Сварог глянул в сторону вальяжных. Четверо мужиков продолжали гутарить друг с другом возле срезанной колонны, но рыжая чертовка словно испарилась.
– А почему мой взгляд должен быть лакейским? – с осторожностью спросил Сварог, вежливо отнимая у собеседницы и сифон, и бокал. Не по‑халдейски отнимая, а зело галантно. Нажал на рычажок сифона, и из носика с шумом вырвался пенистый поток, быстро наполнив сосуд.
Судя по простоте и скромности, платьишко на собеседнице стоило сумасшедших денег – если только, опять же, в этом мире не ввели полный и окончательный коммунизм. А судя по плотности облегания платьем тела, мамзель не имела ни малейшего представления о таком понятии, как лифчик.
Впрочем, ей это и не требовалось.
– Лакейский взгляд? – она пожала обнаженными плечиками. – Для маскировки, для чего же еще. Раз уж вы нарядились в камзол, бриджи и сапоги. Правда вот, с цветами дали промашку. Наверное, не захотели отказаться от любимых алого и серого?
И заговорщицки подмигнула Сварогу. Колдунья? Черт бы подрал этот детектор магии: опять сплошные нули на выходе…
– Вы похожи на лакея так же, как я – на… – она вдруг запнулась. – На кого я не могу быть похожей?
– На портового грузчика, – подсказал Сварог. И подумал: «Если здесь есть порты…»
Порты, оказывается, были, потому как собеседница радостно рассмеялась:
– О! Точно!
Она взяла бокал, внимательно вгляделась, прищурив один глаз. Немного полюбовалась поднимающимися кверху пузырьками и – выплеснула содержимое на землю.
– Кошачья моча. Причем моча кота, страдающего диабетом… В смысле – сладкое пойло. Надоело. Хочется нормальной выпивки… А знаете, – она стрельнула зелеными молниями из‑под век, – почему даже игристые вина сегодня не в бутылках, а закачаны под давлением в эти идиотские кувшины?
Сварог покачал головой: вот уж чего он никак не мог знать!
– Нынче ж модно демонстрировать свою равноудаленность, – сказала барышня. – Вот хозяин и показывает, что для него нет излюбленных торговых марок. Вообще никаких торговых марок нет, а стало быть, все в равном положении… Только я всегда боюсь подобной нарочитости и показухи. Я сразу же напрягаюсь. Мой носик, – она коснулась пальчиком собственного носа с небольшой горбинкой, и вышло это отнюдь не игриво, – подсказывает мне, что кто‑то старательно хочет отвести нам всем глаза. Только от чего? Вы случайно не знаете?
Отвести глаза?.. Значит, все‑таки магия?!..
Глава третья
ГИБЕЛЬ ЛЕДЯНОГО ДОМА 2
Странный получался разговор у Сварога и девицы в черном платье для коктейля. Даже если вдруг забыть, что Сварог здесь чужой и совершенно не в курсе местных обычаев и обыкновений, то все равно – странный. А почему бы не спросить напрямую?
– Вам не кажется, моя прекрасная незнакомка, что вести подобные разговоры с лакеем как‑то… не совсем…
– Ай, да ладно вам! – перебила она, махнув голой рукой. – Какой вы лакей. У вас на лице написано, – она провела пальцем по воздуху, как по буквенным строчкам на доске, и выговорила по слогам: – «Из власт‑ных струк‑тур». Я сразу догадалась, едва вас увидела. Ага, думаю, так и есть, предупреждали ведь… А насчет незнакомки… Вы что же, меня не знаете? – она протянула Сварогу ладошку. – Меня зовут Лана.
Свое имя девица произнесла, заглядывая ему в глаза. Создавалось впечатление, будто она ожидает от собеседника чего‑нибудь вроде: «Ба! Неужели та самая Лана и есть? Не может быть!»
