Любите свою жизнь, если даже она ужасна. А лучше оставайтесь ребенком, как можно дольше. Бойтесь преступить черту юности. Не заправляйте кровать, не стирайте сами себе одежду. Пока это возможно, пусть это делают ваши родители. Бросьте курить, престаньте пить по праздникам. Бегайте по лужам, катайтесь на велосипеде, прыгайте через скакалку. Плачьте и жалуйтесь маме. Кричите с балконов, разбивайте мячом окна. Ешьте сгущенку пальцами. Стройте шалаш из одеял. Нет времени лучше, чем детство. Момент, когда ты перестаешь быть ребенком, можно сравнить с лопнувшим стеклянным стаканом в руке. Если выпустить его из рук, то кровь хлынет из раны. А если продолжать сжимать его, то осколки лишь глубже вопьются в руку. Момент, когда ты больше не ребенок можно сравнить с кончающейся сигаретой. Если затушить ее, то вряд ли сможешь раскурить по новой. А если докуривать до фильтра, то есть вероятность обжечься.
Мама, я здесь, в городе. Прошу, забери меня отсюда. Здесь стены выше. Здесь небо чернее. Мама, мне холодно. Здесь меня не греет солнце. Здесь не собаки едят из моих рук, а я кормлюсь из чужих. Меня здесь не слышит Бог, мама. Я плачу пять раз на дню и режу себя тупыми ножами, мама. Ночью в моей квартире кричат люди, а утром кричу я. Мама, я хотел умереть. Но я вспомнил твои нежные руки. Мама, я уже собрал вещи и сижу, жду тебя на остановке. Мама, я знаю, что ты не приедешь. А автобус, на который я сел, увезет меня еще дальше от тебя. Мама, я потратил все твои деньги. Я купил пистолет и хочу застрелиться. Мама, ты мне снишься. Мама, я хочу быть с тобой. Всегда.
Мы все подходим к этой черте некого безумия. Рано или поздно. Мы напиваемся до тошноты, выкуриваем по пачке в день. Ничего не едим, а потом падаем в голодный обморок. У нас все чаще случаются приступы истерического плача, когда мы даже сами не понимаем из-за чего плачем. У нас руки в шрамах, а колени разбиты в кровь. Нас бьют (пожалуйста, хватит), нас насилуют (прошу, не надо), нас унижают морально (заткнись!). Нас не понимают (чё сказал?), нами манипулируют (сделай пару тяг). Нас уничтожают. Хотя, мы сами уничтожаем себя. Видели ли вы когда-нибудь действительно счастливого подростка? Мы с натянутыми улыбками и надежной в душе. Мы больны, больны душевно. Мы заглушаем эту боль таблетками, вином, крепким кофе. Мы то ли атеисты, то ли агностики, а может просто запутались. Иногда мы молимся, а иногда проклинаем Бога. Нам хочется бежать, бежать, куда глаза глядят. Нам хочется кричать. А еще нам хочется жить, до безумия хочется жить. Даже затягивая петлю на шее, мы думаем, что выживем. Рассекая лезвием кожу, мы надеемся успеть зажать вену и не дать всей крови вытечь. Мы еще можем любить, искренне, по-настоящему. И когда мы, наконец, приближаемся к этому финальному рубежу, нам хочется уснуть и никогда не просыпаться. Уснуть не в своей кровати, не на крыше, не на скамейке в парке. Нам хочется заснуть на руках матери. Чтобы она гладила нас по голове и пела колыбельную. Мы хотим видеть только хорошие сны, не кричать во сне, а пускать слюни. Когда ты уже купил свой билет, то сдать его не получится. Тебе придется поехать в этот тур. Возможно, ты будешь жить в шикарном отеле, а может на улице. Но ты в любом случае будешь скучать по прошлой жизни. Ты будешь скучать по детству.
Мама, я вышел из дома и ничего не понял. Мама, это не моя улица, не мой дом. Я пытался закурить, но в зажигалке кончился газ, мама. Я хотел выпить вина, но магазины уже закрыты. Мама, я живу не один. Но по-прежнему разговариваю сам с собой, мама. Я хотел поплакать, но слезы во мне кончились, мама. Теперь я вспоминаю твои глаза. Я не забуду их даже в глубок сне, хотя перестал спать, мама. Я кричал, мама, но никто не слышал. Приезжай ко мне, мама. Я здесь умру без тебя. Мама, спаси меня.
