В поезде Екатеринбург – Санкт-Петербург ехали к месту своего проживания двое только что освободившихся из колоний рецидивистов.
Первый, Виталий Краснов – мужик лет пятидесяти по кличке "Краб". Невысокий, но жилистый, большие кисти рук которого чем-то напоминали клешни того самого морского ракообразного. Второй по кличке "Хмурый", а по паспорту Семён Стожко, был немного старше, и с уже явными признаками присущего для всех заслуженных сидельцев хронического заболевания – артрита.
Заработанные в зоне, хоть и небольшие деньги обоим "жгли ляжку", поэтому, когда их гастритные желудки уже по привычке, выработанной за годы жизни по режиму, ровно в 11-30 потребовали щей и макарон, они одновременно пошли обедать в вагон-ресторан. Там впервые они и увидели друг друга.
Понимающим людям наколки могут рассказать лучше всякого личного дела о "заслугах" гражданина перед Отечеством. Так и Крабу с Хмурым хватило лишь беглого взгляда на пальцы друг друга, чтобы признать родственную душу.
Обед как-то незаметно для них затянулся на несколько часов. Графинчики с водкой, как и тарелки с заветной мечтой любого зека - жареной картошкой, по мере их опустошения быстро менялись на новые. А салатики и колбаска, один вид и запах которых мог с непривычки довести до обморока, превращали процесс приёма пищи в настоящий праздник. И никто из посетителей ресторана за всё это время не посмел или не захотел подсесть к ним за столик и помешать их задушевному разговору на малопонятной "фене". А о чём могли разговаривать люди, только что вышедшие на свободу после многих лет заключения? – Конечно же о том, как они все эти годы жили, соблюдая неписанные законы криминального бытия, то есть жили строго "по понятиям", главное из которых – "Вор за вора стоит горой, лоха обманул – уже герой".
Краб ехал до славного города металлургов – Череповца. Но там его держала лишь прописка в полуразвалившемся домике уже несколько лет назад умершей бабки. У Хмурого же в Вологде была комната в квартире с подселением, доставшаяся ему когда-то после развода с женой. За сутки в пути новые кореша под воздействием алкоголя и хмельного воздуха свободы так успели проникнуться обоюдной симпатией, что, когда поезд подошёл к Вологде, на перрон вышли оба.
Девять вечера. На улице дождь и надо как-то добираться до дома Хмурого, а в кармане пусто. Затянувшийся обед в вагоне-ресторане стоил обоим всех заработанных ими на зоне денег. Но привыкшие к бесплатной пайке, грустить на воле о деньгах не будут. Решили одним выстрелом убить сразу двух зайцев, – сели в такси, а когда приехали по адресу потребовали у таксиста:
— Давай, быстро свой лопатник, а то зарежем!
Но таксист за время своей работы в извозе научился хорошо разбираться в людях и оказался не из слабонервных:
— А режик-то у вас есть, чмошники? – и в его руках грозно затрещал электрошокер.
А у тех кроме справок об освобождении ничего и нет! Попытались сбежать, но артритные ноги Хмурого были уже не способны к быстрому бегу, а таксист был молод и озлоблен таким наглым кидаловом, поэтому он быстро догнал хромого бедолагу, взял в охапку и приставил к его шее жало шокера.
Краб был уже далеко, когда заметил, что Хмурого поймали. Он мог бы спокойно скрыться, но бросить кореша в беде было бы совсем "не по понятиям" и, немного потоптавшись на месте, Краб повернул назад.
А таксист уже убрал свой электрошокер и, держа одной рукой за шиворот незадачливого грабителя, другой доставал сотовый телефон, чтобы вызвать полицию. Друзья взмолились:
— Отпусти. Только один день на свободе. Денег нет ни копейки. Если хочешь, набей нам морду, но отпусти.
Парню, видимо, тоже по какой-то причине не очень хотелось общаться с полицией. Но душа-то требовала мщения, поэтому он задумался. Ехали не долго, в деньгах он много не потеряет, а навалять этим старым гопникам конечно надо бы. С другой стороны статью "Побои" пока никто не отменял, да и будущие клиенты от вида разбитых о чьи-то деревянные головы кулаков шофёра, будут не в восторге.
— Так, – наконец решил таксист,– если вы сами сейчас набьёте друг другу морду, то отпущу. Но чтобы ни понарошку, а от души!
Через час подельники уже сидели за кухонным столом и пили крепкий чай с пряниками, взятыми из шкафчика притихших от страха в своей комнате соседей. Сквозь узкие щели заплывших от синяков глаз Хмурый и Краб оба уже почти ничего не видели, но зато они знали, что в их жизни всё идёт правильно, всё "по понятиям".
