В последнее время в исторической науке проблема определения и оценок российского консерватизма стала предметом многочисленных дискуссий. Происходит своеобразная реабилитация данного течения общественной мысли как вполне соответствующего характеру происходивших перемен во взаимоотношениях общества и власти в пореформенный период и содержавшего в себе собственный вариант обновления страны. Наиболее приемлемым общим определением консерватизма является его трактовка как общественно-политического течения, опиравшегося на православные принципы мировосприятия и отстаивавшего традиционные устои социально-политической жизни с позиций последовательного антилиберализма.
При всем разнообразии взглядов российских консервативных мыслителей можно выделить ряд общих признаков, в целом присущих консервативной системе ценностей:
- провозглашение необходимости следования России по собственному пути развития, отличному от западного в политическом и духовно-нравственном отношении
- критика либерализма, парламентаризма и социализма
- признание незыблемости самодержавной власти в России, допускавшее возможность проведения реформ в рамках существовавшей системы с целью укрепления монархической власти
- наличие православной константы, обусловленной идеократическим взглядом на мир и сакрализацией явлений государственно-политической жизни, связанная с этим оценка монарха как «помазанника божьего»
- сохранение общественной иерархии как основы самодержавной системы – отражения «иерархии небесной» и единой неделимой Российской империи
- попытка найти компромисс с происходившими в стране переменами с сохранением принципиально-сущностных основ традиционной системы отношений,
В отличие от либеральных или радикальных доктрин консерватизм строился не на рациональном, а иррациональном восприятии исторического места своей страны. Для консерваторов было характерно убеждение в том, что история народа не поддается капризным движениям индивидуального разума; высшей же ценностью они считали не права и свободы личности, а интересы государства и общества в целом.
В конце 1870-х – 1890-х гг. происходит идейный расцвет российского консерватизма, что в значительной мере являлось реакцией части общества на либеральные реформы Александра 11 и взрыв революционного экстремизма 70-80-х гг. ХIХ в. Консерватизм оформился в стройную идеологию, нашедшую воплощение в трудах и публицистике К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова, К.Н. Леонтьева, Л.А. Тихомирова, В.А. Грингмута и др. В консолидации консерватизма огромную роль сыграли периодические издания «Московские ведомости», «Гражданин», журналы «Русский вестник» и «Русское обозрение», в которых звучала критика либеральных реформ, радикальной интеллигенции и даже некоторых министров и сановников.
При всем своеобразии и индивидуальности каждого из конкретных представителей традиционалистского мышления следует особо выделить т.н. «государственный консерватизм», представленный именами выдающихся деятелей, ученых и литераторов близких к правительственным кругам. Крупным идеологом этого направления был обер-прокурор Сената К.П. Победоносцев. (1827-1907). 1 марта 1881 г. вознесло Победоносцева на вершину государственной власти, превратило в главного советника Александра Ш, важнейшего идеолога нового царствования. Наиболее значительным его политико-публицистическим произведением явилась книга «Московский сборник (всего 4 издания, 1-е –1896 г.)
Начало реформ Александра II К.П. Победоносцев встретил с энтузиазмом, участвовал в подготовке судебной реформы. Однако в дальнейшем его взгляды эволюционизировали в сторону консерватизма. Еще в ходе подготовки судебной реформы Победоносцев выступал против «безрассудного заимствования» не свойственных России юридических норм из французского кодекса, в дальнейшем выступил с критикой военной реформы. Он неодобрительно относился к царящей вокруг «расточительности», «вольным нравам», «амурным» связям царских особ и др.
Критический настрой К.П. Победоносцева имел прежде всего нравственный источник – православие. Многие явления, порожденные реформами, прежде всего в его глазах не согласовались с глубоким религиозным чувством и кодексом христианской морали.
