Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО. Перевод осуществлен исключительно в личных ознакомительных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Любое копирование и распространение, в том числе размещение на сторонних ресурсах, категорически запрещено.
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска и электронного носителя после прочтения.
Аннотация:
Неделю я торчу в этом пятизвездочном отеле, сплю на шикарных простынях и работаю по шестнадцать часов в день. Хорошо, что, по крайней мере, обслуживание номеров оплачивается за счёт моих представительских расходов. Но когда девушка пашет, как лошадь и совсем не развлекается, она остается без пары на предстоящей свадьбе брата.
Однако перспективы не такие уж безрадостные. Четыре раза в день я пускаю слюни на сексуального парня из службы обслуживания номеров. У него прекрасное тело, непринужденная улыбка и чувство юмора, от которого я хохочу над собственной пиццей. Короче, он очень классный, как и чипсы. В частности, большой пакет чипсов со вкусом барбекю, который я от отчаяния заказала на завтрак на Четвёртое июля.
В конце концов, я осмеливаюсь «случайно» позволить халатику распахнуться, и прошу красавчика стать моим спутником на свадьбе брата. Итак, вероятно, мне стоит предложить ему немного денег. Ну и что с того? Ведь не могу я встретиться лицом к лицу с семьёй, заставить бывшего пожалеть о том дне, когда он бросил меня, или разобраться со стрессом из-за работы без его помощи.
Но что произойдёт, когда я пойму, что влюбляюсь в своего ненастоящего, проплаченного парня? Если судить по лишней порции сырных палочек, которую он принес мне на завтрак, быть может, есть шанс, что я тоже нравлюсь ему?
Посвящается моему собственному
парню из службы обслуживания номеров,
который каждое утро будит меня
чашкой кофе и блеском в глазах.
Какая нормальная женщина не фантазирует о том, как открывает дверь номера и обнаруживает великолепного мужчину, несущего поднос с едой? Восхитительной, аппетитной едой, поданной на серебряном подносе, вкупе с взъерошенными светлыми волосами и удивительными голубыми глазами?
Я описываю мужчину, не поднос. И он тоже, по-своему, весьма аппетитный. А затем парень произносит глубоким, ласковым сексуальным голосом:
— Вау. Вы столько всего заказали.
И вот тогда фантазия исчезает, и я оказываюсь здесь и сейчас. Здесь - это в Centennial Suites, сказочном нью-йоркском бутике-отеле, расположенном в Центральном парке. А сейчас - это 12:47 с гарнитурой в ухе и зубной щеткой в руке. И да, я только что поняла, что забыла почистить зубы, как сделала бы любая здравомыслящая взрослая женщина.
И прямо сейчас самый очаровательный мужчина из службы обслуживания номеров, в руках у которого весь мой обед, ждет меня. Засовываю зубную щетку обратно в рот и открываю дверь, позволяя ему зайти в самое изящное убожество, которое может оплатить моя компания.
— Аси-оо, — говорю я, проносясь мимо него в ванную, чтобы выплюнуть зубную пасту, прополоскать рот и послушать своего начальника Найджела, болтающего со мной по дороге из Лос-Анджелеса
— Дорогуша, не то чтобы я был против, пока ты занимаешь место в Нью-Йорке, в то время, как ищешь группу. — Думаю, я слышу, как он заглатывает «Ксанакс». — Но что-то тебе не везёт. — Затем слышу, как он потягивает свой утренний мохито.
Найджел - самый замечательный британский гей в Лос-Анджелесе, и он против жесткой конкуренции. У него лысая голова, неправильный прикус и большие глаза. В общем, он похож на французского бульдога, только не такой злобный.
— Алекс, дорогая, скажи, что ты пробовала наши контакты в United Artists, — стонет он. Хотелось бы надеяться, этот стон не означает, что он наслаждается минетом перед обедом.
Умывшись, я возвращаюсь в главную комнату и улыбаюсь чрезвычайно горячему парню из службы доставки, пока он расставляет все на столе. Он снимает крышки с тарелок, пар поднимается от пасты «Примавера» и овощей на пару. Видите, я могу есть здоровую пищу. Не будем упоминать о трёхъярусном шоколадном торте. Он мне просто необходим. Пожимаю плечами и произношу губами: «Извините!» Ненавижу грубить. А он выдает великолепную, головокружительную белозубую улыбку и отмахивается, как бы говоря: «Никакого беспокойства».
По-видимому, я слишком занята шикарным парнем и его невероятной улыбкой, потому что Найджел начинает лаять в телефон. Ну точно, французский бульдог.
— Дорогуша! Где ты, черт возьми? У меня вот-вот случится катастрофа!
