в верхнем углу комнаты и видела свою келейницу. Я не могла при этом шевелить телом, как при сонном параличе. Получается – подбрасывали они не меня, а душу, что равносильно по ощущениям оголенной душе.
Когда я рассказала матушке, она не придала этому особого значения. Говорят, что в первое время в монастыре такое может быть. Другая трудница в этот же день рассказала тоже – что у нее вся келья тряслась той же ночью. Сонный паралич, наверное, бывает у всех. Раз-два в жизни. От многих слышала, что при просыпании они видели кого-то черного в ногах на себе.
У меня было так, что я очень сильно испугалась, больше поверила в Бога, а через время уже не вспоминала, если бы, не другие последующие разы.
Если говорить про период сбавления таблеток, то из побочек у меня на самом деле было только сильное уныние да brain zaps от Велаксина. Очень интересный термин, который используют как описание в голове электрических разрядов, вроде тока, с ощущением «бзззз». На самом деле, в тот период, не только у меня было уныние. Отменив Пасху и службы из-за коронавируса, многие остались без причастия. В некоторых храмах шли службы тайно. С таблеток, поэтому, мне нужно было слезать вопреки. Я знала, что если я не слезу сейчас, а как мне сказали врачи, возможно, я с них не слезу никогда, потому что все перекрыто, таблеток уже не будет. Все было настолько серьезно, что все ждали августа, вакцинации, чипов, все только об этом и говорили, пока все не переболели потом этим коронавирусом.
Очень важно читать утреннее и вечернее правила. Когда у меня вначале не было сил, батюшка сказал, что если я буду выполнять Правило, Господь даст мне сил. Он сказал читать Евангелие по одной главе, две главы Апостол, столько же кафизм. И, действительно, все стало совсем по-другому. Мне говорили, что сестры, уходя в затвор, потом ощущали такую чистоту души и тела, но сейчас не о том..
Второй раз было еще страшнее. Чтобы не называть бесов своими именами, здесь называют «враг», как в Гарри Поттере – вместо Волан-де-Морт – Тот, кого нельзя называть. По тем же соображениям.
Я читала, что в большинстве случаев они нападают, когда лежишь на спине. Я как раз лежала на спине, когда они стали меня душить. Я также спаслась Иисусовой молитвой. Когда проснулась, Люба, моя бабка, как всегда сидела и вымаливала свой род. Они как раз нападают в это время, когда она обычно молится – с 12 до 3. Я спросила, слышала ли она, как я от них отбиваюсь. Она сказала – «Нет. Ты что-то опять придумываешь». Ну, раз придумываю – подумала я, - так лягу на живот, чтобы они больше на меня не нападали. На этот раз они сделали хитрее. Люба уже спала, когда я от них отбрыкивалась. Я проснулась, и не могу оторвать от кровати руки и ноги. Слышу, как кровать ходит ходуном. Тут я вспомнила – оказывается, это не сказки. Такое же у меня уже было, когда я проснулась оттого, что мне ноги кто-то приковал к постели. Это было дома, и тогда я как обычно все списала на психическое расстройство. Как мой папа – мои видения, которые у меня были в дороге. По Писанию это называется – «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия». По-другому это не назовешь.
Дальше такие случаи участились. Были чуть ли не каждую ночь. Как я узнала, это называется «бесовские страхования». Враги просто запугивают, а на деле ничего сделать не могут. То короткие, но частые, по много раз, то такие длинные, что казалось им не будет конца, а я в конце концов все-таки умру. Притом, как я поняла, связь с тем миром устанавливается непроизвольно, не понятно почему.
В один раз мне явился враг в виде цветной картинки, как в телевизоре, символизирующий то, каким грехом я грешила. Тогда я точно поняла, что это не мое, а от лукавого. В другой раз явился сам сатана. Иисусова молитва не помогла, а когда он явился, я по своему нерадению хотела показать средний палец, а потом, вспомнив, что я все-таки в монастыре, перекрестилась, и только потом он исчез.
Я подумала – нападения будут только во время сбавления таблеток. Но не тут-то было.
