— Некоторые торговцы пытаются выдать крашеную слоновую кость за настоящую бирюзу. Но фальшивые камни весят меньше, настоящих и, если их подогреть, пахнут костью.
Ювелир только всплеснул руками, услышав эти слова, и принялся заверять, не скупясь на священные клятвы, что он почтенный купец и никогда еще не торговал фальшивыми камнями. Однако он тут же быстрым движением руки собрал рассыпанную на столе бирюзу, спрятал ее и вынул из стенного шкафа другой мешок.
Николо Поло с лукавой улыбкой поглядел на брата и Марко, когда ювелир высыпал на стол новые камни. Не обращая никакого внимания на цветистую речь хитрого старика, Николо клал на ладонь то один, то другой камень и внимательно их разглядывал. Они сияли чистой голубизной, без всякого оттенка зелени, и выдержали также проверку с подогреванием.
О цене торговались больше получаса, а когда наконец договорились, ювелир уверил венецианцев, что на этой сделке не заработает ни одной драхмы.
Николо Поло дал ему залог. Бирюзу братья положили в шкатулку из пальмового дерева и собственноручно запечатали ее своей печатью. Перед отъездом, то есть через месяц, они зайдут за камнями и заплатят за них полную цену.
Ювелир проводил своих клиентов до улицы. Прощаясь, он отвесил им немало низких поклонов и обрушил на них поток льстивых слов. Довольный сделкой, он глядел им вслед с искренним уважением.
Возвращаясь в караван-сарай, венецианцы повстречали Хасан-бека. Поздоровавшись с ними, он спросил, как у них идут дела. На этот раз Хасан-бек был разговорчивее обычного, казалось он поборол свое мрачное настроение. Но Николо и Маффео Поло отвечали ему весьма сдержанно. Хасан-бек вскоре почувствовал, что его обществом тяготятся, и тут же удалился под предлогом, что торопится на базар, хочет прицениться к хорошим лошадям.
|
|
— Не нравится он мне, — задумчиво проговорил Николо Поло. — Мне кажется, он замышляет недоброе. С чего это он вдруг интересуется нашими делами?
— Я встречал таких людей, как он, — возразил брату Маффео. — Им нелегко живется на свете.
— Вчера в Багдад прискакали три человека из Ормуза, — продолжал Николо. — Только им троим удалось спастись от налета разбойников, спустившихся с гор. Говорят, разбойники эти занимаются черной магией и прибегают к помощи нечистой силы. Когда они нападают на караваны, среди бела дня вдруг становится темно и люди не видят друг друга.
— Что ж, мы повесим себе на шею «Абу Джаки», — пошутил Маффео.
— Пожалуй, вернее запастись хорошим оружием, — серьезно ответил ему Николо.
Маффео Поло тоже стал серьезным.
— Ты прав, — сказал он. — Мы должны быть осторожны. У Хасан-бека мрачные глаза ассасина[14]. И он ненавидит татар. Но все же это еще не значит, что он связан с разбойниками.
Марко с большим вниманием слушал этот разговор. Сочувствие, которое юноша испытывал к Хасан-беку, сменилось недоверием. Марко решил внимательно следить за персидским купцом, с радостью понимая, что их путешествие становится опасным: ведь он пустился в путь в погоне за приключениями.
— Я не понял, дядя, что значат ваши слова: «Мрачные глаза ассасина», — сказал Марко.
— Мы скоро придем в караван-сарай. Ты поймешь мои слова, когда узнаешь историю про Старца Горы.
— Расскажите сейчас, — попросил Марко.
— Тебе не терпится? — с улыбкой спросил Николо.
|
|
— Я тебе ее расскажу после обеда, — обещал Маффео.
* * *
В саду, за глинобитной оградой, цвело абрикосовое дерево. Теплые солнечные лучи пробуждали молодые побеги. Робко лопались первые почки на кустах и деревьях. На дворе стало тихо — купцы разошлись по комнатам, устланным коврами. Наступил священный час послеобеденного сна.
