Путь до города сокращался, хоть и незаметно. Туда можно было добраться за ночь, это считалось довольно быстро. Но у Ачима было не так много времени, ведь Видану становилось только хуже.
– Скажи, Ачим… ты же знаешь, что в городе… не каждый примет тебя с Виданом? – Богдан всецело поддерживал Ачима, но его всё же терзали сомнения насчёт того, что у них что-нибудь выйдет. Для него было очевидно, что общинников в городе не признают, однако он надеялся, что у его друга есть какой-нибудь план.
– Однажды мы помогли Столице и Царь Родион должен отплатить нам за это.
– Так мы к нему едем?! Серьёзно?! Может, он вовсе забыл про то, что мы для него сделали? Да и к тому же, он даже не знает, что это был ты.
– Да брось ты! Про такое невозможно забыть! Хотя, кто знает. Возможно, он мечтает расправиться со мной за это. Но я ему тогда спас жизнь, а он человек чести. Уверен, за это он спасёт Видана.
– Василиса, ведь, не знает об этом? Ты же не говорил ей.
– Не говорил… А что поделаешь? Сейчас мне уже не по силам сделать то же самое. Возраст у меня уже не тот, чтобы подвиги совершать.
Узкая тропа, по которой они двигались, свернула на большую дорогу, которая вела прямо к городу.
– Тебе, наверное, не хотелось бы это слышать, – начал Богдан, – Но… что будешь делать, если его не вылечат.
– Вылечат, – пытаясь обнадёжить себя, сказал Ачим, – Это у нас в деревне лекари никакущие. Только от ячменя на глазу и могут вылечить. Да и то плевком. А там, в Столице и мёртвого могут оживить. Ты сам, как будто там не был.
– Но если всё-таки так случится? Что тогда?!
Ачим вздохнул. Он был неглуп и понимал, что всякое бывает. Слова Богдана его ничуть не задели, поэтому он спокойно и рассудительно ответил:
– А что ещё в таком случае делать? Постараюсь держаться, не сойти с ума. В конце концов, я и не такое видал… Василиса, надеюсь, тоже справится. Она сильная. Но ещё рано об этом беспокоиться. Пока Видан жив, я буду верить, что его вылечат. А тебе, Богдан, спасибо, что со мной поехал. Один я не справлюсь.
– Да что там. Ты же мне как брат… Сколько уже едем? А то я совсем счёт потерял. Да и темно вокруг, – зевнув, сказал Богдан.
– Да где-то полчаса. Главное, что до города-то не так много осталось. Туда путь недолгий. А ты поспи. Здесь с Виданом ничего не случится. Целыми днями только и делаешь что сторожишь. Хоть бы отдохнул.
– Спасибо, конечно, но я не позволю себе уснуть.
– Дело твое.
Поворотов на этой дороге почти не было. Ачиму только и приходилось держать руль прямо, да вглядываться в темноту перед собой. Мысли о предстоящей встрече с царём и о своём сыне не давали ему уснуть. Он погрузился в раздумья, уже не замечая, что находится перед ним. Внезапно, он ударился головой о потолок кабины, да так, что забыл, о чём только что думал. Телега подскочила и остановилась. Ачим, держась за голову, сидел на месте, пытаясь осознать, что происходит.
– Что случилось?! – с недоумением спросил Богдан, сидя в кузове и, крепко обняв Видана обеими руками, – Мы, кажись, на что-то наехали.
Водителю пришлось выйти наружу. Телега стояла неподвижно, и в ночном сумраке, в свете газовых ламп висящих на кузове, Ачим заметил, как на большом камне, валяющемся на дороге, стояло напополам треснувшее колесо, которое каким-то образом всё ещё удерживало транспорт на себе.
– Да твою ж… – проворчал Ачим.
Со злости, он уже практически замахнулся ногой на поломанное колесо, но резко остановился, поняв, что так сделает только хуже.
– А запасное у тебя есть? – спросил солдат, когда выглянул из кузова и увидел, что произошло.
