В литературе имеются указания на необходимость признания юридических лиц субъектами преступлений по международному уголовному праву.[108]
Более того, в Руководящих принципах в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового экономического порядка (1985 г.) имеется следующее предписание: "Государства-члены должны рассматривать вопрос о предусмотренности уголовной ответственности не только для лиц, действовавших от имени какого-либо учреждения, корпорации или предприятия … но и для самого учреждения, корпорации или предприятия путем выработки соответствующих мер предупреждения их возможных преступных действий и наказания за них".[109]
Итак, международный документ признает, что юридическое лицо может совершить преступление. Но как это лицо будет нести ответственность? Этот же документ требует установить ответственность для юридического лица только в рамках национального закона - и при этом ничего не говорится о том, возможна ли ответственность по международному уголовному праву. Понятно, что ответственность юридического лица вполне допустима по международному праву (например, материальная) - но об уголовной ответственности по международному праву речь идти не может. По крайней мере, на текущий момент.
Ученые, ратующие за введение в законодательство института уголовной ответственности юридических лиц, подчеркивают что вред, причиняемый деятельностью юридического лица, значительно превышает вред, который может быть нанесен отдельным физическим лицом.[110]
Так, С.Г. Келина отмечала, что привлечение к уголовной ответственности руководителей или иных физических лиц, представляющих соответствующее юридическое лицо, как правило, связано, по существу, с объективным вменением, так как такое лицо, хотя и знало о незаконной деятельности юридического лица, но своими силами изменить ничего не могло. В ряде случаев вообще трудно установить, кто конкретно виновен в преступлении.[111]
Разработчики Концепции уголовного законодательства Российской Федерации аргументировали целесообразность введения уголовной ответственности юридических лиц тем, что применение к ним соответствующих санкций, например, за преступления против мира и безопасности человечества, могло бы усилить уголовно-правовую охрану важнейших объектов.[112]
А.С. Никифоров подчеркивал, что принципиальными основаниями признания за организацией статуса субъекта преступления и уголовной ответственности за него являются специфичные в таких случаях причинная связь и вина. Поскольку организация делегирует своему управляющему органу принятие и исполнение стратегических и оперативных решений, такие решения и основанное на них поведение по своей юридической сути являются решениями и поведением организации, поэтому она и должна нести ответственность. Отсюда делается вывод: “Преступление признается совершенным юридическим лицом, если оно совершено (непосредственно или при посредничестве других лиц) лицом или лицами, которые контролируют осуществление юридическим лицом его прав и действуют в осуществление этих прав, т. е. являются alter ego юридического лица - его “другим я”.[113](9).
Противники уголовной ответственности юридических лиц прежде всего подчеркивают, что установление уголовной ответственности юридических лиц не соответствует краеугольным принципам уголовного права - принципам личной и виновной ответственности. Уголовное право связывает ответственность со способностью лица, совершившего преступление, отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, каковой обладают лишь люди.
«Сочетать принципы вины и личной ответственности с невиновной и коллективной ответственностью юридических лиц невозможно, - считает Н.Ф. Кузнецова. - Вина всегда не что иное, как психическое отношение лица к своему деянию. Этой вины у юридических лиц нет».[114]
В принципе, в международном уголовном праве возможно установление именно уголовной ответственности юридических лиц - но это дело будущего. Как известно, юридические лица являются субъектами преступления в уголовном праве многих государств (США, Франции и других); нередко (особенно в последнее время) ставится вопрос о необходимости установления ответственности юридических лиц в российском уголовном праве.[115] Но, в любом случае, о юридическом лице как субъекте преступления по международному уголовному праву однозначно говорить на настоящий момент не приходится.
Мы полагаем, что юридические лица должны быть признаны официально и бесспорно субъектом ответственности по международному уголовному праву: таковое признание позволит более последовательно и эффективно реализовывать задачи международного уголовного права как в международной, так и в национальной юрисдикции.
Практически таким же образом обстоит дело и с признанием государства субъектом преступления по международному уголовному праву. Очевидно, что многие преступления против мира и безопасности человечества совершаются от лица государства (например, развязывание и ведение агрессивной войны). Но может ли государство нести уголовную ответственность?
