Пятница. Полдень.
- Юрий Семёнович, давайте начистоту, по-мужски. Сколько мне осталось?
- Всё будет хорошо.
- Хорошо - это сколько?
- Честно?
- Сколько мы с вами знакомы?
- Где-то год.
- Давайте честно.
- Два дня.
- Нет, я серьёзно, мне нужен честный ответ.
- Два дня.
- Вот те нате. Это когда, значит?
- Примерно в понедельник.
- Твою ж мать.
- Это да.
- Ну и? Какие будут советы?
- Доделать дела.
- А я уже год как не работаю.
- Помиритесь, верните долги, сходите в церковь.
- А, может, на работу устроиться? У меня разряд, руки вспомнят.
- У вас суббота и воскресенье. Куда вы устроитесь?
- Да, верно. Да и документы все, то сё, отдел кадров не работает. Надо ж было так, суббота и воскресенье. Всё через жопу.
- Лекарства у вас все есть, как пить знаете.
- Да. Ну, что, я пойду.
- Да. Держитесь.
- Ага. До встречи.
- Что?
- До встречи, говорю.
- Ага.
Ночь с пятницы на субботу.
- Зин, ты как?
- Сплю.
- А я нет. Не спится.
- Больно?
- Я таблетки выпил. Зин.
- А?
- А можно мне водки?
- Можно.
- Здорово.
- Тебе налить?
- А, знаешь, я не хочу.
- Чего это? Я ж тебя только успевала ловить.
- Потому и интерес был. Наверно.
- Ну, хочешь, я тебе запрещу, а ты всё равно нальёшь? Бутылка в кладовке, в вазе большой.
- Это которая с кошками? Мама твоя дарила.
- Ага.
- Не, не пойду. Поддавки какие-то. Ай!
- Больно?
- Не, я таблетки выпил. Это я так. Зачесалось что-то. Ты спи, спи. Я сейчас тоже.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Зин?
- А?
- А я тут знаешь чего подумал?
- Чего?
- Вот забавно, на самом деле. Помнишь, я тебе рассказывал, как в школе ходил в астрономический кружок?
- Ну?
- Ну и вот. Ты знаешь, что ближайшая звезда к Солнцу - Проксима Центавра?
- Я, честно говоря, и про астрономический кружок не помню толком.
- Ты представь, до Проксима Центавра то ли три, то ли четыре световых года.
- Это, получается, как раз тётю Любу можно туда отправить, и она юбилей свой справит там. Ну или нет, если четыре.
- Да не, световой год - это как метр, например. Ну, не время, а расстояние, понимаешь?
- Ну и назвали бы световым метром.
- Ты представь, с точки зрения космоса, это ж вообще ничто. Соседи, практически. Это, если сравнивать с нашим домом, как если бы Цыганковы жили не в соседней квартире, а прямо у нас на кухне.
- А они и так у нас там практически живут.
- Ну вот. Представляешь?
- Это ты к чему?
- Да ты послушай, вот, есть понедельник, к примеру. Ты знаешь, что он будет. Можешь на него в календаре посмотреть. И понедельник будет обязательно. А теперь представь, что понедельник не наступит. Можешь представить вообще? Зин, ты чего?
- Ничего.
- Ну и вот. И понедельник вдруг становится как Проксима Центавра. На календаре видишь, и он совсем рядом, но ты там никогда не побываешь. Не увидишь, как там, в понедельнике, люди идут на завод. Или, ну, как у кого-то ребёнок родится в понедельнике. То есть это когда-нибудь наверняка будет. Как колонии на других звёздах. Но ты этого не увидишь. Звезду видишь, а колоний и планет - нет. А кто-то увидит. А кто-то полетит. Ай!
- Ты чего? Что такое?
- Да опять чешется. Ты не волнуйся, Зинка, ну. Ты чего? Зин! Я ж таблетку выпил.
- А знаешь что?
- Чего, Зин?
- Помнишь, я тебе зайца на пару готовила?
- Это которого Федька с охоты принёс?
- Да.
- Ну, помню.
- Жиру в нём много было. Зима будет долгая.
- Какая зима? Зима, вон, кончилась недавно только.
- Это примета такая.
- Тьфу!
- Значит, следующая зима суровая будет.
- Я ей про космогонию, а она мне про приметы. Ты думаешь, Федька в лесу за зайцем гонялся? Да наверняка с чьих-то угодий. Их там кормят на убой, позавидуешь, вот они и жирные. Или вообще на рынке купил.
- Да на каком рынке? Заяц подстреленный был.
