АЛЬПИНИСТОВ В ГОРАХ СРЕДНЕЙ АЗИИ 4 глава

Путешественники шли по левой, южной, стороне лед­ника. Чтобы подойти к месту впадения его северной ветви, пришлось пересечь весь ледник, растекающийся по широкому ущелью более чем на три километра.

Казалось, цель близка. Но... в самом устье Северного Иныльчека ущелье его было перегорожено во всю ши­рину большим ледниковым озером. По зеленоватой воде плавали красивые айсберги. Крутые скалистые берега обрывались к озеру. Путь был надежно закрыт: ни пере­правиться, ни обойти было невозможно. Уже найденное решение ускользало. Можно было подняться дальше по южной ветви, но что сулит эта возможность, было еще неизвестно.

Испытанный прием снова помог. Еще одно восхожде­ние — ведь «сверху виднее», и с одной из вершин на юж­ном берегу ледника удалось разглядеть контуры уже знакомой вершины пирамиды Хан-тенгри. Теперь нужно было двигаться вперед и двигаться быстро: запасы продоволь­ствия кончались, а до базового лагеря было далеко.

Еще на полтора десятка километров вверх по леднику поднялись измученные, голодные носильщики экспеди­ции. Дальше пришлось итти Мерцбахеру с двумя тироль­цами (альпийскими проводниками, которых он включил в состав экспедиции). Невдалеке от последнего лагеря они вышли на фирновые поля, лежавшие здесь уже сплошным покровом. По плотному снегу итти было зна­чительно легче.

Вот уже пять часов непрерывной, быстрой ходьбы по снегу. Спускающиеся с хребта отроги ограничивают ви­димость. Что скрывается за ними? Или, быть может, опять путников ждет разочарование и загадка пика оста­нется нерешенной?

Но вот почти внезапно из-за выступа скал показы­вается сверкающая снежная вершина. Еще несколько быстрых шагов, и ничем не скрываемая поднимается вверх мраморная пирамида «Повелителя духов». Она те­перь видна вся, от подножия до вершины.

Стало очевидным, что Хан-тенгри не только не яв­ляется узлом крупнейших хребтов Тянь-шаня, но даже не принадлежит ни одному из них и расположен в само­стоятельном хребте, разделяющем оба ледника Иныльчек. Высоту вершины Мерцбахер определил в 7200 м.

Пытаясь разобраться в расположении хребтов Тянь-шаня, он нашел, что узлом является виденная ими в Баянкольском ущелье Мраморная стена. И хотя Мерцбахер ошибся, но мнение его много лет всеми разделялось. Снова он посетил Тянь-шань в 1907 г., но возле Хан-тен­гри больше не был.

В 1912 г. Туркестанский военный округ проводил то­пографическую съемку. Топографы подошли к языкам ледников, но отряд их был очень малочисленным и плохо оснащенным: «При наличии 5 человек рабочих и 2 каза­ков невозможно было делать хотя бы попыток бегло обследовать эти ледяные пространства, а съемка, даже только маршрутная, возможна в случае организации осо­бой экспедиции, обставленной надлежащим образом»1.

Можно добавить, что альпинистов среди топографов не было.

По данным их съемки, высота Хан-тенгри оказалась 22940 фут. (6992 м).

Шли годы. Горы стояли в суровом молчании: Лавины с грохотом низвергались с их крутых склонов. Бурные реки несли свои пенистые воды вниз, к селениям. Но никто не пытался вновь проникнуть к таинственным высотам. Так и не удалось, в условиях царской России, орга­низовать настоящее исследование этого интересного района.

Закончилась война 1914 — 1918 гг. Октябрьская революция поставила на новый путь громадную страну. Ког­да-то захолустные окраины, колонии царского правитель­ства, стали полноправными членами великой семьи наро­дов Советского Союза.

Работа по изучению страны, разведка ее богатств принимала все более широкий размах. В походе на «бе­лые пятна» участвовали все: географы, геологи и горные инженеры, топографы и альпинисты. Исследователи гор­ных районов неутомимо и упорно шли к цели.