Можно бесконечно писать о том, как страшно взрослеть. Но лет в тридцать нам покажется, что все проблемы, что были у нас в семнадцать просто ерунда. Вообще все, что мы сейчас переживаем – это норма. Все через это проходят, в той или иной степени, но проходят. Все зависит от самого человека, и если ты по жизни ничтожество, то ничтожной жизни и заслуживаешь. И ты никогда не сможешь прожить свою жизнь по-другому, как проживает ее твой друг или твоя девушка. Это твоя жизнь. Бессмысленно подгонять ее под какие-то стандарты и рамки. Нам вечно семнадцать, мы вечно молоды. Мы новое поколение, молодая кровь. Как бы нам хотелось что-то изменить в своей жизни, но увы. Это короткое мгновение юности мы пытаемся растянуть на десятилетия. Мы боимся взрослеть, мы боимся своего будущего. Живем одним днем. Умрем одним днем. Как грязные псины на задворках, а может в светлой палате. От разрыва внутренних органов или от быстро развивающегося рака легких. В муках родим мертвого ребенка, сопьемся к сорока годам. Продадим последнее за дозу, пойдем на панель. Стоп. А может бросим курить, закончим школу, поступим в хороший университет, не завалим сессию. Найдем того (ту) самого (-ую), купим квартиру, родим двоих детей, не дадим им пустить свою жизнь под откос, умрем от стрости?
Глубокая ночь. Время, в котором можно все утаить и спрятать. Ночью можно убивать людей и воровать, а можно любить. Реветь и страдать тоже можно, ведь никто не увидит. Ночью небо и земля сливаются в поцелуе. Они несколько часов подряд наслаждаются друг другом. Но приходит рассвет, который разлучает небо и землю. Он рушит их прекрасный союз, убивает их чувства. На утро небо и земля лишь легкими прикосновениями касаются друг друга. Но что было ночью, забывается к утру. Ночь лишь короткое мгновение, которое дает возможность чем-то насладиться. Ночь сравнима с юностью.
Ночь. У раскрытого окна сидит Герда. Из ее рта медленно выходят струйки густого дыма. Глаза ее заплаканы, лицо опухшее. И без того не особо красивая девушка превратилась в уродину. Сейчас она больше была похожа на свою мать после двухнедельного запоя. Внезапно в дверь раздается звонок.
Девушка выкидывает недокуренную сигарету в окно, и, развеяв рукой дым, идет открывать.
-Кто?
-Гер.
-Вить, чего ты так поздно? Сейчас мать проснется, и мы оба получим.
-Извини, но я очень хотел тебя увидеть.
-Проходи, только тихо.
Парень в спортивной кофте и до безумия узких джинсах поднимается по лестнице на второй этаж. Девушка в растянутой футболке следует за ним. Усевшись на старый диван, молодые люди начинают беседовать:
-Гер, после этого случая с твоим братом родители заставляют поехать учиться в другой город.
-Ну, так это же здорово, смысл тебе торчать в этой дыре?
-Я тоже так подумал, но здесь остаются мои друзья: ты, Стас, Тимур.
-Твое будущее важнее, поверь.
-Гер, знаешь, а ты всегда мне нравилась. Ты не такая как все. Ты умная, красивая, смелая, у тебя душа есть.
-Хм, рада, что тебе понравилось.
-Но ты такая недоступная, такая недосягаемая. Ты манишь, но в руки не даешься. Зачем ты так? Зачем так людей испытывать?
-Что прости? Ну, знаешь, это личное дело каждого, кому даваться, а кому нет.
-А кому ты хочешь отдаться? Голос парня становится громче и настойчивее.
-Пошел вон!
-Так быстро? Даже на вопрос не ответишь? Кому бы отдалась? Тимуру? Я прекрасно знаю, что ты не такая, как остальные девушки, ты себя хранишь. Но для кого?
-Я сказала, пошел вон! Девушка буквально визжит, вены на ее руках и висках уже начинают пульсировать.
-Дура.