Не смотря на различные точки зрения, нормы международного права не предусматривают ответственность государства по международному уголовному праву как таковому. Так, например, ст. 5 Определения агрессии[116] устанавливает только "международную ответственность" государства за агрессивную войну против мира и безопасности человечества. Вполне можно согласиться с мнением Ю.М. Рыбакова о том, что "общепризнанный в настоящее время в международном праве принцип международной уголовной ответственности индивидов за преступления против мира и безопасности человечества является важным и необходимым дополнением института международной ответственности государства за агрессию как тяжкое международное преступление".[117] Подобная позиция разделяется подавляющим большинством авторов (Г.И. Тункин, И.И. Карпец, П.С. Ромашкин, А.Н. Трайнин и др.)[118]
Тем не менее, в опрос ответственности государства за международные преступления вызывает много разногласий. В отличие от ответственности индивида они обусловлены не отсутствием согласия по вопросу о правовом происхождении ответственности (юридическая ответственность государства может быть только международно-правовой), а разным подходом к содержанию ответственности за международные преступления (конкретному перечню мер — исходя из их направленности) и оценке характера (является ли она уголовной, политической, моральной и т. п.). Хотя сама возможность несения государством ответственности за совершение международных преступлений является также общепризнанной.[119]
Отказ от исключительно цивилистического понимания международной ответственности государств и невозможность при помощи одного института международной уголовной ответственности индивида предупредить совершение международных преступлений приводят к тому, что идея особого режима международной ответственности государства за совершение международных преступлений и создания международного юрисдикционного органа для ее реализации продолжает оставаться популярной.
Комитет по уголовной юстиции 1951 г. при обсуждении статьи 25 проекта Статута Международного уголовного суда ограничил персональную подсудность физическими лицами, отметив, что «ответственность государств за действия, составляющие международные преступления, имеет преимущественно политический характер» и «не дело суда решать подобные вопросы».[120]
В 1983 г. Комиссия международного права, возобновив рассмотрение темы проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, попросила Генеральную Ассамблею уточнить, входит ли государство в число субъектов права, которым может быть вменена международная уголовная ответственность, «ввиду политического характера этой проблемы». В 1984 г. Комиссия международного права решила ограничить проект на нынешнем этапе уголовной ответственностью индивидов, что не препятствует последующему рассмотрению возможности применения к государствам понятия международной уголовной ответственности.[121]
В проект Кодекса включена специальная статья 4 «Ответственность государств», которая устанавливает, что «ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренная в настоящем Кодексе, никоим образом не влияет на ответственность государств по международному праву».
Специальным предметом рассмотрения эта проблема стала в связи с проектом статей об ответственности государств, который был принят Комиссией в первом чтении в 1996 г.
В отношении последствий международных преступлений Комиссия международного права признала, что они влекут за собой все юридические последствия международно-противоправных деяний, а также дополнительные последствия (ст. 51). В качестве особых последствий международных преступлений Комиссия признала, что реституция в случае международного преступления не производится лишь в случаях, когда она материально невозможна или влечет за собой нарушение нормы jus cogens, а при получении сатисфакции потерпевшим государством правомерно выдвижение даже таких требований, которые наносят ущерб достоинству государства-правонарушителя (ст. 52). В дополнение в проекте содержатся обязательства для всех государств не признавать в качестве законной ситуацию, создавшуюся в результате международного преступления, не оказывать помощь или содействие государству, совершившему преступление, в сохранении этой ситуации, сотрудничать с другими государствами в выполнении этих обязательств и в осуществлении мер, направленных на ликвидацию последствий преступления.
В уже существующих и действующих международных конвенциях, посвященных борьбе с международными преступлениями, проблема ответственности государств не решена, что справедливо рассматривается как их существенный недостаток.[122]
Международные судебные и арбитражные органы практически никогда прямо не рассматривали вопрос о различии режимов ответственности за международно-противоправные деяния различной тяжести. Это легко объяснить. Компетенция международных судебных органов основана на согласии спорящих сторон, и государства всегда негативно относятся к возможности вынесения подобного вопроса на суд третьей стороны, ими не контролируемой. Поэтому единственной мерой ответственности, которая рассматривалась в этой связи, была репарация. В качестве примера можно привести рассматривавшееся в Международном суде ООН дело о проливе Корфу, которое стало поистине хрестоматийным. В Меморандуме Великобритании действия Албании по расстановке мин в мирное время квалифицировались как преступление против человечества, однако единственной мерой ответственности, которую должна была понести Албания, по мнению заявителя, должна была стать репарация.
