ЦЕРКОВЬ И КОРОНАВИРУС
Еремин Н.С.
(соискатель учёной степени кандидата исторических наук,
преподаватель Курского музыкального колледжа-интерната слепых)
Пандемия коронавируса всколыхнула весь мир. В той или иной степени, каждый человек был ею затронут и каждый выработал какое-то своё мнение о происходящем вокруг. Сформировала его и Православная Церковь в России, а также православная общественность, взгляды которых по отдельным вопросам разделились. В разрешении некоторых недоумений и спорных моментов и видится автору статьи цель данной работы. Обозначим, что ссылки на источники в работе даются преимущественно на электронные ресурсы, чтобы интересующимся было проще ознакомиться с оригиналами представленных материалов.
Эпидемии и пандемии сопровождают человечество, в частности Российское государство, на протяжении всей истории. Многие наши предки жили в постоянном напряженном ожидании чего-то страшного и спасения от новых болезней не было. Единственным избавлением для людей становились ограничительные меры – карантины. Закрытие городов, мест массового посещения, удержание торгующих судов в порту и в том числе закрытие храмов – это те меры, которые были выработаны за всю нашу многовековую историю. Позже были изобретены вакцины, позволившие человечеству выработать иммунитет ко многим болезням. Но история Руси не так хорошо известна и популярна, как например история Европы. Все знают про европейскую черную смерть, но мало кто знает про русскую. Возможно, именно от этого возникают различные фальсификации и выдумки среди православного народа. Для прояснения некоторых из них обратимся к первому тезису, разделяемому многими иерархами и священниками Русской Православной Церкви.
ПРАВОСЛАВНЫЕ НЕ БОЛЕЮТ
«Православные люди не болеют коронавирусом. Во времена всех эпидемий люди ходили толпами в храмы, совершали крестные ходы, и никто не заразился и не умер», этот тезис высказывался большинством священников, епископов и монахов РПЦ в начале пандемии. Чтобы прокомментировать его, обратимся к истории.
Если углубиться в первые века государственности на Руси, то из древних литературных источников можно почерпнуть информацию о том, что народ русский не знал, что болезнями можно заразиться, они могут передаваться от человека к человеку и воспринимал их как бесовское воздействие по прямому попущению Божию для грешников. Людей не лечили, так как считалось, что лечение – это противодействие воле Божией[1]. Увы, но «наказание» – было единственным понятным объяснением для любой эпидемии, однако отнюдь не верным.
Позже, при наблюдениях за распространением болезней было осознанно, что они распространяются от человека к человеку, от деревни в деревню, из города в город. Осознав их инфекционный характер, в начале XV в. появляются первые упоминания о запрещении священникам приходить к болящим во время эпидемий, а в 1572 г. во время Новгородской чумы священника, который нарушит данный запрет, велено было сжигать вместе с болящим: «В которой улице человек умрет знаменем и те дворы запирали и людьми и кормили тех людей улицею, и отцом духовным покаивати тех людей знаменных не велели, а учнет который священник тех людей каяти, бояр не доложа, ино тех священников велели жещи с теми же людми з больными»[2]. Мы не знаем, исполнялось это предписание или нет, но всё же по нему можно проследить общее развитие отношения к болезням.
Позже наблюдалась и другая тенденция. В XVIII-XIX века во время эпидемий, многие люди не верили в заразность болезней, отголоски чего мы можем наблюдать и в наши дни. По свидетельству кандидата богословия, доцента кафедры общей и русской церковной истории и канонического права ПСТГУ Г.В. Бежанидзе, в период распространения в нашей стране холеры в 1830 году «прихожане в сельских храмах часто не верили “в холеру”, считали, что никакой болезни нет, а есть происки правительства. Не нравились народу карантинные ограничения. Некоторые сельские батюшки таким мнениям сочувствовали, настолько, что даже поддерживали своих прихожан […] Когда святителю [Филарету Московскому] стало известно о нарушениях карантинного режима, в том числе и самими священниками, он разослал по всей епархии окружное послание, где писал: “До сведения моего дошло, что во вверенной мне епархии некоторые из простого народа, особенно в селах и деревнях, или по своей простоте и неведению, или по внушениям людей неблагомыслящих, не верят, что есть в настоящее время болезнь, называемая холерою, и что болезнь сия опасна и заразительна, и потому неохотно, или небрежно употребляют предписанные от начальства предосторожности”»[3]. Абсолютно тоже самое можно увидеть и сейчас: неверие в заразность, выдумки о заговоре правительства, священники, поддерживающие самые нелепые выдумки мирян. Но, что им отвечает святитель – «употреблять предписанные от начальства предосторожности». Напомним, что ещё апостол Павел сказал, что «противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» [Рим. 13:2]. Подчеркнём, что Павел говорит о повиновении Римской – богоборческой языческой власти.