— Здесь, Найджел. — Закатываю глаза, пока открываю ноутбук. — У United Artists все заняты на месяц вперед. Все крупные группы сейчас забронированы. — Он чертыхается в телефон, когда я иду к окну и смотрю на улицы Нью-Йорка. С пятнадцатого этажа люди похожи на муравьев - муравьев в одежде - а машины и здания кажутся игрушечными. Каждая маленькая девочка мечтает приехать в Нью-Йорк незадолго до Дня святого Валентина, с заснеженными аллеями и ярко освещенными небоскребами напротив приветливого зимнего неба. Но не каждая девочка мечтает до полудня оставаться в футболке, в которой спала, со своим обычно модно уложенным темно-каштановым бобом и в одном носке, но, эй. Я делаю все, что могу.
— А как насчёт Drunken Weasels? — Он действительно в отчаянии, если хочет, чтобы я заказала панк-группу, которая откусывает головы цыплятам с целью привлечения внимания к своей команде.
— Дай мне еще поработать над этим, и я позвоню тебе через два часа. Мне нужно пообедать. — Громко урча, мой желудок присоединяется к разговору. Тише, лапочка. Хозяйка проследит, чтобы тебя покормили. Найджел стонет. — Прости, Найджел, я знаю, что ты...
— Да я не об этом. Ларри только что залез под стол. — Он стонет еще громче, и я тут же вешаю трубку. Не очень-то хочется снова слушать эти звуки.
— Мне очень жаль, — говорю официанту, пока он заканчивает сервировать стол. — Не думала, что разговор так затянется и... ух ты, да вы просто волшебник. — Я открываю рот от удивления. Он даже сделал маленького лебедя из салфетки! Хотя, возможно, клюв немного изогнут...
— Это Белоголовый орлан, — гордо сообщает парень, заметив мою благодарность.
— Нет ничего лучше капельки патриотизма в качестве дополнения к вашему обслуживанию. — Я беру счет, подписываю его, и, прежде чем передать бумагу, снова смотрю на мужчину передо мной. Потому что он, вроде как, мечта, имею в виду, хорошая. Такая возбуждающая. Высокий, широкоплечий, с загаром, который оттеняет его белая рубашка на пуговицах. Рубашка обтягивает мускулистые руки, а черные брюки словно специально сшиты на заказ именно для него. Я имею в виду, черт. Он, должно быть, актер или модель, и трудится на этой странной работе, пока не получит большой стояк.
Стоящую роль. Я имею в виду роль.
— Здесь слишком жарко? Вы покраснели, — говорит он, выглядя обеспокоенным. Быстро, притворись, что все в порядке, а затем выпрыгни из окна. Дерьмо, только вот окна на такой высоте обычно не открываются. Так что мы в ловушке.
— Я, э-э-э, сейчас дам чаевые. — Я вручаю ему счет и отправляюсь за сумочкой, поднимаясь на свою все еще неубранную и мятую кровать, чтобы добраться до нее. Копаясь в квитанциях за химчистку и еду на вынос - все эти налоги будут списаны, ну, я надеюсь - хватаю кошелек и нахожу миленькую, хрустящую двадцатку. Его (цвета электрик) глаза загораются, когда я вручаю ему купюру.
— Спасибо. Приятно, когда тебя ценят, — смеется парень и засовывает деньги в карман брюк.
— Я ценю вас, — соглашаюсь я, а затем молча представляю, как бью себя ладонью по лицу. Мои глаза опускаются к его бэйджику, — Бен. Спасибо.
— Давайте еще раз проверим, — говорит он, читая заказ, — паста «Примавера», овощи на пару, гарнир - чесночный хлеб, еще одно блюдо - курица по-флорентийски, которая подается с собственным гарниром из тушеного шпината, — он переводит дыхание и продолжает: — апельсиновый сок, Калифорнийское шардоне, шоколадный торт с мороженым. О. — проверяет еще раз. — Спец заказ - радужная посыпка.
— Что я могу сказать? Время от времени можно себя побаловать. — Как, черт возьми, я могла заказать столько еды? А, ну да, я ведь прожорливое животное, которое использует исключительно доставку еды в номер и пытается забронировать величайшие талантливые группы, чтобы спасти свою проклятую работу. Очень специфичное животное, обитающее в центральном Лос-Анджелесе. Вы можете найти нас в Casa Del Mar по воскресеньям, когда мы пытаемся попасть на элитную тусовку в Shutters on the Beach.
— Напряженный день в офисе? — Он кивает на мою теперь отброшенную гарнитуру. — Казалось, вы довольно сильно нервничали.
Ну, он прав. Один носок, зубная щетка во рту и взъерошенные волосы - заготовка для создания «Женщина далеко за двадцать в режиме катастрофы». Я работаю в House of Jazz на бульваре Сансет, заведение, где взошли легенды Л.А. Мы - клуб, где Джим Моррисон и Doors стали легендами. Из-за нас The Kinks ушли с работы. На протяжении десятилетий House of Jazz был сердцем рок-сцены.