Марко напомнил дяде его обещание. Наслаждаясь мягкостью воздуха, они пошли в сад. К ним присоединились Николо Поло и капитан Матео. Слуга принес войлочные подстилки. По персидскому обычаю они сели, поджав под себя ноги. В ветвях абрикосового дерева пела какая-то пестрая птица.
— Историю про Старца Горы мне рассказывали не раз, — начал Маффео Поло. — Я передам ее так, как слышал. Много лет тому назад в Египте возникли мусульманские секты, чьи сторонники исповедовали ислам и тайно поддерживали связи с другими государствами. Вот тогда Хасан-ибн-Али и образовал в Персии секту ассасинов, которая вскоре приобрела большое влияние. Действуя то хитростью, то изменой, то подкупом, Хасан сумел захватить многие замки и укрепления на севере Персии. Аламут, неприступная горная крепость, стала его постоянной резиденцией. Приверженцы его секты почитали его как святого и прозвали Старцем Горы. Любое его приказание они выполняли беспрекословно.
Последователи Хасана-ибн-Али сделали все возможное, чтобы усилить власть своей секты. Так, Рукн-ад-дин, преемник Хасана, велел разбить в красивой долине, окруженной неприступными горами, сказочный сад. Там росли диковинные цветы и редчайшие фруктовые деревья. На горных уступах были воздвигнуты великолепные дворцы, крытые золотом. Их внутреннее убранство поражало роскошью, а стены были расписаны или обтянуты блестящими шелками. В саду били фонтаны ключевой воды и протекали выложенные мрамором реки молока, вина и меда. Во дворцах жили самые красивые на свете девы. Они играли на всех инструментах и танцевали на лужайках среди цветов.
|
|
Старец Горы велел разбить сад такой неземной красоты не без тайного умысла. Дело в том, что ислам обещает верующим, исполняющим все заповеди, радости райского блаженства. И Рукн-ад-дин решил заставить всех поверить в то, что он пророк и может открыть своим любимцам двери рая. Он приказал выстроить в начале долины неприступную крепость, до которой, впрочем, добраться можно было тоже только по потайной дороге. Глава секты держал в своей резиденции красивых юношей от двенадцати до двадцати лет, которых выбирал среди населения близлежащих гор. Он ежедневно внушал им, что он пророк и может открыть им райское блаженство.
Время от времени он отбирал десять или двенадцать юношей и приказывал дать им снотворный напиток. Как только они погружались в глубокий сон, их доставляли во дворцы, воздвигнутые в его саду, а когда они пробуждались, их одурманивало окружающее великолепие. На лужайках резвились самые прекрасные на свете девы — пели, играли с ними и угощали их изысканными кушаньями и винами. Завидев реки молока и меда, юноши решали, что находятся в раю, и у них не возникало ни малейшего желания покинуть эти благословенные места.
Так они проводили четыре или пять дней, а потом им снова давали снотворный напиток и возвращали в резиденцию Рукн-ад-дина. Тот вызывал их к себе и спрашивал: «Где вы пропадали эти дни, храбрые мои братья?» А юноши отвечали ему: «Мы были в раю по вашей великой милости». И они рассказывали при всех приближенных о своих необычайных приключениях, вызывая всеобщее изумление и любопытство. А Рукн-ад-дин говорил им: «Наш пророк сказал, что каждый, кто защищает своего князя, попадет в рай. Вас ждет вечное блаженство, если вы будете исполнять все заповеди и все мои приказы».
Слова эти юноши встречали восторженно. За великое счастье почитали они возможность исполнить приказ своего князя и ради него с радостью шли на смерть. Рукн-ад-дин тайно подсылал убийц ко всем соседним князьям, которые были ему неугодны. И любой его воин был всегда готов отдать за него жизнь.