Отметим, что в XIX веке, когда в России холера появилась в первый раз, и о ней ещё никто ничего не знал, церковные иерархи, такие как свят. Филарет (Дроздов), свят. Филарет (Амфитеатров), архиеп. Аркадий (Фёдоров) предписывали в обязанность всем священникам своих епархий убеждение через проповеди людей в заразности и серьёзности заболевания[4], ведь люди как обычно искали виноватых, строили теории заговоров и т.д. Сейчас мы подобных мер или хотя бы рекомендаций от преосвященных, мягко говоря не наблюдаем, но наоборот некоторые епископы стали оплотом диссидентства по отношению к новой болезни.
В тезисе о том, что православные люди, священники и в особенности святые люди не болеют и не умирают от эпидемий есть ещё один серьезный подводный камень. Дело в том, что историю пишут живые, а не умершие. Можно написать о подвигах Александра Македонского, но кто теперь опишет доблесть солдат покорённой им Персидской державы? Когда в православной Византии или на Руси вымирали целые города вместе со всеми священниками и монахами и ворота города закрывались тремя-пятью выжившими горожанами, то некому было описать геройств тех, кто самоотверженно боролся за жизни других, ибо эпидемия забирала всех без разбора. Святым можно назвать того, о ком хоть что-то известно, но если вымер целый город, то откуда узнать о примерах святой жизни и поступков. Получается, что если монах жил свято и выжил он, и его ученики, то было кому описать его жизнь; но если монах жил свято и умер от эпидемии вместе со всеми, кто его знал? Далее мы покажем, что история знает примеры смертей от эпидемий не только рядовых священников и монахов, но и святых людей.
Юстинианова чума
Эпидемии свирепствовали десятилетиями и столетиями во всём мире и забирали миллионы жизней, а некоторые болезни сопровождали нас на всём протяжении человеческой истории. И хоть до России они доходили не все, в остальном православном мире они забирали миллионы.
Есть расхожее мнение, что чума – это заболевание, которое бушевало только на западе, в Европе среди католического населения. Это верно, но это была вторая пандемия чумы (1346 – 1353 гг.). Немногие знают, что именно на православном востоке, причём не когда-нибудь, а в период проведения Вселенских Соборов, во времена правления императора Юстиниана, которого Православная Церковь причислила к лику святых, происходила самая долгая пандемия в истории человечества – Юстинианова чума, продолжавшаяся двести девять лет, с 541 по 750 гг. И это не время морального упадка Византии, это не годы уний, уступок перед мусульманами и т.д. Это годы расцвета православного богословия, годы проведения Вселенских Соборов (Пятый Вселенский 553 г.; Шестой Вселенский 680-681 гг.; Трулльский собор 692 г., приравненный Православной Церковью по своему значению к Вселенским). В эти века жили сотни святых, преподобных, мучеников, десятки прославленных иерархов и патриархов Церкви. Чего только стоят имена Бенедикта Нурсийского (основатель первого в Европе монастырского ордена), Варсонофия Великого и его ученика Иоанна пророка, Григория Двоеслова, аввы Дорофея и его ученика Досифея, Иоанна Лествичника, преп. Максима Исповедника, Романа Сладкопевца и сотни других имен. Разве не молились они о прекращении «губительного поветрия »? Не ходили крестными ходами с чудотворными иконами в ожидании исполнения слов Христа о том, что «истинно, истинно говорю вам: о чём ни попросите Отца во имя Моё, даст вам» [Ин. 16:23], но люди продолжали умирать. Люди молились, а у них один за другим умирали дети, жёны, родители... «В Византийской империи эпидемия достигла апогея около 544 г., когда в Константинополе ежедневно умирало до 5000 человек, а в отдельные дни смертность достигала и 10 000»[5], пишет чешский зоолог-паразитолог Милан Даниэл.