Вполне естественно, что такая ситуация в международном праве вызывает серьезные разногласия и в доктрине по поводу ответственности государств за международные преступления.
В доктрине существует довольно влиятельное направление, признающее уголовный характер такой ответственности.
Большое значение концепции уголовной ответственности государства для поддержания мира связывается с возможностью замены права победителя, права сильного на право справедливости. Теория уголовной ответственности государств базируется на данных психологии коллективов и социологии тех лет с исходным принципом существования групповой воли, отличной от воли членов, составляющих группу.
Г.И. Тункин проанализировал вышеизложенную концепцию и считает, что основным недостатком концепции уголовной ответственности государств является идея единства путей международного и национального права, согласно которой «развитие права представляет из себя единый процесс, в котором национальное право и международное право находятся лишь на разных ступенях».[123]
С этим, в принципе, можно согласиться, но в то же время следует отметить, что в сфере международного уголовного права потребность проведения параллели между системами гораздо больше, чем в других отраслях права, в силу особой значимости проблемы принуждения для международного уголовного права.
Очевидно, что для механизма реализации уголовной ответственности государств нужны более солидные гарантии, чем сила великой державы, предоставление которой в распоряжение международного уголовного правосудия будет зависеть от совпадения решений последнего с интересами соответствующей великой державы.
Х. Лаутерпахт противопоставляет концепцию уголовной ответственности государств ограничению международной ответственности государств лишь цивилистической, материальной ответственностью. По его мнению, подобное ограничение позволит индивидам под прикрытием государства получить в отношении совершенных ими преступлений определенный иммунитет, которым они не обладают, действуя по отдельности. Причем этот иммунитет распространяется на деяния, которые, “будучи коллективными и пользуясь поддержкой почти безграничной мощи современного государства, обладают практически неограниченной разрушительной силой”.
Современные последователи концепции уголовной ответственности государств стоят на относительно более гибких позициях. К примеру, иранский исследователь М. Фархад признает за государством возможность предстать перед судом за совершение международного преступления. При этом в качестве особенностей государства как субъекта международного уголовного процесса он называет долгое существование (намного превышающее, как правило, человеческую жизнь), более явный характер нарушения норм международного права и, следовательно, большую возможность доказательства совершения международного преступления со стороны государства, более высокий уровень гарантий возмещения причиненного ущерба по сравнению с индивидом, а также невозможность для государства укрыться от преследования в силу привязанности к определенной территории.
В рамках уголовной ответственности государств М. Фархад предусматривает применение санкций, в основном имущественных, к самому государству и “персональных” санкций к официальным представителям преступного государства, общественным образованиям, вооруженным силам. Автор сформулировал семь статей по уголовной ответственности государств, в которых отражаются его взгляды на происхождение, формы и объем ответственности за международные преступления. Седьмая статья посвящена принципиальному механизму реализации ответственности, который построен на обязанности всех государств участвовать в подавлении международных преступлений по требованию ООН. Невыполнение этой обязанности является правонарушением.[124]
В качестве одного из возражений против концепции уголовной ответственности государств приводится тезис, что в случае ее признания «вся тяжесть правовых последствий ложится не на виновных, а на все население, за действия преступной клики должен отвечать народ».[125]
В качестве доказательства необходимости распространения уголовной ответственности на весь народ приводятся тезисы, что народ должен был и мог предупредить совершение преступления, а также, что такой подход к ответственности народа будет служить сдерживающим фактором для инициаторов преступления и побудительным фактором для народа принять меры для предупреждения преступления.