Власть ассасинов повсеместно вселяла ужас. У Рукн-ад-дина было два наместника — один из них сидел в Дамаске, другой в Курдистане, — и оба во всем следовали примеру Рукн-ад-дина, воспитывая своих юных приверженцев в беспрекословном послушании. Поэтому даже самый могущественный властелин не мог избежать смерти, если он вступал во вражду со Старцем Горы. Когда татары двинулись на восток и покорили Персию, Хулагу-хан, брат великого хана Мункэ, прослышал о преступлениях Рукн-ад-дина. Ему рассказали, что люди Старца Горы совершают нападения на всех путешественников, которые проезжают по его стране. В 1256 году Хулагу-хан направил целое войско для осады крепости, в которой скрывался непокорный князь. Крепость была так надежно укреплена, что продержалась три года, но в конце концов голод все же заставил Рукн-ад-дина сдаться. Крепость сровняли с землей, а райский сад уничтожили. Непокорного князя заковали в цепи и собирались отправить в Каракорум[15], чтобы он предстал перед великим ханом Мункэ, но по дороге в Гиляне он был убит.
Татары решили жестоко отомстить ассасинам. Великий хан Мункэ велел истребить всю секту, не щадя ни женщин, ни детей. Началась резня, и лишь немногим удалось спастись.
Маффео Поло замолк. Марко рассеянно смотрел на цветок, который широко раскрылся под лучами жаркого послеобеденного солнца. Зеленели кусты, усыпанные белыми и красными цветами. В траве журчал ручеек, из-за глиняной стены к небу поднималась струйка серо-голубого дыма. Его запах убивал свежий аромат земли.
— Пойду погляжу на Джульетту, — сказал капитан Матео. — Конюхам доверять нельзя.
Он пересек сад и сквозь узкую дверь прошел во двор.
— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил о мрачных глазах ассасинов? — сказал Маффео Поло.
— Да, теперь понимаю. И вы думаете, что Хасан-бек… — Марко вспомнил ночной разговор и продолжил — Хаджи-Мухаммед рассказал мне тогда, у фонтана, что татары лишили Хасан-бека всего — дома, денег, семьи.
— Быть может, мы к нему и несправедливы, — заметил Маффео.
— Во всяком случае надо быть начеку, — сказал Николо Поло.
ВСТРЕЧА С КАРАУНАСАМИ
Капитан Матео, опоясанный тяжелым мечом, замыкал караван. Дорога шла круто в гору. В пальмовой роще скоплялся зной и горячими волнами расходился во все стороны. Небо напоминало огромный, раскалившийся на солнце бронзовый колокол.
— Когда-нибудь это кончится, — сказал Матео своей лошади. — Гляди в оба, Джульетта, Вот доберемся до вершины, увидим море, и тогда сразу станет прохладней.
Он стер пот со лба. Джульетта терпеливо вслушивалась в его слова. Впереди мерно вышагивали пятнадцать верблюдов. Серые, невзрачные ослики неторопливо семенили по тропе.
— Ты ведь не знаешь, как прекрасна в это время года Венеция. С моря веет прохладой. Ты видела когда-нибудь город, который стоит прямо на воде? Нет, ты себе это представить не можешь. Я уж не говорю о дворцах и мостах…
У капитана Матео першило в горле, он с трудом ворочал пересохшим языком, но все же продолжал говорить, испытывая от этого какое-то облегчение.
— Вообрази только, куда ни глянешь, везде вода. Если в нее опустить руку, прохлада разольется по всему телу, и ты почувствуешь себя, как рыба в воде, как рыба, которую еще не отнесли на базар.
Караван вздымал облака пыли, она оседала на траву и листья то желтым, то серым слоем. Попугаи оживляли пестрым оперением поблекшую от жары зелень. Тетерева и фазаны сидели прямо на дороге, и только в самую последнюю минуту, выпорхнув буквально из-под копыт Джульетты, скрывались в зарослях. По обеим сторонам дороги стояли убогие хижины. Они были сложены из стволов финиковых пальм и крыты большими пальмовыми листьями. За низкими глиняными оградами раскинулись роскошные сады, в которых зрели грецкие орехи, лимоны, инжир и гранаты.
