Введение
Уже несколько лет проблема глобализации находится в центре внимания аналитиков всего мира. Поражает огромное число высказываемых в ходе этой дискуссии мнений относительно природы, факторов и следствий глобальных процессов. Возникает даже сомнение, можно ли привести столь различные позиции к общему знаменателю. В своей статье я попытаюсь это сделать с помощью метода временной дифференциации, то есть, разложив основные уже существующие и ожидаемые эффекты на две или три группы в зависимости от их положения в краткосрочном, среднесрочном или долгосрочном диапазоне возможного будущего.
Отдаленная идеальная цель глобализационных процессов состоит, по-видимому, в создании единого мирового сообщества людей, которые будут следовать приблизительно одинаковым жизненным установкам, и максимизировать свое благосостояние не за счет других представителей человеческого рода и не в ущерб им. Первый возникающий при этом вопрос: "Возможно ли это?" Его уместность подтверждает опыт всей многотысячелетней истории человечества, которая изобилует войнами, конфликтами, столкновениями между более или менее обширными группами людей, объединявшихся то в отдельные роды, племена и другие этнические образования, то в государственные структуры и межгосударственные союзы. Если ответ на первый вопрос будет положительным, то второй заключается в том, в каких формах и с помощью каких методов можно добиться искомого добровольного и устойчивого мирового единства. Третий: "Как скоро это можно сделать?" Попробую если не ответить на поставленные вопросы, то хотя бы порассуждать на эти темы.
Расширение торговли между странами во второй половине ХХ столетия означало не только распространение рыночных отношений капиталистического типа на все уголки мирового пространства. Оно имело также интегрирующий эффект, так как во все большей степени базировалось на внутрипроизводственном разделении труда. Это особенно заметно в рамках внутрикорпорационного торгового обмена. Крупные ТНК сочетают свои торговые операции с вывозом капитала, создают на территории других государств производства, аналогичные тем, которыми они занимаются в своих странах (странах происхождения), или же изготовляют отдельные комплектующие детали и узлы для сложной конечной продукции, выпускаемой ими в одной из стран размещения производства.
|
|
Экономическая глобализация существенно меняет не только состав суверенных игроков на мировом рынке, но - постепенно - и институциональный облик мирового экономического пространства. Соотношение между государственными инструментами регулирования торговых и прочих операций и рыночными механизмами сдвигается в пользу последних. Именно это, на мой взгляд, вызвало за последние годы многочисленные слияния и обмены акциями между крупнейшими фирмами мира, которые заняты в одной и той же отрасли ("Рено" и "Ниссан", "Шкода" и "Фольксваген", "Даймлер-Бенц" и "Крайслер" и др.) и заинтересованы в более тесной кооперации. Такого рода слияния особенно впечатляют на фоне продолжающегося бума либеральной идеологии, восхваляющей достоинства атомизированной структуры конкурентного пространства.
Деформируют конкурентное поле и региональные интеграционные процессы. Становясь внутри границ новых региональных объединений более однородным, оно обрастает труднопреодолимыми таможенными преградами по внешнему периметру.
|
|
Таким образом, на смену экономике отдельных государств-наций приходят более многообразные, часто закамуфлированные отношения разных субъектов (ТНК, нации, интеграционные регионы). Связи между ними образуются не только под воздействием простого стремления к непосредственной экономической выгоде, возникающей из самой операции товарообмена, но и на основе более широких соображений об общественной пользе.
Глава 1. Глобализация: сущность, нынешняя фаза, перспективы
Глобализация как процесс нарастающей (по всем азимутам) взаимосвязанности человечества за последние примерно два десятилетия прошла (особенно в ее экономическом измерении) половину Кондратьевского цикла: фаза повышения, начавшаяся в 80-е годы, сменилась с середины 90-х фазой понижения, а весь цикл (или так называемая длинная волна) должен завершиться в 20-е годы XXI века. На стыке двух фаз, или на переломе "длинной волны", и возникает ощущение того, что глобализация заканчивается, исчерпывает себя, - кое-кто уже заговорил о постглобализации. Представление о закате глобализации основано на отождествлении этого процесса лишь с его одним, хотя и, безусловно, важным измерением - экономическим, а также на непонимании его циклической природы. Иначе говоря, видеть в глобализации исчерпавший или исчерпывающий себя процесс можно лишь при одномерном, редукционистском к ней подходе как разновидности "трендового" движения, при отказе анализировать ее долгосрочную логику. Тем самым идея финальности глобализации обнаруживает, на мой взгляд, искаженное или даже ложное представление об этом явлении. Широко распространившийся образ умирающей глобализации следует отнести на счет не столько научного, сколько массового сознания. Действительно, глобалистское сознание как особая форма мирового общественного сознания выработало за последние 20 лет устойчивые стереотипы, образующие в совокупности то, что можно назвать глобалистской мифологией.
|
|
Глобалистская мифология
Это совокупность противоречивых и даже взаимоисключающих стереотипов, созданных как господствующими (mainstream), так и различными оппозиционными и альтернативными формами сознания и общественными движениями, которые заявили о себе к началу 90-х годов. Кстати, российское общественное сознание, хотя и весьма неоднородное, явно тяготеет к оппозиционному полюсу, тем более что в нынешней России, отмечает Григорий Померанц, все ощутимее "дует ветер обособления". Столкновение двух полюсов глобалистской мифологии вылилось в острую международную дискуссию (так называемый global talk), в ходе которой на поверхность всплыли все основные постулаты господствующей мифологии. Согласно им глобализация - это процесс:
· неизбежный, фатально предопределенный;
· универсализирующий или нивелирующий все различия - от экономических до культурных;
· тождественный вестернизации или американизации;
· однонаправленный, то есть безальтернативный;
· стирающий не только различия, но и неравенства и устраняющий суверенное "территориальное" государство.