На следующий день соседи написали заявление, что у них якобы пропали серебряные ложки, одну из которых при обыске и нашли в кармане куртки Хмурого, – кореша опять сели. А соседка теперь года три может спокойно, хоть голой, ходить по квартире.
* * *
Вместе с рассказом закончилось и кофе с бутербродами. По уже устоявшейся пагубной привычке организм после еды потребовал перекура, но судьба распорядилась иначе.
— Ну, прям до слёз растрогали своими рассказами, – раздался вдруг язвительный голос с порога комнаты, где сидели старший лейтенант и капитан.
В дверном проёме смутно появился силуэт мужчины. Немая сцена "Не ждали" тянулась всего секунду, – офицеры вскочили и выдернули из кобуры пистолеты.
— Тише, тише, господа офицеры. Я не собираюсь бежать и оказывать сопротивление, – мужчина медленно опустился на колени и положил руки за голову.
Капитан включил фонарик, и стало видно, что перед ними Виталий Тихомиров.
— Попался, гад! – радостно выдохнул Блинов, и с разбега сильно ударил беглеца ногой в печень.
Тихомиров тяжело застонал и согнулся от боли. Тут же на него посыпались удары уже с двух сторон, и он упал на пол, стараясь руками защитить голову. Казалось, прошла целая вечность пока это всё, наконец, закончилась, и на запястьях задержанного защёлкнулись наручники.
— Надо нашим позвонить, пусть сообщат в управление, и прекратят поиск, – немного переведя дыхание, решил Карпов и стал искать в телефоне нужный номер.
— Не спеши, капитан,– еле слышно донеслось с пола, – есть серьёзный разговор. Успеете ещё отличиться.
— Тебе, что мало?! – взвился Блинов, – сейчас добавлю по почкам, будешь всю жизнь в штаны ссаться.
Но Карпов движением руки остановил сослуживца и закрыл телефон:
— Подожди, это всегда успеешь. Пусть скажет, а там посмотрим, под каким соусом его начальству подать. Лишние плюсики в нашей ситуации нам тоже не помешают.
Тихомиров с трудом опять сел, прислонившись к стене, и сплюнул на пол кровь с парой выбитых зубов:
— Хорошо умеете бить господа.
— То ли ещё будет, с ворами жить – по-волчьи выть, – уже без прежней злобы хохотнул Блинов. – Вернёшься на зону, там на тебе каждый день тренироваться будем.
— Даже не сомневаюсь. Каждый живёт по своим понятиям и каждому должно воздаться по делам и доброте его.
— Ладно, Тихомиров, хватит лирики, говори по делу, – прервал их диалог Карпов.
— Я давно уже здесь. Вначале сидел на чердаке, потом спустился вниз….
— И как же тебе удалось так тихо пройти, мы ведь ни на минуту не выходили из дома? – опять не выдержал лейтенант.
— До ареста я в этом доме, как вы понимаете, бывал часто. Знаю все его ходы-выходы, и даже помню, где какая половица скрипит.
— Ты, как я погляжу, и приодеться уже где-то успел. Бежал-то в одних трениках, а сейчас и джинсы и куртка на тебе. И на ногах уже не тапочки.
— Пришлось у людей позаимствовать по пути. Для меня любой дом, где не закрыт балкон или окно, как открытый гардероб.
— Ну, вот теперь кроме побега ещё и за кражу личного имущества годика три огребёшь.
— Потерявши голову по волосам не плачут…. Но я о другом хочу сказать…. Я пока на чердаке сидел и слушал ваш разговор, понял, что мой побег может поставить крест и на вашей карьере. Даже, если меня поймают. Поэтому я поменял свои планы и спустился вниз, чтобы попытаться договориться. Есть вариант, который может устроить нас всех.
— Дипломат хренов, – опять пробурчал Блинов, но в его голосе уже слышалось согласие выслушать.
Тихомиров опять с трудом сплюнул накопившуюся во рту кровь и продолжил:
— Я готовился уйти за границу. Сделал себе чистый паспорт и подкопил денег. Много денег. Больше миллиона зелёных. Плюс разные камни и побрякушки…. И теперь предлагаю всё это разделить на троих.
В комнате повисла тишина. Карпов в задумчивости достал из кармана сигареты. Вытряхнул из пачки три штуки. Одну взял себе, вторую протянул Блинову, третью сунул в окровавленные губы Тихомирову.
— Так ты не из-за бабы, что ли сбежал?
Тихомиров лишь отрицательно помотал головой на вопрос капитана и с наслаждением всей грудью вдохнул горький дым сигареты. Лишь после пары затяжек продолжил:
— Я догадывался, что здесь меня будут ждать, но другого выхода у меня не было. Если дом сегодня-завтра начнут сносить, то всё достанется или какому-нибудь бульдозеристу или просто пропадёт вместе с мусором на свалке….