На дороге не было видно ни души. Селение словно вымерло в этот знойный полуденный час.
Марко ехал рядом с отцом. Стройный, мускулистый, юноша хорошо сидел в седле, и лошадь прекрасно его слушалась. Он стал уже хорошим наездником и при каждой возможности старался отрабатывать все приемы джигитов. Но в такой зной Марко, как и все, избегал лишних движений. Чтобы защитить голову от солнца, он обмотал ее узким белым шарфом. Лицо его давно уже потемнело от загара. С чувством досады ехал он этой скучной, медленной рысью.
У Марко выступил пот на лбу и на щеках, и от этого он казался старше своих лет. Он был похож на измученного воина, погрузившегося в дремоту, но готового на отчаянные подвиги при встрече с врагом.
— А где капитан Матео?
Вопрос отца вернул Марко к действительности. Он огляделся. Дядя Маффео ехал один. За ним следовал Хасан-бек. Дорога стала уже. Они приближались к вершине горы.
— Матео не видно. Я поеду ему навстречу.
— Ладно, только не скрывайся из поля зрения. Если ты не найдешь Матео, скажи об этом джигитам.
— Хорошо, отец.
Поручение ободрило Марко. Он почувствовал приток сил, словно выпил освежающий напиток, и решительно повернул лошадь. Дядя молча проехал мимо — видно, он задремал в седле.
— Куда вы направились, бек Поло? — спросил у Марко Хасан-бек, внимательно вглядываясь в местность.
— Вам-то какое дело, — чуть слышно проворчал Марко и уже громко добавил — Я сейчас вернусь.
— Не удаляйтесь от каравана! — крикнул ему вдогонку Хасан-бек.
Марко с досадой щелкнул бичом. По какому праву этот Хасан-бек печется о нем? Достаточно того, что отец и дядя дают ему указания.
Мимо Марко прошли лошади, мулы, ослы и верблюды в сопровождении погонщиков. Джигиты рассыпались вдоль всего растянувшегося каравана. Марко спросил одного из них, не видел ли он капитана Матео. Джигит в ответ лишь пожал плечами. Марко постоял в нерешительности. На него накинулся целый рой мух и комаров, ему пришлось отбиваться от них бичом. Лошадь неспокойно перебирала ногами. Он стиснул ее бока, чтобы заставить стоять на месте.
Вот за поворотом дороги исчез и последний верблюд. Что же делать? Вернуться назад, так и не найдя Матео? До юноши уже не доносился ни стук копыт, ни крики погонщиков. Вокруг воцарилась непривычная тишина. Растения плохо росли под этим палящим солнцем, цветы увядали и теряли краски, а оголенные стволы казались каменным лесом колонн. Марко подумал о том, что только ненужное, злое чувствует себя здесь хорошо: мелкая мошкара, комары, ядовитые пауки, змеи.
Но где же капитан Матео?
Караван находился в трех днях пути от Ормуза, то есть как раз в тех горах, где скрывались разбойники караунасы, — отец предупреждал его об этом. Марко громко позвал Матео, но душный воздух, словно войлок, поглотил его крик. Тогда он пустился во весь опор назад в селение. Не теряя времени, придержав взмыленного коня, он увидел, что Матео стоит у колодца, его лицо почернело от досады. Матео опустил платок в кожаное ведро с водой, смочил себе лоб, а затем провел влажным платком по спине Джульетты. Рядом с Матео стояло трое очень смуглых мужчин в белых одеждах.
Но Марко тут же перестал сердиться и крикнул:
— Поехали, капитан Матео! Караван уже подходит к перевалу. Если мы здесь задержимся, нам его потом не догнать.