Провиденционализм, лежавший в основе политической системы, Победоносцева, определял трактовку государственной власти как орудия Божественного домостроительства. Через подчинение власти реализуется Божественный промысел, отказ от него – тяжкий грех. Но и пребывание во власти требует полного понимания ее сакральной природы. От носителей власти требуется высокая нравственность и непрерывное самопожертвование. Поскольку власть самодержца «не есть привилегия, не есть простое сосредоточение человеческой власти, а есть тяжкий подвиг… крест, а не наслаждение», то, следовательно, она не может никем ограничиваться, «ибо всякое ограничение власти царя людьми освобождало бы его от ответа перед совестью и Богом. Ограничителем деспотизма власти, по Победоносцеву, должно быть не народное представительство, а религиозно-нравственные нормы.
К.П. Победоносцев отрицал рационалистический подход к общественному развитию, лежащий в основе как либерализма, так и радикализма. Философия школы Руссо, писал он, завладела умами, а «между тем она вся построена на ложном представлении о совершенстве человеческой природы и полнейшей способности всех и каждого уразуметь и осуществить те начала общественного устройства, которые эта философия проповедовала».
Победоносцев категорически отрицал либерализм, демократию и парламентаризм, называя их «великой ложью времени ». Европейский опыт свидетельствует, что при демократии «правителями становятся ловкие подбиратели голосов, со своими сторонниками, механики, искусно орудующие закулисными пружинами, которые приводят в движение кукол во время демократических выборов. Разве совестливый и действительно честный человек, писал Победоносцев, способен на публичное самовосхваление?
Для России, по мнению Победоносцева, демократия опасна вдвойне, поскольку везде, где она утверждалась, развивался национализм, с которым она не могла справиться. Народное представительство в многонациональных государствах неизбежно сопровождается развитием сепаратизма. Напротив неограниченная монархия может сдерживать этот разрушительный процесс, причем не одной силой, «но и уравнением прав и отношений под одной властью». Любые конституционные изменения грозят такому государству распадом
Процветание России Победоносцев связывал с укреплением православия и монархической власти, достижение которого мыслилось ему через процесс воспитания высоких нравственных начал людей, как властителей, так и поданных («внутреннего перерождения»). Значительная роль в деле переустройства российского общества на религиозно-нравственных началах отводилась наличию во властных структурах активных проводников самодержавной политики. Одним из преимуществ самодержавия Победоносцев считал то обстоятельство, что неограниченный монарх действительно независим и всегда может призвать к руководству государственных людей, «просветленных высокой идеей и глубоким знанием». На деле этот тезис выражался в активном влиянии Победоносцева на кадровую политику Александра Ш, замене либеральных министров предыдущего царствования.
Слабость позитивного, созидательного начала в мировоззрении Победоносцева была ясна уже его современникам. По словам С.Ю. Витте, император Александр Ш говорил о своем главном наставнике: «Отличный критик, но сам никогда ничего создать не может».
Редактор газеты «Московские ведомости» М.Н. Катков, так же как и Победоносцев, продел в 60-70-е гг. значительную эволюцию от сочувственного отношения и участия в разработке реформ к их яростной критике. Катков предложил оригинальную к онцепцию консерватизма и монархии, на протяжении многих лет влиявшую на политическую мысль и практику России. В соответствии с ней именно государство, собирая и сосредотачивая власть, создает свободное общество. Для Каткова понятия «свобода» и «власть» взаимосвязаны: свобода возможна только там, где присутствует власть, способная защитить личную свободу людей. Люди обретают в лице государства высшую свободу. Ослабление власти неизбежно порождает смуту, начинается разложение, «совершаются насилия», «колеблются основы всякой нравственности». Избежать такого состояния Катков предлагал с помощью «страха», утверждая, что «пагубный страх перед темными силами может быть побежден только спасительным страхом перед законной властью».
