Для существа, которое всего несколько часов назад едва держалось на ногах, Кроули вышагивал впечатляюще резво.
— Помоги мне понять, — сказал Азирафаэль, разводя руками. Он сидел на краю кровати, полуодетый (что в понимании Азирафаэля означало полностью одетый, за исключением того, что он позволил своему галстуку-бабочке оставаться расстегнутым), наблюдая, как Кроули ходит из одного конца спальни в другой и дергает себя за волосы. — Боюсь, я не очень хорошо разбираюсь в демонической биологии.
— Никто не разбирается, — печально сказал Кроули, все еще полностью обнаженный, за исключением носков и облака нервных эманаций, оседающих на его плечах. Он перестал дергать себя за волосы и вместо этого стал грызть ногти, так что черный лак скололся под зубами. — Когда дело дошло до раздачи гениталий, Ад просто скопировал все, что он видел у людей и животных, и раздал кусочки наугад. Даже я не знаю, как именно работают мои внутренности.
— Я полагаю, мы могли бы... обратиться к эксперту?..
— И кто же это будет — гинеколог? — огрызнулся Кроули. — Ветеринар?
Азирафаэль сделал долгий, успокаивающий вдох. Они вместе прошли через Армагеддон, рассуждал он; они могут пройти через все, что бы это ни было. Но сначала ему нужно успокоить Кроули.
Он похлопал по месту рядом с собой на кровати.
— Иди сюда, — сказал он так мягко, как только осмелился.
Это потребовало некоторого убеждения, но в конце концов борьба выветрилась из мускулов Кроули, и он, шаркая ногами, подошел к Азирафаэлю и опустился рядом с ним на матрас. И сразу как-то потерянно обмяк и ссутулился.
— Итак, — деликатно произнес Азирафаэль, беря Кроули за руку. Это казалось ему самой простой и приемлемой формой физического контакта, хотя пальцы Кроули на мгновение дрогнули, прежде чем он уступил прикосновению. — Значит, новая жизнь.
|
|
— Не называй это так. — Голос Кроули был хриплым, далеким. Его свободная рука скользнула по нижней части живота, чтобы прикрыть отметину, вырезанную на коже, все еще слабо светящуюся тем, что Кроули объяснил как «доказательство того, что семя пустило корни» (или какую-то другую унизительную чепуху). Азирафаэль предположил, что за тысячелетия до тестов на беременность эта идея, должно быть, показалась Сатане хорошей, хотя и не без мелодраматического привкуса. — Мне показалось, ты говорил, что позаботился о… безопасности.
— Я так и сделал, — сказал Азирафаэль, слегка задетый. — Неужели ты действительно думаешь, что я буду делать все возможное и не приму определенных... мер предосторожности? — Он не участвовал лично в создании нефилимов, большое спасибо хотя бы за это, однако его всегда немного беспокоил вопрос: что же такого отвратительного было в этих бедных созданиях, за что их пришлось уничтожить? — А может быть, метка просто ошиблась? Отправила не тот гормон не в ту трубку?
— Нет. — Рука Кроули покинула его живот на достаточно долгое время, чтобы снова провести по лицу и волосам. — Это абсолютно точно, я не знаю, как оно работает, но метка никогда не ошибалась. Вероятно, на этот раз будут птицы или змеи, я никогда раньше не спаривался с кем-то без хотя бы одного животного аспекта, но я думаю, что такое само собой разумеется…
|
|
— Ты опять меня потерял, милый мой.
Щека Кроули дернулась от ласкового имени, но он ничего не сказал по этому поводу. Азирафаэль мысленно сделал себе пометку считать подобное определение удачным. У него было припасено что-то вроде длинного списка, и он работал над тем, чтобы просмотреть его и понять, против каких ласковых эпитетов Кроули будет возражать меньше всего.
— Адские отродья… это не... не люди, — с некоторым усилием произнес Кроули. Он старался говорить достаточно нейтральным тоном, но за этим скрывалась огромная боль, тысячелетняя боль, и он скорее откусил бы себе язык и задохнулся бы до смерти, чем заговорил о ней. — Мы были недостаточно умны, чтобы понять. Или, может быть, кто-то просто решил, что нам лучше сосредоточиться на количестве, а не на качестве. Большинство из них просто превращаются в животных, или странных химер, или... — Он замолчал, словно ему пришла в голову какая-то мысль. — Помнишь ту маленькую круглую ящерицу, привратника, на которой, как ты мне рассказывал, проверяли святую воду?