Конечно, в житиях византийских святых этого периода можно найти упоминания или рассказы о том, как какой-либо преподобный помолился и «моровое поветрие» тут же прекратилось, но эти источники рассматриваться здесь не будут, так как они не выдерживают никакой научной критики. Во-первых, написаны (или отредактированы) они намного позднее, порой через несколько столетий, после жизни святого. Во-вторых, свидетельства, приведённые там, расходятся со свидетельствами историков-современников происходивших событий, которые описывали всё, что видели своими глазами (Прокопий Кесарийский, Евагрий Схоластик).
Византийский историк Прокопий Кесарийский был очевидцем этой пандемии и оставил свидетельства о том, как люди спасались от болезни «произнося самые святые имена и совершая другие священные обряды кто как мог, но пользы от этого не было никакой, ибо даже и бежавшие в храмы погибали там. Потом они уже теряли желание слышать своих друзей, когда те к ним приходили, и запершись в своих комнатах, делали вид, что не слышат даже тогда, когда двери у них тряслись от стука, явно опасаясь, как бы зовущий их не оказался демоном»[6].
Пандемия уровняла всех, умирали горожане, закрывались пустые монастыри, умирали короли и святые (в том числе король валлийского королевства Гвинед Майлгун и святой Финниан Клонардский, основоположник ирландского монашества). Византийцы в течении десятилетий целыми поколениями рождались и умирали при чуме. В итоге, в Константинополе погибло 66% населения, а в мире до 100 млн. человек, что для тех времен просто колоссальная цифра – погибло около трети населения планеты.
Чума на Руси
К сожалению, православную Русь чума тоже не обошла стороной. Опять обратимся к истории. В 1352 г. на Руси впервые появилась чума в г. Пскове и число умерших превышало все мыслимые пределы (в один гроб клали по 3-5 трупов). Тогда псковичи позвали к себе Новгородского архиепископа Василия Калику, который не побоялся, приехал и с молитвой о прекращении болезни обойдя крестным ходом город, умер…
В современной консервативной православной среде бытует мнение о том, что православные не болеют всякими вирусами и эпидемии над ними не властны, а заболевают только грешники или маловерные христиане, которые расплачиваются за свои грехи. Мнение это разделяется многими митрополитами и епископами, продвигается священниками и всецело принимается мирянами. Но что же мы видим в случае с архиепископом Новгородским Василием Каликой? Он прославлен в лике святых. Этот святитель усмирял княжеские междоусобицы, заключал перемирия, после пожаров в Новгороде, он заново отстраивал сгоревшие здания на средства своей кафедры и т.д.[7] И зная всё это, псковичи слёзно просили архипастыря приехать и помолиться за них: «Взяв с собой юрьевского архим. Никифора, игуменов и священников, святитель отправился в бедствующий город “не в свои лета, ни во свою череду, но тако хотя благословити детеи своих пскович и попов”. В Пскове он дважды служил в Троицком соборе, а также в Снетогорском муж. мон-ре Рождества Богородицы, в Михайловской и Иоанно-Богословской церквах, совершал крестные ходы с мощами святых вокруг города. Уезжая, архиерей благословил псковичей. На обратном пути он заболел и был доставлен в Михайловский мон-рь в устье р. Узы, притока Шелони, где и скончался»[8].
Может ли кто-то дерзновенно заявить, что святитель был наказан за грехи? Господь попустил святому умереть от болезни и мало того, он попустил святителю стать после смерти причиной заражения и смерти многих других людей; ведь когда его тело привезли в главный храм Новгорода – Софийский собор, и выставили для отпевания и прощания, в городе случилась вспышка эпидемии, которая стала причиной многих смертей и продолжила своё распространения в другие города (Ладога, Суздаль, Чернигов, Киев, Москва). В 1387 г. чума полностью уничтожила население Смоленска, в котором осталось пять выживших человек, которые закрыли за собой городские ворота и ушли.
Пример данного святителя не единичен. В 1353 г. от чумы скончался ещё один святой, предстоятель Русской Церкви, митрополит Киевский и всея Руси Феогност, чья добродетельная жизнь тоже хорошо известна, а в 1430 г. от неё же умер самый известный и почитаемый русский иконописец – святой Андрей Рублёв. Из известных святых, скончавшихся во время эпидемий ещё можно выделить историка церкви, святителя Филарета (Гумилевского), который во время холерной эпидемии 1866 г. предпринял объезд Черниговской епархии, чтобы ободрить павших духом прихожан. В пути сам заболел холерой и скончался.