- Купил и подстрелил тушку. Ага, герой.
- Как бы там ни было, поедем в воскресенье картошку сажать.
- Чего?
- А что прикажешь нам с Ирой есть зимой?
- Зин, ты чего? Какая картошка?
- Обычная. Поедем.
- Зин, ты с ума посходила? Ты не понимаешь?
- Поедем.
- Зин...
- Я тут отца вспомнила. Когда он помер, знаешь, как я плакала? Никто не ожидал. Он ведь постоянно жаловался, что на него вечно что-то давит. Друзьям жаловался, что жена давит, жене - что работа, а на работе говорил, что это из-за друзей он пьёт, характер, мол слабый. И вот так по кругу. А помер, в итоге, под Костомукшей. Его деревом придавило на лесоповале. Вон оно как. Молодой мужик. Взял и помер. А тут ты со своим понедельником. И не говори, что ты пил таблетки. Ни хера ты не пил. И, знаешь, я поплакала и будто уже похоронила. Я знаю, что будет в понедельник. И чем буду заниматься в среду. И в пятницу через неделю. И уже будто всё прошло. И плачу уже по привычке. А ты про звёзды и ещё какую-то херню. Нет. Раз уж так, в воскресенье сажаем картошку.
- Зин...
- Пойди да выпей уже наконец водки. И заткнись. Спокойной ночи!
- Зин.
- Спокойной ночи!
Суббота. Вечер.
- Алло, мам? Привет. Ну, что, как ты? Да я-то нормально, а ты как? Ходил к врачу, да. Говорит, на поправку иду. Я даже на работу снова устраиваться хотел, но там пока дни не приёмные, через неделю попробую. Не, честно, всё хорошо, я серьёзно, ты-то как? Это я подстыл, вот и хриплю. Мне хорошо, правда. Завтра с Зиной картошку сажать поедем. Да не, это я решил. Зима, говорят, лютая будет, зайцы по лесам жирные бегают. Ну, лесные. Мам, не волнуйся. Это просто кошмар тебе приснился. Мне тут тоже на днях снилось, будто меня в космос хотели отправить, а корабль не взлетел, и я всех подвёл. И тебя, и Зину, и Хрущёва. Ужас. Это всё сны, ты снам не верь. Слушай, а у тебя остались мои контурные тетради звёздного неба? Ну, с астрономического кружка. С астрономического. Ты чего, я ж год ходил. Да точно. Ну, если найдёшь, ты их не выбрасывай. Да. Нет. Не надо, мам, не приезжай. Мне правда лучше. Я сам к тебе зайду как-нибудь. С картошки вернусь только - и первым делом к тебе. В понедельник или во вторник. Тут уж как получится там. Да. Всё хорошо. Ладно, мам, пойду лягу. Пораньше хочу, завтра на фазенду поедем. И я тебя люблю, целую и обнимаю. У меня правда всё хорошо, не волнуйся. Да, давай. Доброй ночи!
Воскресенье. Полдень.
- Вот лопата. Ты тут сажаешь, я - там.
- Зин, дай отдышаться.
- Мы ж только приехали.
- Я посижу и начну.
- Уже полдень. И так хотели с утра пораньше.
- Зин, я сейчас. Я...ай!
- Копай.
- Зин, поехали домой. Давай Иру заберём.
- Зачем?
- Зин, зачем ты так?
- Копай.
- Я не могу, Зина!
- Тогда давай сюда лопату. Будешь мне картошку подавать.
- Зин, мне жарко.
- Ветер.
- Мне жарко.
- Либо помогай, либо ложись прямо тут.
- Зина...
- Бери картошку! Картошку бери! Что ты делаешь? Дай сюда, я сама!
- Зина, ты сейчас упадёшь.
- Сейчас ты у меня упадёшь.
- Зина, прости меня. Прости. Я не могу. Я правда не могу. Я... Зина?
- Прости меня. Я дура, овца тупая. Прости. Прости. Прости. Прости. Что я делаю?
- Зина.
- Прости меня. Брось ты эту картошку. В жопу её. Поехали домой. Я такси вызову.
- Дорого, Зин.
- Поехали домой.
Воскресенье. Вечер.
- Алло, Юрий Семёнович?
- Да, кто спрашивает?
- Это Зина.
- Какая Зина?
- Мудак ты, Юра.
- Прошу прощения?
- Я говорю, пидор ты гнойный. Придушить бы тебя, суку, да жалко в такое говно руки совать.
- Вы ошиблись номером.