А потом появился YouTube, поп-музыка для подростков, и теперь это сердце вот-вот остановится. С деньгами стало туго, и банк стал всюду совать свой нос. Единственный способ сохранить HOJ на карте и спасти место от сноса - а также и мою работу - это устроить большое, взрывное, «нельзя пропустить» событие с самой горячей группой на планете.
Ангажировать их - моя работа, и прямо сейчас я терплю неудачу. Стону и плюхаюсь за стол. Ну, если ничего другого не остается, я могу поесть. Это я точно знаю, как делать.
— Все сложно, — вздыхаю я. Затем, все так же тихо, Бен подходит ко мне. Протягивает руку, мое сердце подпрыгивает, и я ощущаю тепло. Он нежно кладет руку мне на плечо... и снимает палочку от мороженого.
— Кажется, вы, м-м-м...
— Это было Fudgesicle! — оправдываюсь я, униженная, когда он бросает палочку в мусорную корзину. — Я послала за коробкой. Я не выхожу из номера... думаю, теперь просто живу здесь.
— Все хорошо. Приятно видеть женщину со здоровым аппетитом, — подмигивая, говорит он. Мои внутренности все объединяются, превращаясь в немного расплавленный, ну, бассейн. Ладно, черт, блин. Время поесть, а потом надрать задницу. Теперь ничто не может встать у меня на пути. Ничто и никто, и...
Мой телефон жужжит, и, видя имя абонента, я замираю. Это она. Та, о которой шепчутся вокруг костров, молясь, чтобы она не появилась в дизайнерском брючном костюме со свежим кроваво-красным маникюром и не спросила, ради бога, почему туристы еще не женаты.
Мама.
Нет смысла игнорировать ее. Если я так сделаю, она позвонит снова. И тогда откроются шлюзы, и действительно наступит ад. Поэтому я стискиваю зубы и отвечаю на звонок. Как в «Охотниках за приведениями», только менее по-феминистски.
— Александрина, — воркует моя мать, и от приторно-сладкого голоса, которым она произносит мое имя, у меня появляется чувство, что разговор будет не самым приятным. — Сейчас подходящее время?
— Да, мама, — говорю я, размышляя, могу ли я «случайно» бросить свой телефон в туалет. Вы многое узнаете о моей маме и семье в целом, если я поведаю вам, что она назвала меня в честь королевы Виктории. Но использовала первое настоящее имя королевы, потому что так гораздо более эксклюзивно.
— Ты помнишь, что в эти выходные у твоего брата свадьба? — Из-за того, как она произносит это, мне становится не по себе. Она чертовски хорошо знает, что я не забуду о свадьбе Ролли.
— Да, и это очень удобно. Я пройдусь из одного конца Центрального парка в другой. — Выглядываю в окно на отель Courtyard, самое эксклюзивное место в восточной части Нью-Йорка. Мама начинает причитать. Она частенько так делает.
— Ты так много работаешь, милая. Если бы ты могла больше работать над тем, чтобы заполучить мужчину.
Помните вторую волну феминизма? Да, по всей видимости, Вероники Харрингтон она не коснулась. Она в это время ходила в парикмахерскую.
— Ну, ты знаешь, как говорят: «В одиночестве нет ничего зазорного», — ворчу я, беря вилку и зарываясь в свою пасту. Бен собирает корзину и сочувственно кивает мне. Видимо, он может сказать, насколько неприятен телефонный разговор, слыша лишь одну из сторон. Боже, что за милый парень. Невероятно сексуальный, милый парень. Мама продолжает, не отставая от меня:
— Тем не менее, знаешь, как говорят в Японии: «Женщины похожи на рождественский пирог: если он стоит на полке после двадцать четвертого, никто не захочет его покупать».
— А еще в Японии они говорят на японском, так что, возможно, это неправильный перевод. Может быть, это «После двадцати четырех, все на вкус лучше». — Я снова ощущаю эту приятную боль в висках. — Мама, есть причина, по которой ты позвонила?
— Конечно, дорогая. Я просто хотела узнать, придешь ты одна или нет. Ролли хотел знать, есть ли...
— Заполучила ли я уже пару? — Я испытываю соблазн просто повесить трубку и уткнуться лицом в шоколадный торт. — Мама, ты же знаешь...
— Там будет Тодд, — прерывает она.
Три маленьких слова, которые взрываются в моем мозгу и лишают меня дара речи. Тодд. Мой Тодд. Тодд, который был моим. Будет на свадьбе моего брата?
— Я думала, Ролли сказал...
— Что он не пригласил Тодда, да, ну...
— Что он выбьет из Тодда дерьмо прямо на Мэдисон-авеню после того, что тот сделал. — Мой брат единственный в семье, кто поддерживает меня. Имею в виду, я так думала. Тодд бросил меня на нашу трехлетнюю годовщину, сказав, что между нами уже давно нет ничего захватывающего, так что лучше бы нам не терять время и пойти разными путями, пока у нас обоих много доступных «вариантов». Затем он оплатил счет и выскочил из ресторана, а я рыдала над крем-брюле. Ролли не выносит этого парня, так что, черт возьми...