Эпидемия чумы 1654-1655 гг. также унесла жизни многих архиереев Русской Церкви: Левкия архиепископа Псковского, Пахомия архиепископа Астраханского, Сильвестра митрополита Сарского и Крутицкого, Софрония архиепископа Суздальского. Священники из-за заражения от трупов во время отпевания умирали с такой массовостью, что им было запрещено проводить их под страхом смертной казни, а трупы хоронили за чертой города. Эпидемия «произвела сильное эмоциональное чувство на современников. Огромное количество умерших, оставшихся без христианского погребения из-за своей многочисленности, нехватки гробов, высокой смертности среди священников; разлагающиеся трупы, заполонившие улицы “яко дрова”, и терзающие их “яко звери лютые” одичавшие псы; толпы беженцев, спасающихся от эпидемии; спекуляция предметами погребального ритуала и массовое мародерство – вот типичные картины “морового поветрия”, которые рисуют источники»[9], пишет кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России ПСТГУ А.Г. Авдеев.
В 1654 г. в России пребывал патриарх Антиохийский Макарий III, путешествие которого было подробно описано его сыном архидиаконом Павлом Алепским. Среди прочего интерес представляют воспоминания патриарха о своём пребывании во время эпидемии в г. Коломне: «Город, прежде кишевший народом, теперь обезлюдел. Деревни тоже, несомненно, опустели, равно вымерли и монахи в монастырях. […] То было положение, достойное слез и рыданий. Мор, как в столице, так и здесь и во всех окружных областях, на расстоянии семисот верст, не прекращался, начиная с этого месяца, почти до праздника Рождества, пока не опустошил города, истребив людей. Воевода составил точный перечень умерших в этом городе, коих было, как он нам сообщил, около десяти тысяч душ. […] Хуже всего и величайшим гневом Божиим была смерть большинства священников и оттого недостаток их, вследствие чего многие умирали без исповеди и принятия св. Таин. […] Потом бедствие стало еще тяжелее и сильнее, и смертность чрезвычайно увеличилась. Некому было хоронить. В одну яму клали по нескольку человек друг на друга. […] Умерли все семь священников здешней соборной церкви и шесть дьяконов, в том числе и протопоп и его сыновья – священники, их дети и все его семейство. Прежде литургия иногда прекращалась в некоторых церквах, никогда, однако, ни на один день не прерываясь в этой церкви, теперь же и здесь литургия и другие службы прекратились на долгое время, и церковь осталась покинутою»[10].
В столице в это время было ещё страшнее: «Визири точно исчислили, по спискам, умерших в столице с начала язвы до конца ее, и оказалось 480 тысяч по записям, так что большинство дворов и улиц опустели, и столица, прежде битком набитая народом, сделалась безлюдною. Собаки и свиньи пожирали мертвых и бесились, и потому никто не осмеливался ходить в одиночку, ибо от голода и бешенства, если, бывало, они одолеют одинокого прохожего, загрызают его до смерти. Умер царский наместник, умерли один за другим три митрополита, которых посылал патриарх на место себя. Священников 
умерло бессчетное число, и церкви запустели» [11].
Чума то исчезала, то появлялась, но в 1770 г. она вспыхнула в России с новой силой. Знатные люди, генерал-губернатор, гражданский губернатор и обер-полицмейстер бежали из Москвы, а оставшиеся горожане обезумели от страха, ведь в день умирало более 1000 человек, полиции не было, трупы никто не убирал.
Многое пытался сделать для ограничения распространения болезни Московский архиепископ Амвросий. Священникам запрещалось касаться больных, принимая исповедь и причащая их только через окна или двери, детей при крещении нельзя было брать в руки, запрещено отпевать мёртвых.
Чтобы ограничить массовые скопления людей, архиепископ Амвросий хотел запретить проведение молебнов у Боголюбской иконы Божией Матери, располагавшейся у Варварских ворот Китай-города, а саму икону на время убрать, но не решился. Однако людям это не понравилось… «Огромная толпа собралась между Ильинскими и Варварскими воротами. Люди были вооружены кольями, топорами, камнями. Кто-то крикнул, что Амвросий украл чудотворную икону. Этого было достаточно. Разъяренная толпа направилась в Кремль, в Чудов монастырь, где находилась духовная консистория. Требовали Амвросия, который успел скрыться в Донском монастыре. Не найдя его, толпа бросилась громить богатые дома, карантины, чумные больницы»[12].