– Нет. Забыл в деревне.
– Пойдёшь за ним?
– Да не. Точно нет. Времени мало. Да и возвращаться будет глупо, я уже со всеми попрощался.
– Что же, теперь, толкать её будем?
– Мне главное до города Видана донести, а не телегу. Так что, пешком пойдём. За ней потом вернёмся.
– А не угонят?
Ачим подошёл к кузову, и взял оттуда на руки сына.
– Ну, угонят, и что? – ответил отец, – Телегу я новую смогу купить, а сына – нет. А ты, если уж вызвался, то идёшь со мной до конца.
– Конечно же! Я и не собираюсь тут оставаться и назад я тоже не пойду! Всего-то до города надо пешком дойти! Я, как и ты, не собираюсь отступать. Идём.
– Хорошо, – с еле заметной улыбкой сказал Ачим. Его взгляд был усталым, поэтому Богдан даже не заметил, что тот улыбнулся.
На кабине телеги висел газовый фонарь. Богдан снял его, дабы освещать дальнейший путь, потому что света луны, на той дороге не хватало, чтобы всё видеть. Они оставили свой транспорт позади и побрели дальше на своих двух.
Почти никто раньше не пытался дойти до города пешком, не у всех это получалось. Ещё в не столь отдалённые времена, по ночам на большой дороге была огромная угроза стать ограбленным или убитым. Сейчас всего этого намного меньше, но нужно быть очень смелым и подготовленным, чтобы преодолеть такой немалый путь.
– Не отставай, Богдан. Прибавим ходу! – взволнованно окликал Ачим своего спутника.
– Да не торопись так! Надо беречь силы! Нам ещё топать и топать!
– Я пока не устал, и отдыхать не собираюсь.
– Давай, лучше я Видана понесу. Тебе же легче будет!
– Не, мне нормально.
Забыв обо всём вокруг, Ачим и сам уже потерял счёт того, сколько они прошли, но он старался этого не показывать, как и Богдан, считавший, что не имеет права жаловаться ни на усталость, ни на расстояние, ибо понимал, что он сам, по собственной воле вызвался помочь другу. Они оба уже находились на пределе, особенно Ачим, но на отдых времени не было.
– Слушай, – окликнул Ачима солдат, – А если… когда Видан поправится, как думаешь, кем он захочет стать? Пойдёт ли он по твоим стопам?
– Может, и пойдёт. Жестокая эта работа, но что тут поделаешь.
Внезапно Богдан резко остановился, будто почуял что-то неладное. Это находилось позади них, но пока неизвестно, что именно.
– Ты чего? – спросил его Ачим, который остановился чуть дальше, потому что не сразу заметил, как Богдан встал на месте.
– Погоди…
Одно ухо Богдан приложил к земле и, когда убедился в том, что что-то приближается к ним, быстро вскочил и побежал к обочине.
– Ты тоже давай сюда! – торопливо сказал он.
Ачим незамедлительно сошёл с дороги за ним, а Богдан затушил свет в фонаре, который он держал. Они засели в темноте, настолько густой, что не могли различить лица друг друга.
Тем временем, где-то вдалеке показался быстро приближающийся источник света. Не было сомнений, что так может двигаться лишь телега, только вот, было непонятно, кто это мог быть.
– Вот зараза! – солдат опасался, что это могут быть разбойники, коих давно не видели на большой дороге, – Как бы нас не заметили, а то, мало ли знает, кто её ведёт. Пока не проедет, отсидимся тут, а потом дальше пойдём.
Свет всё приближался. Хоть мотор и был абсолютно бесшумным, стало хорошо слышно, как колёса трутся о землю и бьются о камни. Поначалу казалось, что сам Ачим тоже сидел и терпеливо ждал, но тут же, не выпуская мальчишку из рук, он встал на ноги и выбежал на середину дороги.
– Стой, Ачим! Ты куда?! – запаниковал Богдан.
Но его друг не ответил. Он стоял так, будто врос в землю. Было ясно, что сходить с места он не собирался.