И вот летним вечером 1929 г. группа советских людей остановилась у маленького высокогорного озера.

Михаил Тимофеевич Погребецкий еще задолго до на­ступления лета сумел зажечь своим энтузиазмом руко­водителей нескольких организаций. Он разворачивал пе­ред учеными карту, на которой восточнее долины Сары-джаса укоризненно зияло почти сплошное «белое пятно». О районе высочайших вершин Тянь-шаня было еще очень мало известно.

Окруженная ореолом таинственности и недоступности вершина Хан-тенгри стала, хотя еще только на фотогра­фии, хорошо знакома и во Всеукраинской научной ассо­циации востоковедения, и в Наркомпросе. Высший Со­вет физической культуры Украинской республики был также не прочь занести в число своих побед взятие такой крепости.

Погребецкий был известен как опытный альпинист, но многим пришлось узнать его и как чрезвычайно энер­гичного организатора. Этот человек, со слегка удлинен­ным лицом и чуть грустными глазами за поблескиваю­щими стеклами очков, умел не только убеждать. Когда нужно было, он вдруг становился очень твердым и на­стойчивым.

В короткий срок вся сложная подготовка к экспеди­ции была закончена. Однако рассчитывать сразу решить задачу восхождения и исследования такого трудноступного района, конечно, было невозможно. И эта экспедиция была лишь первым отрядом, лишь авангардом. Она должна была только провести разведку, найти и прове­рить пути. Основное ядро группы состояло из альпини­стов — это вытекало из поставленной задачи.

Многое изменилось на Тянь-шане. Автомобиль доста­вил членов экспедиции из Фрунзе к озеру Иссык-кулы. Теперь нет необходимости тратить недели на путь к го­роду Пржевальску, медленно продвигаясь с нескончае­мым караваном на дальних подступах к цели. Можно со­хранить силы и энергию для самой трудной части пути.

Не нужно теперь предпринимать длинный окольный путь также и потому, что с 1926 г. по озеру Иссык-куль существует пароходное сообщение. Можно насладиться ночной поездкой по одному из величайших в мире высо­когорному озеру. Пароход пересекает его почти за 12 часов.

Но путь к цели нелегок. И не только природа ставит препятствия. Еще бродили в горах остатки байских бас­маческих банд, время от времени появляясь и в ущельях Киргизии. Нужно быть готовым к встрече с ними.

К долине Иныльчека! Впереди перевал Тюз. В отчетах почти всех путешественников сквозь корректное, сдержан­ное повествование нет, нет, да прорвется как бы скрежет стиснутых в напряжении зубов, храп множества лоша­дей, шаг за шагом «берущих» подъем.

Глубокий, рыхлый снег еще больше затруднил путь. Если просто пустить по нему лошадей каравана, несу­щих тяжелые вьюки, то они быстро выбьются из сил. Нужно протоптать тропу. И трое всадников начали тяже­лую работу. Пять минут работы, и задыхаются люди, вы­соко вздымаются бока лошадей. На прилипший снег ни­кто не обращает внимания — не до него. Отдых. Снова пять минут работы. И опять отдых...

Следующая тройка сменяет первую. Лошади сры­ваются и скатываются вниз. Приходится спускаться и вновь проделывать тяжелый путь вверх. Так проходит пять часов. Но вот тропа, врезанная, как коридор, в снег, уходит зигзагами к перевалу. Длинная цепочка вьючных лошадей медленно начала подъем. Караван растянулся на сотни метров. Старательно притороченные вьюки по­степенно съезжают вниз и тянут лошадей назад.

Но картина, открывшаяся перед путниками на пере­вале, вознаградила их за тяжелый подъем: «Против перевала стояли гигантские скалы с острыми зубцами, ди­кими ледниками и темными пятнами еловых лесов на древних выносах. Километра на два ниже нас чуть изо­гнутой линией, обращенной на юг, протянулась широкая долина. На дне ее нет растительности, и только среди гальки и песка серыми змеями извиваются русла Иныльчека. Налево, заворачивая на северо-восток, лежит ис­полинский ледник. Поверхность его на много километров покрыта обломками скал, и только в самых верховьях видны чистый лед и снег»1.