— Ты забыла, что Тодд - кузен Кэти? Она не могла не пригласить его, — говорит мама. Черт. Кэти - невеста моего брата, абсолютно фантастическая девушка. Серьезно, он не мог выбрать никого лучше. Только вот есть одна неприятная проблема, тот, с кем она разделяет генетический материал.
Я могу отправить этот смехотворно полный поднос обратно. Ни единого шанса, что мне удастся проглотить хоть крошку. Мой желудок ухает вниз.
— Так Тодд будет там, и ты внезапно захотела узнать, есть ли у меня пара? — спрашиваю я сквозь зубы. Мама щебечет, как птичка, которая совершенно не умеет хранить секреты.
— Я лишь беспокоюсь о твоих чувствах, дорогая. В конце концов, ты идешь на свадьбу своего младшего брата, а тебе ведь уже практически тридцать, и ты все еще одна после этого неприятного разрыва. — Спасибо, мамочка, что снова включаешь пластинку «Вечная старая дева». Я бы предложила купить ее на виниле, но это слишком по-хипстерски.
Я понимаю, она говорит так, чтобы позлорадствовать. Она всегда уверяла меня, что я не была достаточно хитрой и не захомутала Тодда, когда у меня была такая возможность. По словам моей матери, мужчины позволяют собственным членам водить их по округе, а женщина должна быть ловкой, чтобы поймать этого мужчину и ресурсы, которые он предоставляет, потому что, не дай Бог, она попытается заработать деньги самостоятельно. В смысле, так делают только лесбиянки. У меня начинает жужжать в ушах, и я размыкаю зубы. Нет. Она не сделает это со мной сегодня, или в эти выходные. Она не будет мучить меня. Я не позволю ей превратить меня в более сумасшедшую версию себя, чем я уже есть.
Ни единого шанса, что я появлюсь на этой свадьбе, не держа кого-то за руку.
Но как, черт возьми, я найду парня за такое короткое время? Найму альфонса? Будет недешево и сомнительно с моральной точки зрения. Похищение? Я бы предпочла не попадать в тюрьму из-за Тодда Бомана. Притвориться, что я и есть мой парень? Отличная идея для фильма, паршивая идея для реальной жизни. Кто, блин...
Бен кивает мне, направляясь к двери. Затем прекрасный блондин начинает уходить, и меня вдруг озаряет.
— На самом деле, мама, можешь отметить, что я приду не одна. Приведу своего нового парня, — делаю глубокий вдох, готовясь, — Бена.
Он резко замирает, рука на ручке двери, и оглядывается на меня с вопросом, написанным на лице. Я слышу, как на том конце провода мама шокировано ахает.
— Что ж, Ангел, потрясающие новости! — она говорит почти разочарованно. Ой. Очень жаль, мама. — Мы запишем его как твоего гостя. Да.
Дело стоит того, потому что я слышу удивление в ее голосе.
— Увидимся позже, мама, — говорю я, используя сладкий, как сироп, тон и вешаю трубку. Бен стоит передо мной, руки в карманах, одна бровь поднята.
— Итак, — ждёт он, и я посылаю ему «я в отчаянии», но милую улыбочку.
— Ты в настроении заработать немного дополнительных денег на этой неделе? — спрашиваю я.
На следующий день я собираю сумки и беру такси, чтобы проехать на другую сторону парка, где, немного подпрыгивая, иду через позолоченные вращающиеся двери Courtyard. Все еще никакой группы на горизонте, но у меня есть пара для свадьбы. Пара, которая берет с меня триста баксов, но готовая заставить меня выглядеть очень хорошо на следующие несколько дней. Бен, ты идеален, самый великолепный красавчик из всех красавчиков на земле.
Courtyard - один из старейших и лучших отелей в Нью-Йорке, это видно по всему, начиная с зеленовато-золотистых, отделанных мрамором колонн, витражных окон Tiffany, и заканчивая роскошным креслом с ножками в форме когтей, где когда-то дремал Тедди Рузвельт. Вот это я и люблю в Нью-Йорке - история живет и дышит вокруг. Конечно же, эта история должна быть ограждена канатом, чтобы плебеи не трогали ее, но она всегда рядом. Я поднимаюсь на лифте в свой номер на десятом этаже, забрасываю вещи внутрь, а затем сразу же звоню по телефону. За окном пушистый белый снег спускается крутящими вихрями. Боже, как было бы чудесно просто заказать немного горячего шоколада, сесть на кровать и пару часов понаблюдать за зимой снаружи.
Но я не могу себе позволить пару часов валяния на кровати. Я жду, когда меня соединят с Moebuis Talent, агентством самых хитовых независимых групп сегодняшнего дня. Мой желудок сжимается, когда я жду, пока меня соединят с Грейс Гудвин (прим. пер. грация, изящество), панк-рок пташкой, которой так сильно не подходит ее имя, что ее можно было назвать Конфликт. Только это имя ей соответствует.