Подобная концепция имеет скорее моральную, чем юридическую, ценность и преследует цель осудить со стороны международного сообщества преступное поведение. Фактом является отсутствие специальных мер и механизма по их осуществлению в отношении народа, отличающихся от ответственности индивидов, их объединений, государств за совершение международных преступлений.[126] Народ действительно претерпевает определенные и весьма значительные лишения, но «с юридической точки зрения обязательства, вытекающие из ответственности, налагаются только на государство».[127]
Суммируя все вышесказанное, необходимо отметить, что идея уголовной ответственности государств обуславливается практической ценности этой идеи — не оставить безнаказанным государство, обычно основной субъект международных преступлений: в качестве главной цели этой концепции можно считать обоснование специального режима ответственности государств за международные преступления, стремление выделить ее из общей теории ответственности государств за действия, нарушающие международное право. При этом используются различные элементы института ответственности для выделения ответственности именно за преступления: подчеркивание сугубо принудительного характера такой ответственности, практически исключающего возможность согласия преступного государства на ее реализацию; акцент на процедуре принятия решения в отношении такого государства и на органе, уполномоченном принимать такие решения, а именно судебном органе.
Таким образом, государство может совершить преступление в международном праве, но не может подвергаться ответственности по международному уголовному праву, неся международно-правовую ответственность. В данном случае мы имеем дело с несовпадением понятий "субъект преступления" и "субъект ответственности".
На такое довольно необычное для юриспруденции положение вещей обратил внимание Ю.В. Петровский: "Одна из интересных особенностей международно-правовой ответственности за такие деликты (т.е. совершение преступлений по международному праву - А.К.) состоит в несовпадении субъектов правонарушения и субъектов ответственности".[128]
И, наконец, ст. 5 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества прямо указывает на то, что государства несут ответственность только по международному праву.[129] Тем более, что "ни одно положение … касающееся индивидуальной уголовной ответственности, не влияет на ответственность государств по международному праву" (ч. 2 ст. 25 Римского Статута Международного уголовного суда).
Таким образом, концепция уголовной ответственности государств существует лишь в доктринальных разработках. По этим причинам практическое осуществление в настоящее время уголовной ответственности государств невозможно.
Фактически реализуется политическая (не в смысле оснований, а в смысле процедуры принятия решений) ответственность государств за международные преступления. Само «появление политической ответственности было вызвано в международном праве новой категорией правонарушений — международными преступлениями».[130]
Эта ответственность выходит за рамки традиционной обязанности возместить ущерб и предусматривает меры превентивного характера и меры наказания. Указанные меры носят репрессивный характер, но уголовными (на сегодняшний день) они не являются по указанным выше причинам.
g3.htm 
g3.htm g5.htm
[91] См.: Волчков А.Ф. Нюрнбергский приговор // Советское государство и право. - 1976. - № 10. - С. 14.
[92] Трайнин А.Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества. - М., 1956. - С. 42.
[93] Хотя в ряде национальных систем уголовного права этот принцип "успешно" преодолен.
[94] Так, например, в силу действующих в России судебных правил, лицо считается достигнувшим того или иного возраста не в день своего рождения, а с началом следующих суток.
[95] В отечественной литературе проблемам неоконченного преступления посвящено немалое количество работ: Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления. - М., 1955; Караулов Н.Ф. Стадии совершения преступления. - М,, 1982; Тер-Акопов А.А. Добровольный отказ от совершения преступления. - М., 1982 и пр.
[96] В литературе была высказана точка зрения о том, что такой "заговор" является еще и "соучастием особого вида". См.: Беляев С.С. Конституция Российской Федерации и международное уголовное право // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. - 1995. - № 3. - С. 69.
[97] "Преступление осталось незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица" - п. "е" ч. 3 Римского Статута.
[98] Тем не менее именно соучастие остается одним из самых проблематичных институтов уголовного права. См.: Галиакбаров Р.Р. Совершение преступления группой лиц. - Омск, 1980; Гришаев П.И., Кригер Г.А. Соучастие по советскому уголовному праву. - М., 1957; Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. - Саратов, 1991; Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. ЧЧ. 1-2. - Свердловск, 1960; Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. - М., 1974 и другие работы.
[99] П. "b" ч. 2 ст. 1 Международной конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 г.
[100] П. "b" ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.
[101] Российский Уголовный закон называет четыре вида соучастников, соединяя организаторские и руководительские функции в лице "организатора преступления" (ч. 3 ст. 33 УК РФ).
[102] Трайнин А.Н. Уголовная ответственность гитлеровцев. - М., 1944. - С. 80-81.