– Ты что задумал, Ачим?! Назад! – не переставал кричать Богдан – Собьют же! Давай обратно!
Оставалось совсем ничего. Он был готов встретить телегу своим устремлённым на неё взглядом, способным остановить хоть десяток таких машин.
– Эх! Да что с тобой будешь делать!
Его другу тоже не пришлось долго отсиживаться. Если бы Ачим пропал, Богдан просто не смог бы вернуться обратно, а если и смог бы ему было бы трудно сказать всем в глаза о том, что произошло. Не выдержав, он ринулся к нему, собираясь увести с дороги.
Не успел он добраться до Ачима, как транспорт резко остановился прямо перед ними.
Путники стояли на месте и не делали ни единого движения, ни звука. Богдан смирился. Ему было немного страшно, но убегать он не собирался, а Ачим всё так же твёрдо стоял, уткнувшись взглядом в одну точку перед собой. Но взгляд их прояснился, и через свет фонарей стало видно не менее впечатлённое лицо водителя той телеги. Старик за рулём, казалось, сам был удивлён происходящим. Он отцепился от руля и загладил свои редеющие волосы назад, пытаясь осмыслить происходящее.
– И откуда же вы такие на мою пожилую голову свалились? – удивлённо спросил он.
Несмотря на старческую внешность, голос его был не таким скрипучим, как можно было ожидать. Сидя за рулём, он слегка сутулился, но Ачим видел, что старик довольно высокого роста. Лицо его было худощавое, но статное, и одет он был не как простой работяга, а больше походил на торговца.
– Дед, до города довезёшь? – сказал Ачим, не теряя решительности. Он будто знал, что им предстоит эта встреча.
– Уж не разбойники ли вы? А то знаю я вас, повыскакивают сейчас и прощай мой товар!
– Да где ж ты, дед, разбойников с детьми-то видал? А за товар свой не беспокойся. Ничего не возьмём. Только довези нас.
Сложно было доверять этим пропащим путникам, да вот только, старик был добрый. Он спустился из кабины на землю и всё так же сутулясь, смело подошёл к ним. Старик посмотрел на мальчишку, словно на своё родное дитя. Видан был не в лучшем состоянии: на его лице появились круги под глазами, жар усиливался, а дыхание стало тяжёлым.
– Ребёнку-то, стало быть, совсем плохо, – обратил внимание старик, – Это ж чума! Где он её подхватить-то умудрился?
– Ты б нас, дед, сначала до города довёз, а? А чума - не чума, мы сами как-нибудь разберёмся.
– Может, и сами разберётесь. Я не лекарь, его лечить не ручаюсь. Но что мне делать, когда эта хворь на муку перекинется? Как я её людям продавать-то потом буду?
Не эгоизм руководил стариком, но здравый смысл. Эти путники были всего лишь случайностью на его пути и могли стать проблемой для его торговли. Но и не помочь он не мог.
– Да ты что, дед, – возмутился Богдан, – Да какая же мука тебе дороже человеческой жизни?! Сколько это надо будет муки продать, чтобы она стоила, как ребёнок? Оставить нас здесь хочешь?!
Богдан немного вспылил. Он просто не мог удержать в себе весь тот порыв, что появился, когда он заметил, как их единственный спаситель начал колебаться. К тому же, он уже устал идти, и нельзя было упустить такой шанс.
– Ты погоди это! – успокаивал его старик, – Да не буду же я дитё малое на дороге бросать! А вы-то уж точно до города не дотянете. Пешком туда ещё ой, сколько идти… Полезайте уже. А мальчишку прямо на мешки и кладите, – он махнул рукой назад, на свою телегу, – ему там есть место.
Ачим направился к кузову, не обронив ни слова, словно он с самого начала хотел это сделать и только ждал разрешения старика.
– Эй! – выкрикнул ему вслед Богдан, – Хоть бы сказал что-нибудь!
– Не нужно, – сказал старик, посмотрев на солдата, – Я и так вижу, что он благодарен. А ты, чем упрекать его, лучше иди и помоги ему.
