9 июля 1945.
1 Внутренняя часть синагоги в Кериоте. То самое место, где на полу простерся Саул, скончавшийся после того, как увидел будущую славу Христа[a]. И на этом месте в тесном скоплении людей, в котором выделяются Иисус и Иуда, двое самых высоких, и оба с сияющими лицами – Один от Своей любви, другой от радости видеть, что его город все так же верен Учителю и выглядит достойно, воздавая Ему торжественные почести, – стоят видные люди Кериота, а чуть поодаль от Иисуса, но плотно, как сельди в бочке, – горожане, заполняющие синагогу, где, несмотря на открытые двери, не продохнуть. И, желая оказать честь Учителю и послушать Его, все они в итоге производят такой беспорядок и шум, которые не позволяют им ничего расслышать.
Иисус терпеливо молчит. Другие же беспокойно жестикулируют и кричат: «Тихо!» Однако их крик теряется в этом гвалте, словно на морском побережье во время урагана.
Иуда не церемонится. Он влезает на высокую скамью и принимается бить друг о друга светильники, свисающие наподобие грозди. Пустотелый металл гудит, и цепи, ударяясь, скрипят, словно музыкальные инструменты. Народ замолкает, и наконец начинает слушать речь Иисуса.
Он обращается к главе синагоги: «Дай Мне десятый свиток с той полки». А получив его, разворачивает, протягивает ему и говорит: «Читай 4-ю главу истории из 2-й книги Маккавеев».
Глава синагоги послушно читает. И таким образом перед мысленным взором присутствующих проходят и перипетии Онии, и прегрешения Иасона, и предательства и кражи Менелая. Глава окончена. Архисинагог глядит на Иисуса, который внимательно слушал.
2 Иисус знáком показывает, что этого достаточно, и затем обращается к народу:
|
|
«В родном городе Моего дражайшего ученика Я не буду говорить обычных поучений. Мы задержимся тут на несколько дней, и Я хочу, чтобы именно он сказал вам эти слова. Ибо хочу, чтобы отныне началось прямое общение, постоянное общение между Моими апостолами и народом. Это было решено в верхней Галилее и там же впервые вспыхнуло. Но скромность Моих апостолов заставила их потом уйти в тень, так как они боятся, что не сумеют, и боятся занять Мое место. Нет. Они должны это сделать, у них получится, и они помогут своему Учителю. Поэтому здесь, соединяя в единую любовь Галилейско-Финикийские пределы с этими самыми южными землями Иуды, граничащими с краем солнца и песка, должна начаться подлинная апостольская проповедь. Потому что Учителя уже не хватает для удовлетворения запросов массы людей. И потому что будет правильным, чтобы орлята покинули гнездо и совершили свои первые полеты, пока Солнце еще с ними, и их поддерживает Его крепкое крыло.
Так что в эти дни Я буду вашим другом и вашим утешением. Они же будут Моим словом и отправятся сеять то семя, что Я им дал. Поэтому Я не буду говорить общих поучений, но подарю вам нечто особенное. Пророчество. Прошу вас: запомните его на будущее, когда ужаснейшее для Человечества событие помрачит солнце, и, находясь во тьме, сердца могут увлечься ложными выводами. Не хочу, чтобы вы были введены в заблуждение, вы, что с первой минуты были добры со Мной. Не хочу, чтобы мир мог заявлять: „Кериот оказался врагом Христа“. Я справедлив. И не могу допустить, чтобы его враждебные или, наоборот, неравнодушные ко Мне суждения, подстегиваемые каждое своим пониманием, обвиняли вас в грехе против Меня. Как в большой семье нельзя ожидать одинаковой святости от всех детей, так нельзя ее ожидать от целого многолюдного города. Но было бы крайне немилосердным из-за одного дурного сына или из-за одного нехорошего горожанина говорить: „Анафема всей этой семье или всему этому городу“.
|
|
Так что послушайте, запомните и всегда оставайтесь этому верны. И как Я люблю вас, до такой степени, что хочу защитить от несправедливого обвинения, так и вы постарайтесь любить тех, кто невиновен. Всегда. Кем бы они ни были. В каком бы родстве они ни состояли с виноватыми.
3 Теперь слушайте. Настанет время, когда в Израиле будут расхитители сокровищ и предатели родины, которые в надежде подружиться с иноземцами станут злословить истинного Первосвященника, обвиняя Его в союзе с врагами Израиля и в злостных деяниях по отношению к чадам Божьим. И ради достижения этих целей они будут в состоянии совершать преступления, возлагая ответственность за них на Неповинного. И настанет время, когда все в том же Израиле человек, еще более нечестивый, чем во времена Онии, замыслив стать Понтификом, пойдет к влиятельным людям Израиля и подкупит их еще более нечестивым золотом своих лживых слов, и тем самым исказит истину вещей. Он не будет возражать против грехов, но наоборот, преследуя свои гнусные цели, примется извращать обычаи, чтобы легче овладеть душами, лишившимися дружбы с Богом: все ради достижения своей цели. И он преуспеет. О, несомненно! Поскольку, если в самой обители на горе Мориа и нет палестр безбожного Иасона, то на деле они присутствуют в сердцах обитателей этой горы, которые ради льгот готовы продать то, что гораздо ценнее участка земли: саму свою совесть. Плоды древнего заблуждения теперь налицо, и имеющий глаза, чтобы видеть, видит то, что происходит там, где должны были бы пребывать милосердие, чистота, справедливость, доброта, святая и глубокая вера. Но если эти плоды уже заставляют содрогнуться, то плоды, выросшие из их семян, будут поводом не только для содрогания, но и для божественного проклятия.
