Романовка
Парк культуры и отдыха Романовка – излюбленное место отдыха кингисеппцев и гостей нашего города. Парк находится в бывшей усадьбе генерал-адъютанта К. И. Бистрома. В этом году Романовка отмечает свое 180-летие…
На земле городского выгона
По высочайше утвержденному плану Ямбурга территорию нынешней Романовки в начале 19 века занимал городской выгон. Его расположение было неудобным, и выгон как пастбище не использовался. В 1820-х годах городская дума постановила сдавать заброшенный участок земли в аренду. Последним арендатором выгона стал купец Василий Николаевич Поляков – отец благотворителя Дмитрия Васильевича Полякова,прославившего себя и свой род строительством в Ямбурге кладбищенской церкви.Поляков-старший устроил на земле городского выгона пахотные поля, не ущемив при этом интересы любителей загородных прогулок.
В 1836 году живописный берег Луги приглянулся герою Отечественной войны 1812 года, генералу-от-инфантерии Карлу Ивановичу Бистрому. Он выбрал предместье Ямбурга для своего будущего имения не случайно. Невдалеке находилась Луцкая мыза, принадлежавшая Елизавете (Фелициане) Адамовне Бистром, вдове родного брата Карла Ивановича – Романа. Существовала и другая причина устроить усадьбу на ямбургской земле. Старшая сестра Елизаветы-Фелицианы – Надежда Адамовна – была супругой дворянского предводителя Павла Леонтьевича Шемиота, а их сын Валериан служил у Карла Ивановича в адъютантах.
В ноябре 1836 года городская дума рассмотрела просьбу К. И. Бистрома и уступила ему в вечную и потомственную собственность 25 десятин земли из городских выгонов. В переводе на современную систему мер площадь будущей усадьбы составляла немногим больше 27 гектар. Договор о дарении земли высочайше утвердил император Николай I, который в марте 1837 года собственноручно поставил на документе резолюцию «согласен».
Усадьба генерала Бистрома была отмежевана от городской земли летом 1837 года. Карл Иванович получил право использовать не только поверхность участка, но и его недра. Вскоре новый владелец дополнительно прикупил у помещика Владимира Ивановича Роткирха соседний земельный участок площадью 30 десятин за 5.000 рублей. Сделка была оформлена в Ямбургском суде в августе 1837 года, после чего два объединенных участка стали именоваться в документах того времени «дача Романовка».
Генерал-помещик?
Биограф Бистрома Н. А. Лукьянович утверждал, что Карл Иванович поселился в недавно купленном ямбургском имении в декабре 1835 года. Опираясь на книгу Лукьяновича«Биография генерал-адъютанта Бистрома», исследователь Г. И. Бобенко в конце 20 века писал: «Он (Бистром – А. Б.) хотел на склоне лет иметь свой собственный приют и провел здесь (в усадьбе Романовка – А. Б.) всю весну 1836 года. Вставал рано, планировал место для английского сада, организовывал работу каменоломни и сам наблюдал за нанятыми им рабочими. Эти сельские заботы и упражнения, чистый воздух окрестностей Ямбурга несколько поправили истерзанное ранами и болезнями здоровье «русского Цинцинната».
Как бы ни ласкали взор строки о поселившемся под Ямбургом генерале Бистроме, приходится признать их опрометчивыми. Помещичья жизнь Карла Ивановича не складывалась. Еще в начале 1837 года он получил письмо от Великого князя Михаила Павловича. Князь просил Бистрома принять на себя командование Гвардейским корпусом во время его заграничной поездки, и генерал согласился. Путешествие Михаила Павловича изрядно затянулось. Все это время Бистром проводил с гвардейцами, квартировал в Красном Селе в великокняжеском доме, а затем – в одном из дворцовых флигелей в Царском Селе.
Архивные источники свидетельствуют, что в 1837 году Бистром бывал в Ямбурге наездами. Генерал посетил Романовку в мае 1837 года, затем появился в Ямбурге лишь в конце августа для заключения сделки с Роткирхом. Вероятно, в эти короткие визиты и были сформированы планы по благоустройству усадьбы и работе каменоломни, устроенной на Романовке для повышения доходности имения.