Идеям радикальной интеллигенции, оторванной от народа, живущей понятиями революции, конституции, демократии, и др. «западных мифов» Катков противопоставляет идею «высшей формы государственности» – единой, твердой и энергичной самодержавно-монархической власти». Монархическая идея, в интерпретации Каткова сводилась к следующим основным положениям: монарх стоит вне частных интересов, он связывает воедино все сословия, владеет средствами для подавления «всякой крамолы» и обеспечивает порядок, упраздняя всякую другую власть и претензии на посредничество между народом и государем; монархия дает возможность развиваться народному самоуправлению, обеспечивает народную свободу больше, чем любой «конституционализм» и «представительство». Создание русского самодержавия – историческая заслуга русского народа – «политической национальности», объединившей в одно государственное целое множество других «неполитических народностей», более того, русские – «мировая национальность», несут миссию объединения всех славянских народов.
Идейно-теоретическое обоснование российский консерватизм получил в сочинении Н.Я. Данилевского, в работе «Россия и Европа: Взгляд на культурно-исторические и политические отношения славянского мира к германо-романскому» (1869-1871). В центре исторической концепции Данилевского – понятие «культурно-исторический тип ». Совокупность историй каждого из них (германо-романского, славянского, китайского и др.) и представляет суть всемирного исторического процесса. Общечеловеческой цивилизации нет и не может быть. Каждый из «типов» проходит свой путь развития, совпадает только цикличность, стадии развития: подъем, расцвет, упадок, гибель. Данилевский выделяет 4 важнейшие формы деятельности или «основы» культурно-исторических типов: социально-экономическую, политическую, религиозную, культурную. Прогресс истории заключается в «полноте» каждого культурно-исторического типа (в том, чтобы, по словам ученого, «исходить поле истории во всех направлениях»). Переход культурно-исторического типа не на свой путь истории без риска гибели невозможен.
Создание самого полного, органического «четырехосновного» культурно-исторического типа Данилевский связывал с будущей всеславянской федерацией. Возглавляемое Россией славянство, по его мнению, в будущем займет на исторической сцене место германо-романского типа, который переживает упадок. Данилевский считал, что качество славянского культурно-исторического типа не просто отличается от германо-романского, оно безусловно выше. Различие в историческом поведении Данилевский видел в психологическом строе. В этом плане славянская и европейская государственность произошли из разных корней. Западноевропейское общество отличается чрезмерным развитием индивидуализма. Именно это определяет его внутреннюю конфликтность, проявляясь в религиозной нетерпимости, национальной вражде, колониальном гнете. Для достижения равновесия европейцам понадобился строй, основанный на договорном начале, что привело к идее правового государства (парламентаризм, конституционализм, многопартийность).
Русское общество в этом не нуждается. Жизнь его всегда строилась на доверии и коллективизме. При этом российское самодержавие Данилевский считал органичной формой власти. В России, по убеждению ученого, необходимы сильная власть и строгая централизация, т.к. цель государства состоит в охране «жизни, чести и свободы народной». Централизации русского государства способствовало наличие враждебных соседей, от которых нужно было защищаться. Российская история, внутренняя и внешняя политика русского государства всегда, по мнению Данилевского, были озарены светом добра и солидарности. «Если кто и терпел много неправд и утеснений, так это русский народ…», который заплатил огромную жертву за собственную национальную идентичность. Россия – единственное государство, которое имеет «под ногами твердую почву», в которой нет обезземеленной массы, зато есть крестьянство, привязанное к своему наделу и общине.
Именно поэтому России не нужны европейские институты; все попытки насадить в России европейский аристократизм, радикализм бесперспективны. Все это он называл «европейничанием», опасной болезнью, которая захватила верхи «образованного общества» и часть властных структур. Преодолеть болезнь «европейничания» сможет только подъем национального духа в русском обществе.
Н.Я.Данилевский был убежден в необходимости сохранения неограниченной монархии. Даже если со временем существующая политическая система будет нуждаться в изменениях, они должны быть постепенными. По его мнению, разумно одновременное сочетание реформ и сильной государственной политики.
Наиболее значительными фигурами религиозно-философского течения в традиционализме были К.Н. Леонтьев и Л.А. Тихомиров.
Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891), философ, публицист, в 1875 г. опубликовал свое наиболее известное теоретическое произведение «Византизм и славянство». Сторонник так наз. Органического метода, он считал, что все культуры мира проходят в своем развитии 3 этапа, подобно жизни живого организма: 1)первоначальный рост 2) цветущее объединение и сложность, 3) упрощение, старение и гибель. Цветущее состояние, по мнению Леонтьева, возможно при наличии жесткой, авторитарной власти, которая не позволяет обществу впасть в аморфное состояние, сохраняя многообразное неравенство в социальной жизни. Либерализм расшатывает традиционную общественную иерархию и ослабляет государство. Именно поэтому буржуазная цивилизация Европы находится на заключительном этапе существования – «гниения», «утраты величия культуры». У России есть шанс избежать плачевной участи Европы. Главное, что является залогом этого – воспринятый ею византизм. Византизм, подчеркивал Леонтьев, организовал нас, «система византийских идей создала величие наше…», Византизм не был переработан местными началами культуры, как это было на Западе, был воспринят в первозданном виде, «всосался в нас чище и беспрепятственнее». Именно поэтому Россия стала истинной наследницей византийской цивилизации, от которой она унаследовала: а) византийское православие, б) родовое и безграничное самодержавие, в) сельский поземельный мир, чуждый индивидуального стяжательства. Все эти три начала и определили целостный характер российской цивилизации.
Россия должна сохранить свою отдельность, свой неповторимый облик; для этого надо вернуться к исконно русским началам, привнесенным из Византии. Свои надежды на их ренессанс он связывал с завоеванием Россией Константинополя и созданием нового восточного «славянско-византийского культурного типа», призванного заменить умирающую европейскую цивилизацию.
Особое беспокойство вызывали у Леонтьева проявления как либерализма, так и радикализма, грозящие потерей российской идентичности. В случае политического успеха либералов за политическим равенством последует равенство социальное и экономическое. Но поскольку равенство в принципе противоречит природе человека, постольку оно неизбежно приведет к новым формам деспотизма, причем ценой разрушения старой цивилизации.
К концу жизни Леонтьев разочаровался в способностях России создать особый тип цивилизации, а на пороге смерти он высказывался за союз социализма с российским самодержавием и мистикой.
Лев Александрович Тихомиров (1852-1923) – историк, философ, публицист, общественный деятель. В молодости принял активное участие в революционном движении, став членом ЦК и Распорядительной комиссии «Народной воли», главным редактором ее партийных изданий. В эмиграции, где он оказался после разгрома «Народной воли», пережил личную драму и идейный кризис. Однако в 1888 г. Л.А. Тихомиров обратился к императору с покаянным письмом и опубликовал брошюру «Как я перестал быть революционером». Получив высочайшее помилование, он вернулся в Россию и отдал все силы на защиту православно-монархических идеалов, выступая на поприще журналистики и публицистики. С сентября 1890г. – сотрудник, в 1909 -1913 гг.– редактор «Московских ведомостей».
Вслед за другими консерваторами Тихомиров критиковал либеральную политическую систему («Критика демократии» и революционное движение», («Социалистические миражи современности»). Демократия, по мнению Тихомирова, порождает крайне неавторитетный слой управленцев, поскольку правящий класс «вечно занят борьбой за власть, постоянно вынужден думать, как захватить народ, сорвать его голоса, правдами-неправдами притащить к себе, а не самому прийти к нему… Нет класса, живущего более вне народа, чем нынешние политиканы. Апофеозом обмана, с точки зрения Тихомирова, являются выборы: «по части искусства одурачивать толпу, льстить ей, угрожать, увлекать ее…».
Что касается возможности воплощения в жизнь социалистической идеи, Тихомиров стремился доказать, что новое социалистическое общество будет построено на подавлении личности во имя государственных интересов. Вместе с тем Л.А. Тихомиров признавал закономерность возникновения социализма, как стихийного протеста масс против эксплуатации и обнищания, законного желания людей улучшить свою жизнь. Положительными сторонами социалистического учения считал выдвижение им коллективного начала, общественной помощи личности, более справедливого и равномерного распределения благ.