- Нет, это ты ошибся, родной. Что же ты наделал, урод? Что ты за врач такой? У тебя семья есть? Дети есть? Будь ты проклят, чёрт. Чтоб тебе так же прилетело, прости меня Господи. Слышишь? Мудила? Ты слышишь меня? Слышишь? Алло? Алло! Алло, блядь! Алло! Алло! Помоги!
Понедельник. Час ночи.
- Зин, а ведь пятнадцать минут первого. Я слышал, так сказали. Понедельник. У меня есть дружище, Гена. Я тебе рассказывал. Мы позапрошлым летом на рыбалку с ним ездили. Или лет семь назад. Не помню, но хрен с ним. Помнишь? Он таксист. В полночь выезжает в ночную смену. Он сейчас уже работает, подобрал мужика на Володарского, а тот платить не собирается, думает из машины выскочить быстро, как доедут, и тут же в подъезд. А у него домофон сломался, точнее, замок магнитный на двери, и Гена ему морду набьёт. Смешно. А у Кожевниковых, соседей наших снизу, дочь рожает прямо сейчас. Сына. Назовут Лёшей. Врач говорит, мол, парадокс, круговорот в природе. Чушь мелет, короче, ты его не слушай, у него семьи нет, с бабами не получается, что он вообще может понимать? А этот Лёша Кожевников вырастет и станет космонавтом. Нет, правда, я не шучу. И я вот что думаю. Чушь это всё. Обязательно увидим мы эту Проксима Центавра. Только делать там особо нечего. У нас, вот, тут понедельник, дождь будет и запах такой, знаешь? Весенний. Запах сырой земли. А на Центавра той одни лишь скалы, да и те цвета дерьма. Ни дождей, ни заводов, ну и хуль там делать? Но увидим, обязательно увидим, Зина, слышишь? Хотя бы из научного интереса. Иначе зачем эти звёзды рисовать на небе, если и побывать там нельзя? Раз есть -значит можно. Понедельники в календарях тоже не для красоты рисуют, так ведь? К маме бы зайти, я обещал. Ты не плачь, Зина. Зина, ты где? Зина? Зиночка?
Среда. Утро.
- С погодой повезло.
- Костюм хороший.
- А это что за дерево? Лак какой красивый.
- Вы вот сюда поставьте, тут уже много.
- Гена, Федя, закругляйтесь, до ресторана не доедете, вы б хоть постеснялись.
- Это искусственные? Обалдеть, а выглядят как живые.
- У Кожевниковых слышали чего? Почти пять, богатырь.
- Ген, а что там за история смешная про мужика?
- Я так и не понял, как это так. Во наука до чего дошла, уже с точностью до дня предсказывают. На хрена только? Ну, два дня, ну, два года, сиди да помалкивай, зачем пугать? Уж лучше бы людей в космос запускали снова, а то как амеры на Луне высадились, больше и не запускают. Это из-за пришельцев, точно тебе говорю.
Где-то далеко или близко. Зима.
- Мам?
- Ир, ты чего не спишь?
- Мам, я не хочу завтра в школу.
- Хорош Ваньку валять. Я, может, тоже на работу не хочу. Но надо. А раз надо - значит надо. Спи давай.
- Ой!
- Ты чего ойкаешь там?
- В животе урчит.
- Чего это?
- Я картошку доела. Честно-честно. Просто урчит.
- В кого ты такая вруша, а? Как стояла кастрюля в холодильнике, так и стоит. Зря я покупала картошку, что ли? Уж извиняйте, хлопцы, бананьев нема. Раз не хочешь картошку - значит не голодная. Лежи теперь.
- Я капусту хочу.
- Ты ж её не любишь.
- Сказали, что от неё грудь растёт.
- Это где тебе такое сказали?
- В школе. Татьяна Анатольевна сказала. А от картошки попа растёт, и больше ничего.
- Лучше бы ты так математику знала. Вашей Татьяне Анатольевне заняться больше нечем. Спи.
- Хорошо. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Мам...
- Ну что ещё? Вставать рано.
- А что там за звезда за окошком? Вон та, самая яркая. Смотри, если сквозь шторки смотреть, кажется, будто подмигивает.
- Это Проксима Центавра. Наверно. До неё три или четыре световых года. Но это не время, а расстояние. Она очень близко к нам.
- Ого! А если я буду прыгать высоко-высоко, я смогу её потрогать?
- Конечно сможешь. Но нужно есть картошку. Чтобы силы были. Договорились?
- Я подумаю.
- Ишь, какая.
- Спокойной ночи, мамочка.
- Спокойной ночи, Ириш. Добрых снов.