– Всё равно, спасибо вам от меня, и от него!
Богдан покланялся торговцу и побежал к телеге.
На боку кузова очень чётко виднелся большой знак - латинская буква “V” с перегородкой посередине, которую заметил Ачим.
“Как и думал… Тот старик, наверное, и есть Людомир с той мельницы, с которой нам муку в деревню возят. Но я всё равно его спрошу, на всякий случай”.
Он уложил сына в кузов. Мешки были аккуратно сложены стопками и, ему хватило места, чтобы лечь между ними.
– Так ты с ним будешь? – сказал Богдан, указав на Видана.
– Нет. Ты присмотришь за ним, чтобы какой-нибудь мешок на него не свалился, а я сяду спереди.
– А. Конечно… Ты не доверяешь этому старику? – он перешёл на полушёпот, чтобы водитель, уж было, не услышал.
– Да кем он ещё может быть? Обычный торговец… Нет, всё нормально. Просто поговорю с ним по дороге.
– Ну ладно… Всё-таки, очень хорошо, что мы его встретили.
– Ага, – коротко ответил Ачим.
– Всё, едем! – сказал старик.
Разговор между Ачимом и Богданом так и оборвался перед тем, как они продолжили путь. Так же, чуть подскакивая на камнях, телега ехала, но уже не настолько быстро. Дед старался не торопиться, чтобы в кузове ничего не случилось.
– Ну, так, сынок, рассказывай, – начал водитель.
– Ха! Да какой я тебе сынок?
– А больше-то как мне тебя звать?
– Ачим я, дед. Того, что в кузове, Богданом звать, а сын мой – Видан. Общинники мы. А твоё имя как? Не всё же мне тебя дедом называть.
– Меня Людомиром звать, но тебе я могу и дедом быть. Не обижусь, коль будешь так звать… Точно. Так что с сынишкой твоим такое? Да как на дороге оказались?
Не было смысла уходить от ответа. Старика вполне можно было понять. Он попросту хотел знать, кого везёт в своей телеге.
– Да что с ним ещё может быть… Сам же всё видел, чума это.
– А вы, в город, значит, лечиться? Точно не разбойники?
– Да нет, говорю же. Просто общинники.
– Ах! Знаю, знаю. Частенько к нам на мельницу заглядывают.
– Так это ты всю эту муку молол?
– Рабочие мои. К нам ещё и с других общин постоянно ездят. Сейчас как раз зима скоро, все ездят муку заготавливать.
– А тот знак на твоём кузове что значит?
– “Велес” – так мельница наша зовётся. А ты не слыхал?
– Слыхал. В нашу деревню Прокош постоянно муку возит.
– Вот оно как. Ну да, он общинникам постоянно муку доставляет. Хороший у меня сын. Всем сразу пытается помочь… Глянь, вон и пригород уже видать.
На утро приходилась самая тёмная часть суток, но вместе с лесом, она осталась позади. Начало светать.
То, что показалось впереди, навевало Ачиму воспоминания о былых временах. Деревья расступились. Вокруг Столицы возвышалась белокаменная стена. На самом верху стены стояли бревенчатые башни, сохранившиеся со времён войны, когда они были действительно нужны. Башни на стене располагались примерно через полверсты друг от друга. Сама стена была семь саженей в высоту (15 метров), так что, перелезть через неё кому-нибудь точно было бы сложно.
Краёв этой стены не было видно ни влево, ни вправо, её верх доставал до макушек сосен близлежащего леса.
– Вот и приехали! – сказал Людомир.
– Ты, дед, погоди говорить. Надо ещё ворота преодолеть
– Ха! Не боись ты! Меня там все знают.
Солнце покрывало утренним заревом стену и находящийся у её подножья небольшой пригород, окружённый оградой, представляющей собой дощатый забор. За ним стояли редкие хаты, да бедненькие лавки, владельцы которых норовили получить хоть что-то с тех, кто въезжает в город или выезжает из него.