— Хорошо, что ты здесь, Марко. — Матео снова кинул кожаное ведро в колодец и вытащил его, но при этом он не сводил пристального взгляда своих глубоко посаженных глаз с окруживших его мужчин, стараясь приметить каждое их движение. — Может быть, ты мне объяснишь, что это за чучела? Только не слезай с лошади, Марко… Что-то здесь не то… Эй, ты, чертов сын, а ну-ка убери свои поганые лапы! — с недоброй усмешкой крикнул Матео персу, который пытался поймать его лошадь за узду. Вцепившись ему в руку, капитан рванул его к себе — Вот так, дружок, давай лучше мирно поладим, а то полетишь сейчас в колодец. Только не слезай с лошади, Марко!
Капитан двинулся к Джульетте, не выпуская руку перса, который, выбиваясь из сил, тщетно пытался освободиться, — у него на шее и лбу вздулись вены от напряжения. Вдруг Матео отшвырнул его, да так, что он отлетел на несколько шагов. Не спуская глаз с двух других персов, которые, казалось, никак не могли решить, как повести себя с этим гигантом, Матео резким движением схватил поводья лошади. Но как только он вскочил в седло, раздался громкий повелительный клич. И в ту же секунду из хижин высыпали вооруженные люди. Они мчались к колодцу, оглашая селение воинственными криками. Копье пролетело мимо Марко, едва не коснувшись его плеча. Второе вонзилось в ногу Джульетты. Кобыла взвилась на дыбы и бросилась на разбойников. Из глубокой раны сочилась кровь. Вдруг у нее подогнулись передние ноги, и она споткнулась. От неожиданности Матео свалился на землю, но тут же снова вскочил и выхватил свой меч.
«Караунасы», — подумал Марко. Он насчитал девять или десять человек, помимо тех троих у колодца, которые не были вооружены и сразу же скрылись в доме. Скорее инстинктом, чем разумом, почуял он грозившую опасность и, невольно съежившись, прильнул к лошадиной шее. Следующее копье едва не коснулось его головы. Марко резко повернул коня и сбил с ног копьеметателя. Другого разбойника он повалил ударом меча. Марко разгорячился в схватке, его одежда прилипла к телу, а волосы стали мокрыми, как после купанья. Конь нервно перебирал ногами — ему не терпелось ускакать прочь.
А тут из дома выбежали еще те трое, что сперва стояли у колодца. Они теперь тоже были вооружены и устремились к Матео, которого уже окружили остальные караунасы. Марко представился случай бежать. Разбойники не обращали на него никакого внимания. Было ясно, что скоро они одолеют Матео, несмотря на то что он как бешеный отбивался своим огромным мечом. Может, правильнее поехать за джигитами?
— Марко, беги! — донесся до него голос Матео.
У ног Марко лежало копье, брошенное караунасом. К небу вздымалось облако пыли. Стук скрестившихся мечей, воинственные крики разбойников и мучительные стоны раненых пронзали воздух. Четверо персов — не то раненые, не то убитые — валялись на земле.
— Скачи за подмогой, Марко, — прохрипел Матео.
Все дальнейшее произошло с быстротой молнии. На шею Матео накинули лассо. Рывок, и невыносимая боль швырнула великана на землю. Меч упал прямо в пыль. Марко ринулся было на разбойников, но пять протянутых пик преградили ему дорогу. Он вонзил шпоры в бока коня, конь взвился на дыбы, повернулся на задних ногах и унес Марко прочь от места схватки.
Марко владела сейчас лишь одна мысль: поскорее привести подмогу Матео. Издалека до него еще доносились ругань и проклятия разбойников. Конь вихрем мчался мимо деревьев, кустов, отвесных скал. Марко словно слился с ним и все его пришпоривал и пришпоривал. Дорога, извиваясь, вела к вершине.
Подмогу Матео!
У Марко болела голова, гудело в ушах, кровь стучала в висках. Глухие удары сердца отдавались во всех венах. Он чувствовал мучительную жажду. Рот был полон липкой слюны, а жестокое солнце по-прежнему палило землю раскаленными лучами. Дороге, казалось, не было конца. По обе стороны лежали бахчи.