Погребецкий и его спутники спустились в долину Иныльчека. Вот она — загадочная и манящая страна! Удастся ли им пройти к подножию Хан-тенгри!

Но нужно не только пройти. Задача — не только уви­деть, но и победить! И поэтому замирает и бьется сердце у ученых и альпинистов.

Однако, не только Погребецкий и его спутники вспом­нили в этом году о Хан-тенгри и его загадке.

Северный Иныльчек, никем еще не посещенный и надежно укрытый ледниковым озером от человеческих взо­ров, привлек внимание нескольких московских туристов. «Белое пятно», романтика неведомого непреодолимо при­тягивали.

И вот за месяц до экспедиции Погребецкого к лед­нику Иныльчек пробрались три человека. Они не были об­ременены большим караваном. Пара лошадей доставила их груз к языку ледника, а затем альпинистам удалось впервые провести животных на 8 км по самому леднику. Отпустив лошадей, люди переместили громадные рюк­заки на свои плечи и медленно двинулись вперед.

 

 

Пик Хан-тенгри (6995 м)

Фото А.А. Летавета

 

Но Мысовский, Михайлов и Гусев скромны. Они хотят посмотреть, — быть может, ледникового озера уже нет. Ведь прошло уже 26 лет со времени путешествия Мерцбахера!

Кроме того, ведь ледники изменяют свой вид даже за короткие промежутки времени; тогда, если озеро еще существует, быть может, его можно обойти и хоть одним глазом взглянуть, что же там за ним.

Альпинисты отправились в свое путешествие-развед­ку без носильщиков. Весь свой груз они несли на себе. Это, естественно, ограничивало и срок их пребывания на леднике, и темп продвижения. Два дня преодолевали они моренные завалы на леднике, и вот, наконец, поворот и за ним... все то же озеро. Все так же круто обрываются его берега, образованные скалистыми склонами ущелья Северного Иныльчека.

Мысовский посмотрел на своих спутников и пожал плечами. Те переглянулись и печально опустили глаза. Вывод был ясен и прост: чтобы перебраться через озеро, нужна лодка. Притащить ее сюда через морены — огром­ный труд. Пробраться в обход по крутым стенам бе­регов — задача, возможно, и разрешимая для группы альпинистов, идущей налегке, но для научной экспеди­ции...

Михайлов сел на камень и попытался в бинокль рас­смотреть что-нибудь за озером. Вдали, за ледником, под­нимался хребет Сары-джас, отделяющий Северный Иныльчек от ледника Мушкетова. Вправо уходил хребет Барьерный, поднимаясь к Хан-тенгри.

Итак, неудача. От разглядывания в бинокль окружаю­щей панорамы дело не изменится. Нужно двигаться назад, — продовольствия только на обратный путь. Раз­ведчики с мрачными лицами начали сворачивать па­латку.

Вдруг Михайлов хлопнул себя по лбу и начал смеять­ся так, что остальные удивленно и даже с опаской посмотрели на него. Смех никак не вязался с настрое­нием.

— Ты что?..

— Если не пускают в ворота... — начал, возбужден­но сверкая глазами, Михайлов.

—...то нужно лезть через забор! — хором ответили двое других, уже весело улыбаясь.

Поразительно простая мысль сразу изменила настрое­ние опечаленных москвичей. Это решение, вероятно, мая­чило перед каждым из них, и необходим был лишь внеш­ний толчок, чтобы оно оформилось в слова.

Действительно, нужно найти перевал через один из хребтов, ограничивающих долину Северного Иныльчека, и тогда можно проникнуть на неизведанный ледник и исследовать его район.