На въезде за этот самый забор стражи не было вовсе. Тишина стояла практически мёртвая. Это была не скучная тишина, а скорей всего тёплое утреннее деревенское безмолвие. В три утра все только-только готовились приступать к работе: молоденькие, с виду хрупкие девушки тягали на своих плечах неподъёмные коромысла с наполненными вёдрами, а уже бодрые хозяева лавок у самой дороги выставляли из мешков свой товар. Находились там и зелёные лужайки, специально отведённые для пастухов, чтобы те пасли там свой скот. И всё в этой, стеснённой заборами, наполненной утренним светом чаше, находилось в гармонии и сильно контрастировало с громадой той непреступной стены прямо за ней.
– Я тут частенько бывал, – сказал торговец, – Даже те, кто продают здесь муку, закупают её у меня. Но с них много не возьмёшь. Здесь народец будет победнее, чем в городе.
– К ним вообще кто-нибудь подходит? – спросил Ачим.
–Да, бывает кто-нибудь. В городе-то оно всяко дороже, но все почему-то бегут закупаться там, а эти отсюда не уходят.
– Так им есть же, что продавать. Чего тут сидят?
– Да их оттудова остальные выгонят. Таким мелким лавочникам там проходу не дадут, – он говорил это безо всякого сожаления за них, ведь и был тем, кто не дал бы им проходу.
Пригород был пройден свободно, как если бы пригорода и не было вовсе. Людомир подъехал к воротам и остановил телегу, ведь проход в город был закрыт. Оставалось лишь преодолеть пару метров перед тем, как оказаться в самой Столице.
Справа от ворот, прямо в стене находилась каморка, в которой сидели двое стражников и решали, кого пропускать в Столицу, а кого – нет. Так же в этой коморке находился рычаг, который открывает массивные ворота. Только через них могла проехать телега, для людей же в воротах была дверь, ключ от которой имелся у тех же стражников.
– Почему мы стоим? Что там такое? – послышался голос Богдана из кузова, – Мы приехали?
– Погоди там, – шёпотом ответил ему Ачим, – Не вылезай пока. Мы почти в городе.
Все, кроме солдата в кузове, вышли из транспорта. Ачим уже и забыл, насколько огромной стена казалась вблизи. Пару стражников в той самой каморке обратили внимание на путников. Старый торговец оказался для них знакомым, а вот Ачима они видели впервые.
– Гляди-ка, – сказал один стражник другому, – Людомир прибыл.
– Правда что ли? – выглянул второй, – Точно он! Людомир, вас-то мы и ждали!
Старик поприветствовал товарищей:
– Здравствуйте. Так вы сегодня тут стоите, значит.
– Ага, мы! Те, кто должен был стоять сегодня, на задание какое-то ушли, а нас тут оставили.
– Понятно. А я вот, привёз остатки с мельницы. Решил их долго в складах не держать, да вот помощника с собой прихватил.
– Уж не знаем, Людомир. Родион нам наказал, чтобы слишком много кого не пускать, да только тех, у кого пачпорт на въезд есть.
– Да вы что?! У меня ж он есть!
– Мы и не про вас, а про гостя вашего! Есть у него пачпорт?
Весь прошедший разговор Людомир вёл со стражниками наравне, как со старыми друзьями, не позволяя набивать самому себе цену. Вдруг, что-то подвигло его поменять тон:
– Да вы там опухли совсем?! О каком пачпорте вы там говорите?! Открывайте, давайте, а то всю жизнь тут сторожить и будете! – говорил торговец по-прежнему спокойно, но это уже звучало не как обычная просьба, а как приказ, заставивший стражников проявить уважение к старику, надавившему на них.
Он заставил их беспрекословно выполнить приказ и открыть путь в город. Ачим смотрел на него, уже как на совершенно другого человека.
– Да кто ж ты такой, дед? – сказал он, не переставая удивляться в момент, когда садился рядом с Людомиром.
– Да кто-кто? Торговец я. Видишь, муку везу, вам помогаю.
– Где ж это видано, чтобы торговец мукой царскую стражу на место ставил?