Грейс - менеджер Fire and Llamas, самой популярной норвежской инди-хэви-метал группы. На обложке их последнего альбома, «Валентина для Владимира Путина», они изображены голыми по пояс и в шотландских килтах. С бородами, висящими до пупков. А ещё запускают розовых козликов в бочку с малиновым вареньем с пылающей катапульты.
Они продают кучу пластинок, так что, кто я такая, чтобы судить их?
— Миз Харрингтон? — говорит секретарь. — Мне жаль, но Грейс нет.
Черт. Грейс нет уже целую неделю. Она может либо маршировать против корпораций в Вашингтоне, округ Колумбия, вооружать повстанцев в какой-то стране третьего мира, либо где-то баловать себя спа. Зная Грейс, это, вероятно, комбинация всех трех.
— Все нормально. Просто, пожалуйста, скажите ей, что я звонила. — У меня тяжело на сердце, когда я вешаю трубку. Мы с Грейс познакомились на вечеринке в прошлом году. Она выпила рюмку «Егермейстера», а затем ударила меня в лицо. Позже, прикладывая лед к моей челюсти в ванной, она извинилась и сказала, что думала, будто я ее бывшая девушка с новым носом. Не лучшее начало делового партнерства, но она дала мне визитку и попросила позвонить, когда мне понадобится услуга.
Ну, Грейси, корабль услуг стоит в гавани, рупор трубит, чтобы ты поднялась на борт.
Учитывая, что мне не остается ничего, кроме как ждать, я переодеваюсь в свитер цвета слоновой кости и удобные черные брюки, хватаю сумочку и направляюсь в лобби. Этот уик-энд будет наполнен неловкими семейными встречами, но есть один член семьи, ждущий меня внизу, которого я всегда рада видеть. Мой младший братик, будущий жених.
— Так что за весть о том, что у тебя есть парень? — Ролли ждет меня у лифтов и сжимает в объятиях. Он смеется, когда мы направляемся в бар Lexington, одно из исторических, старомодных, отделанных деревянными панелями мест сборищ в Нью-Йорке. Дороти Паркер пила здесь, прежде чем перебралась в более эксклюзивное общество в Algonquin. — Когда мама рассказала мне, я подумал, что она придумывает на ходу, чтобы почувствовать себя лучше.
— Ой-ой! Будь милым со мной, — говорю я, в шутку хватая его за смешные рыжие кудряшки. Ролли - Роланд - выглядит как красавец Опи из шоу Энди Гриффита. Такие волосы достались ему от папы, как и имя. Наши родители ждали вторую девочку, когда появился Ролли, поэтому папе пришлось срочно что-нибудь придумывать. Он вспомнил имя Роланд Дискейн, думая, что это какой-то старый французский философ и бум. Ребенок назван. Когда позже мы узнали, что папа назвал своего сына и наследника в честь стрелка из серии «Темная Башня» Стивена Кинга, мама обезумела. Просто сошла с ума.
И только спустя пару лет позволила отцу вернуться обратно в спальню.
Мы с Ролли сидим в баре, старинном дубовом монстре с зеркальной стеной и пожилым нью-йоркским барменом в рубашке с накрахмаленными рукавами и козырьком на голове. Он делает наши напитки - один виски и один «Грязный мартини» - пока я все рассказываю Ролли.
Ну, не совсем все. Я доверяю брату, но немного стыдно сообщать ему, что я вынуждена платить кому-то, чтобы тот изобразил мою пару.
— Серьезно, я не собираюсь смущать тебя, Эл. Я рад за тебя. — Он обнимает меня за шею и целует в макушку. Ролли отличается от всей нашей семьи, потому что действительно показывает, что чувствует. Он как тигр без полос. И, так как он смешной, добродушный, специализируется на бизнесе в колледже, и у него есть пенис, он навсегда останется маминым любимчиком. Однако я не держу на него зла. Невозможно чувствовать злость или что-то плохое к тому, кто настолько хорош. — Прошло чертовски много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. Боже, мне всегда кажется, что я узнаю последним обо всем, что с тобой происходит.
— Только потому, что ты не выведываешь и не плетешь втихаря интриги за моей спиной. — Это лишь отчасти шутка. — Я скучаю по тебе и Кэти, — вздыхаю я. Отстойно, что мое место дислокации Лос-Анджелес. Тяжело взять и спонтанно сорваться в Филадельфию. Ролли никогда не хотел покидать наш родной край, не то что я. Для него гольф-клубы и скачки - это весело, от чего хочется закатить глаза. Он определенно построил успешную жизнь там и должен гордиться этим. Но я бы хотела, чтобы географически мы были немного ближе.
— Что ж, в эти выходные мы отлично проведем время. Только мне жаль, что Тодд тоже будет там.
