Вооружение второй половины XIII—xv В.

 

 

В русской военной практике, как показал и ход Куликовской битвы, стойко держались набор оружия и некоторые приемы владения им, унаследованные от домонгольского времени. Письменные источники фиксируют последовательное применение в схватках стрел, копий, мечей или сабель, которое источником около 1500 г. описывается, например, в следующих традиционных выражениях: «И от копейного сокрушения гремение бывает велие, и щиты разбиваются, и шеломы низпадают, зву­чит в воздухе и треск сабельный, от частого сражения бряцание, падают воины, овии ранены, а овии убиты». ¹

КОПЬЯ, РОГАТИНЫ, СУЛИЦЫ

 

Вплоть до 60-х годов XV в. копья остаются оружием первого натиска. Вид ощетинившегося копьями, тесно построенного полка был для описываемого периода достаточно типичен.² «Изрядивше копия, — гласит одно характерное сообщение, — и поидоша в место оба полка, и бишася много».³ Бездействие и плохая выучка копейщиков приводили к поражению. Так, не сумели использовать свое колющее оружие новго­родцы и потерпели в 1455 г. поражение от московских войск великого князя Василия Васильевича. Новгородская конница попала под обстрел из луков, что вызвало сумятицу и привело к немедленному бегству:

«Они (новгородцы, - А. К.) же не знающе того боа, яко омертвеша и руки им ослабеша, копиа же имяху долга и не можаху возднимати их тако, якоже есть обычай ратным, но на землю испускающе их, а конем бьющимся под ними».⁴ Слабость новгородской конницы летописцы мос­ковской ориентации объясняли еще и тем, что ремесленник «родився на лошади не бывал».⁵

Битва москвичей и новгородцев 1455 г. явилась последним описанным летописью крупным выступлением копейщиков. В дальнейшем значение строя копьеносцев пошло на убыль. Московский посол Юрий Траханиот в записи 1486 г. отметил, что наступательным оружием московитов «яв­ляется по большей части сабля и лук; некоторые пользуются копьем для нанесения удара».⁶ Побывавший в России в 1517 и 1526 гг. С. Герберштейн только вскользь заметил, что «употребляют они (русские, — А. К.) и копья».⁷ Растущая непопулярность копий объяснялась высокой - «по-восточному» - посадкой воина с полусогнутыми ногами, вследствие чего, как писал тот же Герберштейн, «вовсе не могут выдержать несколько более сильного удара копья или стрелы».⁸ При всей категоричности

 

¹ Троянские сказания. Л., 1972, с. 23. — Приведенный текст дан с уточнениями по неопубликованной одноименной рукописи БАНа, предоставленной мне О. В. Твороговым.

² Сошлюсь на изобразительные примеры XIV-начала XVI в. — клейма иконы «Святые Борис и Глеб в житии» (см. табл. XVIII; Гусев Л. П. Новгородская икона святых Бориса и Глеба в деяниях. — Вестн. археол. и ист., СПб., 1898, вып X, рис. 12; Смирнова Э. С. Отражение литературных произведений о Борисе и Глебе в древнерусской и станковой живописи. — ТОДРЛ, 1958, т. XV, рис. 1).

³ Устюжский летописный свод под 1436 г.

⁴ Иоасафовская летопись под 1455 г.

⁵ Там же, под 1470 г.

⁶Гуковский М. А. Сообщение о России московского посла в Милан. — В кн.: Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.-—Л., 1963, с. 655. - Перевод уточнен, ибо автор перевел «scimitarra» как «секира», а надо «сабля».

⁷ Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908, с. 75.

⁸ Там же, с. 75; ср.: Замечания иностранца XVI в. о военных походах русских того времени и преданности их к государю. — Отечественные записки, 1826, ч. 25, с. 99.

 

это мнение верно отражало ориентализацию седловки и манеры защищаться московской конницы XVI в.. Преобразование на восточный лад вырази­лось в том, что креслообразное рыцарское седло было вытеснено легким и высоким, сабля и плеть большей частью заменили копье и шпоры, короткие стремена позволили всаднику без всякого труда, поворачиваться во все стороны и натягивать лук. Некоторые из описанных приемов уже были знакомы легковооруженному стрельцу XII—XIII вв., в течение XIV—XV вв. они стимулировались татарской опасностью, а к XVI в. в конном полковождении стали господствовать.

