2 июня1945.
1 Иисус входит в Капернаум, идя со стороны равнины. С Ним только двенадцать, точнее, одиннадцать апостолов, поскольку нет Иоанна. Обычные приветствия от народа, выраженные в самом широком диапазоне: от совершенной простоты у детей до некоторой застенчивости у женщин, от восторга у тех, кто был чудесно исцелен, до любопытства или иронии. На любой вкус. И Иисус на всё отвечает в соответствии с тем, каково было приветствие: малышам – лаской, женщинам – благословением, исцеленным – улыбкой, остальным – глубоким почтением.
Но на сей раз к этому ряду добавляется приветствие, я думаю, от местного центуриона. Он приветствует своим: «Будь здрав, Учитель!», на что Иисус отвечает Своим: «Да придет к тебе Бог».
Пока толпа с интересом приближается, чтобы увидеть, что выйдет из этой встречи, римлянин продолжает: «Я жду Тебя не один день. Тебе трудно узнать во мне одного из Своих слушателей на горе. Я был одет в гражданское. Не спрашиваешь меня, зачем я приходил?»
«Не спрашиваю. Чего ты от Меня хочешь?»
«Есть распоряжение следить за теми, кто привлекает большие народные сборища, поскольку слишком часто Риму приходилось раскаиваться в том, что он дозволял на первый взгляд честные собрания. Но, поглядев и послушав, я стал о Тебе думать как о… как о… 2 У меня болен слуга, Господин. Он лежит в моем доме в своей постели, обездвиженный болезнью костей, и ужасно страдает. Наши врачи не могут его исцелить. Я пригласил ваших, поскольку эти болезни возникают от дурного воздуха этих областей, и вы умеете лечить травами, растущими на малярийных прибрежных почвах, где застаивается вода, прежде чем ее поглотят морские пески, но они прийти отказались. Я скорблю, потому что это верный слуга».
«Я приду и исцелю его тебе».
«Нет, Господин. Я не прошу Тебя о таком одолжении. Я язычник, для вас – мерзость. Если уж еврейские лекари побоялись оскверниться, вступив в мое жилище, для Тебя, божественного, это будет осквернением еще с более веским основанием. Я недостоин, чтобы Ты вошел под мой кров. Но если Ты скажешь отсюда одно только слово, мой слуга исцелится, поскольку Ты распоряжаешься всем, что существует. Если даже я, человек, зависимый от стольких начальников, и первый из них – Цезарь, ради которого я должен действовать, думать и поступать, как мне велено, могу в свой черед приказывать солдатам, находящимся в моем подчинении, и когда скажу одному: „Ступай“, другому: „Подойди“, а слуге: „Сделай то-то“, один идет туда, куда я его посылаю, другой подходит, потому что я его зову, третий делает то, что я говорю, то Ты, будучи Тем, кто Ты есть, быстро заставишь эту болезнь подчиниться, и она уйдет».
«Но болезнь – не человек», – возражает Иисус.
«Но и Ты не просто человек, а Человек с большой буквы[a]. Поэтому можешь приказывать даже стихиям и лихорадкам, так как все подчинено Твоей власти».
3 Некоторые из именитых жителей Капернаума отзывают Иисуса в сторону и говорят Ему: «Он римлянин, но Ты послушай его, потому что он человек порядочный, уважает нас и помогает нам. Учти, что именно он построил нашу синагогу и держит своих солдат на расстоянии, чтобы они не задевали нас по субботам. Поэтому отблагодари его за любовь к Твоему городу, дабы он не остался разочарован и рассержен, и его любовь не обернулась бы для нас ненавистью».
И Иисус, выслушав и их, и его, с улыбкой обращается к центуриону и говорит: «Ступай вперед, а Я приду».
Но центурион вновь за свое: «Нет, Господин, я уже сказал: была бы большая честь, если б Ты вошел под мой кров, а я такой не заслуживаю; скажи только слово – и мой слуга будет исцелен».
«И да будет так. Ступай с верой. В этот миг лихорадка его оставляет, и жизнь возвращается в его конечности. Сделай так, чтобы к твоей душе тоже пришла Жизнь. Ступай».
Центурион прощается по-военному, затем кланяется и уходит.
Иисус глядит ему вслед, а потом, обратившись к присутствующим, произносит:
«Истинно говорю вам, что в Израиле Я не нашел такой веры. О! все-таки это правда! „Народ, ходивший во тьме, увидел великий свет. Над теми, кто жил в стране смертной тени, воссиял Светоч“, и еще: „Мессия, подняв Свое знамя над язычниками, воссоединит их“[b]. О, Мое Царство! Поистине они стекутся к тебе в несметном количестве! Большем, чем все верблюды и дромадеры Мадиама и Эфы, чем несущие золото и ладан из Сабы; более многочисленны, чем все отары из Кедара и бараны из Набайота, будут те, что придут к тебе, и Мое сердце расширится от радости, видя, как приходят ко Мне народы моря и державы племен. Ждут Меня острова, чтобы преклониться передо Мной, и сыновья чужеземцев возведут стены Моей Церкви, двери которой будут всегда открыты, чтобы принимать царей и достояние народов и освящать их во Мне. Это видел Исайя, и вот оно исполняется! Говорю вам, что многие придут с востока и запада и воссядут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном, в то время как чада Царства будут брошены во внешнюю тьму, где будет плач и скрежет зубов»[c].
«Так значит, Ты пророчествуешь о том, что язычники будут наравне с сынами Авраама?»
«Не наравне: выше. Вас должно огорчать лишь то, что это ваша вина. Не Я, а Пророки говорят об этом, и это уже подтверждается знамениями. 5 Пусть теперь кто-нибудь из вас сходит к дому центуриона и удостоверится, что его слуга исцелен, как того заслуживала вера этого римлянина. Идите. Может быть, дома есть больные, которые ждут Моего прибытия».
И Иисус вместе с апостолами и немногими другими, поскольку любопытное и галдящее большинство устремляется к дому центуриона, направляется к одинокому дому, где Он останавливается в дни Своего пребывания в Капернауме.
[a] В оригинале – l’Uomo, Человек с определенным артиклем, подчеркивающим уникальность Человечества Иисуса.
[b] Соответственно (Ис. 9:2) и (Ис. 11:12).
[c]Начиная с «О, Мое Царство!» следует парафраз из (Ис. 60:1-11).