При упоминании Тодда, у Ролли в глазах появляется гнев. Когда я рассказала ему о том, как закончились мои отношения, мне пришлось уговаривать его по телефону, чтобы он не бросился в аэропорт, не сел в самолет и не надрал задницу моему бывшему. Маленькие братья похожи на охраняющих фокстерьеров, только с большими пальцами. Я глажу его по руке.
— Я готова потерпеть его ради Кэти, — говорю я. — Кроме того, это всего лишь пара дней. — Сначала репетиционный ужин, потом свадьба. Я вполне могу оставаться спокойной эти пару дней, если не предвидется никаких сюрпризов, например...
— Вот только жаль, что он будет вечером на коктейле. — Ролли делает глоток виски и кривится. Не уверена, из-за напитка или моего бывшего. — Даже Кэти не хотела, чтоб он был там. Просто мама все усложняет.
И вот оно. Как раз вовремя, мой желудок начинает танцевать маримбу из-за отчаянного напряжения. Я хватаюсь за барную стойку и делаю большой глоток мартини, чтобы оставаться спокойной.
— Я, э-э-э, переживу, — говорю я слабо. Выживу. Пока я знаю, как пить, я точно буду жить. Просто не буду при этом трезвая.
— Ему просто придётся проглотить это, когда он увидит тебя с твоим новым парнем. — Ролли подмигивает мне. — Так его зовут Бен?
— Да, Бен, — замолкаю. Бен? Бен кто? Черт, я ведь не знаю его фамилию. В контактах я сохранила его как «СЕКСИ Бен». Я заслуживаю смерти в одиночестве. — Бен, — повторяю я. — Как Бон Бон. Хех. Возьму еще один, — говорю я, отчаянно махая бармену. Он тут же оказывается рядом. Хм, может мне стоит выйти за него. — Он, ну, он впечатляющий. Действительно милый. Словно у него всегда все отлично, даже если вокруг катастрофа. Мы просто отлично подходим друг другу.
Я получаю свой напиток и проливаю немного на подбородок, когда делаю большой глоток. Больше мартини. Унеси меня прочь, сладкая выпивка
— Если он относится к тебе, как ты того заслуживаешь, он мне нравится. — Ролли снова ухмыляется. — Мы с Кэти ждём не дождёмся, когда же познакомимся с ним сегодня вечером.
— Сегодня вечером. Встреча. Случится, — говорю я, жестом стреляя себе в голову из пальца, пытаясь показать, насколько рада этому событию. В то время как Ролли жует кешью и оливки, я достаю телефон и лихорадочно пишу сообщение СЕКСИ Бену.
«СОС. Ты не занят сегодня вечером?»
Мучительная минута ожидания. Затем, бип.
«Они собираются сбежать? Мне нужно время, чтобы прихорошиться».
Остроумно. Нет, серьёзно, забавно. Пишу ответ, а щеки горят.
«Нет необходимости прихорашиваться. Просто выпьем в патио. Дресс-код – что-то повседневное в стиле Харрингтонов».
«Это как?»
«Что бы ты одел на собственные похороны, но без галстука».
Ещё минута. Потом:
«Откуда ты прознала о моих планах? Я буду».
Мне хочется поцеловать телефон. Затем, быстро:
«Самый отстойный вопрос всех времён:фамилия?»
Проходит минута. Ну я и задница. А потом:
«Уильямс. Приятно иметь с тобой дело, Харрингтон».
«Аналогично».
Я делаю еще один глоток мартини, чтобы немного успокоиться. Пусть сегодня Тодд ведёт себя как хочет, я приведу подкрепление.
Я жду Бена, дрожа от холода под красным с золотым навесом отеля. Снег падает передо мной, сверкая на красных задних фарах проезжающих машин. Закрывая воротник пальто, я переступаю с шпильки на шпильку. Боже, если я поскользнусь, то сломаю лодыжку и, вероятно, буду вынуждена пропустить вечеринку.
Не самая плохая идея, приходившая мне в голову. Где же кусок льда, когда он так нужен?
Если мне нужно пойти туда и встретиться с семьей, Тоддом и мягко обволакивающим облаком самодовольства, которое точно будет присутствовать в воздухе, я сделаю это. И могу справиться в одиночку, но все-таки надеюсь, что Бен заблудился или задерживается. Все что угодно, не связанное с пониманием того, насколько безумно это предложение и разумнее будет не появиться вовсе. В конце концов, не считая времени, имеющего отношения к его работе, мы разделили лишь одну улыбку. Этого недостаточно, чтобы строить фальшивые отношения, а тем более лгать всей семье. Что, если он считает, будто это безумие? А если он думает, что я пытаюсь его убить? Что, если он прав?
В смысле, все совсем не так, но, если бы это был фильм про мою жизнь, я бы с собой никогда никуда не пошла, вот что я вам скажу.