Осмотр хребта, в котором возвышался Хан-тенгри, оказался неутешительным. Остается только виднеющийся вдали за озером хребет Сары-джас. Конечно, трудно су­дить на таком расстоянии, но бинокль позволяет увидеть хотя бы вероятность наличия перевала: между горами есть достаточно глубокие седловины.

Но в этом году уже ничего сделать нельзя. Нужно возвращаться. Теперь есть, по крайней мере, перспек­тива на будущее, и обратный путь по леднику уже не кажется таким скучным и тяжелым.

А внизу, у начала подъема к перевалу Тюз, неожи­данная встреча: экспедиция Погребецкого. Москвичи, конечно, знали о ней, но все же как приятно увидеть знакомые лица после многих дней на пустынных лед­никах!

Оживленный обмен мнениями и рассказы затянулись надолго.

Утром Мысовский с друзьями двинулись в обратный путь к Москве, а Погребецкий занялся подготовкой к выходу на ледник. Ему пришлось итти вверх с карава­ном.

Питание личного состава экспедиции, снаряжение и различные приборы составляли значительный груз. Не­обходимо было также проверить возможность провести большое число лошадей по леднику — это определяло организацию будущих экспедиций. Впервые такой кара­ван поднимается по леднику Иныльчек. Этот первый опыт был нелегким, и хотя впоследствии не один десяток лошадей пройдет ледник, на этот раз животных не удает­ся ^провести далеко.

«Вести караван по поверхности такого ледника очень тяжело. То трещина зияет на пути, то путь преграждает озеро с отвесными ледяными стенами, то выходишь на покатое место, едва покрытое щебнем, и лошади, теряя опору, скользят, косятся на страшные провалы льда, дро­жат всем телом от испуга, покрываясь испариной от нервного и физического напряжения. Люди нервничают, лошади теряют силы»1.

Но вот место слияния ледников. Попытка перейти озеро по ледяным глыбам закончилась неудачно. После утомительного, извилистого пути по льдинам путешест­венники вышли к широкой полосе чистой воды. При­шлось повернуть обратно.

Итак, остается поступить по примеру Мерцбахера. На следующий день после неудачной попытки пересечь озеро небольшая группа участников экспедиции отправилась налегке вверх по Южному Иныльчеку. Несмотря на плохую погоду, люди все же подошли к подножию пика Хан-тенгри.

Возвращаться пришлось неожиданно и быстро: за те 10 дней, которые Погребецкий провел на леднике, на ба­зовый лагерь экспедиции дважды нападала банда бас­мачей. Нападения были отбиты, но теперь командир от­ряда пограничников, сопровождавшего экспедицию, ожи­дал нападения более крупной банды.

Была уже осень, погода портилась. Нужно было по­кидать горы. До следующего года!

Первый, беглый взгляд был брошен. Стали ясными задачи следующих поездок. По-разному определили свои цели те, кто стремился летом 1930 г. попасть в район Хан-тенгри.

Погребецкому было ясно, что он пока еще слишком мало знает и видел, чтобы сразу предпринять восхожде­ние.

Однако он убедился, что караван можно провести по леднику почти к самому подножью пика. Следова­тельно, можно организовать более систематическое и по­дробное изучение района и провести разведку возмож­ных путей восхождения.

Москвичи решили во что бы то ни стало проникнуть на Северный Иныльчек.

Чтобы добиться успеха, надо было использовать все возможности. И к намеченной цели отправляются две группы.

Группа В. Гусева решила, как это было намечено раньше, искать перевал через хребет Сары-джас. Со сто­роны Иныльчека туристская группа Суходольского должна была подняться к озеру, имея на своем снаря­жении надувную лодку.

***

Летнее утро на морене, невдалеке от подножия пика, было очень прохладным. Погребецкий, не отрывая би­нокля от глаз, изучал контуры пика. Он был так погло­щен этим занятием, что не замечал ни беспрерывного щелканья фотоаппарата, рядом с ним фиксировавшего панораму, ни деловой суеты находившегося вблизи пала­точного лагеря экспедиции. Ничто не отрывает его. Вни­мательным взором рассматривает он каждый метр под­нимающейся перед ним вершины. Отсюда Хан-тенгри уже не так поражает своей грандиозностью. Близость создает ракурс, значительно скрадывающий высоту пика.