На следующий день, в Донском монастыре толпа обнаружила архиепископа и, вытащив его на улицу, зверски забили топорами и кольями… Напившись вина из погребов монастыря, люди дрались за разграбленное имущество убитого архиепископа. Громили церкви, грабили и рушили алтари. Потом пошли ловить и убивать докторов, жечь больницы, красть в домах… Эти дни историки назовут «чумным бунтом». Люди были не образованы и не понимали значения карантинов, изоляторов, не доверяли врачам, которые в большинстве были иностранцами. В итоге около половины населения Москвы – 100 000 человек, погибло от болезни.
Упрямая статистика показывает, что при любой эпидемии в Европе или в России, умирали в наибольшем количестве представители двух профессий – врачи и священники, так как им приходилось больше всего контактировать с зараженными людьми. И те, и другие искренне считали, что Бог их защитит, от всего сердца молились, искренне верили в примеры из житий святых, которых Бог хранил, но статистика вещь упрямая, а вирусы довольно глупы и не выбирают кого заражать, а кого нет и садятся на того, кто с ними контактирует. Кроме того, что эпидемии поражали не самых грешных людей, а всех подряд, надо отметить, что тоже самое можно сказать и про зону поражения. Болезням подвергались не Содомы, а любые приграничные города, которые вели торговлю и принимали у себя купцов – Псков, Новгород Смоленск, Киев. Они страдали не за грехи, а из-за того, что были открыты миру и вели торговлю с другими городами и странами.
Современная ситуация
Почему же православные христиане выслушивают умилительные истории пастырей о том, что священники и истинно верующие не болеют и не умирают во время эпидемий? В эпоху, когда многие исторические источники выложены в свободном доступе в отсканированном или текстовом формате, распространять подобные мнения довольно опрометчиво. Возможно, такого рода проповеди адресованы слушателям с низкой эрудицией и проповедникам кажется, что перед ними всё те же неграмотные сельские бабушки, что наполняли храмы в ушедшем столетии… Но с горечью приходится констатировать, что чаще это не успокоение неразумной толпы, но личное мнение священнослужителя или монаха.
Люди ждут чуда от Церкви, но чуда не происходит и авторитет церковной верхушки может сильно поколебаться. Ведь уже в РПЦ заразились и тяжело переболели не только приходские священники, но и те высокопоставленные люди, которые ещё недавно утверждали, что православные не болеют коронавирусом, например, наместник Киево-Печерской Лавры, митрополит Павел (Лебедь) и ректор Московской духовной академии Питирим (Творогов). Среди умерших: настоятель Елоховского кафедрального собора Москвы Александр Агейкин, также призывавший ничего не боятся, с ним умер и протодиакон собора; главный врач Свято-Троицкой Сергиевой лавры и Московской духовной академии игумен Тихон Барсуков; епископ Железногорский и Льговский Вениамин и многие другие. Почти каждый день приходят новости о смерти священников и монахов в монастырях и лаврах...
Когда мы слышим возгласы на проповедях о том, что надо «ходить в храмы, ничего не бояться и вообще люди раньше ходили крестными ходами и эпидемии останавливались» (из проповеди настоятеля одного из храмов г. Курска в Великий Четверг 2020 г.), то возникает вопрос, а что мешает таким умным проповедникам выйти на улицы городов и сугубо помолясь с крестным ходом прекратить эпидемию? Но крестных ходов, что-то не наблюдается.