Я решила поехать к старцам. Вначале поехала к Иоанникию. Пожалуй, это самое интересное место, которое я видела. Мне кажется, это своего рода «Василиада», как была при Василии Великом, ведь оттуда и появились наши больницы. Вначале они были при монастырях. К Иоанникию надо ехать, когда тебе уже ничего не помогает. Туда едут кто находится при смерти, у кого рак или еще какая неизлечимая болезнь. От кого врачи отказались. Много к нему едут наркоманов. Из этой категории. Если это не бомжатник, то что-то среднее между психушкой и тюрьмой, но очень сильное место. Не знаю, как я связана с тем миром, но когда я стояла на службе, всю службу от моих пальцев на руках до пола шел ток, как энергия, что мои пальцы отросли и чувствовали кровь мучеников. Слышала много негативных отзывов об этом месте, но это, скорее всего, не так. Не просто так столько народа будет собираться. Ты понимаешь, что жить тебе осталось недолго, а тут службы каждый день, да еще не день, а ночью. Каждую ночь причащают. Когда заходишь на территорию, везде стоят громкоговорители – круглосуточно читается Псалтирь. Это такая сила – ты спишь на полу храма, а вокруг тебя благодать. Говорят, еще никто не уехал не исцеленным. Тяжело. Не каждый выдержит. Месяцами люди не моются, едят и пьют из одной тарелки. Но кому жить хочется, тот выдержит. Это как у меня было с таблетками. При любых непонятных ситуациях – к Иоанникию (шучу).
Я никогда не общалась с такими людьми, я имею ввиду со святыми. Почему к нему стоит ехать? Потому, что если человек живет строго духовной жизнью лет 20, то к нему уже можно ехать за советом. Говорят, к нему надо ехать ни один раз, потому что с первого раза не всегда все понятно, и мне тоже так показалось. Да, Москва не сразу строилась, но подумав, я пришла к выводу, что он действительно прав. И если я тогда только воцерковлялась, то мой зашоренный ум мог этого не понять, отнекиваясь от греха, потому что он – такой у всех. Он мне сказал – это только врачи так говорят, мол, у тебя что-то там с головой, а на самом деле – «называет грех» - от которого все произошло. Недаром, я думаю, каждый мой шаг, казался мне грехом.
Башка у меня после ночной службы не соображала, но он мне сказал – оставайся на коровнике, это тебе поможет. Я была очень смущена тем, что он мне сказал и как он мне это сказал. Когда я от него вышла, я была немного разочарована. Он, как будто угадав мои мысли, не сказал мне всей правды. Второй и третий раз я не поехала. Я думала – вот, он мне сказал, оставайся на коровнике, чтобы выздороветь. Я выздоровела. А что же дальше? Я долгое время находилась на разрыве и задавала этот вопрос как будто ему. Все указывало мне на то, что мне надо оставаться в монастыре. Весь жизненный опыт, и то, что это была совсем не случайность, а что я только и готовилась всю жизнь, чтобы оказаться здесь. Я попала сюда именно в то время, когда была к этому готова; окажись я в другое время – я бы или уехала назад, или подумала – нет, это не мое, я совсем другая. Монашеский образ жизни - самый правильный – сделала я вывод, когда причастилась и пошла на коровник.
В монастыре я вспомнила такие вещи, которые бы никогда не посчитала важными. Все встало на свои места. А когда мне приснился Иоанникий, на мой вопрос «А что же делать дальше?» Он рассмеялся, назвал при всех мой грех, и сказал, что мы теперь друзья, Оставайся в монастыре. Он мне сказал, а сказал не он, а Бог через него, тут так говорят. Ведь я и ехала по сути, чтобы он мне сказал волю Божью, а он промолчал, потому что тогда я была не готова.
Еще я ездила к двум старцам. К одному поехала, как к духовному отцу. Мы с ним говорили про отчитку. Он мне сказал, что это шоу. По его мнению, с человеком надо работать индивидуально. Сказано: сей же род изгоняется только молитвою и постом. Отчитка, по сути, только может показать, бесноватый ты или нет. Есть люди, которые ездят туда годами – орут, кривляются, летают по воздуху, а толку нет. Мнения про отчитку расходятся. Некоторые, притом опытные старцы, советуют, что отчитка никому не повредит, особенно в наше время, когда столько соблазнов; это, как мрт головного мозга, раз в год. Другие, напротив, склоняются к тому, что ехать туда ни в коем случае нельзя, что можно помимо своих бесов, понахватать еще, а то и вовсе свихнуться. Думаю, это в том случае, когда едут туда ради интереса. Также надо знать, куда ехать. Есть, кто лечит «копием». Больше негативных отзывов. Про себя могу сказать, что я была на отчитке, но при мне никто не орал, как и я сама. Читала, что если пьешь таблетки, враг может себя и не проявить, но это не достоверная информация. Известно, что если ты бесноватый, это проявляется тем, что ты не можешь подойти к святыне – к мощам или к чаше причаститься. Впрочем, когда я прочитала свою исповедь «на много лет», отец Иакинф сказал, что у меня и шизофрения, и беснование. Попала.
Когда мы приехали к третьему старцу, на мне у него сломался слуховой аппарат, а он только услышал «бесы!» Когда его немного подремонтировали, я уже не так все рассказала, как было. А он мне сказал – оставайся в монастыре, Богородица любит таких, а вернешься опять в мир, все будет тоже самое. Старец – без комплексов. Говорит – на исповеди говори все подробно: если брала в рот - так и говори, что брала, - мытарства легче проходить будет. По сути, он раскрыл меня без долгов.