— Это было ужасно. Бедняжка ничего не сделала, только оказалась не в том месте не в то время.
Кроули пожал плечами, внезапно заинтересовавшись своими коленями.
— Возможно, это был один из моих… отпрысков. Или, может быть, Лигура, одного из демонов-рептилий.
Азирафаэль побледнел.
— Они убили твоего ребенка?!.
— Не моего и не ребенка, — резко оборвал его Кроули, поднимая серный взгляд, его зрачки сузились до маленьких щелочек, несмотря на полумрак комнаты. — Я их не растил и не воспитывал, ангел, они никому не принадлежат и не нужны. Кроме Ада, я полагаю. Мы даже не узнали бы друг друга при встрече. Я, наверное, раздавил несколько случайно и даже не знал об этом, ты не поверишь, как эти чертовы маленькие саламандры вечно путаются под ногами.
|
|
У Азирафаэля заныло сердце. Что бы там ни говорил Кроули, какой бы бесчувственный вид он ни напускал на себя, они все равно были созданными им существами, плоть от плоти, не так ли? Не может быть, чтобы он не чувствовал какой-то связи с ними.
Ангел мысленно вернулся к тому времени в Месопотамии, вспомнив, каким ошеломленным выглядел Кроули, когда у него вырвалось: «И детей?..» Он все равно спасал их, сколько смог, протащил на борт ковчега, замаскировав под детенышей питонов, и прятал под палубой, пока вода не отступила. А в Париже, после того как они ели блины, они нашли ту крестьянскую девочку, которая бродила по улицам одна, плача и ища свою мать. А еще была искренняя любовь, которую он проявлял к Уорлоку, даже когда это означало воспитывать его неправильно с точки зрения Ада. Его нежелание, даже на грани Конца Света, причинить вред Адаму. В то время как Азирафаэль... действительно мог бы это сделать, если бы не вмешалась мадам Трейси.
Какая невообразимая жестокость, запредельная даже для Ада. Взять такое честное и доброе существо, как Кроули, показать ему то, что он обожает больше всего на свете, — и отобрать, приказав не обращать на это никакого внимания.
Азирафаэль крепко сжал руку Кроули.
— Но они ведь не обязательно должны быть адскими отродьями в этот раз, как ты думаешь? — спросил он.
Брови Кроули в замешательстве сошлись на переносице.
— Конечно должны, — сказал он. — Это же проклятие ада, как может быть иначе? С чего ты решил, что они не уползут вниз сразу же, как только вылупятся?
На мгновение Азирафаэль задержался на мысленном образе Кроули, откладывающего яйца, а затем очень аккуратно отбросил эту мысль.
— Только ты ведь больше не принадлежишь Аду, не так ли, дорогой? И ребенок наполовину мой... во всяком случае, мне кажется, мы можем на это рассчитывать.
— Разумеется, твой, и ты от этого не отвертишься, — хмыкнул Кроули. Кажется, он понемногу успокаивался. — Ты же не думаешь на самом деле сорваться с крючка после того, как оставил меня в таком интересном положении?
— Я просто имел в виду, что, ну, может быть, я и не совсем ангел в эти дни, но я довольно далек от демона, насколько я знаю. Я не могу себе представить, чтобы кто-то из моих детей вступил в ряды армии Сатаны, независимо от того, кто был его вторым родителем. — Азирафаэль помолчал, размышляя. — Во-первых, я бы этого не допустил. Я бы усадил их и очень строго поговорил с ними. О мире и тому подобном.
Кроули пристально смотрел на него.
— Нгк... — наконец выдавил он.
— Но, конечно, это тебе решать. Твое тело, твой выбор и все такое. Я буду поддерживать тебя, что бы ты ни выбрал.
— Ангел.
— Хм?
— Ты и на самом деле.... Хочешь. Нгк... — Брови Кроули поднялись к линии волос с той же скоростью, с какой ухудшилась его способность строить предложения. — Их. То есть... со мной?..
— Ну, мой дорогой, мы уже вроде как тренировались, не так ли?
— Эти... они... даже не будут людьми!
— Ну, точно так же они не будут в точности ни ангелом, ни демоном, — возразил Азирафаэль.
— Я имел в виду... я имел в виду множественное число «они». Ты же знаешь, есть все шансы, что я... скорее всего, это будет целый выводок. Или кладка...
— Тогда очень удачно, что у меня уже есть опыт ухода за змеями.
— Аз-с-с-сирафаэ-э-эль!.. — Кроули рухнул обратно на кровать и снова закрыл лицо рукой, другой все еще крепко цепляясь за ангела.