Итак, использование копья очень точно отражает определенную си­стему ведения боя - систему, которая действовала в XI—XV вв. и от­личалась набором особого кавалерийского оружия. В письменных источ­никах XIV—XV вв. копье обычно упоминается как принадлежность всадника, что предполагает и наличие специализированного наконечника, в первую очередь приспособленного для пробивания доспехов. Действи­тельно, пики таранного действия выделились из общей массы древкового оружия не позже XII в. В XVI—XVII вв. копья этой формы также хорошо известны.⁹ В подтверждение можно сослаться на описи Москов­ской Оружейной палаты, называющие лезвие копья обычно «троегранным», «грановитым», «четырехгранным».¹⁰ Достоинства граненой пики толщиной в палец уставом 1647 г. объяснялись тем, что она «против конных добра».¹¹ Значение, которое отводили этому оружию в феодаль­ном арсенале, подтверждается массовыми находками пик XII—XIII и XVI вв. В частности, в 1895 г. в Москве, в Ипатьевском переулке Китай-города, был найден, по-видимому, боярский оружейный склад, датирован­ный монетами до 1547 г., в котором находились 10 пик, листовидное копье, рогатина (табл. III), 5 шлемов, 5 кольчуг, обломки стремян.¹² Возможно, что пики употребляли и в зрелом средневековье. Однако в этот период были распространены не они, а однообразные узколистные наконечники с пером удлиненно-треугольной формы, не превышающие по ширине 2-3 см.¹³ Эти копья снабжены довольно массивной, иногда граненой втулкой, слабо выраженной шейкой и явно предназначены для мощного бронебойного удара (табл. I, 1—З; II, 2, 2. Характерно, что в Новгороде, Переяславле-Рязанском и в некоторых литовских могильни­ках найдены только такие наконечники. Следовательно, множественность форм древкового оружия к XIV в. была

 

⁹ Обломок пики найден нами в раскопках Орешка в 1969 г. в жилище первой половины XVI в.

¹⁰Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения россий­ских войск. Ч. 1. СПб., 1841, с. 87 (прил.).

¹¹ Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. СПб., 1904, с. 108. — Сам термин «пика» впервые встречен в документах 40-х годов XVII в..

¹² Городцов В. А. Описание холодного оружия.—В кн.: Отчет РИМ за 1911 г. Прил. М., 1913, с. 17 ел., рис. 78, 80, 85. - В 1969 г. в Ипатьевском переулке А. Г. Векслером найден еще один «клад» вооружения (табл. IV). Дата находок определяется по году, выбитому на стволе пищали, - 1555 г. К публикуемым двум стременам имеются парные, приклад пищали реконструирован.

¹³Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. — МИА, 1959, № 65, рис. 4, 4 и 5; Монгайт А.Д. Рязанская земля. М., 1961, рис. 68; ср.: Урбанавичюс В. Население Румшишкес в XIV-XVI вв. - Acta historica Lituanica, Вильнюс, 1970, VI, с. 31.

 

фактически почти изжита.

Начиная с XIII в. источники все чаще наряду с копьем называют метательные дротики-сулицы. В последующее время это оружие используется как в конном, так и в пешем бою; например, в Шелонской битве москвичи, переправившиеся через реку, «кликнуша на новгородцев, стреляющи их, инии с копьи и с сулицами скочиша о них».¹⁴ Сулицы отно­сили к массовому вооружению, которое при случае могло быть противопоставлено татарскому луку и стре­лам.¹⁵ Популярность сулиц, определяемых Юрием Крижаничем в трактате «Политика» (1663-1666 гг.) как «копье пешее, малое»,¹⁶ объяснялась тем, что их могли применять и в период сближения, и в рукопашной схват­ке, и во время преследования. Действительно, с XIII в. летописцем отмечены случаи, когда сулицу не только метали, но и наносили ею укол, по всей видимости не выпуская из рук.¹⁷ Образцы наконечников сулиц листо­видной формы, относящиеся к XIII-XVI вв., известны из раскопок Новгорода и Орешка.¹⁸