Вдруг Марко почудилось, что он слышит топот копыт. Он обернулся, но на пустынной дороге никого не было видно. Разбойники не преследовали его. Наверно, они боялись джигитов, сопровождавших караван.
Марко еще туже натянул поводья и стегнул коня плеткой, чтобы заставить его скакать из последних сил. Юноша подумал об отце: что сказал бы Николо Поло о самовольных поступках сына?
Тут Марко, к своему великому удивлению, увидел, что навстречу ему спокойной рысцой трусят два оседланных коня без всадников. Сперва он решил, что кони убежали во время обеденного привала, но от этой мысли ему пришлось сразу же отказаться, так как он знал, что джигиты их быстро поймали бы. Когда лошади приблизились, Марко узнал одну из них — это была лошадь его отца. Мучительный страх сковал юношу. Он выпустил из рук поводья, и его конь остановился. Да, сомнений быть не могло: навстречу шел гнедой жеребец отца. Марко спрыгнул с седла и подозвал гнедого. Услышав знакомый голос, конь осторожно приблизился.
Марко схватил его за узду, но тут же отпустил. Прежде всего он должен узнать, что случилось. Пытаясь совладать с мыслями, которые лихорадочно теснились в голове, Марко привязал своего коня к дереву и побежал дальше.
«Ведь отец не один, с ним дядя Маффео и джигиты. Да и купцы все вооружены, — думал он. — На караван напасть не так-то просто».
Марко жестоко упрекал себя за то, что оставил отца, не помог ему в беде. Но откуда он, собственно говоря, взял, что на караван напали? Сейчас он увидит их всех, мирно расположившихся на привале в пальмовой роще…
Марко ускорил шаг. Дорога шла по высокому плато, а затем скрывалась из виду на узком спуске.
Вокруг теснились темные горы, над ними раскинулось безоблачное небо. Юношу охватило острое чувство одиночества. Склон был покрыт серо-зеленой травой, колючками и каким-то серебристым, сильно пахнущим ползучим растением.
Знойный ветер вздымал облака пыли с рассохшейся земли, которую почти не скреплял своими корневищами низкорослый кустарник. Марко пришлось заслонить глаза рукой. И тогда он увидел на горизонте отряд всадников, который быстро приближался. Он не знал, заметили ли его эти всадники в белом, но, так или иначе, у него уже не было времени бежать назад к своему коню. Он бросился на землю, ползком добрался до лощинки в пятидесяти шагах от дороги и притаился там.
Спустя несколько минут Марко осторожно приподнял голову и поглядел сквозь траву на дорогу. Пыль забила его красные, воспаленные глаза, пряди растрепанных волос спадали на лицо, но все же он разглядел отряд. Он насчитал двенадцать вооруженных всадников, которые по виду ничем не отличались от разбойников в селении. Они, как и те, были вооружены копьями, за спиной у них висели луки, но стрел в колчанах не было.
У Марко учащенно забилось сердце. Казалось, всадники едут прямо на него. Он вынул меч из ножен и положил его рядом с собой, а в левую руку взял кинжал. Страха он не чувствовал. На него двигалось нечто неотвратимое. Бежать было некуда. Если разбойники его обнаружат, ему не миновать смерти.
Вот оно, приключение! Так ли он представлял себе это прежде, в Венеции, когда с тоской глядел на уходящие корабли, пренебрегая красотой сияющей лагуны? Либо когда день за днем караван шел под дождем по серой, однообразной дороге?
То ли это приключение, о котором он мечтал! Ему рисовалось в воображении, как он сражается с разбойниками и работорговцами, как освобождает узницу — красивую, печальную, юную цыганку, как становится настоящим героем и за это получает заслуженное вознаграждение: золото и серебро, любовь окружающих его людей, да еще и девушку в придачу.
А теперь он лежит в пыли под раскаленным ветром и палящим солнцем, и воздух насыщен терпким, незнакомым запахом диковинной травы.
Всадники в белом всё приближались — он уже ясно видел их смуглые воинственные лица.
