МЕТАФОРИЧЕСКИЙ И МЕТОНИМИЧЕСКИЙ ПОЛЮСЫ




 

Формы афазии многочисленны и разнообразны, но все они колеблются между двумя полярными типами, описанными в предыдущей главе. Любая форма афатического расстройства заключается в некотором более или менее серьезном нарушении либо способности к селекции и субституции, либо способности к комбинированию и контекстной композиции. Первая форма болезни связана с нарушением металингвистических операций, а при второй нарушается владение иерархией языковых единиц. В первом случае подавляется отношение подобия, во втором - отношение смежности. Метафора не свойственна расстройствам подобия, а метонимия - расстройствам смежности.

Речевое событие может развиваться по двум смысловым линиям: одна тема может переходить в другую либо по подобию (сходству), либо по смежности. Для первого случая наиболее подходящим способом обозначения будет термин " ось метафоры ", а для второго - " ось метонимии ", поскольку они находят свое наиболее концентрированное выражение в метафоре и метонимии соответственно. При афазии какой-либо из этих процессов ограничен или полностью блокирован - обстоятельство, делающее исследование афазии особенно интересным для лингвиста. В нормальном языковом поведении оба процесса действуют непрерывно, однако при тщательном наблюдении обнаруживается, что под влиянием культуры, личностных характеристик и языкового стиля говорящий отдает предпочтение какому-либо одному из указанных процессов.

В хорошо известном психологическом опыте детям предъявляется какое-нибудь существительное, и их просят сказать первое, что им придет в голову. В этом эксперименте неизменно проявляются два противоположных языковых предпочтения: ответ строится либо как замена стимула, либо как дополнение к стимулу. В последнем случае стимул и ответ вместе образуют правильную синтаксическую конструкцию, обычно предложение. Указанные два типа ответной реакции были названы соответственно субститутивной и предикативной реакциями.

На стимул hut 'хижина' один ответ был burnt out 'сгорела', другой ответ - is a poor little house 'бедный маленький домик'. Обе реакции предикативны, однако первая формирует чисто повествовательный контекст, а во второй реакции имеется связь с двумя членами и с подлежащим hut: иными словами, мы имеем здесь, с одной стороны, позиционную (а именно синтаксическую) смежность, а с другой - семантическое сходство.

Тот же стимул дал следующие субститутивные реакции: тавтологию hut; синонимы cabin и hovel; антоним palace 'дворец и метаформы den 'логово' и burrow 'нора'. Способность двух слов к взаимозаменяемости представляет собой пример позиционного сходства; кроме того, все эти ответы связаны со стимулом по семантическому сходству (или контрасту). Метонимические ответы на тот же стимул, типа thatch 'солома', litter 'мусор, беспорядок' или poverty 'бедность', объединяют и противопоставляют позиционное подобие (сходство) и; семантическую смежность.

В способах обращения с этими двумя видами связи (сходством и смежностью) в обоих их аспектах (позиционном и семантическом), в их выборе, комбинировании и ранжировании каждый индивид проявляет свой личный языковой стиль, свои языковые склонности и предпочтения.

Особенно явно выражено взаимодействие этих двух элементов в искусстве слова. Богатый материал для изучения этого взаимодействия можно найти в моделях стихосложения, требующих обязательного параллелизма в смежных стихах, например в библейской поэзии или прибалтийско-финской, а в некоторой степени и в русской устной поэтической традиции. Но основе этого материала может быть выработан объективный критерий для определения языковых предпочтений, свойственных той или иной языковой общности. Поскольку каждое из обсуждаемых отношений (сходство и смежность) может проявляться на любом языковом уровне - морфемном, лексическом, синтаксическом и фразеологическом - и в любом из двух аспектов, тем самым создается впечатляющий диапазон разнообразных конфигураций. При этом может доминировать любой из двух гравитационных полюсов. В русской народной лирической песне, например, преобладают метафорические конструкции, а для героического эпоса более характерна линия метонимии.

В поэзии обнаруживаются разнообразные мотивы, обусловливающие выбор между указанными альтернативами. Неоднократно отмечалось главенство метафоры в литературных школах романтизма и символизма, но еще недостаточно осознан тот факт, что именно господство метонимии лежит в основе так называемого "реалистического" направления и предопределяет развитие этого направления, которое относится к промежуточной стадии между упадком романтизма и началом символизма и противопоставлено и тому и другому. Следуя по пути, предопределяемому отношением смежности, автор - сторонник реалистического направления метонимически отклоняется от фабулы к обстановке, а от персонажей - к пространственно-временному фону. Он увлекается синекдохическими деталями. В сцене самоубийства Анны Карениной художественное внимание Толстого сосредоточено на красном мешочке героини, а в "Войне и мире" Толстой использует синекдохи "усики на верхней губе" и "голые плечи" для обрисовки женских персонажей, обладающих этими признаками.