Для проживания в усадьбе необходимо было выстроить господский дом и хозяйственные службы, но летом 1837 года этих построек не существовало. Осенью того же года Бистром по совету врачей выехал на лечение в Баварию, на курорт Киссинген, где и скончался 16 (28) июня 1838 года в возрасте 71 года.
Скорбный путь на Родину
Известие о кончине Бистрома было воспринято в России с искренней скорбью. Николай I повелел объявить гвардии 24-часовой траур, в гвардейских полках было зачитано прощальное письмо Бистрома товарищам. Государь распорядился рассмотреть в Министерстве юстиции духовное завещание Карла Ивановича, которое тот не успел подписать, и утвердил его без изменений. Адъютант Бистрома, поручик Валериан Павлович Шемиот, был назначен флигель-адъютантом Государя, а все денщики покойного генерала – досрочно отправлены в отставку. Император приказал перевезти тело Карла Ивановича в Россию на бриге «Усердие».
10 августа 1838 года судно с телом покойного прибыло в Кронштадт. У гроба генерала Бистрома был выставлен почетный караул карабинерной роты лейб-гвардии Егерского полка. 12 августа генералитет Русской императорской армии во главе с Великим князем Михаилом Павловичем встречал останки прославленного военачальника на Английской набережной в Петербурге. В «Военных ведомостях» было напечатано надгробное солдатское слово И. Н. Скобелева, в котором, в частности, говорилось: «… Бывали равные, но лучшим быть нельзя. Бистром показал в себе все, что может кисть честная выискать <…> в похвалу высокой души верного царю воина, с решительным презрением собственной жизни, но с нежной любовью сына, защищающего каждый шаг родной земли, <…> мстящего за оскорбленную честь милого Отечества ».
Отпевание Бистрома состоялось в Петербурге, в лютеранской церкви св. Анны. На другой день тело Карла Ивановича вынесли из храма, и траурный кортеж отправился к Нарвской заставе. Здесь, после прощального ружейного салюта, гроб генерала поместили на дорожные дроги и в сопровождении адъютантов отправили в имение Романовка, где Карл Иванович завещал быть похороненным.
Проект
При жизни К. И. Бистром пользовался огромной любовью и уважением у своих подчиненных. Осенью 1838 года генералы, штаб и офицеры Гвардейского корпуса организовали сбор пожертвований на установку надгробного памятника. По специальной подписке военными было собрано 33.000 рублей.
Государь Николай I, желая почтить память покойного, повелел отпустить из Кабинета Его Величества на сооружение монумента 5.000 рублей ассигнациями. Кроме того, император заказал немецкому скульптору Йозефу Кирхмайеру мраморный бюст К. И. Бистрома и заплатил ему за эту работу 60 луидоров.
По просьбе Великого князя Михаила Павловича проект памятника Бистрому стал разрабатывать мюнхенский архитектор Лео фон Кленце. Он предложил установить на гранитный пьедестал скульптуру чугунного льва, а постамент памятника украсить чугунными барельефами в виде аллегорий тех сражений, в которых участвовал Бистром. По расчетам русского зодчего Андрея Штакеншнейдера, смета памятника значительно превышала собранную подпиской сумму и доходила до 43.000 рублей. Великий князь Михаил Павлович поручил переработать проект Кленце президенту Академии художеств А. Н. Оленину.
В ноябре 1839 года Оленин приступил к работе и внес в проект Кленце свои изменения. Алексей Николаевич был убежден, что лев из меди «красотою форм и благородством металла будет превышать фигуру чугунного льва ». Оленин исключил из проекта чугунные барельефы и оставил гранитный камень «с самой простой отделкой, без всяких украшений, вовсе не нужных памятнику храброго и честного воина ». Вместе с тем, он сохранил прежние размеры надгробия, считая их идеальными.
На главном фасаде гранитного камня Оленин спроектировал нишу, обрамленную лавровым венком. Она предназначалась для установки бронзового бюста. Оленин предложил шрифт и золочение букв, разработал лапидарные надписи на пьедестале. Они сообщают, кому и от кого был сооружен памятник, перечисляют знаменитые сражения, в которых участвовал легендарный генерал. Замысел Оленина был воплощен на бумаге художником 14-го класса Михаилом Арефьевичем Щуруповым и высочайше утвержден в январе 1840 года императором Николаем I.