– Гэйр, – представился Сварог. Правда, титул «граф» скромно опустил. Может быть, несмотря на замки и камзолы с фраками, здесь не в чести сословная кичливость. Тем более ему представились без всяких намеков на титулы и звания.
– Гэйр? – задумчиво повторила она, будто пробуя это слово на вкус. – Странное имя… И незнакомое. Или это прозвище?
«Еще бы не странное…» – подумал Сварог. И напомнил:
– Вы остановились на том, что вас о чем‑то предупреждали.
Лана загадочно улыбнулась.
– Знаете, господин… Гэйр, мы все здесь подчиняемся правилам игры. Хотя многие из нас ненавидят и ее саму, и ее правила, многие уже давно наигрались во все игры без исключения, а другие с удовольствием сыграли бы по своим правилам, да не дают им этого. И тем не менее все мы сегодня здесь, – она показала на долину, ледяной город и веселящихся гостей. – А почему?
– Почему? – эхом отозвался Сварог. Он вдруг только сейчас понял, что Лана пьяна. Не в стельку, но все же…
– А потому что все по самую макушку затянуты в Большую Игру и выйти так просто из нее уже не в состоянии. Слишком много обещаний дано, слишком многим людям ты обязана, слишком многие люди зависят от тебя. И поэтому я тут. Только поэтому, – она тряхнула головой, и несколько темных локонов, выскочив из шпилек‑невидимок, упали на оголенные плечи. – Потому что надо. Ну как же, здесь весь город! А какой праздник без Ланы? Не будь меня, тут же начнутся кривотолки: «Ага, ее не было вчера! Привратник и Лана опять в ссоре! А не встал ли Привратник в оппозицию! А не собирается ли он переметнуться к напористым конкурентам из‑за ближайшей границы!» Поэтому я, хоть мне все глубоко опостылело и надоело, не только прибыла сюда этим вечером, но и предварительно навела кое‑какие справки…
– Обо мне? – спросил Сварог, отметив вторично упомянутого за сегодняшний вечер таинственного Привратника.
– О вас, – просто сказала Лана. И прямо‑таки впилась в Сварога взглядом. – Я знаю многих людей Привратника, – она махнула рукой в сторону седого орла на сцене, – а о вас только слышала. Хозяин тщательно прячет свою правую руку от посторонних глаз. Но я почему‑то не ревную.
Она двусмысленно и пьяно хихикнула.
– И что же вы выяснили? – Сварог с превеликим трудом сохранял лицо.
– Кое‑что выяснила, – Лана взяла со стола рюмку с зеленоватой и вязкой (судя по тому, как переливалась в стекле) жидкостью и залихватски опрокинула в рот. – Видите, насколько я с вами откровенна. Я уже давно в Большой Игре и привыкла скрупулезнейшим образом готовиться к каждой новой Партии. Привыкла, понимаете ли, собирать сведения не только о главных Игроках, но и о тех, кто стоит за плечом Игроков, надвинув на лицо капюшон. Зачастую исход Игры зависит как раз от этих лиц, не любящих, прошу прощение за каламбур, лиц своих показывать. Но ежели эти лица скрываются под маской простой прислуги, то вычленить их из общей толпы не так уж сложно… Вы не разносите напитки, не суетитесь, не угождаете скучающей даме… А главное – меня предупредили, что Ключник хочет инкогнито посетить сие мероприятие. Полагаю, чтобы лично проследить за безопасностью на празднике… Но с вашей стороны довольно опрометчиво было прийти сюда, не прикрыв лицо хотя бы полумаской, но еще более опрометчиво было вырядиться в камзол прислуги. Не так ли, дорогой… Ключник? Говорят, вы не любите, когда вас так называют.
Ага, вот и Ключник всплыл. Именно так окрестил человек в красивых сапогах человека в тупоносых ботинках. На что Ботинки изволил рассердиться… Действительно, не любит.
Сварог невольно усмехнулся. Воистину, нетрезвая женщина – находка для шпиона. И пятнадцати минут этой светской беседы не прошло, как он накопал кучу полезной информации. Некто Ключник, судя по всему, является кем‑то вроде начальника местной охраны, правой рукой седоволосого Привратника. А Привратник, он же Хозяин – главный на этом празднике жизни и, не исключено, его, праздника, устроитель. Ишь как разглагольствует со сцены. А барышня Лана спьяну приняла Сварога за означенного Ключника…
Что ж, не будем разубеждать.
– Господин И скоро будет здесь, – сказала Лана. И сморщилась, будто откусила пол‑лимона. – Я должна идти – быть рядом с Хозяином, когда прибудет эта гора жира. Этикет, ничего не поделаешь… Ну, приятно было поговорить. Еще встретимся.
И нетвердой походкой направилась к сцене.
Сварог задумчиво смотрел ей в спину, потом подхватил поднос в качестве маскировки и двинулся следом. Еще и какой‑то господин И. Который вот‑вот должен прилететь. В мозгу возник образ эдакого хитрого азиата с усиками, в халате и шапочке с кисточкой, сидящего по‑турецки на ковре‑самолете… Пока еще непонятно зачем, но надо поглазеть на товарища И поближе.
Что‑то изменилось. В броуновском движении гостей карнавала наметился некоторый порядок, как будто кипящий суп стали переливать из одной кастрюли в другую. Со всех сторон к павильону с террасой и сценой, на которой до сих пор возвышался умолкший седовласый с чиновничьей свитой, потянулись людские ручейки, музыка стихла, танцующие скрылись в павильоне. А вокруг полотнища с изображением то ли герба, то ли мишени зажглись белые фонари. Все смотрели в небо, куда‑то на юго‑восток. Сварог на ходу посмотрел туда же. И, разумеется, ничего не увидел, кроме темного неба, затянутого тучами.
А потом в наступившей относительной тишине он услышал далекий, на грани слышимости клекот, переливающийся на высокой ноте. Клекот явно приближался, и вот уже можно было разобрать другие звуки – лихорадочный шелест, звенящий гул, какой издает токарный станок на холостых оборотах. Сварог сбился с шага, замер, до рези в глазах всматриваясь в небо. Что‑то чертовски знакомое было в этом звуке, но отчего‑то он никак не мог определить, что это, собственно, такое.
Вякнул индикатор опасности. Замолчал. Снова вякнул. И еще раз. И еще, все чаще и чаще.
И вдруг – Сварог едва не выронил поднос – из‑за сопки вынырнула гигантская, басовито стрекочущая стрекоза с полыхающими ослепительным светом глазами, сделала горку и заложила лихой витраж над городком.
Толпа разразилась приветственными криками – слишком, впрочем, дружными, чтобы быть стопроцентно искренними.
Сварог понял, что стоит с отвисшей челюстью, поспешно рот захлопнул и огляделся. Как же так… не может же это быть… да быть такого просто не может!!!
Это был вертолет. Самый настоящий, всамделишный, боевой, пятнистый геликоптер с двумя прожекторами, конструкции абсолютно незнакомой, однако ни малейшего сомнения: разворот над ледяным городком совершало доподлинное детище товарища Сикорского (ну, или его собрата в этом мире). Это что, это господин И изволили так прибыть?! И Сварог наконец‑таки смекнул, для чего предназначено здоровенное полотнище с мишенью. Никакая это была не мишень, врете, – это была банальная посадочная площадка.
…А в следующую секунду поднос полетел в одну сторону, Сварог – в другую. Он и сам не сразу сообразил, как это произошло и почему: тело среагировало быстрее разума. И только когда это самое тело бросило себя за ближайшую колонну с напитками, вжалось мордой в фальшивый снег и накрыло голову руками, он понял. Понял то, до чего не дотумкал определитель опасности. Впрочем, что с ларского определителя взять…
Винтокрылая машина пока не собиралась садиться. Она совершала классический боевой заход на цель, собираясь атаковать с бреющего! Если, конечно, это не было частью представления – малость попугать гостей. Но тело‑то Сварога об этом и не подозревало! Равно как моментально забыло тело и о неуязвимости ларов. Инстинкты майора ВДВ оказались сильнее. Так вот почему детектор вякал едва слышно, – понимает, с‑сука, что Сварогу смертушка не грозит ни от ракет, ни от пулеметов…
Звенящий, пульсирующий гул стремительно заполнил собою все вокруг, весь этот непонятный мир, заставляя дрожать в унисон каждую клеточку организма, заглушая любой другой звук. Обрушившийся сверху ветер вдавил Сварога в грунт, расплющил… и унесся вдаль. Грохот винта постепенно удалялся, и Сварог осмелился чуточку приподнять голову. Вертолет уходил к сопкам, разворачивался на новый круг. Пахнуло разогретым металлом и отработанным топливом. И никакой магии по‑прежнему не чувствовалось на сто верст окрест…
В общем, ничего страшного не произошло: зрители, присевшие, заткнувшие было уши во время первой «атаки», поднялись и снова радостно заголосили – но совершенно неслышно: гулкий рокот заглушал все. Сварог обессиленно выдохнул, помедлил и тоже поднялся на ноги, с некоторым смущением отряхивая колени. Поискал глазами поднос, нашел – и отвернулся. Фу ты… Ну испугали, черти. Значит, это был просто спектакль? Развлекушка по типу «Пещеры ужасов». Способ пощекотать нервы пресыщенных гостей посредством боевой вертушки.
Тем временем означенная боевая вертушка завершила маневр разворота и, наклонив острую морду, пошла на очередной заход. На большей высоте. И с меньшей скоростью. И когда под ее брюхом вдруг расцвели два светло‑желтых мерцающих цветка, Сварог все еще не верил. Все еще полагал, что это шутка. Так и стоял столбом, глядя на увеличивающуюся, словно в мультфильме, тушку вертолета. Не верил, когда ледяная стена замка, прошитая двумя очередями, разлетелась мириадами сверкающих осколков, а деревянная сцена словно взорвалась изнутри, расшвыривая чиновников, как городошные бабки. (Седогривого отбросило к заднику сцены, где он и упокоился в луже собственной крови.) Даже когда две стремительные пунктирные дорожки, параллельно вспахивающие землю бурыми дымными фонтанчиками, с тошнотворным звуком «тух‑тух‑тух‑тух!..», явственным и в грохоте несущего винта, прошлись в каком‑то метре от Сварога, – даже тогда он не поверил.
Но вот когда эти дорожки вонзились в толпу перед посадочной площадкой… Первый заход на цель был чем‑то вроде тренировочного. Так сказать, пристрелочный это был заход.
Дальнейшее Сварог видел словно при замедленном просмотре.
Две пулеметные очереди, вломившись в толпу, буквально вколачивали, вбивали людей в землю. Рвали в лохмотья маскарадные костюмы и тела, прорубая в толпе кровавую просеку. Ряженых охранников смело́ с крепостной стены порывом свинцового урагана. Люди пока еще ничего не понимали – слишком быстро все происходило. Стрекот снова удалился. Слева полыхнуло жарко – шальная пуля, похоже, угодила во что‑то взрывоопасное, и с громким пшиком в небо ударил столб оранжевого пламени, подсветив сюрреалистическую картинку: простреленный навылет, оседающий ледяной замок, заполошно мечущиеся люди в маскарадных костюмах, окропленные алым сугробы посреди зеленой травки… А вертолет уже завершал очередной разворот. И ничего не было слышно вокруг, кроме громогласного стаккато несущего винта, напоминавшего тысячекратно усиленный треск крыльев бьющегося о стекло ночного мотылька.
На этот раз вертолет шел еще медленнее, короткими зигзагами. И равномерно, скрупулезно, неторопливо, как рачительный крестьянин на собственном поле, косил толпу. Не пропуская ни колоска. Видимость у стрелка, надо признать, была идеальная, ледяной городок лежал перед ним как на ладони, да и патроны он не экономил. И укрыться от обстрела было негде. Территория карнавала лежала в долине, празднично, ярко освещенная, плюс к тому прожектора на самой вертушке, а сосны были редкими и просвечиваемыми насквозь. Рефлексы буквально вопили, что надо спрятаться, укрыться, зашхериться, иначе…
Словно перерубленный, соскользнул с башни штандарт с медведями и кедром.
Какой‑то хлыщ при фраке и манишке схватил первую подвернувшуюся под руку девицу в белой мини‑юбке и в кошачьей маске и прикрылся ею как щитом – очередь впечатала их обоих в грунт, превратив в сплошное месиво из костей и мяса.
Война?!
Неизвестно, по каким законам живут в этом мире, но факт, что сейчас творится нечто программой праздника не предусмотренное и никем из празднующих не ожидаемое. Где охрана, так вашу растак?! Неужели подобное сборище бриллиантов обходится без секьюрити? Если есть начальник охраны, должны же быть и вооруженные подчиненные!
Вертолет пошел на третий круг.
И началась паника.
Сварога сильно толкнули в спину, и мимо тяжело пронеслась дородная тетка, похожая на директора продмага в провинциальном магазине, весом эдак в центнер и при украшениях примерно на столько же. Она некрасиво разевала густо накрашенный рот в беззвучном крике… Толпа, наконец, включилась и, как водится, ломанулась в разные стороны – прочь от смертоносных струй, лупящих с неба, точно из спаренного шланга. Толкаясь, падая, давя друг друга, люди суматошно метались по залитому светом городку.
Сварог поймал за шею мчавшегося сломя голову юнца с зализанными назад волосами, в той самой непонятной униформе – длинном развевающемся плаще, вот только без темных очков – и заорал ему чуть ли не в ухо:
– Прячься, дурак! В укрытие, не мельтеши! Под развалины, под обломки!
Разумеется, его не услышали. И дело вовсе не в оглушительном шуме, с которым лопасти пропеллера шинковали ночной воздух… Юнец невидяще посмотрел на Сварога глазами страдающего запором барана, вырвался и бросился прочь, закрывая голову руками. Очередь, Сварогу не причинившая ни малейшего вреда, настигла юнца возле той самой тропинки, по которой Сварог вышел к городку. Вороньими крыльями взметнулись полы плаща и опали вокруг упавшего в снег тела. Где‑то вдалеке треснула автоматная очередь. С земли. И тут же замолкла.
А ведь территория наверняка огорожена, вдруг понял Сварог. Чтоб никто посторонний снаружи не сунулся. И чтоб никто из подвыпивших гостей, наоборот, не рванул погулять по сопкам, холмам и прочим чащобам. Так что гости заперты здесь, как в загоне, стреляй не хочу.
И как тут вторично не вспомнить подданных Льва‑Императора, охотников со всплывшего Граматара! Но те хотя бы замораживали, а не убивали, как эти…
Вертолет ушел на очередной круг.
Сварог выругался, огляделся. Эх, сюда бы, на худой конец, «калаш»! Или, на конец совсем уж худой, «стечкин»… И неожиданно узрел в суетящейся толпе знакомую фигуру.
Зрелище, что и говорить, было феерическим. Рыжеволосая дива, та, что отметила Сварога, стояла сейчас посреди мечущейся толпы, как волнорез – толпа огибала ее, не трогая… она стояла в своем платье с глубоким вырезом – и палила в надвигающийся вертолет из небольшого блестящего пистолета, сжимая рукоять обеими руками. Посылая пули одну за другой, равномерно и точно. Лицо ее было серьезным и сосредоточенным, ни тени страха… Но что какой‑то пистолет против боевой летающей машины?..
А потом Сварог увидел в толпе другую знакомую фигуру и тут же забыл о рыжей фурии.
– Лана! – заорал Сварог во всю мощь легких.
Барышня Лана бежала неведомо куда вместе со всеми. Одна туфелька на высоченной шпильке слетела с ноги, но она этого не заметила. Тщательно уложенная прическа рассыпалась, и в ветре, поднятом бешено вращающимися лопастями, каштановые волосы развевались, как рассерженные змеи на голове у мадам Горгоны.
Сварог матернулся и вклинился в толпу, как форштевень ледокола «Красин» в торосы, раздавая направо и налево тычки и оплеухи. Жертвы его кулаков даже не чувствовали ударов. Он продрался сквозь ополоумевших людей, грубо ухватил Лану за локоть и чуть ли не пинками, против течения, вытолкал на относительно свободное место у сосняка. Вертолет опять пошел на разворот, гул немного стих. Паника продолжалась. Люди что‑то орали, но оглохший от вертолетного грохота Сварог вообще ничего не слышал.
Уф… Повезло. Он оторвал болтающийся на одной нитке рукав камзола и отбросил прочь. А ведь могли и затоптать – невзирая на то, что король. Это все равно, что оказаться на пути бегущих от лесного пожара животных.
– Где… где… где… – повторяла Лана судорожно, глядя куда‑то сквозь Сварога.
Ну, извини, подруга. Без лишних разговоров Сварог отвесил ей смачную пощечину. Подействовало. Губы перестали трястись, во взгляде появилась осмысленность. Сварога она узнала. И на том спасибо.
– После плакать будем, дорогой товарищ, – твердо сказал он. – Что происходит?
– Это ты у меня спрашиваешь – что?! – вдруг заорала Лана. – Ты – начальник охраны!
Пришлось повторить курс лечения, на этот раз левой рукой. Голова девицы мотнулась, как у сломанной куклы.
– Тихо мне! – прикрикнул Сварог. – Никакой я не начальник охраны. Ты перепутала. А сейчас валить надо отсюда, да поскорее!
Лана прижала тыльные стороны ладоней к горящим щекам. Кажется, она даже не заметила, что ее только что отхлестали по мордасам.
– Машина, – наконец сказала она. От хмеля не осталось и следа. – У меня машина…
Машина? Прекрасно. Значит, этот мир знает механизмы не только летающие.
– Где? Где, я спрашиваю?!
– Где и все остальные, – Лана слабо махнула рукой в направлении, откуда к разрушаемому городку вышел Сварог.
Вертолет, неспешно развернувшись над сопками, приближался.
– Ну тогда по коням. Только обувку сними.
Лана послушно скинула оставшуюся туфельку, и они побежали в темноту. А позади раздались уже не пулеметные очереди – позади слышались глухие разрывы. Из гранатометов лупят, понял Сварог. И подтолкнул Лану в спину – дескать, живее.
…Место, где гости, прибывая, оставляли свои экипажи, располагалось в стороне от хозяйственных строений и освещалось уютным приглушенным светом, излучаемым невысокими желтыми столбиками, вроде тех, что видел Сварог в ботаническом саду на юге. Но вот сами машины… Бетонное поле размером с два футбольных было сплошь заставлено автомобилями. Именно автомобилями, а не какими‑нибудь там самоходными каретами или магическими повозками: четыре колеса, фары, зеркала, номера, руль в салоне, все, как положено. К тому же ностальгически пахнуло бензином – значит, это и не электромобили, как на Короне. Сияющие, разноцветные, преимущественно изящных обтекаемых форм, хотя попадались и весьма странные авто, похожие на бронетранспортеры…
Навстречу, как чертик из табакерки, непонятно откуда выскочил взъерошенный, насмерть перепуганный юноша в зеленой ливрее и заорал, от волнения дав петуха:
– Господи, что там такое, госпожа Арте…
– Куда машину поставил, чучело?! – резко перебила его Лана.
«Арте? Лана Арте?» – Сварог сделал галочку в памяти.
– Вон туда… – юноша ткнул дрожащим пальцем в сторону исполинского черного, почти кубического гроба на колесах. – А что происходит?!
– Ключи где?
– На месте…
– Беги отсюда, парень, – посоветовал Сварог. Лана уже открыла левую переднюю дверцу. То место, где у нормальных машин располагается радиатор, было прикрыто чем‑то вроде тарана – блестящей металлической загогулиной в руку толщиной. – В лес беги и затаись, пока не утихнет.
И Сварог запрыгнул на пассажирское сиденье рядом с водителем. Тут же мягко заработал мотор, автоматически включились фары и осветилась приборная доска, замелькали под рулем разноцветные лампочки. «Однако прогресс в разных мирах идет одной дорожкой», – мимоходом отметил Сварог. И шумно вздохнул. Интерьер салона был почти привычным, почти знакомым. Но все же…
Все же чужим он был, насквозь чужим, вот в чем петрушка, – и черт его знает, где именно проявлялась эта чуждость. В запахе ли, в контурах этого самого интерьера, в незнакомых ощущениях?.. Таким же чужим оказался и процесс переключения скоростей: Лана взялась за рукоятку передач с тяжелым навершьем (причем позади этой рукоятки торчала вторая ручка, потоньше и пониже, назначения совершенно неясного, и это был не ручной тормоз – ручник располагался подальше), но вместо того, чтобы врубить первую скорость, резко передвинула рычаг на несколько делений вниз. Колеса, взвыв, провернулись на месте, машину окутал сизый вонючий дым, и авто рвануло с места столь резво, что Сварога буквально вмяло в спинку сиденья.
Стоит признать, что водила Лана Арте мастерски. Черный кубический гроб на колесах, напрочь лишенный аэродинамических характеристик, занесло на повороте. Он едва бортом не снес бамперы припаркованных рядом машин, но на последнем миллиметре до столкновения выровнял ход и метнулся в сторону чисто декоративного шлагбаума, стыдливо прикрывающего выезд с площадки. Шлагбаум от удара разлетелся в щепы, черный куб с визгом колес вырулил на тракт. И рванул в ночь.
Глава четвертая
ДОРОГОЙ ДЛИННОЮ…
Удивительное дело: оказавшись за рулем, Лана моментально пришла в себя, успокоилась, стала деловитой и сосредоточенной. Хмель выветрился полностью. Понятное дело, такой адреналиновый выброс любое количество алкоголя нейтрализует и не подавится… Фары она не включала – умница: если пилот заметит отсвет на дороге, может последовать увлекательная погоня вертолета за вырвавшейся из капкана машиной.
Или в этом мире автомобильные фары просто не изобрели?
– Что это было? – спросила Лана ледяным голосом. – Точнее, кто это был? Кто напал?
– Точно такой же вопрос я могу задать тебе, – ответил Сварог, с беспокойством покосившись на водителя: спокойствие оказалось напускным – а от столь равнодушного тона недалеко и до истерики…
– Значит, Ключник – это не ты, – сказала Лана, будто пятью словами‑ударами вбила гвоздь в доску.
– Не я, – признался Сварог. – Ты ошиблась.
– И кто ты есть на самом деле?
– Просто гость, – честно ответил Сварог, глядя на исчезающую под капотом дорогу. И добавил осторожно: – Причем, прошу заметить: гость, который ни черта не понимает в том, что происходило, происходит и будет происходить в дальнейшем…
– Аналогично, – зло усмехнулась Лана. – А где доказательства, что ты не врешь? Что тебя, скажем, ко мне не подослали?
Подослали, надо же. Интересное кино получается…
Сварог пожал плечами.
– Я тебя вытащил из заварушки, я тебя спас.
– Ага. На машине, которую веду я.
– Ну, тогда притормози у обочины, я выйду, и дальше сама долбись.
Лана промолчала, скорости не снижая. Она не врала. Она действительно не понимала, что случилось и кто в случившемся виноват. И пока не могла считать Сварога ни другом, ни врагом…
Ежели, конечно, детектор местного вранья не врет – в отличие от, скажем, всех остальных детекторов магии…
– Извини, – глухо сказала Лана. – Просто все это так… как‑то…
Она вдруг изо всех сил хлопнула ладонями по рулю, и еще раз, и еще. Но на этом все закончилось, истерика прекратилась, так толком и не начавшись.
Под колеса убегала абсолютно пустынная дорога без разметки, по краям которой тянулся беспросветно темный лес и которую освещали исключительно цепочки таких же, как на стоянке, светящихся столбиков, обозначающих края дороги. Ни тебе деревенек, ни одиноко стоящих домов, ни уж, тем паче, фонарных столбов. В пяти метрах по обе стороны – сплошной мрак. И, кстати, встречных машин тоже не попадалось. Даже вдали не видно ничего, ни малейшего огонечка. И не скажешь, что совсем близко боевая летающая машина практически в упор расстреливает обезумевшую от ужаса толпу в маскарадных костюмах…
– Куда мы едем?
– Не знаю, – бросила Лана. – В город. Надо же сообщить… – ее голос дрогнул, и Сварог поспешно сменил тему:
– Правильно. И кто, по‑твоему, меня подослал?
– У Привратника много врагов, – ответила, криво усмехнувшись, Лана. – Было. А я, если ты еще не запамятовал, была его любовницей, и…
Она запнулась.
Тогда Сварог выстрелил наугад:
– Считаешь, господин И меня подослал?
И промазал.
Лана хохотнула, совсем по‑мужски:
– Господин И? Этот мешок с дерьмом пополам с деньгами? Ты что! Купить всю область – на это у него хитрости хватит, но кого‑нибудь подослать… Не смеши.
И снова в салоне повисла тишина. Шуршали колеса. Летела навстречу дорога, маслянисто‑блестящая в свете фар.
– Насколько я понимаю, – себе под нос проговорил Сварог, – все ждали, что господин И прибудет именно на этой… – он покрутил пальцем перед лицом, изображая пропеллер, – летающей машине. Так?
– Ну.
– Но вместо господина И к встречающим его людям прилетело много‑много маленьких смертей. Именно из той самой летающей машины. И что эти люди должны были подумать?
Лана недоверчиво покосилась на него:
– Так ты действительно ничего не знаешь?
– Это с какой стороны посмотреть… – загадочно ответил Сварог. – Хотя, вполне вероятно, мое знание основано на точке зрения с совершенно другой стороны. – И добавил: – У меня, видишь ли, свои, весьма особенные источники информации.
– Нет, не может быть, – тряхнула волосами Лана, его не слушая. – Зачем? Все документы подписаны, даже в столице дали добро, Привратник проиграл конкурс, а господин И получил, что хотел, заповедник теперь его – зачем же ему убивать побежденного соперника? Да еще и толпу гостей, приглашенных аккурат по поводу подписания документов, да еще таким громоздким способом…
Так, еще и заповедник какой‑то…
Сварог поразмыслил малость, вспоминая труп седогривого в луже растекающейся крови, и промолчал. Бездумно уставился на дорогу. А что он мог сказать? Только одно: его величество влипло в очередной раз, оказавшись в центре неких политических игрищ…
Не по себе становится от такой езды. Впрочем, если знаешь, куда едешь, если уверен, что за следующим поворотом будет новый поворот, а уж за ним всенепременно откроется заправочная станция, вся в свете электрических огней, тогда жить, конечно, легше. А вот когда ты пришлый и чужой и вообще не понимаешь, где ты, кто ты и с какой стати тебя принимаются мочить с воздуха, а тут тебя еще заносит на пустой ночной тракт, – то, согласитесь, охватывает жутковатое ощущение. Невольно закрадываются и вовсе уж странноватые, отдающие гнилой метафизикой мысли: «А не навсегда ли это? Вот так и будешь ехать, ехать, и ничего в жизни уже не будет, кроме этого мрака и бесконечной дороги…»