Но все же впечатление огромное. На первый взгляд эта пирамида, на 600 м превышающая своих соседей, не возбуждает у восходителя больших надежд на успех. Это впечатление относится, например, к обращенной в их сторону южной стене. Она настолько крута, что снег и лед держатся лишь в отдельных местах. Мраморная ее поверхность слегка отсвечивает теплыми тонами, еще более подчеркивая голубые, холодные тени вечных сне­гов. От этой стены на юго-восток и на юго-запад отходят два гребня. Быть может, по ним пролегает будущий путь. И бинокль постепенно поднимается от ледника к острой линии юго-восточного гребня и дальше, к вершине. Но нет! На этот гребень еще можно было бы попы­таться подняться: на крутых его склонах выдается корот­кое ребро — контрфорс. Однако дальше, по самому гребню, пути, по-видимому, нет.

Тюрин, стоявший рядом с Погребецким, уже успел рассмотреть второй гребень. Картина тут была еще ме­нее утешительной. Что бы там ни было выше, но с этой стороны нельзя было даже и думать подняться на него: сплошь обрывы, и лишь жолоба — пути лавин — спус­каются к леднику.

С этой стороны никаких надежд. Приходится поискать еще. Но с этого места нельзя разглядеть, что делается за юго-западным гребнем. Чтобы найти новую, подходя­щую точку зрения, пришлось довольно далеко отойти на юг.

«С юго-запада глазу представлялась другая картина. Отвесный контрфорс, отходящий слева от юго-западного гребня, наверху переходил в плоское плечо, даже впа­дину, прикрытую снегом. С северо-западного края стекал1 на Иныльчек ледяной поток падением в 20-25°, и хотя ледник был изборожден продольными, поперечными и радиальными трещинами, он не представлял серьезных трудностей для подъема.

От снежного плеча... поднимался мраморный склон падением в 40-45°, не менее 1300-1500 м протяже­нием»1.

Итак, первая возможность пути к вершине найдена. И чем дольше альпинисты рассматривают склон, тем более реальной эта возможность кажется. Вот острый, изогнутый юго-западный гребень, дальше от него сплош­ная снежная поверхность склона. Но сплошная ли она?

Глаза слезятся от напряжения. Светлый мрамор и снег сливаются в одно. Но нет, вон там на склоне, дальше к северу, можно разглядеть выступающие ребра. По та­ким ребрам будет легче пройти к вершине... Вечереет, и нужно возвращаться к лагерю. Итоги дня так вол­нуют, что, несмотря на усталость, все до поздней ночи не говорят ни о чем другом.

Две грани этой гигантской четырехгранной пирамиды уже осмотрены. Третья, северная, виденная издали еще во время подходов, была, несомненно, также очень кру­той. Кроме того, путь к ней лежал через озеро, закры­вавшее устье Северного Иныльчека. Переброска каравана через это озеро была бы очень сложной задачей. Оста­валась восточная грань; быть может, оттуда можно будет достичь вершины. Несколько дней мешала плохая погода. Но вот, наконец, прояснение.

Путь лежит дальше вверх по леднику, в ту его часть, которая скрыта юго-восточным гребнем Хан-тенгри. Еще никто там не был. И люди с легким трепетом смотрят на большое фирновое поле, на замыкающий его гребень. Восточный склон Хан-тенгри еще не виден, и приходится итти дальше, поднимаясь все выше. Но вот за выступом справа начинает вырисовываться восточная стена.

Вот уж поистине стена! От вершины обрывом, кру­тизной градусов в восемьдесят, спускается она к скры­тому от глаз людей леднику. Северо-восточный гребень, понижаясь к востоку, связывает вершину со следующим пиком хребта. С его склонов спадает, стиснутый в своем узком ложе огибающей его стеной, ледник. Ледяная масса настолько разорвана трещинами и ледопадами, что весь ледник кажется состоящим из хаоса отдельных ле­дяных глыб. Даже подойти близко невозможно.