Перестав пить таблетки, как будто ничего не изменилось. Даже наоборот – искушений стало больше. Я написала письмо Матюшину, спрашивая у него, отчего такая борьба. Почему она у кого-то больше, у кого-то меньше. Я подумала, раз он живет один, отшельником, значит, и должен знать. Монах и поэт это интересно, но немного запутано, а потому довольно сложно – подумала я про него. Также я рвалась к Агафье Лыковой. Мне было интересно узнать, как живут настоящие отшельники. Не смотря на то, что у нас скит, народу довольно много. Хорошо еще, что я могу сидеть одна на коровнике, так было бы совсем плохо.
«Как ты пойдешь жить отшельником – говорили тут мне – когда на тебя и здесь враги нападают». Я написала молитву, чтобы все-таки стать отшельником, или странником, хотя и знала, что настоящая пустынь должна быть в сердце, даже среди людей.
Когда на меня напали последние два раза, я совсем впала в уныние. В то время я заметила, что во время внешней молитвы с четками в руках, у меня начало ныть сердце, не болеть, а отверзаться. Совсем проклятая – подумала я. И в следующие разы было также. Даже так, что совсем невозможно было выполнять.
После того как на меня стали нападать, я стала кропить келью святой водой. Но я заметила, это совершенно от этого не зависит. Это было, как и тогда, когда я выполняла правило и перекрещивала постель, так и тогда, когда я сильно уставала и просто ложилась спать.
Последние два раза на меня нападали «экстрасенсы». Первый раз «экстрасенс» предложил меня исцелить. Он, видимо, знал, что перестав пить таблетки, остался еще «шлейф». Когда я поняла, что он меня хочет исцелить бесовской силой, я во сне стала отказываться, но было поздно, потому что он на меня навел две карты и стал воздействовать. В это время сон перешел в реальность. Экстрасенс дал знать, что если бы я не отказалась, он меня в самом деле исцелил. А так как отказалась, я получила в наказание «сонный паралич». Я тут же проснулась. Мозг мне сковали чем-то черным. В голове появился шум, толкая меня на бок. Я пыталась как-то вырваться и расшевелиться, но конечности вяло оттаивая, не могли проснуться полностью, чтобы хоть взять трубку и позвонить м. Ксении.
После этого я опять выходя из дома стала усиленно читать молитву «Отрицаюся тебе, сатано, гордыни твоей» и готова была носить на себе большой крест.
Что интересно, враги должно быть могут передаваться. Прожив год в одной келье с бабкой, которая по ночам кричит, я тоже стала кричать. Первый раз она мне говорит – подумала, показалось. Потом, в другую ночь, просыпаюсь – думаю, что такое, — крик в хате. А сегодня я пела во сне «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!», что показалось мне странным, потому что в молитвах говорю редко.
Последний раз было без сонного паралича, и, наверное, этим необычно. Все началось еще днем. Ни с того ни с сего у меня возникла мысль сделать зло шефу, чтобы из-за нее уйти с монастыря. Без причины. Хорошо, что я ее не встречала в тот день. Ложась спать, мне снится сон, что я в самом деле ушла из монастыря, но продолжала жить по-монастырски. «Экстрасенсам» это, видимо, не понравилось. Во сне я еще не поняла, что это враги. В отместку за их волшебство, я стала вырезать по дереву кресты, а потом совсем заставила их ползать. Они вроде отстали, но тут в последний момент этот экстрасенс ухватил меня за ногу и так, что я не могу это передать. Опять же, это был уже не сон. А тот тонкий сон, когда ты чувствуешь все намного явственней, чем на самом деле. Это была нечеловеческая сила. Все мое тело стало сжиматься до души, как будто тело исчезло совсем. Как в кулак сжимают. Я только успела крикнуть «Папа!» - «Уже десять лет тебя не отпускаю» Я проснулась. И в самом деле, за ногу меня держали.
Больше всего искушений, говорят, бывает в пост и перед праздником. Это было как раз перед батюшкой Серафимом. Я поняла – никуда я не уеду, по крайней мере, сейчас, пока скит не закрыли. Да и куда я поеду, когда выезжая из скита, я все больше чувствую зло?
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную».
Заключение. Год в монастыре.
Я тут недавно спросила свою бабку, которая по ночам кричит: «Вот, вы уже столько лет в монастыре, можете что-нибудь сказать?» А она говорит – А что говорить? «Стала ближе к Богу». Все. Одним предложением. Я рассмеялась. Да и понять ли? Я год, а произошло столько, сколько за всю жизнь не происходило, если можно назвать жизнью то, что было.