Ему казалось, что между каждым ударом сердца проходит не меньше часа. Он потерял ощущение времени и весь, с головы до ног, приготовился к бою. Рядом лежал меч. Сжатая рука всадила кинжал в землю по рукоять. Мускулы напряглись для прыжка.
Копья всадников были в крови, одежда разорвана. Они проскакали мимо Марко, и тут он увидел в центре отряда двух пленников, привязанных к лошадям. Одним из них был Хасан-бек. Он недвижно лежал на спине лошади, платье его было обагрено кровью.
«Бывают такие люди, и им нелегко приходится в жизни», — так сказал Маффео Поло в Багдаде.
А теперь Хасан-бек, тяжело раненный, лежал на лошади.
Что же случилось? Этот вопрос мучил Марко.
Вторым пленником был джигит.
Марко поднялся на колени. Всадники исчезли. Вскоре они обнаружат оседланных лошадей и жеребца, которого Марко привязал к дереву. Он взял оружие и пошел прочь от дороги. Дикий виноград цеплялся за его ноги, а колючки рвали одежду.
У края плато поднялось облако пыли. Марко услышал ржание, крики и спрятался за кустом. Вскоре он увидел верблюдов, мулов, лошадей и ослов своего каравана, которых с грубой бранью, щелкая бичами, гнали всадники в белом. Возбужденных животных было трудно сдержать в куче. Два верблюда рванулись в сторону и убежали с дороги. Разбойники кинулись им вдогонку. Но теперь Марко был уже достаточно далеко, чтобы решиться добежать до ближайшего дерева.
Марко прикрыл глаза рукой и стал ждать, пока всадники проедут мимо. Пленных у них как будто не было. Что же случилось с людьми, сопровождавшими караван? Где отец? Где дядя Маффео? Неужели разбойники их убили?
Столько вопросов!
Нет, это не те приключения, о которых он мечтал. Те приключения выдумывают, сидя у камина, когда трещат поленья и весело играют красные языки пламени.
Марко мучила жажда.
* * *
За высокой скалой протекал горный поток. Вода просачивалась сквозь множество щелей его каменного ложа и питала желто-рыжую землю. Бурные ручьи стремительно неслись по узкой, но плодородной долине, где росли фруктовые деревья и финиковые пальмы. На зеленой лужайке резвились лошади, козы и ослы. Небольшой лесок скрывал хижины караунасов от любопытных взглядов.
Приближались сумерки. Главарь местных караунасов, маленький подвижный человечек, разглядывал добычу: шелка, ковры, мешки с пшеницей и рисом, тюки с хлопком, меха и прочее добро. Его полное, широкоскулое лицо с черными усами так и светилось алчностью. Молча ждали караунасы дележа добычи. Только дети не могли сдержать тихих возгласов восхищения.
Солнце закатилось за лес, и горы затянулись изумительной радужной дымкой. Убитые лежали в хижинах, а рядом с ними, поджав ноги, сидели их жены, исторгая протяжные жалобные стоны.
Карауливший пленных страж клял свое невезенье: стоять на часах в то время, как происходит дележ добычи.
— Эй ты, шакал, сиди и помалкивай! — злобно крикнул он, просовывая копье сквозь деревянную решетку в глубокую яму, чтобы усмирить разбушевавшегося пленника. Но от неожиданного сильного толчка страж упал навзничь на решетку, ударился о цепи с большим железным замком и даже на мгновенье потерял сознание.
А пленный в яме сжимал окровавленной рукой копье: хотя ему и пришлось схватить копье прямо за наконечник, он вырвал его резким движением из рук стража.
— Черномазый черт! — вопил Матео с искаженным от боли лицом. — Теперь гляди в оба, не то я пощекочу тебя сейчас твоим же копьем!
Прошло некоторое время, прежде чем Матео удалось в этой тесной, сужающейся кверху яме повернуть копье острием наружу. Он поставил его на ладонь и метнул, но оно долетело только до решетки. Страж вскочил на ноги и, все еще шатаясь, отбежал в сторону, так как находиться у решетки становилось опасным.