И с востока путь тоже закрыт. Остается попробовать единственный вероятный маршрут: по юго-западному склону.

Впереди зима и весна — время обработки собранных материалов и наблюдений, впереди хлопотливые и су­матошные месяцы подготовки следующей экспедиции. А теперь — в обратный путь.

Что же делали москвичи? Обе группы выехали почти одновременно. Ведь так заманчиво было бы, проникнув с разных сторон на лед Северного Иныльчека, встре­титься там!

Когда Суходольский нарисовал знакомым туристам заманчивую перспективу будущего путешествия к «бе­лому пятну», человек 20 выразили желание принять в нем участие. Но постепенно, по разным причинам, про­изошел отсев, и, когда наступили дни отпуска, в группе осталось лишь четыре человека. Состав группы полу­чился случайным, силы и опыт участников очень нерав­ные. Никаких научных задач группа перед собой не ста­вила.

Вот уже отпущены проводники с лошадьми, доста­вившими группу в долину Иныльчека. Дальше Суходоль­ский со своими друзьями решают итти без лошадей. Весь груз, включающий складную лодку, нужно нести на себе. Рюкзаки были страшно тяжелыми — до 48 кг. К тому же начался дождь, и всего лишь в полукилометре пути по леднику уже приходится устраивать первый би­вуак.

Дальше так итти невозможно. Груз приходится раз­делить на две части и переносить их по очереди. И все же все 18 км пути до озера люди не шли, а почти ползли с одного моренного холма на другой. Тяжесть рюкза­ков заставляла всю силу и всю волю вкладывать в про­движение вперед. Дикая красота окружающего почти не воспринималась. Еще по дороге один из участников, Микулин, заболел. Груз остальных стал еще большим.

Озеро! Сказочную картину представляет оно, осве­щенное лунным светом. На необычно чистом небе сияет полная луна, придавая ледяным глыбам причудливые очертания замков, животных и чего-то еще, совсем уж фантастического.

Несмотря на все попытки Суходольского, Чернышева и Смирновой, им не удалось найти место, где они могли бы подойти к воде и спустить лодку. Путь к свободной от льда поверхности озера лежал через хаос ледяных глыб сильно разорванного ледника. После нескольких часов утомительного и трудного карабканья по льду они подошли к трещине, пересекавшей ледник во всю его ширину. Внизу на глубине 15 м была видна вода.

Дальше всем пройти не удалось, и Суходольский ре­шает двигаться вперед в одиночку, оставив своих более слабых спутников на месте последнего бивуака.

Почти налегке, без палатки, только со спальным меш­ком, он обходит озеро по крутым склонам и выходит на Северный Иныльчек. Обход озера там, где Мерцбахер и Погребецкий сочли путь невозможным, был очень труд­ным. Требовалась почти акробатическая ловкость. Сухо­дольский очень высок, и его рост облегчает ему задачу: пролезть по крутым гладким скалам берега. Почти фана­тическое стремление проникнуть за озеро помогло преодолеть трудности в опасность.

Цель достигнута, и Суходолъский идет вверх по Се­верному Иныльчеку, оставляя на камнях морены и белом снегу красные маркировочные листки. Быть может, толь­ко старая привычка туриста заставляла его оставлять эти знаки на своем пути, ведь все равно, если с ним что-нибудь случится, на помощь ему притти некому.

Вдали все закрыто! облаками, но вот ветер разгоняет их, и контуры Хан-тенгри становятся ясно видимыми. До подножья вершины еще десять километров, и альпинист борется с желанием пройти их, однако приходится поворачивать назад. Обусловленное со спутниками время от­сутствия Суходольского кончается, и ему приходится возвращаться.