В оппозиционных построениях все эти стереотипы глобалистского мэйнстрима выступают как бы в перевернутом виде. Глобализация предстает в них процессом:
· не предопределенным или неизбежным, а обратимым;
· имеющим альтернативу в виде национальных и почвеннических идентичностей, противополагаемых вестернизации и американизации;
· углубляющим неравенства и расчленения в сложившемся мироустройстве, которое трансформируется в систему, где господствует глобальный корпоративный капитализм.
Как видим, глобалистская мифология с ее дуальной структурой вновь возрождает поляризованное, дихотомическое ведение мира, в результате чего теряет позиции идея относительности, релятивизации бинарных оппозиций (Жак Деррида), которая преобладала в конце 80-х-начале 90-х годов. Тем самым глобалистское миросознание способно реанимировать мышление времен холодной войны, чреватое пришествием нового "ледникового периода". Такая опасность исходит как от господствующих стереотипов с их установкой на единый универсальный мир, так и в не меньшей мере от оппозиционных мифов, которые ищут опору в "почве" и в доглобализационном мироощущении. Сходные угрозы характерны и для нынешнего российского сознания, в котором бум радикальных тьермондистских представлений сочетается с романтизацией-идеализацией советского тоталитарного прошлого. Чтобы преодолеть эти опасности или хотя бы их блокировать, необходимы заметные усилия научного сознания, и в первую очередь в той новой отрасли, которую условно именуют глобалистикой.
Пространственно-временной аспект глобализации
Пространственный и даже пространственно-временной аспект глобализации находит отражение в географических дисциплинах, особенно в их исторических ответвлениях. Во франкоязычной литературе "мондиализацию" (эквивалент "глобализации") понимают как трансакционный процесс, порождаемый всевозможными обменами между разными частями земного шара, или как своего рода всеобщий обмен в масштабах человечества. Этот процесс, берущий начало с ХV столетия, обретает современные формы к концу ХIХ века, создавая метапространство - одновременно и особую систему, и среду для различных географических пространств (Оливье Дольфюс). Такое изображение глобализации не ограничено, в сущности, рамками одной дисциплины - географии, коль скоро речь идет о метапространстве и процессе, вовлекающем в себя человечество и всю нашу планету. В геодисциплинах не достигнуто согласие относительно начала глобализации, которое, как правило, относят к ХV-ХVI векам, но, бывает, отодвигают во второе, а то и в пятое тысячелетие до нашей эры (Андре Гундер Франк).
Выработке обобщенного ведения глобализации препятствуют и некоторые стереотипы социального познания, такие в первую очередь, как социоцентризм и абсолютизация системного подхода. Социоцентризм уходит корнями в классическую социологию XIX-XX веков как в либеральной, так и марксистской ее версиях; абсолютизация же системного ведения восходит ко времени зарождения идей Римского клуба, которые стали ядром своего рода системной философии. Социоцентризм, однако, ныне поколеблен постановкой экзистенциальных (выживание) и антропологических ("антропологизация труда") проблем. Правда, и здесь возможны ложные пути - например, когда признают, по Мишелю Бо, равноположенными две логики воспроизводства - человечества и капитализма. Менее заметно, но расшатывается и принцип системоцентризма, по мере того как в синергетике, диатропике и связанных с ними областях математики предметом исследования все больше становятся объекты несистемного класса (мозаичные образования, неопределенные множества).
Сдвиги внутри отдельных дисциплин, развитие междисциплинарного подхода, постепенное размывание научных стереотипов - все это, вместе взятое, образует предпосылки, необходимые для выработки обобщенного, или наддисциплинарного, образа глобализации. Для этого есть и достаточно прочные основания: идеи и концепции самоорганизующейся эволюции (от Эриха Янча до Никиты Моисеева), классические историко-цивилизационные построения (Карл Ясперс, Арнольд Тойнби) и, конечно, инструментарий различных направлений общенаучного знания (систематика, синергетика, диатропика). Эти основания и предпосылки, взятые в их совокупности, сами по себе еще не создают наддисциплинарного образа глобализации. Для его конструирования требуются мыслительные усилия и - вспомним призыв Чарлза Райта Миллса - сила социологического воображения. Прежде всего необходимо отдавать себе отчет: предмет такого изображения не социальное или культурное бытие человечества, а человечество как родовое образование, что предполагает интегральный взгляд на него. Этому способствует растущее внимание философской (особенно этической) мысли к проблеме глобализации (Валентина Федотова), хотя порой реальность такого предмета отрицают (Федор Гиренок). Трудность, однако, в том, что надо представить человечество как целое вопреки тому, что его реальное бытие противоположно: оно дифференцировано и фрагментировано всем ходом эволюции. Иначе говоря, необходима "сборка" предмета, находящегося в разобранном состоянии. Тем самым теоретическое мышление должно идти в направлении, обратном движению реальности, что, впрочем, свойственно научному познанию (как это заметил еще Маркс). Правда, это противодвижение не абсолютно, поскольку дифференциация сопровождалась и сопровождается контрпроцессом - нарастанием взаимосвязанности.