Преимущественно в качестве пехотного оружия¹⁹ источники XIV в. называют рогатину, появившуюся двумя веками раньше. Это самое крупное и мощное из древнерусских копий вплоть до XVII в. почти не ме­няло своей обтекаемой лавролистной формы. Судя по украшениям, рогатина являлась тем видом древкового колющего оружия, который с XIII в. использовался и во время парадных церемоний. Такова известная под­писная рогатина тверского князя Бориса Александро­вича (1425-1461 гг.), украшенная на втулке гравиро­ванными по серебру сценами из какой-то повести или сказания.²⁰ Скорее к XIII, чем к XIV в. относится вто­рая роскошно отделанная «дворцовая» рогатина, най­денная в с. Крихаеве бывш. Остерского уезда на Черниговщине (рис. 1; табл.I, 4). Тулья наконечника покрыта необычным для домонгольского периода про­резным накладным серебром, представляющим расти­тельный узор.²¹ В Москве и Новгороде в слоях 1300-1400 гг. найдены три простые рогатины, по форме и пропорциям почти не отличающиеся от описанных выше.²² В упомянутом нами московском боярском ар­сенале первой половины XVI в. (см. с. 20) рогатина среди других технических средств единична (табл. III). В арсенале князей Голицыных (по данным 1680-х го­дов) две рогатины соседствовали с 20 «троегранными» копьями.²³ Зато в качестве массового выступаетэто оружие в руках про­стых пеших ополченцев.²⁴ В XVI в. рогатиной вооружается дворовая челядь, участвующая в дворянской коннице а у посадских людей, судя по описи Москвы 1638 г., это изделие было самым популярным холод­ным оружием (значительно опередив сабли, копья и бердыши).²⁶

 

¹⁴ Софийская 2-я летопись под 1471 г.

¹⁵ Никоновская летопись под 1444 г.

¹⁶ Безсонов П. Русское государство в половине XVII в. Ч. I. M., 1859, с. 71.

¹⁷ Никоновская летопись под 1216 г.; Львовская летопись под 1370 г.

¹⁸ Медведев А. Ф. Оружие..., рис. 4, 7, 10. ¹⁸ Никоновская летопись под 1444 г.

²⁰ Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. M., 1948, с. 636, рис. 142. — По мне­нию Т. В. Николаевой, на рогатине представлены сцены гибели в Орде тверского князя Михаила Ярославича (см.: Николаева Т. В. Произведения русского при­кладного искусства с надписями XV—первой четверти XVI в. M., 1971, с. 36, табл. VII).

²¹ Хранится в КИМ, № 18376. Типичные для рогатин размеры наконечника: длина 51 см, ширина пера 6 см, диаметр втулки 4 см.

²² Медведев А. Ф. Оружие..., рис. 4, 2; Рабинович M. Г. Археологиче­ские раскопки в Москве в Китай-городе. — КСИИМК, 1951, вып. 38, рис. 23, 11. - Информация о находках 1974 г. в Новгороде получена от В. Л. Янина.

²³ Розыскные дела о Федоре Шакловитом и его сообщниках. Т. IV. СПб., 1893, с. 131-134.

²⁴ Никоновская летопись под 1444 г.

²⁵ Боярская книга 1556 г. - В кн.: Архив историко-юридических сведений, отно­сящихся до России. Т. 3. СПб., с. 31 cл.

²⁶ Беляев И. С. Росписной список города Москвы 1638 г. - Тр. Моск. отд-ния Рус. военно-ист, о-ва, М., 1911, т. I, с.XXXI.