Преобладание того или иного из этих двух процессов отнюдь не ограничивается словесным искусством. То же самое колебание наблюдается в знаковых системах, отличных от естественного языка [4]. Характерным примером может служить в истории живописи явно метонимическая ориентация кубизма, в котором предмет трансформируется в набор синекдохических признаков; художники-сюрреалисты ответили на это откровенно метафорической художественной позицией. Начиная с фильмов Д. У. Гриффита, киноискусство, с его развитыми возможностями перемены угла зрения, перспективы и фокуса кадров, порвало с традицией театра и дало беспрецедентное разнообразие синекдохических "крупных планов" и вообще метонимических "мизансцен". В таких шедеврах, как картины Чарли Чаплина, эти приемы в свою очередь были вытеснены новым, метафорическим "монтажом" с его "переходами наплывов", своего рода кинематографическими уподоблениями [1].

Двухполюсная структура языка (или других семиотических систем), а в афазии закрепление одного из этих полюсов и исключение другого требуют систематического сравнительного исследования. Сохранение каждой из этих альтернатив в двух типах афазии должно быть сопоставлено с доминированием того же полюса в определенных языковых стилях, личных языковых привычках, языковой моде и т. п. Тщательный анализ и сравнение этих явлений с общим синдромом соответствующего типа афазии - насущная задача совместного исследования силами специалистов по разным дисциплинам: психопатологии, психологии, лингвистике, поэтике и семиотике - общей науке о знаках. Рассмотренная здесь дихотомия имеет, как представляется, первостепенную значимость для языкового поведения во всех его аспектах и для поведения человека вообще [5].

Для иллюстрации возможностей планируемого сравнительного исследования мы возьмем пример из русской народной сказки, в котором йснользован в качестве комического приема параллелизм: "Фома холост, Ерема неженат". Здесь предикаты в двух параллельных предложениях связаны отношением сходства: они фактически синонимичны. Подлежащие обоих предложений - мужские собственные имена; следовательно, они морфологически сходны; с другой стороны, они обозначают двух смежных героев одной и той же сказки, выполняющих в сказке одинаковые действия и тем самым как бы оправдывающих использование синонимичных пар предикатов. Видоизмененный вариант той же конструкции мы находим в известной свадебной песне, в которой к каждому из гостей на свадьбе поочередно обращаются по имени и отчеству: "Глеб холост, Иванович неженат". Оба предиката здесь по-прежнему синонимичны, однако отношение между двумя подлежащими другое: и то и другое подлежащее - собственные имена, обозначающие одно и то же лицо, и обычно они употребляются вместе в качестве вежливого обращения.

В цитате из народной сказки два параллельных предложения сообщают о двух независимых фактах - о семейном положении Фомы и о подобном семейном положении Еремы. В стихотворной строке из свадебной песни, однако, два предложения синонимичны: они оба избыточным образом сообщают о безбрачии одного и того же героя, расчленяя его наименование на два словесных компонента.

Русский писатель Глеб Иванович Успенский (1840-1902) в последние годы жизни страдал душевной болезнью, сопровождавшейся расстройством речи. Свои собственные имя и отчество Глеб Иванович он расчленял на два независимых имени, обозначавших для него два отдельных существа: Глеб был наделен всеми добродетелями, а Иванович стал воплощением всех пороков Успенского. Лингвистический аспект этого раздвоения личности состоит в неспособности больного использовать два символа для обозначения одного и того же объекта; тем самым здесь мы имеем расстройство подобия. Поскольку оно связано со склонностью к метонимии, литературный стиль Успенского в начале его творчества представляет особый интерес. Исследование Анатолия Камегулова, подвергшего анализу литературный стиль Успенского, подтверждает наши теоретические ожидания. Оно показывает, что у Успенского была отчетливая склонность к метонимии и особенно к синекдохе, и эта склонность настолько ярко проявляется, что, "подавленный множеством сваленных в словесном пространстве деталей, читатель физически не в состоянии воспроизвести в своем сознании целое. Портрет для него пропадает" [6].

Конечно, метонимический стиль произведений Успенского очевидным образом поддерживался господствовавшим литературным каноном его времени, то есть "реализмом" конца XIX в.; однако личностные особенности Глеба Ивановича способствовали крайнему проявлению этого художественного направления в его литературном стиле и в конечном счете сказались в языковом аспекте его душевной болезни.