Затем из неоновой темноты Мэдисон-авеню Бен подбегает ко мне. Над головой он держит уже влажную газету, с ее помощью пытаясь укрыться от снега. Он прыгает под навес рядом со мной, смахивая с себя сверкающий мокрый снег.
— Приятно видеть тебя за пределами гостиничного номера, — приветливо говорит он, затем замолкает, — звучит не так здорово, как я хотел.
— Надеюсь, тебе нравится пить. Много, — отвечаю я, проходя через вращающуюся дверь и быстро снимая пальто. Бен следует моему примеру, стягивая кожаную куртку, а затем идет за мной в Polo Lounge. Высокомерный метрдотель - а каким еще может быть метрдотель, если не высокомерным? - берет нашу одежду. На самом деле, куртку Бена он держит двумя пальцами и в полном смысле этого слова насмешливо улыбается, прежде чем засеменить прочь, чтобы, вероятно, бросить ее в печь. Ах, чудесное высшее общество Нью-Йорка.
— Я сказала тебе спасибо за то, что пришёл? — спрашиваю Бена, поворачиваясь к нему лицом. — Потому что...
Я как бы теряюсь на пути к концу этого предложения, потому что черт. В черно-белом наряде официанта Бен был очень горяч. Но сейчас он одет в темно-синюю рубашку, пуговица на воротнике расстегнута. Загорелая кожа сияет на фоне синего, а приоткрытый ворот рубашки намекает на потрясающе мускулистое тело. Даже линия его горла - гребаная поэзия. Когда я смотрю в его гипнотические голубые глаза, мне хочется растечься лужицей у его ног. Бен наклоняется ко мне и шепчет:
— Ты только что скосила глаза. У тебя все в порядке?
— Конкретизируй, что значит «в порядке»?
— В порядке – значит отсутствие большой семьи.
— Тогда в течение ближайшей пары дней я точно буду не в себе. — Хотя, когда я снова смотрю ему в глаза - теперь в его взгляде искорка юмора - я думаю о том, что на самом деле со мной все может быть хорошо, несмотря на клан Харрингтонов на хвосте. «Хорошо» теперь включает в себя возможность сидеть рядом с этим мужчиной и пялиться на него, такого красивого, в течение целых трёх часов, в то время как люди передают мне космополитены.
Давайте надеяться, что вечер пройдет именно так.
Приходя в себя от радостного возбуждения, ну насколько у меня это получается, я беру его за руку и, пошатываясь, иду в Polo Lounge. Типичное, смехотворно шикарное место в Нью-Йорке с темными деревянными панелями и зелеными кожаными креслами. Камин размером с маленькую лошадь потрескивает в конце зала, а маленькие столы, украшенные белыми скатертями и сверкающим серебром, расставлены по всей комнате. Канапе, слойки с крабом и другие закуски ждут меня на тарелках.
Все здесь закончили что-то из Лиги Плюща, или, по крайней мере, пошли в один из «Семь Сестер» (прим. пер. ассоциация семи старейших и наиболее престижных женских колледжей на восточном побережье США). А если нет, то отправились в Северо-Западный. Ну а если не учатся и там, то, вероятней всего, подают напитки. От пребывания среди такого количества аристократов, моя кожа ощущается жирной. Желудок начинает урчать, и Бен прочищает горло:
— Может тебе стоит что-нибудь поесть, прежде чем выпьешь коктейль.
— Посмотрю, что смогу сделать. Честно говоря, немного выпивки - лучший способ борьбы с моей тревогой. Первое, что нам нужно сделать, это найти...
— Александрина, не могу поверить, что ты здесь.
Вот дерьмо. А вот и он, этот голос настолько мягок и снисходителен, что его следует разливать в бутылки и продавать в универмагах под названием «Махровый Кретин». Владельцем этого конкретного голоса, конечно же, является Тодд Боман.
Поворачиваясь к нему, я вижу, что он наблюдает за мной с ухмылкой на губах. Я всегда имела слабость к высоким, темноволосым и красивым мужчинам, а Тодд полностью отвечаем всем требования. Он похож на модель обложки GQ: виски в одной руке, стройная блондинка в другой.
Правильно. Мало мне просто снова увидеть Тодда, мне также нужно встретиться с его новой девушкой. Его новая подруга, вероятно, вдвое младше него и выглядит так, словно в какой-то момент была одной из «Спасателей Норвегии». Нет никакого сомнения, как выглядит скандинавская богиня: она, должно быть, ростом почти шесть футов, с пронзительными голубыми глазами и прекрасным загаром. Ее зубы настолько белые, что она, вероятно, может использовать улыбку в качестве отражателя, пока бегает по вечерам.
— О, как я могу быть таким грубым, — говорит Тодд так, что сразу становится ясно, он в курсе, насколько грубо себя вел. — Позвольте мне представить мою новую девушку, Василису.