ТОПОРЫ, БЕРДЫШИ

 

Как и рогатина, топор в позднесредневековых источниках от­мечен в качестве необходимой походной принадлежности и средства боя пехотинца. Так, по поводу выступления московских воевод против татар в 1444 г. замечается, что «пешая рать многа собрана на них и ослопы, и с топоры, и с рогатинами».²⁷ В истории боевого топора скрещиваются две противоречивые тенденции. Господство конницы (что было в XII и пер­вой половине XVI в.) низводило его до уровня плебейского оружия, но усовершенствование доспеха и усиление пехоты снова выдвигало топор в качестве популярного боевого средства. Последняя тенденция оживля­ется в XIV—XV вв., когда возрождается почти совсем угасшая в XII в. боевая спецификация топора. Подтверждением служат секиры-чеканы и топоры-булавы с лезвиями трапециевидной формы, найденные в Новго­роде и Владимире.²⁸ Первые имеют на лезвии монетовидные клейма в виде выложенного серебром геометрического узора. Очевидно, речь идет о вы­сококачественной продукции мастеров-секирников, экспортировавших, как известно по сведениям начала XVI в., свои изделия к лопарям (саамы) и татарам.²⁹ Отметим, что по своему типу найденные в Новгороде и Влади­мире вещи либо вовсе не известны в домонгольский период, либо пред­ставляют заметную переработку прежнего чекана (табл. V).³⁰

Топор как ударно-дробящее средство будет использоваться в течение всего «монгольского» периода, что служит показателем все более возра­стающего «бронирования» воинов того времени. Подобного рода топоры имели специфически клиновидные лезвия шириной 7—9 см и еще в пер­вой половине XVI в. (о чем свидетельствуют образцы, найденные в Мос­кве в Ипатьевском переулке и в Орешке) входили в состав снаряжения знатного горожанина или его двора (табл. II, 4, 5; IV).

Повышение военного значения топора вновь после известного пере­рыва ставит его в число парадных церемониальных предметов. Так, в свите московского государя, выезжавшего на охоту, С. Герберштейн видел князя с секирой.³¹ Несколько раньше, а именно под 1468 г., лето­писец впервые упоминает о придворном секироносце-бердышнике.³² Но­вый термин (происходящий, как полагают, от древневерхненемецкого «Barta», «Barda» — в значении «широкий топор») связан с длиннолезвийным бердышом, широко принятым в стрелецком войске XVI в.³³ Рас­пространение бердышей, однако, можно приблизить ко времени их первого упоминания. Бердыши использовались в качестве подпорки для ствольного огнестрельного оружия, а пользовавшиеся ими «огненные стрельцы», выступавшие с ружьями, были сформированы (об этом см. ниже, с. 94) не позднее последней четверти XV в. Следовательно, при­нятие бердыша скорее всего отвечало нуждам нового воинского формирования - пехоты, вооруженной ружьями-пищалями. Само устройство бердыша с его полулунным лезвием и длинным топорищем, рассчитанного на размашистый

 

²⁷ Никоновская летопись под 1444 г.

²⁸ Медведев А. Ф. Оружие..., рис. 5, 2-6, Воронин Н. Н. Археологиче­ские заметки. - КСИИМК, 1956, вып. 62, с. 22-23.

²⁹ Герберштейн С. Записки..., с. 91 и 190.

³⁰ Форма, которую чеканы приняли в XIV—XV вв., практически не изменяется вплоть до начала XVII в. (ср.: Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI— XVII вв. М., 1971, табл. 2, 7).

³¹ Герберштейн С. Записки..., с. 209.

³² Львовская летопись под 1468 г.

³³ Городцов В. А. Описание холодного оружия.—В кн.: Отчет РИМ за 1906 г. М., 1907, с. 112 ел. — Форма бердыша для Восточной Европы не была новой. Топоры с подобным удлиненным лезвием найдены в курганах XI в. Воло­годской и Калининской областей и один раз реалистически представлены на ми­ниатюре Радзивилловской летописи (л. 106). Однако пока отсутствуют доказатель­ства беспрерывности развития рассматриваемой формы с XI по XVI в.

удар двумя руками, а иногда и укол, также очень специфично. Кроме Руси, бердыши в конце XV в. появились в Швеции,³⁴ и будущие исследования должны ответить на вопрос, скрывается ли здесь какое-либо техническое взаимодействие.