Капитан Матео сел в углу ямы на землю и, оторвав от куртки полоску материи, перевязал себе руку. Оружие он раздобыл и поклялся живым не выпускать копья из рук.
Когда страж окончательно пришел в себя, он безумно испугался. Ведь этот бешеный великан, который и безоружным был опасен как тигр, владел теперь копьем. Страж живо представил себе, как товарищи, узнав о его неудаче, будут над ним насмехаться и с каким презрением будет смотреть на него их главарь. Обруганный и опозоренный, он сам в конце концов угодит в темницу.
Незадачливый страж подполз на четвереньках к решетке и попытался осторожно заглянуть в яму. Но едва только пленник увидел прядь его волос, как снова метнул копье вверх, и стражу вновь пришлось отпрянуть. Ему ничего не оставалось, как обратиться к пленнику с просьбой вернуть копье и пообещать ему за это молоко, кумыс, лепешки и баранину.
Хотя Матео ни слова не понял из страстной речи своего стража, но догадался, что тот ему что-то сулит. Значит, захват копья уже благодатно сказался на его положении. Матео забыл о своем позоре — о том, что он, как бешеная собака, сидит в вонючей яме. «Ну, теперь не зевай, соберись с мыслями, — твердил он самому себе, — иначе погибнешь здесь самым жалким образом». К тому же его мучила тревога: что с Марко, который по его вине попал в беду?
— Пойди-ка сюда, дружок! — крикнул он спокойным голосом. — Давай поговорим.
Над решеткой медленно, осторожно склонилось смуглое лицо с испуганными глазами.
— Да не бойся, не бойся, паршивый пес, я тебя не трону, — проговорил Матео самым дружеским тоном. — Принеси-ка мне чего-нибудь поесть и какой-нибудь холодный напиток. Вот такую гору еды, понимаешь? И тогда я тебе отдам твое копье, чтобы ты мог меня преспокойно заколоть. Вот оно, твое копье, погляди-ка! А теперь бегом, дружок!
Страж огляделся по сторонам. Сумерки сгущались. Его товарищи всё еще были заняты дележом добычи. Он торопливо закивал головой и знаками объяснил Матео, что все понял и выполнит его просьбу.
Едва он скрылся, как Матео взялся за работу. Он отломил у копья острый конец и начал копать ступеньки в твердой земляной стене. В яме было уже совсем темно. На небе зажглись первые звезды.
Вдруг Матео услышал глухие стоны. Ему показалось, что они доносятся прямо из-под земли. Он перестал копать и прислушался. Стоны сменились еле уловимым зовом. Какой-то голос произносил его имя. Матео был не робкого десятка, он не боялся ни людей, ни чертей, но этот голос, доносившийся откуда-то из-под земли, словно голос привидения, изрядно его напугал. Может, к нему взывал какой-то мертвец из могилы?
Его тюрьма находилась в самом конце селения. Все дневные шумы уже смолкли, не было слышно ни лая собак, ни шороха птиц в листве. Даже женщины перестали причитать.
— Кто здесь? — спросил Матео дрогнувшим голосом. Он прислушался и снова явственно услышал свое имя, но облегченно вздохнул, лишь когда до него донеслись какие — то персидские слова. И тут он вспомнил, что возле ямы, в которую его бросили, он видел еще три такие же. Значит, где-то рядом сидит другой пленник.
— Кто вы? — крикнул Матео. — Назовите свое имя!
— Хасан-бек.
— Запаситесь терпением, Хасан-бек. Я сейчас попытаюсь отсюда выбраться. Может быть, потом мне удастся и вам помочь.
И Матео с лихорадочной быстротой продолжал свою работу. Сейчас нельзя было терять время на разговоры. Появление Хасан-бека подтвердило его догадки. Теперь уже не могло быть сомнения в том, что разбойники напали на караван. Но где же все остальные? Что случилось с Николо и Маффео Поло? Где Марко?