Встреча с группой Гусева, отправившейся искать путь с ледника Мушкетова, не состоялась. Эта группа попала на Северный Иныльчек лишь несколько дней спустя.

***

Пароход подходит к Каракольской пристани. С его палубы Гусев и Михайлов смотрят на уже знакомый берег. Рядом с ними еще двое: Рыжов и Косенко. Мысовский на этот раз путешествует в других местах. В Пржевальске туристы купили лошадей, сбрую, попол­нили запас продовольствия. Здесь же нашли проводни­ков, их двое: бывший пограничник старик Орусбай и мо­лодой его помощник Абдрай.

После хлопот и последних сборов первый день пути показался отдыхом. Спокойно и мерно идут лошади, лишь изредка переходя на рысь. Легкий ветер относит в сторону поднятую копытами пыль. Селение Каркара — последнее по пути. Дорога входит в ущелье и, превра­щаясь в тропу, вьется над бурной горной рекой.

Дни уплывают назад вместе с пройденными кило­метрами. Перевал Сарт-джол. Верховья Турука...

Шестой день пути на исходе. Небольшой караван остановился на перевале. Внизу знакомая долина Сары-джаса, а за ней без конца хребты и хребты. Бесчисленное множество вершин. Ледник Мушкетова дает начало реке Адыр-тер. В ее долине останутся лошади и проводники. Четверо москвичей пойдут вверх без них.

Абдрай с лошадьми проводил путешественников по льду сколько смог. Дальше лошади пройти не могли, и вот настал неприятный момент: рюкзаки нужно отсюда нести самим. Старались не брать ничего лишнего и даже кое-что нужное оставили, но вес рюкзака все же дости­гает 20 кг.

Направо по ходу хребет Сары-джас. Это в его стене нужно найти «слабое место», чтобы пробраться к югу, на Северный Иныльчек. Со склонов этого хребта стекают ледники. Они притоками впадают в громадный ледник Му­шкетова. Где-нибудь в их верховьях, в глубине боковых ущелий, по которым они текут, должен быть перевал.

Этих боковых ущелий целая серия, но в первых четы­рех нет и признака возможного пути. Зато пятое, кажется, подает некоторые надежды.

Обследование всех следующих ледников дает также отрицательный результат. Но вот группа вышла в самые верховья ледника Мушкетова — дальше искать нечего. Приходится возвращаться назад, к пятому «Азмасу». Туристы прозвали эти боковые ледники «Азмасами» (азмас — маленький) и считают их по порядку, снизу от языка ледника Мушкетова.

Итак, решено сделать попытку подняться к пониже­нию в Сарыджасском хребте, виднеющемуся в вер­ховьях пятого «Азмаса». От морены этого ледника, где группа разбила лагерь, до перевала не менее 1000 м по вертикали. Сначала разорванная трещинами поверхность ледника, затем крутой снежный склон. Все это не страш­но. Но у самого выхода к перевалу путь заканчивается почти отвесной ледяной стенкой метров в 60 высоты. Это ключ перевала — пройти стенку, значит подняться на перевал!

Вышли поздно. Солнце уже поднялось довольно вы­соко. Его лучи слепят глаза и обжигают кожу. Снежный' склон явно лавиноопасен: видны следы недавних обва­лов. Нужно скорее пройти его. Напрягая силы, люди ускоряют шаги. И вовремя. Позади с грохотом катится лавина. Группа счастливо избегла опасности: лавина пересекла их следы.

Подъем нелегок. До перевала остается немного: мет­ров 200-300, но погода быстро портится. Налетают об­лака, все заволакивает туман... Приходится, не солоно хлебавши, возвращаться вниз. Снова выйти вверх:
удается лишь через день. Подъем теперь стал еще труд­нее: выпал свежий снег, приходится опять протаптывать путь, делать ступени.

Когда добрались до ледяной стенки, было уже поздно. Нужно было устраивать ночлег здесь наверху. Впереди — перспектива очень холодной ночи. Тем более, что на Ми­хайлова и Рыжова один спальный мешок: экономия в весе. Место для палатки выбрано неудачно. Всю ночь, люди боролись со снегом, заваливающим нишу, в кото­рой стоит палатка. Спать, конечно, почти не пришлось.