В отличие от стрельцов, в дворянской коннице употребление всякого рода топориков, а также дробящих клевцов (протообразцы последних зарегистрированы в отечественных находках первой половины XIII в.³⁵) было ограничено, и к концу XVI в. это оружие, судя по документам, почти выходит из употребления.

 

МЕЧИ И САБЛИ

 

Клинковое оружие в XIV и частью XV в. использовалось в двух зонах, соответствующих двум фронтам: северо-западному, где был распро­странен меч, и южному, где укоренилась сабля.

Несомненно, что со шведами и немцами новгородцы и псковичи боро­лись прямыми рубяще-колющими клинками. Таковы два единственных дошедших до нас средневековых «именных» меча князей Всеволода и Довмонта, ставших государственной реликвией Пскова (табл. VI, VIII, IX). Первый из названных клинков был, очевидно, не ранее XIV в. за­менен более роскошным и своим «величеством» удивил Ивана Грозного, рассматривавшего его в 1569 г. в Троицком соборе.³⁶ Речь идет о мощном немецком по происхождению клинке, вроде тех, которые стали исполь­зоваться начиная со второй половины XIV в.³⁷ Что касается меча Дов­монта, то по военно-идеологической значимости он превосходит своего предшественника. Это оружие, имеющее боевую биографию, давали при посажении на псковский престол наемным князьям.³⁸ «Одеяние гроба» Довмонта в тяжелые для города времена с крестами и молебнами про­носили вокруг крепостных стен, чтобы укрепить дух его защитников.³⁹ Не случайно для своей монеты псковичи избрали изображение князя с ме­чом, напоминающим прославленный клинок их военного героя.⁴⁰ Допол­нительное обследование сохранившегося в Псковском музее меча подтвердило, что он, судя по расчищенному клейму в виде «пассауского волчка», не подложный, а наверняка подлинный (рис. 2, 3). Перед нами древнейший сохранившийся в Восточной Европе удлиненно-треугольной формы колющий готический клинок. Оружие этого типа, появившееся в Европе во второй половине XIII в., свидетельствовало о внедрении на­борных доспехов, которые в бою было легче проколоть, чем разрубить, Первое в отечественных источниках изображение готических мечей сохранилось на миниатюрах хроники Георгия Амартола около 1300 г. (табл. VII, 1,2. ⁴¹)

Меч одной из этих миниатюр интересен еще и тем, что его рукоять в «полторы руки».

 

³⁴ Seitz H. Blankwaffen I. Wurzburg, 1965, S. 240 (ср. S. 225). - Термин «бердыш» западноевропейские оружиеведы признают русским и ныне широко им поль­зуются (см.: Вlair С. European and american arms ca 1100—1850. London, 1964, p. 23).

³⁵ Кирпичников А. H. Древнерусское оружие. Вып. 2. М.- Л., 1966, табл.XXV, 4.

³⁶ Псковские летописи. Вып. I. М. - Л., 1941, с. 116.

³⁷ Подробно публикуем здесь (рис. 2, 3; табл. VIII, IX) детали мечей Всево­лода и Довмонта (включая их ножны), чтобы облегчить дальнейшее изучение этих реликвий, имеющих международное значение. При изображении меча Всеволода его перекрестье показано в первоначальном виде, на самом предмете оно ныне смонтировано перевернутым.

³⁸ Иоасафовская летопись под 1460 г.

³⁹ Псковская 2-я летопись под 1480 г.

⁴⁰ Гусев П. Л. Символ власти в Великом Новгороде. — Вести, археол. и ист.,. СПб., 1911, вып. XXI, с. 109.

⁴¹ ГБЛ, Рукописи, собр., фонд Моск. духовн. акад., 100.