Таким образом, проект памятника К. И. Бистрому был выполнен двумя авторами: немецким архитектором Лео фон Кленце и президентом Императорской Академии художеств А. Н. Олениным. Однако в реализации проекта принимали участие другие не менее известные люди.
Возведение памятника
Отставной гвардии капитан Андрей Иванович Крутов занимал должность инспектора Академии художеств. В годы военной службы он был подчиненным генерал-адъютанта К. И. Бистрома. Узнав о том, что Гвардейский корпус собирается воздвигнуть своему бывшему начальнику надгробный памятник, Крутов пожертвовал личные средства и принял самое деятельное участие в его сооружении.
В знак особого уважения к доблести генерала К. И. Бистрома Крутов вызвался руководить установкой памятника по утвержденному Государем проекту. Он обещал заказать отливку бюста и льва лучшим мастерам художественного литья. Все работы по изготовлению памятника Крутов обязался произвести под надзором президента Академии художеств А. Н. Оленина и при содействии академика Мари-Анн Колло – автора головы Петра I в «Медном всаднике» Этьена Фальконе.
Изготовление памятника Бистрому началось в январе 1840 года. Выполнение пьедестала, состоящего из трех камней, поручили производителю камнетесных работ почетному гражданину Чернягину. Отливка бронзовой фигуры льва и бюста была заказана барону Петру Карловичу Клодту. В те годы скульптор пользовался невероятным признанием, а его художественные работы зачастую становились жертвами подделок. (Последнее обстоятельство побудило императора издать закон, запрещающий копировать произведения Клодта на территории Российской империи). Клодт изваял фигуру льва по образцу флорентийских львов, украшающих главный вестибюль Академии художеств. Бронзовый бюст Бистрома выполнялся скульптором на основе мраморного произведения Кирхмайера. В июле 1840 года фигура льва и бюст Бистрома были готовы и осмотрены А. Н. Олениным.
В октябре 1840 года гранитный пьедестал памятника прибыл водным путем к Ямбургу и был выгружен около деревни Пулково, на пристани у стекольного завода барона Корфа. В апреле 1841 года все работы по установке надгробия Бистрома в имении Романовка были завершены. Торжественное открытие памятника состоялось 20 апреля 1841 года. Командир Гвардейского корпуса поручил расквартированному в Ямбурге Кегскольмскому гренадерскому Франца I полку принять памятник Бистрома в свое ведение. Вскоре рядом с могилой отважного генерала появился инвалидный дом, в котором увечные солдаты-ветераны коротали последние годы своей жизни.
Новые владельцы Романовки
Как сложилась судьба Романовки после смерти Карла Ивановича? Брак Бистрома с баронессой Шарлоттой Антоновной Тизенгаузен был бездетным. По духовному завещанию генерала усадьба перешла в пожизненное пользование его племянникам Николаю и Ардалиону Романовичам Бистромам, племяннице Вере Романовне Аршеневской (ур. Бистром), полковнику Михаилу Крутову и Валериану Шемиоту.
Еще в сентябре 1837 года Карл Иванович внес в Государственный заемный банк капитал в размере 7.500 рублей. Эта сумма считалась собственностью Ямбурга, а проценты от полученной прибыли ежегодно направлялись на погашение поземельного налога.
По условиям дарения, новые владельцы Романовки обязаны были содержать имение из доходов хозяйства, при помощи наемных людей обрабатывать поля и луга. Часть прибыли от усадьбы шла на учреждение и устройство в Ямбурге небольшого богоугодного заведения, преимущественно для увечных солдат Гвардейского корпуса. Управление каменоломней доверялось одному из совладельцев имения. Десятина от добычи камня шла в пользу инвалидного дома. Остальной доход делился поровну между прижизненными владельцами усадьбы.
В 1840 году ушла из жизни Вера Романовна Аршеневская, в середине 1840-х годов скончался полковник Михаил Иванович Крутов, при невыясненных обстоятельствах уехал из столицы на пике блестящей карьеры и пропал из поля зрения историков флигель-адъютант Государя Валериан Шемиот. Владельцами Романовки остались Ардалион и Николай Романовичи Бистромы. Они сохранили за собой историческую часть усадьбы с могилой Карла Ивановича и инвалидным домом, безвозмездно передав остальную землю крестьянам Луцкого имения.