Азирафаэль усмехнулся и переплел их пальцы вместе. Несмотря на легкомысленный тон, он полностью отдавал себе отчет о сложности сложившейся ситуации, и у него тоже кружилась голова, если уж быть до конца честным хотя бы перед самим собой. Они не совсем хорошо справились с воспитанием Уорлока, или, возможно, лучше было бы сказать, что мальчик отлично справился сам, несмотря на все их старания. Только представьте себе, как бы они все испортили, если бы им пришлось воспитывать настоящего Антихриста?! И кто может гарантировать, что на этот раз они справятся лучше?
Но — и это было самое главное — несмотря на все вышеперечисленное (а может быть — благодаря ему), Азирафаэлю ничуть не меньше хотелось попробовать.
Он лег на простыни рядом с Кроули, наблюдая с неприкрытой нежностью, как тот краснеет, ерзает и наконец успокаивается. Кроули притянул их соединенные руки к своему плоскому животу, к зловещим линиям метки, которая даже сейчас излучала слабый жар и под которой пряталось... Ну, что-то, с чем они, похоже, очень скоро встретятся.
Азирафаэль позволил Кроули направить прикосновение, не желая спугнуть тот тихий покой, в который он, казалось, погружался. Они лежали вместе в дружеском молчании несколько минут, прежде чем Азирафаэль мягко спросил:
— Метка же вроде как должна исчезнуть? Теперь, когда ты...
Кроули что-то буркнул себе под нос.
— Похоже, побудет еще какое-то время, до родов. Маленькая грамота от Сатаны за хорошо выполненную работу, я полагаю.
— Это кажется мне ужасно... излишним.
— Ну да. Именно это я и говорил. Они всегда переоценивают значимость таких деталей. Никакого вкуса.
— Что на Небесах, что в Аду, — задумчиво произнес Азирафаэль, с нежностью вспоминая старые разговоры.
Ему с большим опозданием пришло в голову, что ресторан в Кардиффе, должно быть, уже закрыт, и это делает их мошенниками, не заплатившими за свой обед. Азирафаэлю придется придумать что-нибудь, чтобы загладить свину перед бедными официантами, когда они завтра вернутся за «бентли».
— Неудивительно, что Она не хотела оставлять всю эту работу по созданию новой жизни никому, кроме себя, — согласился Кроули, потягиваясь. Затем он вздрогнул, ощутив, что в комнате довольно прохладно, и осторожно подвинулся, стараясь как можно плотнее прижаться к боку Азирафаэля. — С другой стороны, учитывая Ее выбор в мюзиклах, возможно, я бы не стал Ей слишком уж доверять.
«Мы могли бы вместе поехать на поезде, — радостно подумал Азирафаэль. —В поезде можно увидеть весь спектр человечества».
— Возможно, там был целый проектный комитет, — сказал он.
— Ангел. — В глазах Кроули мелькнула радостная искорка, как будто Азирафаэль только что произнес нечто невероятно богохульное и/или романтичное.
Азирафаэль улыбнулся. Он хотел бы каким-нибудь образом сделать этот момент идеальным. Секс исключался — приобретение пола не просто так называлось приложением усилий, а они только что приложили этих усилий довольно много, — как и произнесение вслух тех настоящих слов, которые они молча кричали друг другу на протяжении сотен или тысяч лет. Что же тогда им оставалось?
В конце концов Азирафаэль предложил им снова попробовать поцеловаться. В прошлый раз ничего не взорвалось, так что они вполне могли снова проверить свою удачу.
Часть 5
Они ждали ровно шесть недель, прежде чем решили съехаться.
— Это явно не птицы, — сказал Азирафаэль за поздним завтраком, отрезая маленький кусочек бельгийской вафли. — Я тут кое-что читал про птиц и обнаружил, что большинство видов вынашивают потомство только в течение двух-трех недель, так что ты определенно уже перенашиваешь.
— Я же говорил тебе, — сказал Кроули, борясь с румянцем и протягивая руку за кремом. Азирафаэль с одобрением отметил, что демону все свободнее удается говорить об этом, хотя на людях он все еще склонен впадать в смущенную бессвязность. — В этом нет никакой реальной логики. У меня уже дважды были щенки, и один из пометов занял вдвое больше времени, чем другой.
— Щенки? Неужели?
— Маленькие адские таксы. Было бы забавно, если бы именно один из них оказался на пороге дома Адама, а?