 

Подобное оружие хотя и появилось в предмонгольское время,⁴² но будет характерно для всей Европы со второй четверти XIV в.⁴³ Именно к этому и началу следующего века относятся колющие и колюще-рубящие клинки и их обломки, обнаруженные в Новгороде, Пскове, Киеве, Орешке и ряде других мест⁴⁴ (рис. 4; табл. X). Формы найденных у нас мечей 1250—1500 гг. сохраняют центральноевропейский⁴⁵ характер в большей мере, чем предшественники XI—XII вв. Они снабжены обычно полуторной рукоятью, с линзовидным, дисковидным или полигональным набалдашником, чаще прямым, протяженностью до 26 см, перекрестьем и достигают в целом 120—140 см длины. Из-за вы­тянутых пропорций лезвия оно выковывается либо с трехрядным долом, либо вовсе без него. У классического колющего меча дол заменен гранью. Все эти мечи предназначены для сильного удара или укола по тяжелово­оруженному латнику.

Находки крупных рыцарских мечей меняют представление о том, что это оружие совершенно несвойственно жителям Восточной Европы. Здесь можно ожидать самых непривычных находок. К числу таковых от­носится грушевидное навершие боевого двуручного меча первой поло­вины или середины XV в., найденное во Пскове (рис. 4, 5).⁴⁶ Мечи с по­добными увенчаниями, одни из самых мощных в средневековье, достигали в длину 1.5 м и более и в руках целиком закованного в латы рыцаря предназначались для укола или парирования встречного удара. Находка части двуручного меча во Пскове указывает на знакомство и вероятное использование немецкого по типу оружия на ливонском рубеже.

Постоянное военное давление Золотой Орды способствовало распрост­ранению сабель и подорвало очевидное для домонгольской Руси преобла­дание меча. Если в XII-первой половине XIII в. сабля потеснила меч только в ближайших к степи районах, то в XIV в. эта граница отодви­нулась, по-видимому, значительно севернее. Соответственно сократи­лась зона распространения меча, а в районе смешанного использо­вания того и другого оружия оказался, например, Новгород.⁴⁷ Кар­тография, связанная с распро­странением прямого и искривлен­ного клинков, однако, не имеет постоянных и четких границ. В описаниях Куликовской битвы булатные мечи противопоставля­лись источниками татарской сабле, а хан Мамай сокрушался о своих мечами «пресекаемых» воинах.⁴⁸ Пример противополож­ного рода относится к 1463 г., когда, как гласит случайная за­пись, сабля в руках московских воинов, попавших во Псков (что необычно для этих мест), использовалась против немцев.⁴⁹

 

⁴² Гончаров В. К. Райковецкое городище. Киев, 1950, табл. XI, 3. — Рубка двумя руками появилась в Европе в XII в. и удостоверена для Руси рисунками Радзивилловской летописи, иллюстрирующей события этого же периода (л. 214 об.,. 232).

⁴³ В1air С. European and american arms, p. 2.

⁴⁴ Иллюстрировать развитие мечей XIII—XIV вв. могут 12 экз. типа V, VI и VII, помещенные в каталоге находок (см.: Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Вып. I. М.—Л„ 1966, с. 86 cл., № 27, 30—34, 39—43 и 45). Один меч издан мной без описания в каталоге (там же, табл. XXX, 5). Обломки двух мечей XIV в., с линзовидным и дисковидным перекрестьем, из раскопок древнего Орешка лю­безно продемонстрированы мне В. И. Кильдюшевским. Прилагаю сведения о трех мечах XIV—начала XV в., которые хронологически явно выходили за пределы опубликованного каталога мечей второй половины XI—XIII в.: 1) с. Рыдомля бывш. Волынской губ. (Ленд Э. Альбом изображений выдающихся предметов из собрания оружия. СПб., 1908, табл. XXXI, левый планшет, верхний слева); 2) г. Себеж (OAK за 1899 г., рис. 225,—на клинке клеймо в виде «пассауского волчка»); 3) с. Водички Черноостровского района Хмельницкой области УССР (не опубликован, хранится в Каменец-Подольском музее).

⁴⁵ Ср.: Gtose,k М., Nadolski A. Miecze sredniowieczne z ziem polskich. bodz, 1970.

⁴⁶ Раскопки Псковской археологической экспедиции в 1960-х годах. Гос. Эрми­таж. Типа меча, опубликованного в кн.: Seitz Н, Blankwafien I, Fig. 101, В. (ср. Fig. 105).