Вместо этого в столице и в регионах, в апреле прошли объезды городов представителями епископата с чудотворными иконами, в дорогих машинах и в сопровождении картежей полиции, после чего в России пандемия вышла на просто невообразимый уровень. В мае Россия вышла на второе место по количеству зараженных в мире и на второе место по количеству новых заражений в день…
Отметим, что подобные умилостивления и обряды также проводили представители других конфессий. Мусульмане Киргизии в главной мечети Имама Сарахси в Бишкеке приносили в жертву телят. Буддистам Петербурга предложили скачать и установить в качестве заставки на телефон «талисман от коронавируса» – изображение божества Парнашвари: «Многие тибетские ламы подтвердили, что чакра и мантра божества Парнашвари защищают от эпидемий, и в частности от COVID-19»[13]. А в Бурятии «шаманы под рокот бубнов вошли в религиозный транс для того, чтобы попросить высшие силы остановить коронавирус и защитить “кармическую основу человеческого тела”»[14]. Всё это было в апреле, но не один из ритуалов не помог, как, к сожалению, не помогали в борьбе с инфекциями и крестные ходы, и прочие обряды на протяжении всей истории различных религий и христианства…
«И ЕСЛИ ЧТО СМЕРТОНОСНОЕ ВЫПЬЮТ,
НЕ ПОВРЕДИТ ИМ»
Теперь затронем некоторые вопросы, связанные с причащением больных. Как мы уже упоминали выше, причастие заразных больных во время эпидемий было запрещено в России под страхом смертной казни на протяжении как минимум нескольких веков. На фоне новой пандемии нам пришлось столкнуться с некоторыми манипуляциями, связанными с причащением. Не будем называть имён, но некоторые священники стали заявлять, что они постоянно причащали больных туберкулёзом и не заражались от них. При этом они почему-то забывали упомянуть о том, что нельзя «заразиться туберкулезом при использовании одной и той же посуды, напитков, еды, одежды или поверхностей»[15], пишет Финская ассоциация по здоровью легких «Filha». Такая же ситуация с известной историей о том, как свят. Иоанн Шанхайский причащая больную бешенством, принял частицу Св. Даров после того, как она её выплюнула. Это преподносится как подвиг веры святого, но бешенство также не передаётся через пищу и предметы. Это прямая манипуляция, рассчитанная на необразованную публику. Но зачем обманывать? Ведь после того, как такие истории услышит человек с медицинским образованием, он придёт в сильное смущение, так как распознает ложь. Остаётся надеяться, что такое говорят по необразованности, а не специально…
Подчеркнём, что ещё два столетия назад святой Никодим Святогорец в своём сборнике церковных правил «Пидалион» писал, что во время эпидемий заразным больным Святые Дары необходимо передавать для самостоятельного самопричащения домой в отдельном сосуде, причем делать это бесконтактно, оставляя в определённом месте. Больным, после себя, «сосуд и лжицу следует затем погружать в уксус»[16], для дезинфекции. Преп. Никодим признавал, что через причастие можно заразиться, но то, что было приемлемым для Церкви XVIII столетия, стало почему-то неприемлемым для Церкви XXI.
С некоторыми рациональными тезисами иерархам Русской Церкви[17] всё же пришлось согласиться. Например, о том, что через целование икон и креста можно заразится, а лжицу необходимо обрабатывать. Встаёт вопрос: а где в канонах нашей Церкви установлено, что заразится нельзя? Откуда взялся миф о том, что причастие обладает дезинфицирующим эффектом? Видимо это выводится из того, что Господь наш Иисус не может болеть и переносить вирусы? С догматической точки зрения, Он принял человеческую природу во всей своей полноте, со всеми нашими немощами, а значит и Он может заболеть или быть источником болезни для других, как и любой другой заболевший человек. Но не будем сильно углубляться в догматику.
Если бы лжица, которой подают мирянам Святые Дары не передавала вирус, это было-бы безусловным чудом Божиим. Но всё-таки чудо – это тот случай, когда нарушаются законы естества, это что-то неординарное и уникальное. Но разве можно требовать от Бога, чтобы он поставил чудо на конвейер и совершал его тогда, когда мы этого захотим. Логика получается такая: «Я сегодня пойду в храм, где могут быть больные и буду причащаться с ними с одной ложки, а ты Боже сделай так, чтобы я не заболел», но Господь уже дал ответ таким людям: «Порочно это поколение! Они ищут чудес, но не будет дано им чудес, кроме чуда Ионы» [Лк 11:29]. А ещё сказано: «Не искушай Господа Бога твоего » [Мф. 4:7]. Разве недостаточно нам того, что Иисус воскрес из мёртвых? Ответ конечно очевиден, что недостаточно, а иначе за историю Церкви не развилось бы столько культовых вещей, не имеющих ничего общего с Евангелием. Главное чудо в христианстве уже совершилось – это Воскресение из мёртвых, но иудеям этого оказалось мало, недостаточным это чудо кажется и современным христианам.
Предлагаем подумать ещё над одним отрывком из Евангелия: «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» [1 Кор. 11:29]. Достойно ли причащается человек, который пришел в храм зная, что он может стать причиной заболевания и смерти другого человека? Думаю, ответ очевиден.
Может ли через причастие человек получить зло? Но кто сказал, что вирусы – это зло? Онтологически вирус такая же часть творения, как и ядовитые скорпионы, пауки, блохи, плесень и т.д. Всё это живые организмы, часть экосистемы, созданные Богом не для зла и убийства, но мы воспринимаем это как зло, так как они могут нас убить. Строго говоря, камнепад в горах тоже убивает людей каждый день, но никто от этого не объявляет горы злом. Лягушки убивают мух, львы антилоп, а болезни и вирусы людей. Но всё, что сотворил Бог в книге Бытия названо добром или дословно «хорошо весьма» [Быт. 1:31].