В 1890-х годах Романовка значилась вымороченным имуществом Ардалиона Бистрома и досталось после его смерти губернскому дворянству. Усадьбу купил известный столичный нотариус Семен Иванович Дворжецкий. Городская управа Ямбурга воспротивилась состоявшейся сделке. Между дворянским собранием и ямбургскими властями началась судебная тяжба, которую управа проиграла.
На рубеже 19-20 веков усадьба Романовка получила второе название – пустошь Обрыв. Вероятно, этот топоним возник благодаря крутым берегам реки Луги и обрывистому рельефу заброшенных каменоломен. В 1900 году новым владельцем «пустоши Романовка Обрыва тож» стал коллежский советник Федор Федорович Александров. В ноябре 1910 года он продал усадьбу графине Елизавете Георгиевне Романовой (урожденной Сиверс), дочери ямбургского предводителя дворян Георгия Николаевича Сиверса.
Романовка Романовой
Елизавета Георгиевна Сиверс принадлежала к знаменитому графскому роду. Она была правнучкой героя Отечественной войны 1812 года Егора Карловича Сиверса. Сиверсы появились в Ямбургском уезде в начале 19 века и заняли видное место в политической жизни нашего края. (См. очерк А. Белобородова «Сиверсы» «ВБ» № 23, 7-13 июня 2017 года). Елизавета Сиверс вышла замуж за Бориса Вадимовича Романова, племянника барона В. В. Меллера-Закомельского – ямбургского помещика, председателя губернской земской управы. В 1910 году Елизавета Романова приобрела бывшую усадьбу К. И. Бистрома за 20.000 рублей. По удивительному созвучному совпадению Романовка стала принадлежать Романовой...
В начале 20 века площадь Романовки составляла около 25 десятин земли. Под усадебными постройками и двором находились 2,5 десятины, 2 десятины были отданы под огород, а 20 десятин занимал парк, переходящий в лес. Некоторое представление о центральной части усадьбы дают фотографические снимки того времени. На них запечатлен деревянный усадебный дом, памятник Бистрому, ухоженные цветники и дорожки. Парк украшала садовая скульптура. Имение Романовка упоминается в дневниках О. В. Сиверс – матери Елизаветы Георгиевны. Ольга Васильевна вспоминала, что в усадьбе некоторое время находился свадебный подарок дочери – рояль «Беккер», увезенный после ее смерти в Петербург.
Жизнь Елизаветы Романовой оборвалась в юном возрасте. Графиня была похоронена на кладбище в Ямбурге, невдалеке от алтаря Скорбященской церкви. До революции семья Сиверсов ежегодно собиралась на могиле Лизы в день ее смерти, по усопшей возносились молитвы. Надгробие Елизаветы Георгиевны сохранилось и в наши дни. На беломраморной плите находится углубление цветника в виде креста, которое в дождливую погоду заполняется водой. Нелепая легенда утверждает, что Лизавета Романова была несчастна в браке, забеременела от случайного увлечения и свела счеты с жизнью. Без сомнения, легенда была придумана под впечатлением необычного надгробия. Тот же источник сообщает: «Крест, выдолбленный на могильной плите – символ вечной воды. Он должен постоянно наполняться дождевой водой как напоминание об утопленнице ». Каким бы авантюрным ни был сюжет приведенного рассказа, смерть молодой женщины произошла по другой причине. Метрическая книга кладбищенской церкви сообщает, что Елизавета Романова скончалась 16 октября 1911 года в возрасте 19 лет от закупорки вен.
Елизавета Георгиевна прямых наследников не оставила. В декабре 1914 года решением окружного суда Романовка перешла во владение к ее сестрам – графиням Татьяне, Вере, Нине Сиверс и их четвертой сестре, недавно вышедшей замуж Варваре Резвой.
В годы Первой мировой войны на Романовке был открыт госпиталь для раненых воинов. Совладельцы имения безвозмездно уступили для госпиталя служебный корпус – каменное здание бывшего инвалидного дома. Госпиталь на Романовке был открыт трудами Всероссийского земского союза и действовал вплоть до революционных событий 1917 года.