Парень встает с дивана и прижимает девушку к деревянной стене. Та пытается вырваться, но тщетно. Он стягивает с нее футболку, а с себя джинсы. Пока парень занят своими узкими штанами, девушке удается вырваться, но молодой человек нагоняет ее на лестнице и тащит обратно. Что было дальше описывать нет смысла. Криков Герды никто не слышал, даже родная мать. Виктор давно ушел, а она сидит на холодном балконном полу. Из ее глаз текут слезы, руки и ноги в синяках и ссадинах. Она кричит, но ее слышит только ночь.
Город медленно отходит ото сна. Герда заснула прямо на балконе. Она, наверное, жутко замерзла, но сейчас этого совершенно не чувствует. Девушка встает и, прихрамывая, идет к себе в комнату. Вот и все, твое детство закончилось, Герда. Ты уже давно выросла, но эта твоя девичья чистота еще удерживала тебя здесь, в детстве. Ты говоришь умные вещи, бывает, и материшься, конечно, но ведешь ты себя как взрослая. Но тебе всего семнадцать, ты еще совсем ребенок. А что делает тебя ребенком? Девственность? Чистота? Но теперь ты лишилась даже этого. В этом некого винить. Рано или поздно это должно было случиться. Момент, когда ты была ребенком, кончился, ты его упустила. Сначала ты лишилась своего главного друга и проводника во взрослую жизнь – своего брата, а теперь ты потеряла даже себя в этом глупом безумном мире. Купи вина, пачку дорогих сигарет, набери ванну, расслабься. А лучше постарайся забыть все то дерьмо, которое с тобой произошло. Иди на детскую площадку, сядь на качели и лети к облакам.
Чуть позже, этим же утром, Тимур встает с кровати и подходит к окну. Утро сегодня на столько прекрасно, что от восторга просто хочется кричать. Солнце будто облизнуло крыши домов, и теперь пытается спрятаться за ними. Сегодня у Тимура много дел, сходить в магазин, потом навестить Герду, затем пойти на какие-то разборки.
-Мама, у нас яйца закончились?
-Да, Тим, закончились.
-Да блин, ну и чем я завтракать буду?
-Ну, найди чего-нибудь, я схожу в магазин и на обед приготовлю чего-нибудь. Чего ты хочешь?
-Я борщ хочу. С неким смущением говорит парень.
-Значит будет борщ. Ласковым голосом говорит мать.
Даже проститутки могут быть заботливыми матерями, иногда. Тимур быстро одевается, и, перекусив бутербродом с обветрившим сыром, идет по своим делам. На его телефон приходит сообщение от Крапивы (знакомый, который попросил его, и не только его, поддержать его на разборках).
-Планы изменились, дуй к Ашану прямо сейчас.
Поход в магазин и к Герде теперь переносится, придется получать с утра пораньше. Парень приходит в назначенное место. За магазином собралось человек 40. Со стороны Крапивы явное преимущество, этому Тимур даже обрадовался. Баш на баш, раз на раз, или просто массовая драка. Все это побоище длится минут 20, не больше. А затем все расходятся, расползаются, кто на что способен. Тимуру особо не прилетало сегодня, что удивительно. Он отделался ссадиной на лбу и сбитыми костяшками на руках. Но дойдя до заброшенной стоянки, парень слышит, что его окликнули.
-Эй, пацан, это ты за Крапиву сегодня был?
-Ну да. С нескрываемой гордостью отвечает он. Но лучше бы он мочал, хотя кто знает, что бы пришло этим идиотам в голову, типа молчание – знак согласия и все такое.
Короче говоря, Тимура просто кидают на землю и начинают избивать. Нашли самого слабого, решили отомстить этому псевдогерою. Крапива – худой парень со сломанным носом, вечно попадает в передряги и благодаря своим отзывчивым друзьям чудом остается жив. Так всегда и бывает, дел натворит один, а расплачивается за все это совершенно другой.
-Да добей его уже!
-Пацаны, хватит.
-Заткнись!