— Я не уверен, что я... — Азирафаэль поднял руку, побежденный. — Нет, нет, ты прав, нет смысла пытаться понять логику или причину этого. На самом деле я имел в виду, что ты, похоже, еще не скоро родишь, и если это так, то, возможно, нам следует использовать это время, чтобы поискать жилье, где места будет побольше.
— В смысле?
— Возможно, где-нибудь в сельской местности. — Азирафаэль внимательно следил за выражением лица Кроули, что было трудно сделать из-за солнцезащитных очков, но ангел обладал немалым опытом. — Мы могли бы устроить детскую, этакое логово с настоящим камином. Сад.
Кроули колебался, сдвинув брови.
— Ты имеешь в виду, — медленно произнес он, — покупку дома?
Азирафаэль задержал дыхание. Ощущение было такое, будто в горле у него застрял камень. «Слишком быстро», — сказал он Кроули всего пятьдесят лет назад, а теперь посмотрите на него. Возможно, он слишком самонадеян, возможно, ему не следует пытаться слишком сильно выталкивать Кроули из его зоны комфорта...
— У меня есть коттедж в Саут-Даунсе, — сказал Кроули, продолжая наливать весь кувшин сливок в свой кофе на виду у других посетителей, бариста и Бога. — Вообще-то я никогда им ни для чего не пользовался, просто приобрел вместе с пакетом недвижимости на аукционе около ста лет назад. Думаю, что его не помешало бы немного починить, но это, вероятно, будет быстрее, чем пытаться купить что-то при сегодняшнем состоянии дел на рынке.
— Саут-Даунс? — повторил Азирафаэль, и дыхание его вырвалось с такой силой, что слегка закружилась голова. — Ну, это... Это было бы... — Он почувствовал предательское тепло в глазах, которое предупреждало о том, что в ближайшем будущем он может покраснеть или разрыдаться. — Почти клише.
Кроули нахмурился.
— Перебор? Слишком... много?
— Думаю, как раз именно столько, сколько нужно.
* * *
Коттедж нуждался не только в небольшом ремонте. В нем не было электричества (что было не так уж важно для пары сверхъестественных существ) и водопровода (что было очень важно для пары сверхъестественных существ, которые жили в Англии так долго, что просто не могли обойтись без чая). Но хуже всего было то, что Кроули не преувеличивал, когда говорил, что не прикасался к дому с тех пор, как купил его; дом так зарос виноградными лозами и высокой травой, что они оба просто пропустили его во время своей первой поездки. Им пришлось достать из багажника садовые ножницы Кроули, чтобы суметь пройти через парадную дверь.
Когда они вошли внутрь, стало не намного лучше.
— Поразительно, — сказал Азирафаэль, прикрывая рот рукавом. — Я думаю, что все это — одна большая паутина. Вероятно, ее плели на протяжении бесчисленных поколений.
— Они все еще здесь, — решительно заявил Кроули. Он дал паукам щедрые тридцать минут, чтобы эвакуироваться в заросли заднего двора, а затем щелкнул пальцами. Массивная паутина, заполнявшая фойе, обратилась в дым. — Это займет некоторое время. Прости, ангел. Я знал, что должен был нанять кого-нибудь, чтобы почистить его еще в пятидесятые годы.
Азирафаэль думал, что это место можно было бы полностью стереть с лица земли и построить заново с нуля, но не сказал этого.
— Ничего такого, с чем не справились бы несколько несерьезных чудес, — пообещал он, похлопав Кроули по плечу. — Если мы оба дружно возьмемся за дело, то закончим к закату.
На самом деле это заняло почти полночи, но только потому, что Азирафаэль сильно недооценил, сколько термитов может жить над камином.
* * *
Перемещение книг Азирафаэля оказалось более сложной задачей по двум причинам. Во-первых, он все еще смутно цеплялся за идею стать книготорговцем, несмотря на то, что уговаривал Кроули научить его пользоваться интернетом с единственной целью оставлять своему магазину отрицательные отзывы. Во-вторых, за прошедшие столетия книжная коллекция Азирафаэля расширилась до такой степени, что технически она занимала куда больше Евклидовой четырехстенной структуры здания, в котором находилась. Иногда ангел и сам терялся между полок, о чем даже не подозревал.
— Я просто не понимаю, зачем тебе понадобились четыре первых издания «Мильтона», — сказал Кроули, наблюдая с дивана, как Азирафаэль велит внутренним размерам кабинета растянуться еще на несколько дюймов во всех направлениях, чтобы ему не пришлось расставлять свои экземпляры «Потерянного рая» на двух разных полках, потому что это было одним из его самых больших домашних раздражителей. — Слепой старый козел все равно все детали перепутал.