— Блерт! — радостно говорит она. По крайней мере, я думаю, что именно это слово она использует. Она начинает говорить со скоростью миля в минуту, иногда останавливаясь, чтобы рассмеяться или взять Тодда за руку и посмотреть ему в глаза. Я не говорю ни слова по-норвежски/польски/украински/. Помогите мне, но Василиса не обращает на это внимания. Полагаю, самое главное для Тодда то, что она продолжает улыбаться. Независимо от того, что происходит, независимо от того, насколько все шокированы и ошеломлены, слыша ее речь, девушка продолжает делать свое дело. Тодд целует ее в щеку и скользит рукой вниз, чтобы сжать ее попу. Какой джентльмен.
— Понятия не имею, что она говорит. Но разговоры не так уж важны. — Он ухмыляется нам с Беном, очаровывая на полную катушку.
— Ну, ты всегда умел поддержать любую беседу. — Выдаю ему лучшую хватит-с-меня-этого-дерьма улыбку. Кроме того, Василиса кажется милой. Она не заслуживает придурка, который лапает ее на публике, да еще и насмехается над ней. Тодд прищуривается.
— Итак. Нашла пару, Алекс? — говорит он так, словно не может в это поверить. — Удивлен, что ты смогла сделать настолько долгий перерыв в работе, чтобы зарегистрироваться на Plenty of Fish (прим пер. онлайн сервис знакомств). Всегда говорил тебе: женщины, которые слишком усердно работают, получают морщины на лбу. — Цокает языком. — Как печально.
— С чего вы взяли, что она воспользовалась интернетом?
Наконец Бен присоединяется к разговору. У меня создается впечатление, что последние несколько минут он оценивал Тодда, и ему не нравится то, что он видит. Бен скользит рукой по моей талии... Боже правый, этот мужчина даже пахнет удивительно. А вот это замечать мне не следовало, но ничего не могу с собой поделать. Проявление чувств Бена не такое собственническое, как у Тодда. Оно кажется более благородным. Именно так вел бы себя рыцарь со своей возлюбленной, прежде чем сгрести ее в объятия и заняться диким, страстным сексом за горшком с папоротником.
Ну ладно, может я немного выдаю желаемое за действительное. Но мечта ведь шикарная.
Конечно, тяжело быть шикарнее Тодда, но, тем не менее, некоторые стараются.
— Так вы познакомились не в интернете? — говорит Тодд немного разочарованно, как будто он пропустил очко в игре «Унизь своего бывшего». — Где же тогда? Полагаю, на работе?
Вот оно. Прямо здесь. Я уже чувствую, как поезд сходит с рельс. Мы с Беном смотрим друг другу в глаза - такие добрые глаза (СФОКУСИРУЙСЯ, АЛЕКС) - и понимаем, что облажались. Мы забыли заранее придумать план игры. Где мы познакомились, когда, как долго встречаемся и все такое. Ну, вы понимаете. Основа основ в начале отношений - все пары должны узнать друг друга. Может, вместо того, чтобы постоянно думать о том, какой Бен ГОРЯЧИЙ, мне надо было перейти к основам.
Эх. Вторая база.
Есть причина, по которой сейчас у меня ничего не получается на работе.
Почему я думала, что смогу с этим справиться? Когда Тодд узнает правду, не будет способа стереть самодовольство. Оно оставит жирное пятно на ковре в качестве напоминания о том, что никогда не стоит пытаться перехитрить обманщика, по совместительству своего бывшего. Он расскажет об этом своим детям, а те расскажут своим детям, похоже на бесконечную телефонную игру, в конце которой из мухи раздуют такого слона, что они будут думать, будто я убила человека.
Ладно, вернемся к реальности и идиотской лжи, которую мы с Беном собираемся придумывать на ходу.
— Мы познакомились в кафе, — говорю я, притворяясь, что мы с Беном смотрим друг другу в глаза, потому что безумно влюблены, а не в ловушке.
— В музее, — говорит Бен. Блин.
— Кафе в музее, — говорю я. Господи, это было изящное спасение. Тодд кивает. Хорошо. Мы спасены.
— В каком музее? — спрашивает он, глядя то на меня, то на Бена.
— Современного искусства, — нахожусь я.
— Мумий, — говорит Бен. Мумий? Ну, теперь мы знаем, что он питает слабость к древним цивилизациям. Если бы он жил в Вавилоне, мы были бы закадычными друзьями.
— Это была выставка о новом толковании Тутанхамона, — говорю я, сжимая руку Бена так сильно, что он может получить перелом. В ответ он сжимает мои пальцы так, словно пытается отнять их у меня. Сейчас мы оба крайне напряжены.
— Очень современная, — говорит Бен. — Но в то же время не очень, — добавляет он.
— Интересно. — Тодд поднимает бровь
— Стрейдель, — говорит Василиса, кивая, словно понимает.
— Мы оба любим искусство, — вставляю я.
— Да, и выставки, где знакомишься с человеком, с которым в итоге начинаешь встречаться. — Кивает Бен. — Да.
Теп