Л.А.Тихомиров стремился разработать позитивную, преобразовательную, а не критическую сторону консервативных взглядов. Главный его труд – «Монархическая государственность» (1905 г.), в котором дана целостная картина истории монархической власти не только в общероссийском, но и мировом масштабе. Власть и принуждение для Тихомирова неотделимы от сущности человеческого общества.
Одним из путей укрепления монархической государственности Тихомиров считал построение «правильных» отношений («симфонии») государства и церкви, когда оба этих института дополняют друг друга, вера не противопоставляется политике, а идеологическим принципом для монархической системы является моральный принцип, основанный на православии. Как и другие монархисты, он считал, что власть ответственна перед высшим судией – Богом. Тесный союз государства и церкви являлся тем фундаментом, на котором строилось здание «идеальной монархии». Именно церковь была, по мнению Тихомирова, тем духовным центром, который объединял и связывал самодержавного монарха и его подданных. Во взаимоотношениях церковных и государственных институтов он отстаивал их право на естественный органичный союз, который покоился бы не на «правовых», а на этических нормах, где верховная власть в лице монарха контролировала бы дела государственного управления, а вся вероисповедальная политика находилась бы под непосредственным контролем православной церкви во главе с патриархом. Возвращение к единоличной «управительной» власти церкви в лице восстановленного патриаршества должно, по мнению Л.А. Тихомирова, устранить вмешательство «случайного принципа коллегиальности, который перепутал действие законных правил церковного управления», поддерживался «только из желания подчинить государству «град Божий»». Институт патриаршества, закрепленный с древнейших времен в канонах православной церкви, должен был, на его взгляд, находиться в непосредственной близости от государственной верховной власти, для удобства непрерывного общения власти церковной и власти государственной. По мнению Тихомирова, для России было необходимо сохранить христианский характер государства, состоящий в том, «чтобы оно само по своей по своей доброй воле прониклось христианскими нравственными идеями и пронизало ими свои государственные обязанности».
В отличие от других консерваторов Л.А. Тихомиров уделял большое внимание не только духовному, но и правовому оформление монархического принципа. Главную опасность для монархии он видел в том, что до Петра 1 не существовало законодательных определений царской власти, а после него государственное право развивалось под влиянием европейской правовой системы, базировавшейся, по его убеждению, на обязательной эволюции монархии в сторону республиканской формы правления. Тихомиров пытался выработать такое правовое оформление монархической системы, которое доказало бы возможность эволюции монархии. Тезису о неизбежности смены монархической формы правления республиканской в ходе модернизации он противопоставлял тезис о неантогонистичности происходящих изменений, пытался доказать, что монархия не только может вписаться в эти изменения, но и сделать их плавными, облегчив болезненность трансформации.
В отличие от своих единомышленников Л.А. Тихомиров видел социальную опору самодержавия в динамично развивающемся рабочем классе, призывал перехватить инициативу у революционеров во влиянии на эту социальную группу, считая полезным политическое объединение консервативно настроенного пролетариата. Неслучайно, П.А. Столыпин назначил его своим советником по рабочему вопросу.
Попытки Тихомирова стать «духовным отцом» монархического движения не увенчались успехом, а сам он сетовал, что среди консервативных газет нет ни одной, поддерживающей его. «Я нахожусь вне современной России,– писал Тихомиров, – Нет вокруг родственного духа, и я чужой каждому. От правых, кажется, я стою в стороне дальше, чем от левых».
В правление Александра III многие теоретические положения консерватизма (незыблемость самодержавия, идея сословности, развитие национальных форм в области культуры и быта) нашли свое отражение в конкретной политической практике, деятельности К.П. Победоносцева, А.Д. Пазухина., Д.А. Толстого и др. Однако попытки российского консерватизма осуществить целостную систему мер на практике терпели поражение. Консерваторам не удалось изменить природу самодержавия, мечтам о народной и православной монархии, способной установить гармонию в общественных отношениях не суждено было сбыться. В свою очередь, самодержавие само «отторгало» предложенные ему консервативные модели, позволявшие достичь компромисса с происходившими в стране переменами при сохранении традиционной системы отношений.