Парень с окровавленным лицом медленно умирает на заброшенной стоянке. В его глазах ни боль, ни страх, в его глазах умиротворение. Тимур, ты все-таки полез на рожон. Нарвался на каких-то ублюдков. Чего ты хотел? Свободы? Справедливости? Но теперь тебе все равно. Ты умираешь как собака, как самая грязная псина. Ты был таким хорошим парнем, Тимур. Мама тебя ждет дома, она приготовила тебе обед. Теперь ты лежишь на холодном асфальте и смотришь в чистое небо. Вспоминаешь все самое хорошее: как мама провожала тебя в первый класс, как ты гулял со своей собакой, как ты поцеловал Герду. А потом ты вспомнишь все самое плохое: как сожитель матери избил тебя, как твою собаку сшибла машина. Тимур, ты уже не чувствуешь ног, а на твоем лице глупая окровавленная улыбка. Еще несколько мгновений и ты умрешь. Жизнь пристрелит тебя, как бродячего пса. Пиф-паф, Тимур, ты мертв!
Вечер. Алиса в своей комнате красится перед зеркалом. В ее глазах уверенность, но и некоторое сомнение. Вдруг ее опять не услышат, опять пошлют к черту. Но как говорит Герда: «Жизнь – это чреда испытаний». Сегодня для себя Алиса решила, что хватит молчать, пора признаться в своих чувствах. Девушка собирается пойти к Виктору и все рассказать.
-Пап, я ушла.
В ответ лишь молчание. Как-то закономерно, что мужчины редко слышат и слушают Алису. Может она недостаточно громко кричит? А может уже слишком громко?
Девушка пересекла весь город, чтобы поговорить. Прошла все свалки и подъезды, магазины и притоны, пробралась через заброшенный парк и, наконец, добралась до недосягаемого дворца. Но стоит ли оно того? Может, Алиса также далека от Виктора, как и «Кольцова 3» от «Верхней набережной 24»?
-Зачем ты так со мной?! Я же люблю тебя!
-Проваливай! Ты мне не нужна.
-Витя, прошу тебя, дай мне шанс!
-Нет! Убирайся!
Алиса на коленях стоит на крыльце большого дома. Тушь растеклась, глаза покраснели. Над ней стоит Виктор и его глаза тоже переполнены слезами. А что он? Зачем ему такая как Алиса? О привык видеть в своем окружении совершенно других девушек. Пусть ненастоящих, пусть дешевых. Но ведь намного проще относиться к девушке как к дерьму, если она этого действительно заслуживает. Таких достаточно поманить пальцем, и они уже будут на все согласны. Зачем усложнять себе жизнь? Ни одна из них не признавалась ему в чувствах, да и он им тоже. Они все одноразовые, однодневные. А Алиса другая. Пусть в ее жизни уже был мужчина, она пошла на это из-за любви. Она не легла под первого встречного, она сделал это с любимым. Пусть он выкинул ее через месяц и забыл. Но она то любила. И Виктор понимает это. Но не может быть с ней. Не потому что Алиса не красива собой, не потому что ее отец алкоголик. А потому что он не хочет ее обманывать. Он захочет новую «Алису», а куда девать эту, настоящую, живую? У тебя было столько девушек, Витя, что ты сам уже запутался. Но твои «Алисы» пустые, ненастоящие. И вроде ищешь ту самую, но так боишься ее найти. Боишься полюбить ее, боишься обжечься.
Этот чертов день, наконец, закончился. Глубокая ночь. Город спит. Не спят лишь четверо. Алиса на крыше элеваторов, Витя у раскрытого окна, Гера на балконе, Тимур на холодном асфальте.
Мама, забери меня отсюда. Я больше не могу здесь жить. Здесь подъезды пропахли гнилью, здесь улицы петляют и ведут в никуда, ночи здесь тянутся вечность, а дни мгновенно проходят. Сейчас я сижу на краю крыши, смотрю в ночное небо, плачу, умираю. Мне так хочется сказать тебе, мама, что я не видел жизни, не распробовал ее вкуса, а она уже загнала меня в угол. Жизнь – испытание, но слишком сложное для меня.
Герда сидит на балконе и слышит, как громко лает собака.
-Да что за шавка там сбесилась?
Свесившись с балкона, девушка видит, как под ее окнами лает та самая собака, которая ее укусила.
-Так это ты тут лаешь? Пошла отсюда!
Герда бросает в собаку кроссовкой, но та не думает уходить.