|
|
И вот мы подошли к самому пророчеству. Истинно говорю вам, что некто, добившийся своего места и доверия посредством долгой и хитрой интриги, предаст за деньги Первосвященника, истинного Священника, в руки врагов. И Тот, обманутый заверениями в приязни, выданный палачам с помощью знака, символизирующего любовь, будет убит вопреки всякому правосудию.
Какие обвинения возведут на Христа, ведь Я говорю о Себе, в оправдание Его убийства? И какая участь будет уготована тем, кто это сделает? Неминуемая участь страшного наказания. Участь не чья-то личная, а совместная для всех сообщников предателя. Участь более неопределенная и еще более ужасная, нежели участь человека, которого угрызение совести доведет до того, что он увенчает свою демоническую душу последним преступлением против самого себя. Поскольку оно совершится в одно мгновение. А это наказание будет длительным, ужасным. Вы обнаружите его в словах: „и, воспылав гневом, распорядился, чтобы с Андроника сорвали порфиру и казнили на том месте, где он совершил злодеяние против Онии“[b]. Да, в священническом роде удар будет нанесен не только по исполнителям, но и по их детям. А о судьбе множества их сообщников вы прочтете в следующих словах: „Голос этой крови вопиет ко Мне от земли. Посему будешь ты проклят…“[c] И Бог скажет это всему народу, не сумевшему сберечь дар Неба. Ведь если верно, что Я пришел для искупления, то горе тем, что окажутся убийцами, а не искупленными сынами этого народа, для которого лучшее спасение – это Мое Слово.
Я сказал. Помните это. И когда услышите, что говорят, будто Я злодей, скажите: „Нет. Он об этом говорил. Это исполняется знамение, а Он – Жертва, убитая за грехи мира“»…
4 Синагога пустеет, и все, жестикулируя, говорят о пророчестве и о том уважении, с каким Иисус относится к Иуде. Жители Кериота польщены честью, оказанной им Мессией, выбравшим родину апостола, и именно апостола из Кериота, чтобы положить начало апостольскому учительству, а также даровать пророчество. Хотя оно и грустное, получить его – великая честь, да еще вкупе с теми словами любви, что ему предшествовали…
В синагоге остаются Иисус и группа апостолов; точнее, они переходят в садик, расположенный между синагогой и домом главы синагоги. Иуда сел и плачет.
«Что плачешь? Не вижу для этого повода…» – говорит другой Иуда.
«Ну вот. Пожалуй, и я бы поступил, как он. Вы слышали? Теперь мы должны говорить…» – произносит Петр.
«Ну, мы уже немного с этим познакомились на горе. У нас будет получаться все лучше. У вас с Иоанном вышло сразу», – говорит Иаков Зеведеев, подбадривая.
«Хуже всего мне… но Бог мне поможет. Не так ли, Учитель?» – вопрошает Андрей.
Иисус, просматривавший свитки, которые Он взял с собой, поворачивается и произносит: «О чем ты говорил?»
«О том, что Бог поможет мне, когда мне придется говорить. Буду стараться как можно точнее воспроизвести Твои слова. Но мой брат боится, а Иуда плачет».
«Плачешь? Почему?» – спрашивает Иисус.
«Потому что я действительно согрешил. Андрей и Фома могут подтвердить. Я на Тебя клеветал, а Ты мне благотворишь, называя меня „дражайшим учеником“ и желая, чтобы я здесь учительствовал… Какая любовь!..»
«А ты разве не знал, что Я тебя люблю?»
«Да, но… Спасибо, Учитель. Никогда больше не буду ворчать, потому что поистине я – тьма, а Ты – Свет».
Возвращается глава синагоги, приглашает в свой дом и на ходу говорит: «Думаю над Твоими словами. Если я правильно понял, Ты пророчишь, что именно в Кериоте, где Ты встретил избранного ученика, нашего Иуду Симонова, отыщется и тот негодный. Это меня печалит. Хорошо еще, что Иуда уравновесит того другого…»
«Всем своим существом», – говорит пришедший в себя Иуда.
Иисус не отвечает, а смотрит на Своих собеседников и разводит руками, словно говоря: «Такие дела».
[a] См. Том 1, гл. 78.
[b] (2 Макк. 4:38).
[c] (Быт. 4:10-11).