Утро. Ступени во льду уже вырублены. Гусев и Косенко вышли на перевал первыми — они счастливые об­ладатели кошек. Кошки были и у остальных, но...их пришлось бросить. Еще два дня назад, при подъеме по леднику, их зубья разогнулись и они стали совершенно непригодны. Можно представить себе, какая «благо­дарность» ожидает, после возвращения домой, приятеля, порекомендовавшего кустарную мастерскую. Хмурый кузнец заставил себя долги уговаривать, потом сми­лостивился и принял «особый заказ»... Теперь альпинисты вспоминают его «лихом».

Сверху спускается веревка. Она будет служить пери­лами этой своеобразной лестницы. Михайлов делает шаг вперед:

«Я подошел к стене. Взялся за веревку, подтянулся и стал ногой на первую ступеньку. Зацепился вверху ост­рием ледоруба. Пополз вверх, прильнув к стене всем те­лом. Ступень за ступенью. Поднялся над выпуклостью. Оглянулся.

Вверху — гладкая ледяная стена уходит в небо. Вни­зу — ее подножья не видно. Носок вдруг выскочил из ледяной ямки. Тупые гвозди на подметках служат плохо... Повис на веревке. Гусев выдержал. Пошарил ногами по стене, отыскал ступеньку. Оперся. Полез дальше. Двести ступенек.

Вспомнить страшно, но там это были простые минуты. Думали не о жизни, висевшей на пальцах. Злил кусочек льда, попавший в воротник, хотелось пить»1.

Перевал (5200 м) назвали именем «Пролетарской печати». Основания для этого у группы бесспорные: Ры­жов — корреспондент «Комсомольской правды», а кроме того редакция журнала «Знание — сила» оказала значи­тельную поддержку группе и помогла организовать это путешествие.

Подняться на перевал — это только полдела. Нужно еще спуститься с него. Путь на юг не кажется очень про­стым. Что там внизу — не видно: все заволакивают гу­стые, низкие облака. Отсутствие двух пар кошек делает задачу еще более трудной, а недостаточный альпинист­ский опыт части участников — опасной. Спуск происхо­дит во все более сгущающихся сумерках.

Гусев и Косенко спустились вниз по склону. К ним летят, перепрыгивая через трещины, рюкзаки. Михай­лов и Рыжов спускаются без кошек, цепляясь за каждый выступ на склоне. Гусеву приходится снова подняться, чтобы помочь им. Становится так темно, что итти дальше нельзя. Вымотанные люди кое-как разбивают палатку на склоне. Где они остановились, они и сами не знают. По счастливой случайности, все обходится благополучно. Прошла тяжелая ночь. В свете встающего солнца откры­вается цель путешествия.

Итак, четверо москвичей добились своего. Еще один путь проложен на Северный Иныльчек. Рыжов гадает: был ли здесь Суходольский. Только в Москве узнают они, что первенство все же не за ними.

Теперь можно составить первое, пока еще самое при­ближенное, описание этого ледника. Можно разглядеть совсем вблизи северный склон Хан-тенгри! «Белое пятно» на карте явно потускнело!

Краткое пребывание на леднике закончилось. Нужно поворачивать назад. Силы туристов почти уже исчер­паны, а обратный путь не стал легче. Москвичей еще ожидает ряд приключений. Одно из них чуть было не кончилось гибелью упавших в трещину Михайлова и Рыжова. Но, наконец, они чуть не ползком, добираются к своим лошадям.

Гусев и Рыжов еще вернутся. В следующие годы они снова вступят на лед Северного Иныльчека. А теперь домой, в Москву. Есть о чем вспомнить, о чем расска­зать. Михайлов грозит, что он так это дело не оставит и напишет книжку об их путешествии к «белому пятну». Но все это еще впереди.