Тогда девушка выбегает на улицу и что есть силы пинает собаку в бок. Та начинает скулить и отбегать от безумной. Герде уже мало этого, она нагоняет собаку и бьет ее еще раз и еще, снова и снова. В ее глазах слезы, боль, злость. Она будто выместила все то, что рвало ее изнутри на этой псине. Спустя несколько минут собака лежит под балконом девушки, она еле дышит, в ее глазах тоже застыли слезы. Рядом сидит Герда, ее сердце бешено колотиться, она будто пробежала кросс. Девушка начинает приходить в себя и осознавать произошедшее.
-Эй, дружок, ну прости меня, прости, прошу.
Собака немного поскуливает, будто принимает извинения, а затем медленно кладет свою голову на колени девушки. Герда сидит в обнимку с собакой и не просто плачет, а уже кричит. Теперь ее, казалось, слышит весь мир.
Алиса сидит на крыше элеваторов и скулит, как та собака. Дрожащими руками она набирает сообщение Герде:
«Гер, если сможешь, приходи сейчас на элеваторы».
Герда увидит это сообщение через несколько часов, пока отойдет от содеянного. Но прочитает. Огненно рыжие волосы Алисы развиваются на ветру, худые ноги дрожат то ли от холода, то ли от страха. Она стоит на краю, над самой пропастью. А перед ней город как на ладони. Все это сейчас ее, весь город наедине с ней.
-Алиса!
Девушка резко отпрыгивает от края и оборачивается. Пред ней заплаканная Герда и собака с перебитой лапой.
Утром Витя укладывает вещи в рюкзак. Со всеми уже попрощался, но все же что-то его не отпускает. Герда? Тимур? Алиса? Да к черту, нужно выбросить все это из головы. Будут у меня еще друзья. Много друзей.
Тимур все еще лежит на заброшенной стоянке. Ему так холодно, что даже зубы стучат.
-Что? Я не умер? Я жив?
Жизнь дает тебе еще один шанс. Не потеряй его, Тимур. Мимо проходит какой-то мужчина и понимает, что парню нужна помощь.
-Эй, парень, тебе плохо?
-Аа? Да, помогите мне, пожалуйста.
-Кто ж тебя так, сынок? Мужчина аккуратно помогает парню подняться. Телефон есть? Надо твоим родителям позвонить.
-Мама на работе, ей некогда.
-Отцу?
-У меня нет отца.
-Ну, ничего, я тебя сам до дома довезу. Мужчина берет Тимура на руки, как своего сына и несет в свою машину.
-Ты где живешь?
-На Революции.
-Ну, это недалеко.
Мужчина заносит Тимура в его квартиру и приходит в ужас от увиденного.
-Как вы живете то здесь?
-Вот так и живем. Спасибо вам, но у меня нет ничего, я бы вам дал хоть сколько-то, но дома ни копейки.
-Да ты что, перестань, мне не нужны никакие деньги. Просто знаешь, у меня был племянник, его тоже кто-то избил, но никого рядом не оказалось, и он захлебнулся собственной кровью. Если бы я был тогда рядом с ним.
-А тех, кто избил, наказали?
-Да, я их наказал. А сейчас своим поступком я, думаю, искупил вину перед Богом.
Ближе к вечеру в доме Тимура собираются друзья. Герда и Алиса просидели у него практически весь день. Но кого-то не хватает.
Звонок в дверь.
-Я открою. Герда идет к двери и, увидев, кто стоит за порогом глаза ее раскрываются так широко, как ни открывались никогда.
-Кто там? Алиса выходит из комнаты и просто останавливается как вкопанная.
-Я попрощаться пришел.
Панорама всей квартиры Тимура. Все будто замерло. В своей комнате на кровати лежит Тимур, в его ногах сидит Алиса. На лице парня умиротворение и покой. Девушка сидит с озадаченным лицом и смотрит в никуда. На полу кухни сидит Герда, на лице глупая улыбка. На подоконнике сидит Виктор, он держится за голову, и не понимает, что вообще происходит.
Вот так глупо и нелепо заканчивается этап жизни этих ребят. Наверное, вот она, черта между детством и взрослой жизнью. Когда так много сделано и так мало понято. Уже бессмысленно просить маму забрать тебя отсюда. Теперь надо начать жить.
Заключение.
Ждем мы возможно и нового веяния, но на самом деле просто хотим жить.