Бар неподалёку от трассы, небольшого городка на окраине Калужской области.
Умелец шедший вдоль дороги
И инженер с набитою сумой,
Турист израильский, портной,
Американец только бледноногий,
Студент-скрипач из Вены прямиком,
И олигарх российский босиком,
Плюс Атеист, кому враждебен ладан
И наконец Смотрительница сада.
Уселись свесив с кресел башмаки,
На расстоянии протянутой руки.
Да в местном баре, под луной.
И нехотя расставив свечи,
Официант Виталий дал отбой.
Закрылись двери и угасли речи.
Американец: Ты что мой друг гуляешь без сапог,
Аль Russia перестала быть богатой? (С издёвкой)
Иль может обувь перестали выпускать,
В столице для законных депутатов.
Не уж то во Российской стороне,
Все пересохли нефтяные трубы?
Олигарх: Да что ты там гуторишь гражданин,
Не от того, я здесь такой разутый.
Шкафы мои забиты до краёв,
Всем, что на пятки можно напентерить.
Так что молчи!
Американец: Что же «O my God»!
Олигарх: Молчи сказал, не смей меня халерить!
Имею всё я, просто надоев
От платиновых карт устав и золотых застёжек,
Скажу тебе, но только не во гнев,
Как пилигрим, хотел б я жизнью пожить. (Ударив кулаком по столу)
Портной: Я не могу, сейчас паду под стол, (Смеётся)
Вы люди слышали такое сумасбродство!
Чтоб я так жил, как можно быть таким ослом,
Ведь между вами, извиняюсь никакого сходства.
Олигарх: Цыц швец! Учить меня не смей.
Когда чинил ты первую рубаху,
Я вывозил болгарки из Айдахо
И продавал болгарам без потерь.
Да! Может быть, усердный труд залог,
Успеху, начинанию и устремлению.
Но в своём деле, братец я не одинок,
А ничего, что деньги есть?
Они мне душу греют.
Теперь же я совсем другой манер, (взявшись рукой за своё горло)
Студент-скрипач: Вы право шутите, (крутит пальцем у виска)
С такой чумной душой,
Не знавшей вальса, не чтившей книги,
Никто совсем другой не мог родиться,
Как олигарх напыщенный и злой и дикий.
Умелец: А я признаться верю старику,
Как говорят мне преданные руки.
Скажите, не опешим мы от скуки,
За развлеченья кто? Так гаркните: «угу».
Закуривает трубку.
Инженер: Да что ты мелешь?
Умелец: Полно не тревожь.
Инженер: Ты как из леса.
Умелец: Лучше быть из леса,
Чем в городе вонючим и кривом,
Чертить пентхаусы и мерседесы.
Затаив обиду Умелец бросает колоду на стол.
Турист: Я таки что-то, потерял беседы нить,
Была ль она иль может показалась.
Откуда-то взялась усталость,
Сжимает сердце ваших разговоров прыть.
Олигарх: Ты не вникай Ютович ёк хандридь,
Закусывай, когда свербить.
Как говорил покойный ныне дед, (перекрестился)
Не думай Изя, пей, да и минует горе миллионов лет.
После нескольких секунд молчания.
Как я сказал? Почти сонет. (Поднимает бокал, выпивает залпом).
Портной: Скелет! (Произносит со стоном и так же поднимает бокал.)
Олигарх: Какой скелет?
Портной: Обычный из костей.
Олигарх: Причём тут он! (Встаёт из-за стула)
Портной: Скелет всегда при чём-то,
Особенно когда висит в шкафу.
Средь обуви не ношенной ни чёрта.
Олигарх: Ты вновь про то?
Портной: Про что?
Олигарх: Забыл?
Портной: Ах это. Нет.
Турист: Ну полно вам рядиться забияки,
Пусть мудрый Ёся не допустит драки,
И сбережёт он ваши нервы и умы. (С улыбкой протягивает деньги официанту Виталию)
Как правильно подметили и вы,
Чтоб жить красиво, нужно быть евреем.
Чем жизнь труднее, крепче наш народ.
Я патриот, а не наоборот.
А вы что соритесь, как вздорные дворняги.
В тепле, в светле, грех жаловаться. Стыд!
Давайте веселее жить,
Смотря на мир, сквозь призму восприятий,
Где с головой так хочется дружить.
Умелец: И я о том,
Позор и стыд!
Грех жаловаться, это точно.
Пусть поколение испорчено досрочно,
Но не испорчены же мы?!
Олигарх: Ребята сменим тему?
Инженер: Только за!(покашливая)
Давайте объективно про мирское.
Турист: С чего начнём?
Портной: Давай с твоей страны. (Смеётся и тянет руку словно первоклассник)
Турист: Пшёл вон, тебя ещё учить, учить!
С другой же стороны,
А почему бы нет,
Могу я и об этом говорить.
Нус первым кто, по своему же кошельку ударит,
Кто первым камень бросит в свой же огород?
Портной: Я здесь.
Турист: Ой дурень,идиот!
Давай скорей.
Ну кто бы сомневался.
Портной: О чём я, ну так вот,
Когда все плакали, лишь я один смеялся.
О бедный, бедный наш Израильский народ,
Такой богатый и такой несчастный.
Сулит вам разрушение и счастье,
Политики любой водоворот.
И что бы не случилось во веках,
Какая бы зараза не пристала.
Вы отыскать готовы то начало,
Которое сулило б вам доход.
Умелец: В тебе, я вижу зависть говорит,
Мой друг, а кто тебе мешал пробиться?
Ты с виду парень вроде не тупица,
Так в чём же дело, разум мой не твердит?
Портной: Эм.
Умелец: Не надобно мне больше, ибо прах,
Не заберёшь в тот мир где небо пусто.
Что может голова, под силу сделать и рукам,
Жизнь проживать, есть целое искусство.
Студент-скрипач: И несмотря на то, что в нас течёт
Совсем другая кровь, мы из другого теста.
Я всё-таки официальный свой почёт, (Протягивает руку)
Оставлю вам, ведь с вами интересно.
И в восхищении от пережитых слов,
В вас виден и азарт, и риск.
Позвольте, не сочтите за позор,
Примите мой лицензионный диск.(Достаёт из внутреннего кармана фрака диск и протягивает умельцу).
Турист: Беседа снова пляшет не в ту дверь(немного сердито)
И чтоб не пасть во сне,
От хладного тумана.
Я предлагаю вам не захмелеть,
И в карты поиграть,
Не бойтесь без обмана (Достаёт свежую, ещё не распечатанную колоду)
Действие первое, картина вторая.
Из ворот неподалёку входят Смотрительница сада и Атеист.
Смотрительница: За инструментом я слежу весь год,
Чтоб не ржавел и не ломался.
Оранжерея, пышное пространство,
Терпеть я не могу то слово садовод,
Как тлю прожорливую,
Губит, что убранство.
Фольклор, не дело,
Посвящённым в знаний свод.
Атеист: Я понял вас, не трудно догадаться.
Те пьяницы, что взращивают тунеядцев.
Не производят должный, плодородный слой.
Им не дано убранством наслаждаться,
Когда в тени густой в ужасный летний зной,
Прохлада из под каждого плюща,
Тебя укроет трепетной волной.
Смотрительница: Вот видите, а я вам говорила,
Не стоит петли гнуть,
Чтоб дверь открыло силой.
Достаточно легко толкнуть.
Опять я наследила, (взволнованно)
Земли понанесла.
Все трудные дела,
Решаются легко,
Достаточно взглянуть,
На вещи под другим углом.
И приложить ума,
Значительную долю,
Можно смело трогать в путь, хоть к морю.
Атеист: Я больше чем уверен,
Храм науки,
Для этого был созданный
Людьми.
Чтобы они не корчились
От скуки.
А сами шли впредь шара,
Впереди.
Смотрительница: Согласна с вами,
Но не распаляйте сердце.
Людей так много,
И не все за вас пойдут.
Иронизировать не буду,
Баломут, пусть лучше тот,
Что там, в дали сидит у кресла,
Меня поправит.
Атеист: Кто же он?
Смотрительница: Мой друг.
Атеист: Да где же он?
Смотрительница: Да вот же.
Ищите глазом строже впереди.
Атеист: На шею вы мне сели, отпустите возжи.
Смотрительница: Всего дороже мне,
Кто не подвластен дрожи,
Когда приходят тягостные дни. (Смеётся)
Действие второе. Картина первая.
Неподалёку от стола, отдалившись от игры, спорят Инженер и Умелец.
Инженер: И что мне до того, кто крутит судьбами людей,
Передо мной проект,
И для свободы, я ограничен рамками шаблонов,
Лекал, отметок, граней, чертежей.
Умелец: А как же творчество, оно забыто?
Инженер: Для этого отдельный человек.
Про архитекторов не слышал?
Пиетет у нас, но есть и зона для конфликтов.
Прогматика с изяществом не клеится подчас.
Но все возможности по прежнему открыты,
Чтоб кто-то оценил, совместные усилия его и нас.
Умелец: Я впрочем, не хочу об этом даже думать,
Своя работа у меня и вечность целую готов ей посвятить.
И если не прекрасной будет нить моих творений и мечтаний,
Владелец будет голодом морить.(С грустью).
Поэтому стараюсь красу земную в многом находить,
От гиблых мест я отдаляюсь.
Смотрительница: Прошу покорнейше простить,
Вы кушать соизволите мужчины.
Горячее остынет и вот-вот. (Зовёт через стенку кухни гостей.)
Инженер: Хозяйка заведения зовёт,
Отказывать ей тон дурной,
Тем более её гарниры,
Здесь славятся повсюду,
И порой тот аромат,
Что овевает сей трактир,
Способен с ног сбить,
Завернёт любой,
Кто вечером пройдёт,
Ручаюсь головой.
Берёт за руку Умельца и тащит его на кухню.
Люди за столом, сквозь гомон: Мы позже, доиграем.
Смотрительница: Остынет же,
Игра не пропадёт.
А вот жаркое, отбивная
Пропадает.
Разогревать её,
Мне хлопоты и вот,
За стол садится вас покорно
Приглашаю.
Все в зале переворачивают и бросают карты рубашкой вверх.
Действие второе, картина вторая.
Игорный стол убирается в сторону, вместо него выносят другой. Приборы, стулья, и остальные, непременные атрибуты застолья.
Смотрительница: Подъемлем тост за наших новобрачных,
Не делайте, столь грозных лиц.
Кому-то удалось свершить обычай, столь удачный.
Олигарх: Храни вас бог, так выпьём мы за молодых!
Портной: Так я не понял, это вы о ком? (Хихикает).
Турист: Американец поженился,
Встань, не будь столбом.
Вставай балда.
Примета есть такая,
За молодых не выпить,
Так и быть холостяком.
Портной: Ну если есть,
Тогда меня пугает,
Возможность таковая целиком. (Встаёт испуганно)
Смотрительница: Чтоб мир и верность посетили ваш очаг,
Забудьте вы о скрещенных мечах.
Все гости: Забудьте вы о скрещенных мечах.
Гости пьют и усаживаются за стол, внезапно из камина доносятся странные звуки, вспышка и в тёмном углу возникает силуэт.
Олигарх продирает глаза, пытаясь чётче разглядеть его очертания.
Олигарх: Не уж то перебрал с вином,
Или салат, тепун мне на язык,испорчен.
Что за красавец там в углу,
При том стоит, и пальцами топорщит.
Смотри, вот там. (Указывает пальцем в дальний угол.)
Все оборачиваются в изумлении.
Портной: Да где же? Где?
Турист: Разява, приглядись, вон у стены с картиной.
Портной: Так мрачно, я перекрещусь,
От дрожи лишь на половину. (В страхе крестится.)
Атеист: Да полно вам,
Оптический обман.
Ко мне такси приедет
Чрез мгновенье.
Подруга позвала,
Из дальнего селенья,
Пойду встречать. (Хлопает дверью, уходит.)
Силуэт: Итак, мы собрались.
Вкушайте явства,
И испейте вина.
Со мной вы не знакомы,
Может быть.
Но каждый слышал,
Обо мне,
Немного больше,
Чем о самом себе,
Как видно.
Я в тайне слушал вас,
В пылу речей.
Тут, кто-то прошептал,
Мне имя тихо.
Оно моё и мне принадлежит,
Его мне матерь чёртова дала,
Вы ждали лиха.
Вот он я.
Хвалите, хулите, браните,
Но не истребите,
Тот алчно рвущийся огонь,
В котором все вы,
И раздумья и сердца.
Позвольте я присяду,
Разговоры без конца,
Признаться мне порядком надоели.
Я выхожу на свет.
В тусклом свете появляются руки, что держат трость. Лицо, плавно передвигается сквозь тьму, и наконец все гости чётко видят рога, коварный прищур и пронзительный взгляд. Гость проходит в центр комнаты и садится на большой венский стул. Гости молчат, точно лишились дара речи. Смотрительница падает в обморок, но её успевает подхватить на руки Инженер.
Силуэт: Я вижу,что произвожу фурор.
Пусть дама спит.
Невыносим, для дам,
Столь долгий сор.
Мужчины я за вас,
Готовый жизнь отдать,
Не безвозмездно. (Хохочет)
Олигарх сжимает спинку стула в ужасе.
Олигарх: Да кто ты чёрт!
Пытается поднять стул, но из этого ничего не выходит.
Силуэт: Нус, вы так и будете пытаться избежать,
Что невозможно предрешить и просчитать.
И умыкнуть от глаз моих, как камень,
Что на востоке прячут, поменяв местами.
Картина всё ж одна, он есть,
Но только ведь не виден ни черта.
Азм есь.
Умелец думаешь что спасся?
Вот беда. (Припевая)
Я так не думаю.
Увы. Прости.Всегда.
Портной, ты весело смеялся,
Так почему же стих?
Румяный инженер как по писанию.
В уме всё делаешь расчёты.
Толку в них? Когда из хаоса прядётся созиданье.
А ты играй, играй мой баловник.
Не думай не о чём и не учи других.
Олигарх: Да кто ты бес?
Тебя размазать по стене,
Раз плюнуть.
Но что, то потемнело,
И глаза укрыло пеленой,
И сердце словно жеребец гарцует.
(Хватается за сердце и медленно садится на стул.)
Силуэт: Вы равные передо мной,
Что инженер с сумой,
Что пава.
Одна забава,
Слушать вздор людской,
Одна забава.
Силуэт протягивает руку к бокалу с вином, наслаждается ароматом, подносит бокал к свету, затем медленно ставит его обратно на стол.
Силуэт: Я вечность,
От чего далёк ваш взор.
Я бесконечность линий и окрасок.
Я обитаю там, где всё живёт и гаснет,
Так прекрасно.
Я устремлённые мечты,
Чьё воплощение первая задача.
Я тот, кто ищет бога с давних пор,
И не находит, то что замысел прекрасен.
Понемногу, в себя приходит хозяйка заведения.
Смотрительница:Дамы, господа (Потирает лоб)
Не согласитесь ли отведать буженины,
Я вижу с нами новый человек,
Представьте мне его скорей,
Хотя б наполовину.
Турист: Ну как с сказать, (Улыбаясь подходит к Дьяволу).
Вот властный человек,
С ним каждый, коротать хотел бы век.
Но...
Смотрительница: Что но?
Представь же мне скорей его,
Кому сказала,
Давай, давай пока не осерчала.
Турист: Но есть один аспект,
Чтоб вечность коротать с ним,
Нужен веский грех,
Да и жара в местах,
Откуда прибыл он.
Смотрительница: Алжир, Тунис, в растеряноссти я,
И шанс попасть один на миллион.
Турист: Ах если б.
Сударыня, я умоляю поклонитесь.
В местах, откуда он,
Нам незачем бывать,
И думаю, что спор здесь неуместен,
Его пора бы прекращать, как надоедливую песню.
Обращается жестом к музыканту, чтобы тот перестал играть.
Смотрительница: Откуда ж? (Вздрагивая)
Турист: Сущий ад.
Смотрительница: Что Сирия или Исламабад?
Турист: Нет барышня, намного хуже,
То место посильней припечёт,
Там прошлые дела уже не в счёт,
Коль ты попал туда,
Я говорю, про ад, про настоящий.
Смотрительница вскакивает с винтажного диванчика, хватает одеяло. Начинает его складывать в спешке.
Смотрительница: Я так и думала,
При ваших при делах,
К нам явится сей гость,
Не меньше.
Что ж делать,
Ну а может заберёт всех вас,
Ну а меня оставит, за грехи поменьше.
Смотрительница, суетливо забирает подушку и исчезает в соседнюю комнату. Инженер протягивает руку, пытаясь произнести хозяйке в след.
Инженер: Так это же не смерть,
Одной лишь ей
Подвластно забирать людские души.
Смотрительница возвращается, поправляя платье.
Смотрительнице: Вы извините наших дорогих гостей,
Не свойственен им жар печных дверей,
Испробовать на собственных костях сегодня,
Или котлов, не знаю что у вас там в преисподне.
Ну раз уж вы у нас в гостях,
Располагайтесь.
Что же делать, думать будем завтра о спасенье.
И не скажу что я, на радостях всё это говорю,
Но я молилась в это воскресенье,
О том как рубль свести к рублю.
Музыкант играет в углу на гитаре, звук медленно утихает, угасает свет.