— Значит деньги здесь, в доме? – радостно ощерился лейтенант, – А ты не боишься, что мы сейчас и деньги найдём и тебя на зону вернём?
— Найти их будет нелегко, а времени у вас мало, если не успеете до прихода ваших – придётся делить уже не на троих. И я в этом случае на первом же допросе у следователя расскажу всё под протокол. Признаюсь во всех своих кражах, укажу тайник, и назову точную сумму…. В результате, потерпевшие получат похищенное, мне добавят срок, а вам … объявят благодарность и дадут доработать до пенсии по выслуге лет.
Капитан неожиданно натужно закашлялся, со злостью кинул на пол недокуренную сигарету и с силой раздавил её ногой:
—Ты, как я погляжу, игрок….
— Если вам это будет важно, то всё это мною было украдено не у учителей и колхозников, а у тех, многие из которых даже заявлять-то о краже не стали, – боялись, что налоговая лишние вопросы начнёт задавать.
— Он ещё и идейный, оказывается! – опять с какой-то злобой вскинулся лейтенант.
— Успокойся, Лёха, – устало прервал напарника капитан и, посмотрев на закрытое шторами окно, выключил фонарь. – Надо подумать…. У меня ипотека и трое детей, а чем закончиться эта история с побегом пока ещё не известно. Работать на рынке охранником в мои годы что-то совсем не хочется.
— Вам ничего даже не надо будет делать. Я просто возьму мою долю и тихо исчезну из этого дома, из этого города, из этой страны. И обещаю, что вы обо мне никогда больше не услышите, – в голосе Тихомирова всё больше чувствовалась уверенность в благоприятном для него исходе дела. – Денег мне вполне хватит, чтобы начать новую жизнь где-нибудь на Украине, откуда не выдают…. Решайте, господа офицеры, а то уже скоро будет светать.
В темноте было слышно лишь тяжёлое дыхание трёх мужчин, каждый из которых понимал, что в этой партии выиграет только тот, кто сумеет лучше другого просчитать все возможные риски и ходы соперника. И не только на завтра, но и на годы вперёд. Можно спасовать и выйти из игры, или же поставить на кон свою судьбу и попробовать сорвать куш. И при такой ставке правила игры определяет уже тот, кто выиграл.
Первым решился Карпов:
— Никогда не говори "никогда"…. А ведь тебя, Тихомиров, всё равно поймают. Не сейчас, так позже. Не мы, так другие. Ты плохо знаешь нашу систему, её затачивали сотни лет. Велика Россия, а бежать-то некуда.
— Я молодой и сильный…. Я фартовый.
— Ну-ну…. Ладно, в принципе я согласен…. Только сначала покажи, где и что у тебя спрятано. Блефовать мы тоже умеем.
— Тогда и я тоже согласен, – казалось, с каким-то облегчением, подал свой голос Блинов. – Иди, Монтекристо, показывай нам свои сокровища.
Но Тихомиров почему-то медлил:
— Я понимаю, что это смешно, но…. дайте мне слово офицера, что не обманите меня.
— Может нам ещё землицы с огорода пожрать, гадёныш? – буквально зашипел лейтенант и в темноте наугад опять ударил ногой Тихомирова. Тот застонал от боли, но не сдвинулся с места.
— Хватит! Не трогай его, на нём и так уже слишком много синяков, – прикрикнул капитан и опять включил фонарь, но в этот раз уже так, чтобы его свет не был случайно замечен из соседнего коттеджа, и посмотрел на часы. – Скоро шесть. Время действительно уже к утру, – скоро должны прислать смену. Надо торопиться…. Даю слово….
Лейтенант хотел было что-то опять возразить, но вдруг от какой-то мысли замер, испуганно поглядел на Карпова, и на его лбу в свете фонаря блеснуло несколько мелких капелек пота.
Карпов, почувствовав сомнения напарника, придвинулся к нему и твёрдо сказал:
— Время, Лёша…. Давай, решайся, – другого такого шанса у нас не будет
Тот в ответ, наконец, чуть слышно выдавил:
— Ладно….. Слово….
* * *
Из рапорта капитана Леонида Карпова: "В 7 часов утра находившийся в розыске за побег из колонии осуждённый Виталий Тихомиров проник в дом своей бывшей сожительницы с целью мщения за её измену. При попытке задержания Тихомиров оказал активное сопротивление и в ходе борьбы попытался завладеть пистолетом старшего лейтенанта Блинова. В соответствии со статьёй 23(пункт 2) федерального закона "О полиции" я применил своё табельное оружие на поражение, в результате чего Тихомиров получил смертельное ранение и скончался на месте".