Конкуренция между двумя механизмами поведения - метафорическим и метонимическим - проявляется в любом символическом процессе, как внутриличностном, так и социальном. Так, в исследовании структуры снов решающий вопрос сводится к тому, на чем основаны символы сна и его временные последовательности - на смежности (фрейдовское метонимическое "замещение" и синекдохическое "сжатие") или на сходстве (фрейдовские "тождество и символизм"); см. [8]. Принципы, лежащие в основе магических обрядов, были сведены Фрэзером к двум основным типам: заговоры, основанные на законе подобия (сходства), и заговоры, основанные на ассоциации смежности. Первая из этих двух основных разновидностей гипнотической магии была названа "гомоэопатической" или "подражательной", а вторая - "заразительной магией" [7, гл. III]. Это разделение на две основные ветви и в самом деле весьма поучительно. Однако вопрос о двух полюсах все еще игнорируется большинством ученых, несмотря на широкую сферу распространения и важность этого вопроса для изучения любого символического поведения, в особенности языкового, и его расстройств. Какова же главная причина такого пренебрежения?

Смысловое подобие связывает символы метаязыка с символами соответствующего языка-объекта. Сходство связывает метафорическое обозначение с заменяемым обозначением. Поэтому, строя метаязык для интерпретации тропов, исследователь располагает большим числом однородных средств для описания метафоры, тогда как метонимия, основанная на другом принципе, с трудом поддается интерпретации. Вследствие этого мы не можем указать для теории метонимии ничего сравнимого с богатой литературой по метафоре [34]. По той же причине повсеместно признается тот факт, что романтизм тесно связан с метафорой, тогда как столь же близкие связи реализма с метонимией обычно остаются незамеченными. Преимущественное внимание в гуманитарных науках к метафоре по сравнению с метонимией объясняется не только научным арсеналом исследователей, но и самим объектом наблюдения. Поскольку в поэзии внимание сосредоточено на знаке, а в прозе (в большей степени ориентированной на практику) - главным образом на референте, тропы и фигуры изучались в основном как поэтические приемы выразительности. Принцип сходства лежит в основе поэзии; метрический параллелизм строк или звуковая эквивалентность рифмующихся слов подсказывают вопрос о семантическом подобии и контрасте; существуют, например, грамматические и антиграмматические рифмы, но не существует аграмматических рифм. Проза, наоборот, движима главным образом смежностью. Тем самым метафора для поэзии и метонимия для прозы - это пути наименьшего сопротивления для этих областей словесного искусства, и поэтому изучение поэтических тропов направлено в основном в сторону метафоры. Реальная двухполюсность искусственно замещается в таких исследованиях ущербной однополюсной схемой, которая удивительным образом совпадает с одним из двух типов афазии, а именно нарушением отношения смежности.

 

Примечания

1. См., например, дискуссию по вопросам афазии в журнале "Nederlandsche Vereeniging voor Phonetische Wettenschappen", в частности статьи лингвиста Я. ван Гиннекена и двух психиатров, Ф. Груэла и В. Шенка [12, р. 1035 и сл.]; см. также [11, р. 726 и сл.].

2. Афатическое ослабление фонологической системы было отмечено и проанализировано в совместной работе лингвистки М. Дюран и двух психопатологов - Т. Алажуанина и А. Омбредана [6] и в работе Р. Якобсона (первоначальный вариант, доложенный на Международном съезде лингвистов в Брюсселе в 1939 г., см. [35, р. 367-379]; в дальнейшем он был развернут в обзор [22, р. 9], ср. [10, р. 32 и сл.].

3. Совместное исследование некоторых нарушений грамматики было предпринято лингвистом и двумя врачами в клинике Боннского университета, см. [23].

4. В свое время я отважился на некоторые отрывочные замечания по породу метонимических приемов в словесном искусстве [19; 21], в живописи [18] и в киноискусстве [20], однако основная проблема двухполюсных процессов еще ожидает детального исследования.

5. По поводу психологических и социологических аспектов этой дихотомии см. взгляды Бейтсона на "прогрессивную" в "селективную интеграцию" и взгляды Парсонса на "конъюнктивно-дизъюнктивную дихотомию" в развитии детей: [3, р. 183 и сл; 2, р. 119 и сл.].

6. См.: Камегулов А. Стиль Глеба Успенского. Л., 1930, с. 65, 145. Один из подобных пропавших портретов цитируется в монографии Камегулова: "Из-под соломенного состарившегося картуза, с черным пятном на козырьке, выглядывали две косицы наподобие кабаньих клыков; разжиревший и отвисший подбородок окончательно распластывал потные воротнички коленкоровой манишки и толстым слоем лежал на аляповатом воротнике парусиновой накидки, плотно застегнутой у шеи. Из-под этой накидки взорам наблюдателя выставлялись массивные руки с кольцом, въевшимся в жирный палец, палка с медным набалдашником, значительная выпуклость желудка и присутствие широчайших панталон, чуть не кисейного свойства, в широких концах которых прятались носки сапогов".