— Это забавно, — возразил Азирафаэль. Он сдвинул полку чуть шире, чтобы на ней поместился и его единственный экземпляр «Возвращенного Рая». — Это все равно что смотреть напыщенную голливудскую экранизацию.
— Это фанфики, вот что это такое. — Кроули вытянул свои невероятно длинные ноги, положив пятки ботинок из змеиной кожи на подлокотник дивана. По прошествии двенадцати недель его состояние наконец начало немного проявляться и у любого другого человека могло бы быть принято за небольшой пивной животик. Азирафаэль обнаружил, что не может смотреть на него слишком долго, не чувствуя, как по его спине пробегает электрический ток. Он ощущал себя в равной степени взволнованным и шокированным осознанием своего авторства. — Конечно, тебе это нравится. Милтон отдал Сатане все твои лучшие реплики.
— Возможно, это и к лучшему, что люди никогда не вписывали нас в свои истории, — продолжал Азирафаэль. — По имени, я имею в виду. Представь себе, как было бы весело, если бы каждый подросток-сатанист пытался вызвать тебя на каждую пятничную вечеринку.
— На самом деле имя адресата в этих призывах не так уж много значит, — сказал Кроули, потянувшись за бутылкой «Мерло», которую Азирафаэль оставил дышать на кофейном столике. Но та демонстративно выскользнула из-под руки Кроули, и тот вздохнул. — Я имею в виду, ты же не думаешь, что сам Сатана явится на пятнадцатилетие маленькой Бекки только потому, что она и ее друзья дурачатся с доской для спиритических сеансов? Мы получаем запрос на это и либо посылаем одного из бесов немного подвигать планшетку, либо вообще не отвечаем. Бывшие мы, — поправился он.
— Я полагаю, что мы делаем то же самое, когда речь заходит о молитвах. Хотя в нашем случае правдоподобное отрицание всего этого означает, что мы даже не смотрим на многие из них, — сказал Азирафаэль. — Бывшие мы.
Однажды, подумал ангел, им станет легче говорить об их прежней жизни в прошедшем времени. Вы не можете просто отменить шесть тысяч лет отождествления себя с единственным работодателем, который у вас когда-либо был, просто переехав на другой конец страны или родив детей. Это немного похоже на выход из токсичных отношений, решил Азирафаэль. И подумать только, ему потребовалось так много времени, чтобы распознать эти знаки...
— Ты хорошо отдохнул, мой дорогой? — спросил Азирафаэль. Он настоял на том, чтобы Кроули сделал перерыв после того, как чудесным образом уложил последнюю стопку коробок внутри, отчасти из-за искренней заботы о его выносливости, но также и просто потому, ну... чтобы он чувствовал себя защищенным. — Если да, то мне не помешала бы помощь, чтобы отнести их в детскую.
Они оба рано решили, что новорожденному, вероятно, не понадобится целая комната, особенно учитывая, что упомянутый новорожденный (или несколько), скорее всего, будет из вылупляющейся разновидности. Кроме того, рассуждал Азирафаэль, любой его отпрыск непременно должен вырасти, чтобы оценить книги, и что может быть лучше для начала обучения ребенка (каким бы и кем бы он ни был) с самого раннего периода, чем покрыть ими половину комнаты? Конечно, учитывая ожидаемый уровень развития навыков чтения у потомства, большинство книг, которые Азирафаэль выбрал для детской, были пополнениями от Адама... а также несколькими его собственными любимыми.
— Винни-Пух? — спросил Кроули, увидев названия книг, которые ангел отложил для него. — Неужели?
— Они очаровательны, — настаивал Азирафаэль. Он не потерпит никакой критики от демона, который так обожал старый мультипликационный кинотеатр рядом с вокзалом «Виктория», что Азирафаэлю пришлось потратить чудо, чтобы сохранить его открытым после 1981 года. На самом деле ему просто очень не хотелось видеть выражение лица Кроули, когда тот услышал бы, что кинотеатр снесли. — Я бы прочитал их Уорлоку, но не смог справиться с голосами сквозь зубы.
Услышав это имя, Кроули смягчился. Мальчик всегда был его слабым местом. Азирафаэль сунул небольшую стопку книг в руки демона и быстро чмокнул его в щеку.
Глаза Кроули широко раскрылись. Было приятно смотреть на них без темных очков, которые вечно только мешали.
— А это еще зачем было?
— Я так понимаю, что это не обязательно должно быть для чего-то, — сказал Азирафаэль с легкой улыбкой. Затем, сложив руки за спиной и слегка покачиваясь с носка на пятку, он добавил: — Хотя, если ты готов к этой идее, я был бы не прочь ее реализовать немного позже.
Эпилог
Был краткий период, когда делающаяся все более очевидной беременность Кроули немного расстраивала Азирафаэля. Не из-за отказа от холостяцкой свободы, которая, если уж говорить начистоту, не особо его привлекала, по крайней мере последнюю тысячу лет. И не из-за утраты прежней размеренной ангельской жизни, той, которую он вел до так и не наступившего Конца Света, хотя ангел и обнаружил, что скучает по новостям из своей бывшей конторы.
Но Азирафаэль был сластолюбцем («гедонистом», как выразился бы Кроули) и солгал бы самому себе, если бы сказал, что не почувствовал себя слегка удрученным, узнав, что у его партнера нет никакого желания заниматься любовью вне периодов жара. Азирафаэль отлично помнил, что получал удовольствие от секса, занимаясь им на регулярной основе в те пьянящие допотопные дни, когда Небеса все еще разрабатывали правила поведения для своих сотрудников, касающиеся их общения с людьми. Секс не был для него такой всепоглощающей страстью, как для многих смертных, но он был приятным занятием, по крайней мере наравне с кружкой горячего какао или хорошей разминкой после долгого сидения в неподвижности.
К счастью, разочарование Азирафаэля прошло, как только он обнаружил, что, хотя секс и был достаточно приятен, поцелуи под угрозой разорвать реальность в клочья оказались гораздо более захватывающими.
У них неплохо получалось, он и сам это признавал. Особенно ему нравилось, когда Кроули становился покорным и податливым под его пристальным вниманием, ослабляя защиту и почти загипнотизированный не поддающимся количественному измерению метафизическим ощущением. Он становился таким уязвимым, таким открытым. Одно неверное движение любого из них могло привести к фатальным последствиям, и все же Кроули раскрывался снова и снова, распростертый под Азирафаэлем, как самый красивый шитый золотом гобелен, мерцающий доверием, любовью, нежностью и всем тем, что демоны не должны были чувствовать.
— Азирафаэль, — пробормотал Кроули тем мягким и хрупким голосом, который ангел впервые услышал в пабе в тот день, когда должен был наступить Конец Света. В ответ Азирафаэль заключил его в объятия и целовал до тех пор, пока они не оказались настолько близко друг к другу, насколько это было вообще возможно, запутавшись друг с другом в постели, в коттедже и в той жизни, которую они делили.
Грянувший удар грома застал обоих врасплох.
— Черт! — Кроули чуть не свалился с кровати, удерживаемый от падения только удачным сочетанием испуганных ангельских конечностей и скрученных простыней. Свечи на ночном столике — они еще не успели заставить коттедж поверить, что в нем есть электричество, — погасли, когда давление воздуха в комнате изменилось, а реальность скрипнула, приспосабливаясь к новому присутствию.
Гавриил поправил шарф и вышел из почерневшего круга, выжженного на досках пола.
Азирафаэль с удивлением обнаружил, что действует автоматически, упихивая Кроули себе за спину и полностью игнорируя тот факт, что демон пытается сделать то же самое с ним.
— Не бойся и внемли! — сказал Гавриил самым настойчивым, самым агрессивным и самым не вызывающим ни малейшего энтузиазма голосом, который Азирафаэль когда-либо слышал от Архангела. И тут же добавил. поморщившись: — Мне это нравится не больше, чем тебе.
— Кроули, — тихо произнес Азирафаэль, придерживая демона рукой и освобождая его ноги от простыней. При других обстоятельствах он, возможно, расстроился бы (или даже расчетверился в самом прямом смысле этого слова) тем, что был пойман на месте преступления своим старым боссом, но в данный момент у него были более серьезные причины для беспокойства. Например, он внезапно и очень остро пожалел, что отдал свой старый меч обратно тому курьеру. — Беги.
— Черта с два, — прошипел в ответ Кроули, шаря рукой по тумбочке в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия.
Словно по сигналу, раздался беззвучный рев, как будто кто-то принудительно с силой ударил по ушам, наполнив всю комнату. И вот уже Вельзевул тоже стоит там, в точно таком же круге обугленного пола.
— Не надо было этого делать, — пробормотал Кроули, когда Повелитель мух стряхнула с пояса несколько обгорелых клочков и встала рядом с Гавриилом.
К чести Гавриила, он выглядел таким же озадаченным появлением Принца Ада, как Азирафаэль и Кроули.
— Что ты здесь делаешь? — потребовал он отчета театральным шепотом, рассчитанным не на то, что его не услышат, а скорее, что попросту проигнорируют, если какие-то гипотетические слушатели, конечно, понимают свою выгоду. — Я сейчас на задании.
— Как и я, — сухо ответила Вельзевул, прищуривая глаза. — Мы вновь получили известие, что дитя Великой Силы имеет место быть.
— Конечно, вы получили известие! — возмутился Гавриил. — Я же послал тебе записку. Но я думал, что мы договорились и моя сторона будет первой в этом деле.
— Да? Что-то я не припоминаю никакой такой договоренности.
— Эй, ребята? — Кроули поднялся с кровати, все еще держа в руках экземпляр «Турриса Вавилона» Афанасия Кирхера, который Азирафаэль принес для легкого чтения перед сном. — Вы же знаете, что на этот раз опоздали на три месяца, верно?
Гавриил и Вельзевул бросили на него одинаково обиженные взгляды.
— Как я и собирался сказать, — продолжил Гавриил, выпятив грудь. — Демон Кроули, ты был избран для выполнения священной задачи...
— Нечестивой задачи, — перебила его Вельзевул.
—...великой задачи выносить дитя Господа Бога нашего...
—...Падшее отродье Сатаны...
— Э-э, извините меня! — заговорил Азирафаэль, терпение которого уже подходило к концу. Мало того, что их старые менеджеры явились ни с того ни с сего, чтобы испортить совершенно романтический вечер, так теперь они пытались еще и втянуть Кроули в какую-то работу на общественных началах! — Добрый вечер, да, простите, что прерываю, но, похоже, ни один из вас точно не знает, что вы здесь делаете. Могу ли я предложить вам уйти и вернуться, когда вы будете лучше подготовлены?
Гавриил и Вельзевул, которые до сих пор игнорировали присутствие Азирафаэля, теперь обратили все свое внимание на него.
— Солнышко, — холодно сказал Архангел. — Может быть, тебе лучше держаться подальше от того, что тебя не касается и в чем ты ничего не понимаешь, а?
На одно отвратительное мгновение Азирафаэль съежился под его пристальным взглядом. Он ощутил, что начинает сворачиваться в клубок, пытаясь стать меньше, и ледяная тошнота разлилась по его желудку.
Затем он почувствовал, как за его спиной под Кроули прогибается матрас, и вспомнил, что ему нужно было сделать. Он выпрямился.
— Я думаю, что это в самом прямом смысле касается меня, — сказал он, выпятив подбородок. — В конце концов, я же являюсь отцом.
Он не строил предположений, как они оба отреагируют на это заявление, но был совершенно уверен, что в списке возможных вариантов не было Гавриила и Вельзевул, разразившихся смехом.
— О, Азирафаэль, ты настоящий бунтарь, — сказал Гавриил, вытирая несуществующую слезу в уголке глаза. — Твои вечные шуточки... Знаешь, мы там, в офисе, почти скучаем по ним.
Азирафаэль слегка улыбнулся, потому что, если быть честным, ему больше нечего было делать. За его спиной Кроули кипел так сильно, что Азирафаэль чувствовал жар его обнаженной кожи. Он слепо потянулся назад и сжал колено демона с тем, что, как он надеялся, могло быть воспринято как утешение и поддержка.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он.
— Ты ведь не думаешь, что этот ребенок действительно твой?— спросил Гавриил с усмешкой, которая была, если уж на то пошло, еще более отвратительной, чем у Вельзевул. — Ты думаешь, мы не заметили бы, если бы кто-то зачал нефилима? Особенно после того, что случилось в прошлый раз?
Азирафаэль открыл было рот, чтобы выдвинуть контраргумент, но обнаружил, что у него его нет, и сжал губы. Он и правда должен был понимать, что Небеса будут пристально следить за любым интимным контактом между ангелами и человечеством после того случая в Месопотамии. И понимал. Да что там! Он ведь и сам сомневался, что был, хм, производящим, когда делал усилие для Кроули, он ведь предпринял тогда все необходимые меры предосторожности... Просто предположил, что, должно быть, где-то все-таки напортачил, и принял последствия этого. Но если это не так, то что же тогда остается?
Кроули, который, как всегда, немного опередил его, сказал:
— Зато я совершенно уверен, что не соответствую стандарту Непорочного Зачатия.