⁴⁷ Медведев А. Ф. Оружие..., с. 123—125.

⁴⁸ Повести о Куликовской битве. М., 1959, с. 36.

⁴⁹ Псковская 1-я летопись под 1463 г.; ср. сообщение о том, что в 1480 г. пско­вичи встретили немецкий корабельный десант камнями, секирами и мечами (Псковская 2-я летопись под 1480 г.).

Эволюция меча делала его все более неудобным для конной борьбы с татарами. Южнее Москвы боец с тяжелым рыцар­ским, тем более, двуручным мечом стал бы хорошей мишенью для степняка, и сабле отдается здесь все большее предпочтение. Так, в перечне обычного ратного снаря­жения рязанцы, как само собой ра­зумеющееся, называли сабли на­ряду со щитами, доспехами, стре­лами, а также конями.⁵⁰ Со вто­рой половины XIV в. сабли на­ходились среди фамильных дра­гоценностей московских великих князей и завещались по наслед­ству.⁵¹ Значение этого оружия подчеркивается тем, что оно изображалось на монетах великих князей Василия Дмитриевича (1389—1425 гг.) и Василия Васильевича Темного (1425—1462 гг.).⁵² XVI в. можно считать веком сабли, но еще раньше, в 1486 г., московский посол Юрий Траханиот назвал не меч, а саблю в ка­честве главнейшего наступательного оружия московитов.⁵³

Русские сабли XW—XV вв. не известны, но представление о них можно составить по образцам, найденным в северокавказских курганах л хранящимся в ГИМе и Эрмитаже.⁵⁴ Привлекая эти клинки, можно уста­новить, что в сравнении с образцами XII - первой половины XIII в. длина (110 - 119 см) и ширина лезвия не меняется, кривизна полосы в наивыс­шей точке изгиба с 4.5 - 5.5 см возрастает до 6.5 - 9 см, сохраняется не­который наклон стержня рукояти к полосе (5—10°). В целом сабли XIV—XV вв. отличаются равномерной спокойной кривизной, что больше сближает их с формами XIII, а не XVI в. О саблях XIV-XV вв. можно судить также по однообразным, несколько расширяющимся к концам, стержневидным перекрестьям (обычной длиной 13 см), имеющим в сред­ней части продолговатые симметричные отростки (рис. 5).⁵⁵ Эти пере­крестья предохраняли руку воина от встречного удара, с какой бы сто­роны он не приходился, и в этом смысле явились закономерным воплоще­нием поисков наиболее удобной защиты руки, которые в отношении са­бельных гард, активно проводились в южнорусских городах начиная с XII в.

 

⁵⁰ Никоновская летопись под 1372 г.

⁵¹ Арциховский А. В. Оружие.—В кн.: Очерки русской культуры XIII— XV вв. Ч. L М., 1969, с. 393—394.

⁵² Орешников А. Русские монеты до 1547 г.—В кн.: Имп. Российск. ист. музей. Описание памятников. Вып. I. М., 1896, табл. XI, 505—506, 521, 526, 528—529.

⁵³ Гуковский М. А. Сообщение о России, с. 655.

⁵⁴ OAK за 1894 г., с. 96, рис. 171; OAK за 1896 г., с. 8—10, рис. 53; OAK за 1903 г., с. 75—76, рис. 154, 155а.

⁵⁵ Перекрестья аналогичного типа см.: Спицын А. А. Владимирские кур­ганы. — ИАК, 1905, вып. 15, рис. 71 (данное перекрестье - рис. 5,-У — происходит из слоев древнерусского города Клещина, по-видимому, XIII-XIV вв.). Образцы та­ких перекрестий см. на северокавказских археологически найденных саблях: ГИМ, хр. 103,.№ 2 и 221, а также 11944а. Такие отчетливо различимые перекрестьясм.: Герберштейн С. Записки..., с. 77 (рис.).

⁵⁶ Медведев А. Ф. Оружие..., с. 132 cл.