Литература

[1] Ваlazs В. The theory of the film. London, 1952.
[2] Bales R. F., Parsons T. Family, socialisation and interaction process. Glencoe, 1955.
[3] Вatesоn G., Ruesch J. Communication, the social matrix of psychiatry. New York, 1951.
[4] Bloomfield L. Language. New York, 1933 (русск. перевод: Блумфилд Л. Язык. М., "Прогресс", 1968).
[5] Carnap R. Meaning and necessity. Chicago, 1947 (русск. перевод: Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959).
[6] Durand M., Alajouanine Th., Ombredane A. Le syndrome de desintegration phonetique dans l'aphasie. Paris, 1939.
[7] Frazer J. G. The golden bough: A study in magic and religion. Part I (3rd. ed.). Vienna, 1950 (русск. перевод: Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1979).
[8] Freud S. Die Traumdeutung (9 th ed.). Vienna, 1950.
[9] Freud S. On aphasia. London, 1953.
[10] Goldstein K. Language and language disturbances. New York, 1948.
[11] Grewel F. Aphasie en linguistiek. - "Nederlandsch Tijdschrift voor Geneeskunde", XCIII, 1949.
[12] Grewel F., Sсhenk V. W. Psychiatrische en Neurologische Bladen. - "Nederlandsche Vereeniging voor Phonetische Wettenschappen", XLV, 1941.
[13] Head H. Aphasia and kindred disorders speech, I. New York.
[14] Hemphil R.E., Stengel E. Pure word deafness. - "Journal of Neurology and Psychiatry", III, 1940.
[15] Jackson H. Notes on the physiology and pathology of language (1886). - "Brain", XXXVIII, 1915, p. 65-71.
[16] Jackson H. On affections of speech from desease of the brain (1879). - "Brain", XXXVIII, 1915, p. 107-129.
[17] Jackson H. Papers on affections of speech (reprinted and commented by H. Head). - "Brain", XXXVIII, 1915.
[18] Якобсон Р. Футуризм. - Газ. "Искусство" от 2 августа 1919 (опубликовано также в кн.: Якобсон Р. Работы по поэтике. М. "Прогресс", 1987).
[19] Якобсон Р. Про реалiзм у мистецтвi - "Ваплiте", Xapкiв, 1927, № 2 (русск. вариант под назв. "О художественном реализме" см. в кн.: Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987).
[20] Jakobson R. Upadek filmu? - "Listy pro umeni a kritiku" I, Prague, 1933.
[21] Jakobson R. Randbemerkungen zur Prosa des Dichters Pasternak. - "Slavische Rundschau", VII, 1935 (русск, перевод в кн.: Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987).
[22] Jakobson R. Kindersprache, Aphasie uud allgemeine Lautgesetze. - "Uppsala Universitets Arsskrift", 1942.
[23] Kandler G., Leischner A., Panse F. Kliniscbe und sprachwissenschaftliche Untersuchungen zum Agrammatismus. Stuttgart, 1952.
[24] Lotmar F. Zur Pathophysiologie der erschwerten Wortfindung bei Aphasischen. - "Schweiz. Archiv fiir Neurologie und Psychiatrie", XXXV 1933.
[25] Лурия А. Р. Травматическая афазия. М., 1947.
[26] MacKay D. М. In search of basic symbols. - "Cybernetics", Transactions of Eighth Conference. New York, 1952.
[27] Myklebust H. Auditory disorders in children. New York. 1954.
[28] Ombredane A. L'aphasie et l'elaboration de la pensee explicite. Paris, 1951.
[29] Peirce С. S. Collected Papers, II and IV. Cambridge, Mass., 1932, 1934.
[30] Results of the Conference of Anthropologists and Linguistics. - "Indiana University Publications in Anthropology and Linguistics", VIII, 1953.
[31] Sapir E. Language. New York, 1921 (русск. перевод: Сэпир Э. Язык. М., 1934).
[32] Sapir E. The psychological reality of phonemes. - "Selected writings", Berkeley and Los Angeles, 1949.
[33] Saussure F. de. Cours de linguistique generale (2nd ed.). Paris, 1922 (русск. перевод в кн.: Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., "Прогресс", 1977).
[34] Stutterheim С. F. P. Het begrip metaphor. Amsterdam, 1941.
[35] Trubetzkoy N. Principes de phonologie. Paris, 1949 (русск. перевод: Трубецкой H. С. Основы фонологии. М., 1960).

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: