У истоков киевского государства

ГЛАВА 6

 

Падение державы волынян, разгромлённой аварами, ос­лабило восточное славянство и привело к тому, что юж­ные и восточные русские племена подпадают под власть хазар, полукочевых племён различного происхождения, среди которых господствующую роль играли племена тюркского происхождения.

 

В VIII в. складывается Хазарское государство, так на­зываемый Хазарский каганат, занимавший обширную тер­риторию от Закавказья на юге до Камы на севере, где его соседом было государство камских или серебряных болгар, ближайших сородичей хазар, и от Днепра и Сожа на запа­де до закаспийских степей на востоке.

 

 

Связи между русскими племенами и хазарами установи­лись очень давно. Они были результатом торговых и куль­турных сношений населения Восточной Европы с Востоком ещё в домусульманские времена, в V—VI вв. н. эры. Эти связи привели восточных славян в состав: хазар.

 

 

В «Истории албанов» Моисея Утийца помещён рассказ о нападении хазар на города Тбилиси и Бердаа в Закав­казье, причём среди хазар были воины, называвшие жир «салом», а посуду «шаром» или «череп» (черепок), т. е. говорившие по-русски. Это было в VII в.

 

Восточные писатели Аль-Баладури и Табари рассказы­вают о походе Марвана (середина VIII в.) на сакалибов, как обычно называют восточные писатели славян (хотя и не только их одних), живших «в земле хозар», «при Сла­вянской реке». Им вторит Ибн-Аль-Факих, сообщающий, что на горе Кабк (Кавказ) обитает «род сакалибов».

 

Существовало ли здесь, на юге, сплошное русское, сла­вянское население? Конечно, нет. В южных, прикавказских и приволжских областях Хазарии,. жили русские купцы, воины-дружинники, населявшие хазарские города. Сюда, на восток, их привлекала перспектива торговли и служ­бы в войске могущественного хазарского кагана. Власть хазарского кагана распространилась на племена восточных славян не позднее VIII в. Наша летопись относит покоре­ние части восточнославянских племён хазарами ещё к ле­гендарным временам.

 

Это были времена, когда каждое племя жило «особе» «и живяху кождо с своим родом и на своих местах, владею кождо родом своим», когда русские племена «свою волость имели» и каждое племя имело «княженье» своё.

 

Летопись датирует начало установления хазарского вла­дычества в среднем Приднепровье смертью легендарных трёх братьев — основателей Киева — Кия, Щека и Хорива.

 

В народном предании о Кие отразились времена походов на Дунай и в земли Византии, и речь идёт не о воспомина­ниях о походах Олега, Игоря и Святослава, память о ко­торых не успела изгладиться ещё в представлении киевлян летописных времён, а о походах гораздо более ранних, по­ходах антской поры. И летописец прав, связывая установ­ление хазарского владычества со смертью легендарных (а быть может, только полулегендарных) братьев — основате­лей Киева, ибо это событие, действительно, имело место после упадка варварских политических образований антов, т. е. после VII в. «По сих же летех, по смерти братья сея быша обидимы Древлями и инеми околними, и наидоша я Козаре, седящая на горах сих и в лесах, и реша Козари: «платите нам дань».

 

Летопись сообщает, что до «призвания варагов» «Козари имаху на Полянех и на Северех и на Вятичех, имаху по белей веверице от дыма».

 

Из дальнейшего рассказа летописца мы узнаём, что и радимичи платили дань хазарам «по щьлягу». По щьлягу «от рала» платили дань хазарам и вятичи, хотя ранее лето­пись указывает на уплату вятичами хазарам «по белей ве­верице от дыма».

 

В данном случае, по-видимому, имела место замена бо­лее древней дани «веверицами» от каждого «дыма» данью «щьлягами», т. е. деньгами, «от рала» (плуга).

 

Таким образом, вся восточная группа славянских пле­мён — поляне, северяне, вятичи и радимичи оказались под властью хазарского кагана. Сообщение летописиподтверж­дается письмом хазарского царя Иосифа учёному испан­скому еврею Хасдаи-ибц-Шафруту, в котором перечисля­ются народы, живущие в Волжско-Окском бассейне, по Дону и на левом берегу Днепра и, повидимому разновре­менно, подвластные хазарам: «На этой реке (Итишь) жи­вут многие народы — буртас, булгар, арису (ерзя), цармис (черемисы), вентит (вятичи), савар (север, северяне), славиун (славяне)...» О подчинении хазарам славян и «со­седствующих народов» говорит Ибн-Фадлан.

 

В письме хазарского царя Иосифа среди хазарских данников упоминаются северяне и вятичи. Что же касается третьего племени восточных славян, подвластных кагану, а именно «славиун», то интересно отметить, что царь Ио­сиф перечисляет эти народы, как бы двигаясь по карте с севера на юг и на юго-восток. «Славиун» он помещает на юго-восток от северян, т. е. где-то на Северном Донце или на Дону. И это вполне понятно —под покровитель­ством кагана, обезопасившего на долгое время от вторже­ний кочевников степи Восточной Европы, русское населе­ние начинает спускаться по Дону всё дальше и дальше на юг. Следом этого продвижения славянского населения на юг, как об этом подробнее будет сказано ниже, являются славянские городища среднего Дона, типа знаменитого Борщевского городища, где, между прочим, свидетель­ством связи довольно многочисленного славянского насе­ления с Востоком являются находки арабских диргемов, попавших сюда в результате торговли с Хазарией, и кости верблюда, типичного домашнего животного Востока. Эгн поселения, вероятно, были основаны вятичами.

 

Какой характер носило хазарское владычество? Прими­тивная хазарская держава ограничивалась лишь сбором дани с покорённых славянских племён. И под властью ха­зарского кагана «володеюще роды своими», правя в сво­ей земле, своим племенем, и мало считаясь с хазарским властелином, «живяху кождо с родом», племенем своим, жили и управляли племенные князья, «светлые и великие князья», «всякое княжье Руския земля», дожившее до времён Олега и Игоря.

 

Вовлечение в торговлю с Востоком, в походы и войны хазарских каганов привело славян в города Хазарин. И это было уже в VIII и в самом начале IX в.

 

Ещё Ибн-Хордадбег (середина IX в.) сообщает, что «Русы, а они принадлежат к славянам...» ездят Доном и Волгой в столицу Хазарии. В Итиле, лежавшем в устье Волги, был целый район, заселённый славянами и называв­шийся «Славянской частью». Он был расположен в во­сточной, торговой части Итиля, в так называемом Хазеране.

 

Из «русов и славян», по свидетельству Масуди (X в.), формировалась стража хазарского кагана и его прислуга. «Для славян и русов и других язычников» в Итиле был особый судья, который судил «по закону разума» (Масуди).

 

Для того чтобы понять, почему целые районы Итиля были заселены русами и славянами и носили название «Сла­вянской части», для того чтобы представить себе, почему они заняли такое положение в жизни Хазарии, следует предположить, что появление их здесь относится к VIII, началу IX в., т. е. ко времени распространения хазарского владычества на Приокские, Приднепровские и Подонские земли, к тому времени, когда «Славяне и все соседствую­щие народы находятся в его (кагана. — В. М.) власти» (Ибн-Фадлан).

 

Несомненно восточное, в частности хазарское, влияние на восточнославянские племена. На Русь оказывал влия­ние хазарский иудаизм (господствующие верхи хазар исповедывали иудейскую веру). Этим объясняется перенесе­ние в русские источники эпического мотива об испытании вер Владимиром, заимствованного из аналогичного хазар­ского рассказа, который мы находим в письме хазарского царя Иосифа учёному испанскому еврею Хасдаи-ибн-Шаф- руту, притч (о слепце и хромце), апокрифов (Соломон и Китоврас), легенд, заимствованных непосредственно из Талму­да, Мидрашейи другой иудейской литературы, и притом, повидимому, не из книг, а из устного общения. Это был вклад хазар-иудеев и евреев, живших в Киеве и общав­шихся с русскими, в русское творчество и «княжность», вклад, явившийся результатом длительных связей с иудей­ской Хазарией.

 

Восточное, хазарское влияние сказывается и в матери­альной культуре восточной и южной группы русских племён. Особенно в этом отношении характерна так называемая «Салтово-Маяцкая культура».

 

Во времена складывания Хазарского государства в рай­оне лесостепной полосы у Донца и Дона начинается процесс оседания кочевников на землю, что подтверждают знаменитые городища типа Салтовского (на Донце), Маяцкого (у впадения Тихой Сосны в Дон), Цымлянского (на Нижнем Дону) и др. Это небольшие каменные крепо­сти, окружённые довольно обширными неукреплёнными по­селениями. Создателями этих городищ были древнетюрк­ские болгарские племена, которых наша летопись именует «ясами».

 

Это подтверждается исключительным сходством древ­ностей «салтово-маяцкой культуры» с древностями Дунай­ской Болгарии тех времён, когда тюрки-болгары ещё не успели раствориться среди славянского населения. Полупатриархальная-полуфеодальная, полуоседлая-полукочевая знать этих городов «салтово-маяцкой культуры» и высту­пала в роли проводников хазарского владычества.

 

Из её среды назначались каганом тудуны — правители, собиравшие дань в окрестных славянских землях. Отсюда, из городов «салтово-маяцкого типа», распространялись по русским землям изделия восточного типа, обнаруживаемые везде и повсеместно на территории Северного Кавказа, Нижнего Дона, Донца, Крыма.

 

«Ясы»-болгары переселялись в русские земли и раство­рялись среди славянского населения так же, как их со­племенники на Дунае.

 

Так, например, в «Слове о полку Игореве» упоминаются черниговские «были»-бояре: Татраны, Ольберы, Шельбиры, Ревуги, сплошь носящие тюркские имена, и это не поздние пришельцы из степей уже в летописные времена (их на­зывали в Чернигове «коуями»), а древнее тюркское населе­ние, издавна осевшее на Руси. Об этом же говорит и сам древнетюркский термин «быль», долгое время сохраняв­шийся в Дунайской Болгарии. Отсюда, из городов «ясов» по Дону и Донцу, шли на север, в славянские земли (Харьковская, Полтавская, Сумская, Курская, Чернигов­ская, Воронежская области), товары, предметы ремеслен­ного производства, навыки ремесленной выучки, образцы искусства, начатки специфической, восточной, хазарской культуры.

 

Отсюда, из глубин хазарского мира, Русь заимствует на­звание «хакан» или «каган» для обозначения князя, госу­даря. Каганом называют своего правителя русские послы в Вертинских анналах, каганом (хаканом) именуют свое­ го государя русы по Ибн-Даста (Ибн-Росте) и персид­скому анониму X в. Каганом называют Владимира и Яро­слава «Похвала» митрополита Иллариона, «Слово о полку Игореве», надписи на фресках Софийского собора в Киеве. И вполне понятно. Для древних русских каган был оли­цетворением высшей государственной власти. Представле­ние это сложилось ещё во времена владычества, силы и могущества хазарского каганата, когда подвластным ему славянам каган казался, да это в действительности так и было, верховным властелином. Вот почему тогда, когда славяне среднего Приднепровья освободились от хазар­ского владычества и стали независимы, они назвали своего государя так, как именовался их недавний повелитель и олицетворение высшей власти на земле — каган. В дружи­нах кагана, живя в его столице, торгуя, совершая походы через Хазарию, воюя совместно с хазарами и против них, платя дань кагану «от рала» и «от дыма», древние русские привыкли смотреть на кагана как на верховного повели­теля.

 

Но неправильно было бы отмечать только влияние Во­стока (хазар, болгар и других яфетических, ипанских и тюркских племён) на восточнославянский мир. В матери­альной и духовной культуре народов Хазарии мы усматри­ваем значительное славянское, русское влияние. Не слу­чайно хана камских болгар многие восточные источники на­зывают «царем славян», самих болгар — славянами, а их город Булгары — городом славян. Недаром Шемс-эд-дин-Лимешки сообщает, что болгары-паломники, шедшие в Багдад и Мекку, на вопрос, кто они, отвечали: «мы — бол­гары, а болгары суть смесь турок со славянами». В мате­риальной культуре камских болгар, в их языке ясно за­метны следы славянского влияния. Аль-Бекри сообщает, что ряд народов севера (севера по отношению к арабским странам), народов Поволжья, в том числе хазары, «гово­рят по-славянски потому, что смешались с ними».

 

Это же подтверждает Константин Багрянородный, со­общающий, что своих вождей венгры называют по-русски «воеводами», а печенеги употребляют русское слово «закон».

 

Всё приведённое говорит о том, что славянский язык был своего рода межплеменным языком для народов Дуная, Днепра, Волги и Камы.

 

Фахр-ад-див-Мубарак-шах сообщает, что у «хазар есть письмо, заимствованное у русских... И они пишут слева направо и буквы друг с другом не соединяются, и букв не больше, чем двадцать одна». Это письмо видел у одного русса в Херсонесе Константин Философ (Кирилл) во время своей поездки в Хазаряю в середине IX в.

 

Таким образом, хазарская письменность уходит корнями своего происхождения в древнее русское, славянское письмо, а это свидетельствует о большой роли славянства в жизни народов Хазарии.

 

Хазары не были «обрами», и владычество хазарского кагана отличалось от тирании аварского хана. В против­ном случае народная память отметила бы новое иго, за­помнила бы тех, кто наложил его на русские племена. Но этого не произошло и не могло произойти. Если даже предположить, а это весьма возможно, что некоторые из владельцев дворов-замков выступали в качестве тудунов хазарского кагана, собиравших для кагана дань с сосед­них славянских племён по «щьлягу» или «по белей веве­рице», «от дыма» или «от рала», то, учитывая небольшой размер дани, мы можем считать, что такого рода данни­ческие отношения при сохранении неприкосновенными быта славян и их племенных объединений, их хозяйства, их родоплеменной знати, не могли создать хазарам на Руси ту славу, которой заслуженно пользовались авары.

 

В истории русского народа этот отрезок его историче­ского пути, который он прошел совместно с другими наро­дами Поволжья, Прикамья, Подонья и Предкавказья в составе хазарской державы, сыграл большую роль.

 

И чем, как не этими глубокими экономическими, полити­ческими, культурными и языковыми связями, связями, основание которым было положено ещё во времена ха­зарского каганата, объясняются и русско-кавказские отно­шения X—XIII вв., брачные узы и политические сношения русских и кавказских государств и широкие связи кавказ­ского мира с русским в области языка и эпоса, музыки и изобразительного искусства, архитектуры и ремесла.

 

Не случайно русская легенда о Кие, Щеке и Хориве и их сестре Лыбеди, основателях города в земле полян, по­пала в армянский эпос и вылилась в легенду о трёх братьях и их сестре Лебеде, основавших город в земле «Полупи» (полян).

 

Постепенно власть хазар в среднем Приднепровье осла­бевает. На сцену выступили мадьяры. Вихрем по степям Восточной Европы пронеслись их орды. Одетые в звери­ные шкуры, малорослые, с тремя косичками на бритой го­лове, на своих маленьких, лохматых и выносливых лоша­дях, венгры своим внешним видом, своей стремительностью в бою, жестокостью и воинственностью наводили страх на народы, встречавшиеся им на пути их продвижения на юг и на запад.

 

В конце 20-х или начале 30-х гг. IX в. мадьяры появ­ляются в Лебедии, стране, лежащей где-то между Доном и Днепром в причерноморских степях. В те времена вен­гры подчинялись хазарам. В Лебедии мадьяры пробыли недолго и через три года под давлением кочевых тюрк­ских племён — печенегов — перебрались в область между Днепром и Дунаем, так называемую Ателькузу. В Атель- кузу они обосновались на более длительный срок и отсюда они совершали свои грабительские налёты с целью захвата добычи и пленных-рабов в земли восточных славян. Ибн- Росте сообщает: «мадьяры господствуют над всеми сосед­ними славянами, налагают на них тяжелые дани и обраща­ются с ними, как с военнопленными (т. е. рабами)». Захва­ченных в плен славян венгры продавали в рабство грекам.

 

Но набеги венгров на славян были далеки от «примучивания» аваров. Народная память не оставила нам воспо­минаний о венгерском владычестве. Наша летопись сохра­нила только одно упоминание об уграх.

 

«Идоша Угри мимо Киев горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, и пришедше к Днепру сташа вежами, беша бо ходяще аки се Половци. Пришедше от въстока и устремишеся через горы великие, яже прозвашася горы Угорьскиа...»

 

«По сих же (обрах. — В. М.) придоша Печенези; паки идоша Угри Чернии мимо Киев, послеже при Олзе».

 

Но во времена летописца на Руси об уграх уже основа­тельно позабыли, и сообщения летописи сбивчивы и туманны.

 

Из Ателькузу венгры переходят через Карпаты, заняв Паннонию (современная Венгрия) и оставив следом своего пребывания на Руси лишь «Угорское» под Киевом да «угринов» — дружинников киевских князей.

 

В 30-х гг. IX в. в Придонских степях, в Лебедии, а за­тем и степях Приднепровья появляются печенеги.

 

Вторжение кочевников не могло не отразиться на связи Приднепровья и Хазарии. Власть хазарского кагана осла­бевает.

 

Туманное воспоминание о прекращении даннических от­ношений полян к хазарскому кагану нашло своё отражение в рассказе летописца о том, как поляне отказались платить дань хазарскому кагану и вместо дани послали хазарам меч, что и послужило предвестником освобождения полян от хазарского владычества.

 

Ко времени летописца это событие облеклось в форму легенды, но само оно не было легендой.

 

Летописный рассказ отразил в эпической форме дей­ствительный исторический факт — освобождение среднего Приднепровья, земли полян, «Поля», «яже ныне зовомая Русь» от власти хазарского кагана.

 

Когда это произошло?

 

Полагаем, что на грани VIII и IX вв.

 

Кончились времена хазарского владычества на Руси.

 

Хазарский каганат служил связующим звеном между Русью и Востоком, «окном на Восток» для Руси, способ­ствовал её сближению с Востоком и восприятию Русью некоторых элементов высокой культуры стран и народов Востока. И в этом его положительное значение в истории древней Руси.

 

Но с течением времени, по мере роста производитель­ных сил Руси, по мере складывания новых, более совер­шенных форм политической жизни древнерусских племён, по мере роста и развития их культуры, их тяги к неза­висимости, Хазарский каганат, ослабевший и подорванный кочевниками, становится препятствием для дальнейшего роста Руси, на обширных пространствах которой склады­вается древнерусское государство. Хазарское владыче­ство из стимула развития Руси становится её оковами. Под властью хазарского кагана вызревают новые силы, долженствующие привести к созданию независимой русской государственности, обеспечивающей самостоятельносгь русского народа и развитие его культуры. Хазарское владычество должно было пасть и пало под ударами рус­ских мечей, что дало повод к созданию записанной лето­писцем народной легенды о русском мече и хазарской сабле. И на развалинах хазарского каганата создаётся могучее русское государство — Киевская Русь, прямая наследница державы кагана, распростёршая свои владения на земли Хазарии, на земли ясов и обезов (абхазцев), касогов (черкесов) и хазар, до Корчева (Керчи) и Тму­таракани и сохранившая на себе ещё в течение длитель­ного времени следы былой общности политической жизни русских племён и хазар.

 

С постановкой этого вопроса мы вступаем в область истории образования древнерусского государства.

 

Первая половина IX в. На необозримых простран­ствах Восточной Европы, среди лесов и болот, в пущах и по берегам рек, у самой кромки лесов, на границе со степью и на далёком севере, у побережья Ильменя, в Карпатских горах и по Оке, раскинулись поселения рус­ских племён.

 

Обширные земли занял «словенеск язык на Руси».

 

И везде «свое княженье», везде свои «светлые и вели­кие князья», везде своё «всякое княжье»: «в Полях» кня­жье «свое», «в Деревлях свое, а Дреговичи свое, а Словени свое в Новегороде, а другое на Полоте, иже Полочане».

 

 

Племенных князей окружают «лучшие», «нарочитые мужи», «старая» или «нарочитая чадь». Эти князья «дер­жат» свою землю, своё племенное княжение.

 

Они опираются на родоплеменную знать, порождены ею, тесно связаны с советом племенных старейшин — «луч­ших мужей», с вечем-сходом племени, на котором «сдумаша», решали все вопросы «земли». И так «владеюще кождо родом своим». Племенные княжества носили раз­личный характер. Одни из них соответствовали племен­ным землям (древляне, радимичи, вятичи), другие пред­ставляли собой сложные межплеменные политические объе­динения (волыняне) или создавались на части террито­рии Данного племени (полочане).

 

Так, «словене свою волость имели, а кривици свою» и новые земли-волости всё более и более приобретали ха­рактер не племенной, а территориально-политический.

 

 

Вместе с разложением первобытных племенных отно­шений шёл распад племенных территорий и формирова­лись межплеменные варварские политические образова­ния.

 

Эпоха разложения племенного строя, эпоха варварства характеризуется созданием на Руси, как и во многих дру­гих странах, особой военной организации, находящейся в руках варварской знати. Этой организацией была так на­зываемая «тысячная» организация. «Вой» древнерусских «земель» и «волостей» объединялись в десятки, сотни и тысячи, которые возглавлялись десятскими, сотскими и тысяцкими.

 

Свидетельством древнего происхождения тысячной воен­ной организации, пережитком времён, когда войско древ­ней Руси, вернее, её отдельных земель, было «вооружен­ным народом», что так характерно для варварства, яв­ляется большое значение тысяцких в Киевской Руси IX— XII вв., когда значительные события и отдельные отрезки времени получали наименование не по именам князей, а по именам тысяцких, игравших исключительную роль в политической жизни Приднепровской Руси. Особенно раз­вита была эта система в земле полян, в собственно Руси, на территории среднего Приднепровья, где каждый го­род имел свою «тысячу» и сам организовал своё войско.

 

«Тысячи» существовали в Киеве, Вышгороде, Белго­роде, Сновске под Черниговом и т. д.

 

С течением времени, по мере «окняжения» земель и власти, тысячная организация принимает иной характер. Тысяцкие и сотские обрастают административными, фи­нансовыми и судебными функциями, сами сотни превра­щаются в организации купечества, городского (Новго­род) или зависимого сельского люда (Галич, Волынь), а тысячи эволюционируют в сторону расширения их воен­ных функций. Так «окняжается» и трансформируется древняя тысячная военная организация.

 

Но всё это произошло позднее, в XI—XII—XIII вв., а в IX в., в рассматриваемое нами время, тысячная военная организация была ещё сильна, и входившие в её состав воины представляли собой основную военную силу рус­ских земель.

 

Основную, но не единственную, так как наряду с ней за­рождалась новая военная организация — княжая, дру­жинная.

 

Термин «дружина», в древности обозначающий всякое содружество, товарищество, союз, общность, приобре­тает теперь и другое значение и более специфический оттенок и начинает означать княжеских воинов и сотруд­ников, княжих «мужей».

 

Дружинники окружают древнерусских «великих и свет­лых» князей, живут с ними под одной крышей, напол­няя их горницы и разделяя все их интересы. Князь со­ветуется с ними по вопросам войны и мира, организации походов, сбора дани, суда, административного управле­ния. С ними вместе он принимает законы, постановления, решения. Они помогают князю управлять его домом, дво­ром, хозяйством, разъезжают по его поручениям по земле, творя суд и расправу, собирая дани, «уставляя» землю, «нарубая» города, созывая воинов, следя за кня­жеским хозяйством, за «нивами» и «уходами», «лови- щами» и «перевесищами», за сёлами и челядью. Они же отправляются «слами» (послами) князя в другие страны, к другим правителям, «гостят» там и торгуют княжими товарами, которые собрал он во время полюдья или в ре­зультате удачного похода в «чужую землю», заключают от его имени договоры и, снабжённые княжими полномо­чиями (позднее оформляемыми в грамоты), ведут дипло­матические переговоры.

 

Дружина делится на три группы. На первом месте стоит «старшая» дружина, «бояре светлые», выросшие из «лучших мужей», «старой» или «нарочитой чади». Они имеют своё хозяйство, свой двор, челядь, своих дружинников-«отроков». Они — старшие, и им поручаются важ­нейшие функции княжеского управления. Младшая дру­жина («детские», «пасынки», «отроки», «юные») живёт при дворе князя, обслуживает его дом, двор, хозяйство, выступая в роли слуг. С ней делится князь частью своих доходов от сборов дани, судебных штрафов, частью во­енной добычи. Князь снабжает её «оружием и порты», «лжицами» и пищей, жилищем и «узорочьем», короче — всем. Из её среды выходят слуги князя, его телохрани­тели, младшие должностные лица, младшие агенты кня­жого управления. Эта часть княжой дружины сливается с княжим «огнищем» — двором, с «чады и домочадцы», с несвободными слугами — челядью.

 

И, наконец, третья группа состоит из «воев», «мужей храборьствующих». Это были воины в самом широком смысле слова, набранные из народа, реликт древней поры, когда на войну шёл вооружённый народ и отстаи­вал свою землю или завоёвывал чужую. Эти «мужи» «древних князи» собирали «многое имение», «воююще ины страны». Чем дальше в глубь времён, тем большее зна­чение имели «мужи храборьствующие», составлявшие основной боевой контингент личных военных сил князя. Они выходили из народа и были тесно связаны с ним. Отражая собой эпоху военной демократии, когда на арене истории выступал вооружённый народ, они с те­чением времени, в XI—XII вв., теряли своё значение и ус­тупали место чётко оформленным социальным, политиче­ским группировкам, «старшей», «передней» и «молодшей» дружине. «Мужи»-воины либо входили в состав «перед­ней» дружины, либо поглощались «молодшей», либо по­падали в подчинённое положение и к тем и к другим, снова сливаясь с народом, с городским населением, выступая в качестве «воев» городских ополчений — «полков», и между ними и князем вырастала зияющая пропасть. Но в те времена, на заре Русского государства, они играли большую роль и составляли едва ли не основную силу княжеских дружин. В состав княже­ских дружин они попали давно, с конца VIII — начала IX в., вместе с ростом княжеской власти, усилением влияния князей, и путь их в княжескую дружину проле­гал едва ли не через тысячную организацию. И если из­вестная, большая часть воинов города составляла город­ской «полк» во главе с тысяцким, то «волость» — земля, да и сам город часть своих боевых сил должен был уступить князю, богатство, влияние и власть которого всё время росли, вызывая естественную тягу среди рядо­вых «воев», вооружённой «простой чади» городов и «сельского людья», ещё независимых, располагавших личной свободой, к князю, их стремление влиться в ряды княжих дружинников, что обещало и «оружье» и «пор­ты», и серебряные «лжицы», богатство, почёт и славу.

 

Они — варвары. Война становится функцией народной жизни, единственным достойным мужчин занятием. Гра­бёж соседей и война становятся не только средством на­живы, но и источником их существования.

 

Так наряду со старой, тысячной, появляется новая, дру­жинная, княжая военная организация.

 

Развитие военных сил Руси к концу VIII и началу IX в. было, с одной стороны, выражением высшего рас­цвета варварства; Русь стояла на грани цивилизации, у порога феодального общества, у истоков государства, и новые силы, Проявившиеся в историческом развитии славянства среднего Приднепровья и других областей Руси, создавая явления, напоминающие основные харак­терные особенности среднего Приднепровья антских вре­мён (варварская знать, завоевательные походы, межпле­менные политические объединения), действуют в новом, более совершенном, стадиально более высоком качестве, более интенсивно и быстро и на несравненно более об­ширной территории.

 

Варварство антских племён отличалось от варварства собственно уже русских племён- прежде всего тем, что последнее было более совершенным, элементы классов были в нём более развиты, что объяснялось, во-первых, в известной мере и подготовкой всех этих явлений в предшествующую, антскую эпоху, и столетиями после­дующей исторической эволюции древнерусского общества, и, во-вторых, несравненно более обширной территорией, на которой шёл процесс создания варварского, а впо­следствии, в непродолжительном времени, феодального общества и государства. Варварское общество антских племён было создано на территории среднего Придне­провья и в областях, прилегающих к нему с запада и главным образом юго-запада; варварское общество рус­ских племён, предтеча феодальной Киевской Руси Яро- славичей и Владимира Мономаха, сложилось на огром­ной территории от Ладоги до Роси, от Оки до Карпат и имело не один, а целый ряд политических центров.

 

С другой стороны, это развитие военных сил Руси на грани VIII и IX вв. не могло не вылиться в целый шквал русских походов и завоеваний, так же точно как за­рождение классов, свойственное варварскому миру, не могло не вызвать возникновения политических образова­ний типа варварских государств.

 

И они не замедлили возникнуть.

 

Первым выступлением могущественной Руси на арене мировой истории было нападение русcов на Сурож. «Жи­тие Стефана Сурожского» рассказывает о нападении новгородского князя Бравлина на Крым. Бравлин.«плени» всю землю от Херсонеса (Корсуня) до Керчи и штурмом, «силою изломив железные врата», взял Сурож. Это было в конце VIII или в самом начале IX в.

 

В 813 г. руссы нападают на остров Егину. В первой трети IX в. руссы совершают поход на город Амастриду (на южном берегу Чёрного моря, у Синопа). Впечатле­ние, произведённое этими походами русских дружин на Византию, было огромное.

 

О Руси узнали, о ней заговорили, её оружие стали уважать, с ней вынуждены были считаться. О Руси за­говорили не только в Византии, — её хорошо узнали и на Востоке. В 40-х гг. IX в. Ибн-Хордадбег пишет как о чём-то обычном, давно установившемся, о «пути куп­цов Русов, а они принадлежат к славянам», по Чёрному морю в Византию («Рум»), по Дону и Волге в Хазарию и далее, на Каспий. В это же время о Руси узнали и на Западе. И это произошло потому, что Русь не только «дикий и грубый» народ, как характеризуют его испуган­ные «ромеи» (византийцы), которые готовы были на­градить воинственную Русь какими угодно чудовищными чертами, но и народ, создающий своё, пусть ещё варвар­ское, примитивное, но всё же своё государство, а следо­вательно, прибегающий к дипломатическим переговорам и соглашениям.

 

И в такой именно связи и стоит первое упоминание о государстве русского народа, датируемое 30-ми годами IX в. 18 мая 839 г. в далёком? Ингельгейме в Германии император Людовик Благочестивый принимал послов ви­зантийского императора Феофила. Вместе с ними в Ингельгейм прибыли и послы «народа Рос», правитель кото­рых назывался «каганом». Феофил просил Людовика дать им возможность вернуться в свою страну, так как пути, по которым они прибыли в Византию, были заняты «бесчеловечными и дикими племенами».

 

Так сообщают о появлении «некоих людей» из «на­рода Рос» западноевропейские Вертинские анналы (лето­писи). Как попали в Ингельгейм эти росы? Начало 30-х гг. ознаменовалось появлением в степях могущественных и хищных кочевников — печенегов. Печенежская опасность обеспокоила и Хазарию и Русь. Хазарский каган отпра­вил в Византию послов с просьбой прислать инженеров для постройки крепости. И в скором времени византий­ские инженеры построили для хазар крепость Саркел, по- русски Белую Вежу (у станицы Цымлянской на Нижнем Дону)-

 

В то же время и другой каган, «кагай» «народа Рос», о котором говорят Вертинские анналы, направил, в свою очередь, послов в Византию для заключения соглашения с империей о совместной борьбе с печенегами.

 

Хозяйничание, печенегов в степях нарушало торговые связи Византии с Русью, и, кроме того, печенеги могли угрожать и самой империи, что и имело место впослед­ствии. Этим и объясняется дружеский приём, оказан­ный русским послам в Византии, и забота о них со сто­роны императора Феофила.

 

Русские прибыли в Константинополь тогда, когда пе­ченеги ещё только приближались к Днепру. Пока же они вели переговоры, кочевые орды вышли к Днепру и пере­резали днепровский путь, связывающий среднеднепров­ское государство русского кагана с Византией.

 

Поэтому-то русские послы должны были вместе с ви­зантийскими ехать в Германию и пытаться оттуда круж­ным путём пробраться в свою страну.

 

Они были дипломатическими представителями своего государя, который, как уже указывалось ранее, по ста­рому обычаю, носил название «кагана». Русский кага­нат — это первое крупное государственное образование древней Руси. Оно ведёт самостоятельные дипломатиче­ские переговоры, посылает своих послов, заключает союзы, организует оборону своих рубежей.

 

Но русский каганат в среднем Приднепровье не единственное древнерусское государственное образование, предшествующее Киевскому государству.

 

Арабские писатели Аль-Джайгани (конец IX в.), а за ним Аль-Истахри, Аль-Балхи, Ибн-Хаукаль и др. говорят о трёх центрах Руси: Куяве (Куиаб), Славии и Артании (Арте, Тании, Артсании).

 

В Куяве нетрудно усмотреть Киев, среднее Придне­провье, в Славии — область ильменских словен. Что же касается Артании, то она лежит где-то на юге или юго- востоке, и многие исследователи помещают её на Тамани или в Крыму.

 

Следовательно, перед нами предлеторисная Русь вы­ступает как страна с тремя политическими объединениями: северо-западной Славией, южной Приднепровской Куявой и южной или юго-восточной Артанией. Каждое из этих предгосударственных политических образований, согласно сведениям, сообщаемым арабскими и персид­скими источниками, имеет своего «царя» и ведёт само­стоятельную политику.

 

Летопись также сохранила упоминание о делении восточ­ного славянства по его политическим судьбам на две груп­пы: северо-западную и юго-восточную.

 

Повесть временных лет сообщает: «Имаху дань Варязи из заморья на Чюди и на Словенах, на Мери на Всех и на Кривичех; о Козари имаху на Полянех, и на Северех и на Вятичех...».

 

Эти две группы племён соответствуют Славии и Куяве арабов.

 

Словене, кривичи, чудь, меря и весь составляют одно по­литическое объединение — северо-западное. В нём первен­ствующее значение имеют словене ильменские. Отсюда и название страны у арабов — «Славия». Эта группа славян­ских и финских племён попала под власть «находников»-ва- рягов и платила им до поры до времени дань. Это, так сказать, «варяжская группа», варяжская не по культуртре­герской роли варягов, а по своим связям с Варяжским морем, Бахр-Варанг арабов, с Варяжским Западом, по борьбе с варягами, которая объединила, как это мы уви­дим дальше, все эти славянские и финские племена в по­литический союз, первое примитивное полугосударственное образование на берегах Волхова и Ильменя, у Ладожско­го озера и на побережье Финского залива.

 

Второе политическое образование составляют поляне, вместе с Северянами, радимичами и вятичами входившие в «хазарскую группу» славян.