— О, — сказал Азирафаэль, и тут ему в голову пришла одна мысль. — Об этом я ничего не знаю. Однако полагаю, что технически все ангелы были «зачаты» без греха.
— Технически этот ребенок — результат того, что вы... испачкали друг друга своими слюнными эссенциями, — сказал Гавриил, скривившись от отвращения. — Строго говоря, это считается божественным зачатием. Значит, ребенок принадлежит Небесам.
— Этот ребенок из породы демонов, — настаивала Вельзевул, явно не желая отпускать столь приятную мысль. — Он — законная собственность легионеров проклятых.
— Подожди, — снова заговорил Кроули, его голос звучал немного выше обычного. — Ты хочешь сказать, что я забеременел от поцелуев?
— Так и есть, приятель! — Гавриил поднял руки, очевидно достигнув какого-то предела своей выносливости. — Ладно, я ухожу. Они только сказали, что мне нужно зайти и доставить вам весть, и я это сделал. Биз, у нас все еще есть планы на завтра?
— Подавись ими, дрочекрыл! — фыркнула Вельзевул.
— Ну что ж, — сказал Азирафаэль, как только оба бывших начальника отправились в свои офисы, отчего у него и Кроули зазвенело в ушах. — К сожалению, я уверен, что это не последний их визит.
— Кроме шуток. — Кроули наконец отложил томик Кирхера в сторону на ночной столик и скользнул обратно на кровать, притеревшись к спине Азирафаэля и сердито уткнувшись подбородком в ангельское плечо. — Я думаю, что они явятся сюда с очередным оповещением в июле.
— Откуда такая точность? — спросил Азирафаэль, наслаждаясь теплом, прижатым к его спине. Он протянул руку и провел пальцами по волосам своего демона. — Не хочешь показать ход своих мыслей?
— Да все очень просто. Они сказали — ребенок, единственное число. Учитывая, что прошло уже три месяца, а я только начинаю испытывать трудности с тем, чтобы влезть в брюки, я бы сказал, что это должно пойти на полную девятку.
— Человеческий ребенок, — задумчиво произнес Азирафаэль. Возможно, им все-таки понадобится больше места для детской.
— Ну, гуманоид. Я бы не удивился, если бы он все же получился с некоторыми чешуйчатыми частями. Зачатие через поцелуи, — добавил Кроули, качая головой. — Все эти столетия выдумывал дурацкие мифы о беременности, чтобы напугать подростков, и вот как это по мне долбануло.
Азирафаэль выдавил из себя смутную улыбку. По правде говоря, он бы с удовольствием вернулся к тем поцелуям, которыми они занимались до того, как их так грубо прервали, но настроение было явно испорчено. Слова Гавриила застряли у него под кожей, как щепки, и каждый раз, когда Азирафаэль пытался их вытащить, они впивались все глубже.
— Эй, — резко сказал Кроули, словно почувствовав, что что-то не так. Он скользнул к Азирафаэлю на колени с плавностью, которая была бы невозможна при человеческом позвоночнике, обхватив руками шею своего возлюбленного. — Для протокола, помнишь, что я всегда говорил про твоего старого босса? Он полный придурок!
Хихиканье Азирафаэля больше походило на вздох.
— Ты упоминал.
— Все, что он сказал, не имеет никакого значения, слышишь, ангел?
— Это мало что меняет, — сказал Азирафаэль, но он понял, что Кроули имел в виду. Ребенок все еще принадлежал ему, даже если это было сделано божественными средствами, а не обычными. Но было ясно, что Ад и Рай не захотят смотреть на дело таким образом. Вельзевул даже назвала ребенка «собственностью Ада». От этого Азирафаэлю захотелось содрогнуться, а если не получится, то просто держаться за Кроули как можно крепче, пока ему это позволено.
— Давай примем ванну, — предложил он вместо этого. Когда он не распаковывал библиотеку, то читал литературу о том, каково быть родителем в первый раз, и там много говорилось о важности сближения с супругом, особенно после напряженного дня. А сегодня день уж точно выдался напряженным. — Хочешь, я отнесу тебя?
Кроули нахмурился в показном недовольстве, хотя румянец на его щеках говорил совсем о другом. Честно говоря, они оба были настолько бестолковы и неопытны во всем этом деле привязанности, что было даже удивительно, как они набрались смелости добраться так далеко.
— Я ведь могу идти пешком, — сказал Кроули неуверенно. — И даже совершенно не ковыляю.