Как пишет и. о. директора Института Хаффингтона, профессор университета Лойола Мэримаунт в Лос-Анджелесе Архимандрит Кирилл (Говорун): «Поскольку наши тела и тело Христа в полной мере участвуют в общей человеческой природе, те же микроорганизмы, которые живут в нашем теле, жили и в Христовом теле. Нет оснований не считать, что они продолжили в Нём жить даже после Его воскресения. Его отличие от нашего тела лишь в том, что эти микроорганизмы не могли Его убить. Однако они могут убить наше тело, потому что оно еще не воскресшее. При этом они могут передаваться через Евхаристическое Тело Христа, потому что не являются онтологическим злом, а частью Божия творения. Такой частью, например, является пенициллин, из-за которого – священники это хорошо знают – Евхаристическое Тело Христово может заплесневеть. Но эта плесень – лишь в нашей интерпретации “тление”. Это не то тление, о котором говорится, что Христос ему не причастен. То тление – грех и смерть. А пенициллин – это не грех и не смерть, а живой организм, к тому же оказавшийся весьма животворящим для нас. То, что плесень, которую мы считали и считаем тлением, оказалась животворящим антибиотиком, не перевело её из онтологического статуса зла и тления в онтологический статус добра и нетления. Онтологический статус плесени был всегда положительным – как части творения Божия»[18].
Проблема заплесневевших Даров не нова. Напомним, что в «Настольной книге священнослужителя» Сергея Булгакова указано, что делать с такими Дарами. В «Известии учительном», которое помещается в Служебнике также есть указание на это. Так почему же плесень может жить на Святых Дарах, но не может жить вирус, онтологически являющийся такой же частью творения и мировой экосистемы, как и плесень? «Зло – не в природе, а в выборе, который делает человек. Как объяснял Дионисий Ареопагит, “Зло не имеет места среди сущих или несущих… Как таковое, зло не является существом и не порождает существа… Зло является не-сущим. Зло не пребывает в существующих творениях” (О Божественных именах 4). Зло укоренено лишь в человеческой свободе: оно происходит, когда люди делают ошибочный выбор. Таким выбором является игнорировать опасность от инфекции. Возможно, настоящее зло – не в вирусе, а в том, например, когда человек, вместо того чтобы заботиться о своем ближнем, предпочитает закрывать глаза на законы природы, приходит в собрание и заражает других людей»[19], подводит итог Архимандрит Кирилл.
Известно также, что как в Европе у католиков, так и в Византии у православных были случаи, когда людей отравляли через причастие, добавляя в чашу с освященными Дарами яд. Не касаясь истории Византии, возьмём более близкие к нам примеры из других православных стран. Например, в Грузии в 1000 г. «грузинский царь Давид, состоявший в особенном договорном отношении к Византии, погиб насильственной смертью, и притом при исключительно редких обстоятельствах. Ему была поднесена отрава архиепископом Иларионом в св. причастии, причинившая Давиду мучительную смерть в Пасху тысячного года»[20], пишет доктор филологических наук Ф.Б. Успенский. Подобные случаи можно найти и в Армянской церковной истории, происходило такое и в Москве, когда в 1451 г. через причастие был отравлен князь Михаил Сигизмундович. В «Хронике Быховца» (третьем своде белорусско-литовских летописей) читаем: «Когда был он [Михаил Сигизмундович] в одном монастыре и слушал обедню, игумен, который не любил его, дал ему в причастии лютую отраву ядовитую. Он это причастие быстро принял и проглотил, и здесь же пал и подох. А игумен, опасаясь, что тот так быстро умер, сам принял причастие и здесь же умер»[21].
История даёт примеры того, что Святые Дары не дезинфицируют чашу и дарохранительницу от плесени и ядов, от чумы и холеры, так чем же принципиально новым является вирус COVID-19, что именно его причастие уничтожает?
Подводя итог, приведём слова благочинного храмов Ровеньского округа Валуйской епархии протоиерея Димитрия Готовкина: «Так в чем проблема очищения лжицы ради каждого причастника? Оскорбление веры, оскорбление Бога? В чем оно заключается? Зачем тогда священник при совершении Литургии дважды моет руки в Алтаре (один раз перед совершением Проскомидии, второй — перед преломлением Хлеба)? Пусть Бог твои руки сделает чистыми без воды, вера ведь твоя так крепка?[22]».