[103] В качестве иллюстрации приведем фрагмент из речи на Нюрнбергском процессе Главного обвинителя от СССР Р.А. Руденко: "Конечно, подсудимым, занимавшим высшие руководящие посты в гитлеровской Германии, не было никакой нужды самим своими руками расстреливать, вешать, душить, замораживать живых людей в виде эксперимента. Это делали по их указаниям их подчиненные палачи, выполнявшие, так сказать, черную работу, а подсудимым нужно было только давать приказания, выполнявшиеся беспрекословно… Но они (подсудимые - А.К.) во много раз опаснее, чем те, которых они воспитывали в духе человеконенавистничества и изуверства и от которых, спасая себя, теперь отрекаются" // Нюрнбергский процесс. Т. II. - М., 1955. - С. 618-619.
[104] П. "с" ст. 101 Конвенции ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 года // Международное право в документах. - М.,1997. - С. 394.
[105] Международное уголовное право. 2-е изд. / Под ред. В.Н. Кудрявцева. - М., 1999. - С. 80.
[106] Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996. - С. 52.
[107] Аналогичные предписания содержатся в Уставах Международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде.
[108] Так, В.П. Панов допускает это на примере признания в Приговоре Нюрнбергского трибунала преступными таких организаций, как СС, СД, гестапо. См.: Панов В.П. Международное уголовное право. - М., 1997. - С. 32.
[109] Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия: Официальное издание. - Нью-Йорк, 1992. - С. 34.
[110] См.: Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. – Сб., 1998. – С. 6-9.
[111] Келина С.Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации // Уголовное право: новые идеи. - М., 1994. - С. 52.
[112] См.: Концепция уголовного законодательства Российской Федерации // Государство и право. - 1992. - № 8. - С. 44.
[113] Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно-правовой теории // Государство и право. - 1994. - № 6. - С. 65.
[114] Кузнецова Н.Ф. Цели и механизмы реформы Уголовного кодекса // Государство и право. - 1992. - № 6. - С. 82
[115] См., например: Никифоров А.С. Об уголовной ответственности юридических лиц // Уголовное право: новые идеи. - М., 1994. - С. 43-49.
[116] Определение агрессии от 14 декабря 1974 года: Официальные документы ООН. Т. 1. – Нью-Йорк, 1975. - С. 181.
[117] Рыбаков Ю.М. Вооруженная агрессия - тягчайшее международное преступление. - М., 1980. - С. 182.
[118] См.: Карпец И.И. Международная преступность. - М., 1988; Ромашкин П.С. Преступления против мира и человечества. - М., 1967; Трайнин А.Н. Защита мира и уголовный закон. – М., 1969; Тункин Г.И. Теория международного права. - М., 1970. - С. 431 и др.
[119] Bassiouni M.Ch. A Draft International Criminal Code and Draft Statute for an International Criminal Court. - Dordrecht, 1987. - P. 48.
[120] Док. ООН А/2136.
[121] Фисенко И.В. Ответственность государств за международные преступления // Белорусский журнал международного права и международных отношений. – Минск, 1998. - № 3.
[122] См., например: Ляхов Е.Г. Терроризм и межгосударственные отношения. - М., 1991. - С. 63, 71, 82, 91.
[123] Тункин Г.И. Теория международного права. – М., 1970. - С. 451.
[124] Обзор точек зрения см.: Фисенко И.В. Ответственность государств за международные преступления // Белорусский журнал международного права и международных отношений. – Минск, 1998. - № 3.
[125] Иванова И.М. Международная уголовная юстиция и преступления против человечества. Дисс. … канд. юр. наук. - М., 1959. - С. 258.
[126] Bassiouni M.Ch. A Draft International Criminal Code and Draft Statute for an International Criminal Court. - Dordrecht, 1987. - Р.50.
[127] Курис П.М. Международные правонарушения и ответственность государства. - Вильнюс, 1973. - С. 85.
[128] Петровский Ю.В. Международно-правовая ответственность. - Л., 1968. - С. 113.
[129] «Судебное преследование лица за преступление против мира и безопасности человечества не освобождает государство от ответственности по международному праву за действие или бездействие, вменяемое этому государству».
[130] Мазов В.А. Ответственность в международном праве. - М., 1979. - С. 99.