Но Людомир предпочёл промолчать, оставив Ачима в неведении о том, что же всё-таки произошло у входа. Где-то за стеной послышался шум закрутившихся шестерней. Ворота со скрипом отворились, старик завёл телегу и спокойно проехал в город.
Слишком много времени прошло, чтобы старейшине своей маленькой лесной общины удалось узнать город, каким он был раньше. Почему-то Ачим чувствовал себя здесь чужим. И солнце здесь светило как-то по-особому. Сверху город был заполонен крышами домов. Больше всего утреннего света было на рынках и площадях. Вся Столица была пронизана вымощенными дорогами, по которым передвигались сотни телег. Мало кто выезжал из города и мало, кто туда въезжал, ведь там было всё для жизни, а за его стенами – ничего, кроме леса и редких деревень. С северной стороны города протекала река, на которой он и был построен. Город был огромен, поэтому имел ещё несколько входов, от которых пролегали дороги, ведущие в центр, к царскому дворцу – Мировой Кафедре.
По бокам от них пролетали кипы торговых лавок, жилые дома и какие-то другие здания, а где-то и стоянки для телег. Ехать приходилось всё так же, не торопясь, ибо был шанс повстречаться с чужой телегой на своём пути.
– Вот мы и в городе. Вас куда везти-то? У кого мальчонку лечить-то будете? Много есть тут врачевалень, но общинников-то не везде примут, вы это знайте.
– Его вылечат в лучшей врачевальне в Столице, – на полном серьёзе ответил Ачим.
– Вот те на! Да где ж ты такие места-то видал?! – старик от удивления аж подскочил на месте, – Вы уж не серчайте на старого, да только вы общинники. Понимаете?
– Знаем дед. Есть кое-кто, кто пропустит. Вези нас.
– Ха! Ну ладно. Показывай давай, где врачевальня эта находится. Самому аж интересно стало!
– А ты прямо так и езжай, во дворец.
Тут Людомир вовсе перестал понимать что-либо, как и Ачим, который не понимал, что за купец мог принизить царскую стражу.
– Ты погоди это... Совсем меня запутал... Каких это общинников во дворец пустят?
– Тебе это, дед, так важно знать?
– Мне ж самому интересно. А ли есть, что таить? Говори уж! Пока не скажешь, никуда не повезу!
– Старик! – послышался раздраженный голос Богдана из кузова, – Ты ещё вредничать будешь?! Тут дитя болеет! Не твоё это дело, как мы его лечить собрались!
– Вы мне, между прочим, муку попортили! А мальчонка ваш жить будет. Только вот, знать хочу, как вы во дворец попасть хотите.
– Ачим! Не его это дело! – снова выкрикнул Богдан.
– Погоди, Богдан! – тут Ачим решил смириться с тем, чтобы поведать деду кое-о-чём, – Ладно уж, дед, заслуживаешь ты узнать обо всём. Если ты только никому больше не скажешь.
– И ты ему всё рассказать собрался?! А помнишь, как он стражников построил?!
– И что теперь с этим? Он нам помог. К тому же, он простой торговец, ничего не случится.
– Да что с тебя взять… Делай, что хочешь, – сказал солдат, после чего смиренно замолчал.
– Так что рассказать-то? – ожидал чего-то старик.
– Эх… Слушай, дед. Есть кое-что, что я никому не рассказываю… Короче. Помнишь, как Родион править стал?
– Ну, помню. Смутное тогда время было. Царь Стоян убить Родиона хотел. Всё видел, как сейчас помню… Ну, и что с того?
– А то, что он меня благодарить должен.
– И что ж ты такого сделал, за что тебя Царь Родион тебя благодарить должен?!
Ачим немного поразмыслил, стоит ли отвечать, но понял, что разговор уже зашёл слишком далеко, после чего ответил:
– Убил предыдущего царя.
Старик тут же замолчал. Он не мог подобрать слов и просто с ошарашенным видом отвернулся и поехал вперёд, к царскому дворцу.