ЗАКРЫТИЕ ХРАМОВ
Закрытие храмов также вызывает бурные недовольства и критику: «Никогда такого не было!». Это ещё одна забытая страница нашей истории. Мало кто знает, но карантин, сопровождавшийся закрытием мест массового посещения, в том числе и храмов, был нормой для дореволюционной России как минимум с XV века. Существовали даже карантинные уставы, в которых четко приписывалось закрытие церквей во время эпидемий: «При появлении чумы, все места народных собраний, не исключая присутственных мест, училищ и всех подобных заведений, по усмотрению главного местного начальства, закрываются […] богослужения во время обсервации или во время карантина, а иногда и без карантина, по усмотрению главного местного начальства, закрывается и опять, по усмотрению оного, с некоторыми предосторожностями дозволяется; причем в особенности следует наблюдать, чтобы приходящие к слушанию богослужения избегали всякого взаимного между собою сообщения»[23]. То есть в дореволюционной России закрытие и открытие церквей во время эпидемий регулировалось государственной властью. Бывали случаи, когда закрытие предписывалось медиками, как это было в 1812 г. во время чумы в Одессе, когда совет одесских врачей предписал закрыть все места массового собрания людей, включая церкви, после чего генерал-губернатор граф М.С. Воронцов срочно принял соответствующие меры.
Епископ Калачинский и Муромцевский Петр (Мансуров), закончивший биологический факультет МГУ, приводит интересный факт: «Мы с вами почитаем святого праведного Федора Ушакова. А знаете ли Вы, что ему удалось спасти свой флотский экипаж и весь город Херсон во время эпидемии чумы? Причём там был введен жесточайший карантин и были запрещены публичные богослужения. Адмирал Ушаков ставил патрули на въездах и выездах, всем приказывал оставаться дома, а всех больных изолировал. Болезнь была побеждена, а адмирал награжден орденом Святого Владимира. И мы с вами видим не просто понимание со стороны Церкви его действий как руководителя. Этот глубоко верующий человек стал святым молитвенником за нас у престола Божия!»[24].
Мы уже писали о том, что и Филарет Московский упрекал священников за то, что они не соблюдали предписанных государством ограничительных мер.
Обратимся к совсем недавней истории. 20 августа 1970 г. Патриарший Местоблюститель митрополит Пимен, когда в ряде городов России появилась холера, издал Постановление, согласно которому в районах, охваченных болезнью, запрещалось прикладываться к иконам и принимать Святые Тайны. Дозволялось только причащение больных на дому[25]. Справедливости ради отметим, что и тогда священнослужители и прихожане не восприняли запретов всерьёз, свидетельства о чём можно найти в «Дневниковых записях» митр. Иоанна Снычева за 1970 г.
Историческая память – это важный фактор цивилизованности общества. Как мы видим, российское общество плохо знает свою историю и соответственно не может делать правильных, адекватных выводов из неё. Возможно, европейские города более спокойно отреагировали на закрытие храмов потому, что историю Европы знают очень многие, про неё написано бесчисленное количество книг, исследований, романов, снято множество фильмов, сериалов, передач. Черная смерть у всех на слуху, а про эпидемии в России знают мало, как и про пандемию в Византии.
Приведём пример: в 1348 г. королева Франции Жанна Бургундская, дочь канонизированного Католической Церковью Людовика IX Святого, несмотря на пандемию чумы пошла на церковную службу в Нотр-Дам и уже на следующий день умерла от болезни. Европейское общество много раз прошло через разочарование в спасительной чудотворности икон, крестных ходов, чудодейственности колокольного звона, святой воды и т.д. Это всё, и многое другое, обрядово-церковное, не спасало ни обычных людей, ни королей, ни священников с монахами, ни даже святых, что мы показали выше. Поэтому, как нам кажется, не стоит пренебрегать тем, к чему человечество пришло, пережив десятки и сотни эпидемий и пандемий – карантину. Это единственная мера спасения в тот момент, когда от болезни не разработано ни лечение, ни вакцина.
КОНСПИРОЛОГИЯ…
Во время каждой эпидемии по всему миру вспыхивали различные конспирологические и апокалиптические настроения. Во время чумы в Европе люди жд