Прошло десять лет с начала эпидемии, выкосившей большую часть человечества. Всё вокруг одичало и затянулось дубравами. Остались, однако, островки цивилизации. Один из таких островков — засевшие в отдельно взятом крупном здании Сан-Франциско несколько тысяч граждан. Они носят чистую одежду из запасов, кормятся из запасов, лечатся из запасов, неизвестно чем заняты и ездят на внедорожниках на вылазки.
У них проблема: на носу серьёзный энергетический кризис. «Запасы топлива подходят к концу!» — трагично говорят они и решают запустить заново малую ГЭС неподалёку от города, в лесистых горах.
Прибыв в горы, они обнаруживают там гордое племя полуразумных обезьян с копьями. Ими (обезьянами, а не людьми) руководит благородный вождь по имени Цезарь, экс-воспитанник американского профессора, сторонник мирного сидения в резервации и немешания людям. Но увы: у него есть неблагородный зам по имени Коба (кроме шуток, именно так его и зовут) — в прошлом узник человеческого питомника, похожего на Гуантанамо. Обезьяна-экстремист устраивает провокацию, захватывает склад автоматов и разжигает войну. Во всей красе нам её покажут в следующем фильме.
…Так вот: эта новая «Планета обезьян» — картина глубоко актуальная. Не потому, что обращает внимание западного зрителя на какие-то актуальные проблемы (нет, не обращает). А потому, что она сама — эта остроактуальная проблема и есть. Фильм идеально отражает мироощущение современного жителя постиндустриальной державы. Я уверен, что у творцов это вышло не специально: просто вот так они там думают.
Тем ценнее показанные архетипы поведения «настоящих людей».
Вот что бы пришло в голову жителям недоразвитой, простой индустриальной державы, выживи они в подобном катаклизме?
|
|
Правильно. Первым делом — наладить сельскохозяйственное и промышленное производство. Распахать поля, запустить мануфактуры по пошиву свитеров и тачанию ботинок. Отсортировать библиотеки. Начать делать хотя бы самую необходимую фармацевтику. Перевести, блин, свои джипы на газогенераторы — вокруг же сплошные дубравы.
И через десять лет был бы у них уже вполне приличный городок с аграрным уклоном, в котором у каждой многодетной семьи подсобное хозяйство, работает школа, а молодые механики и углежоги возвращаются по вечерам с работы усталые и чумазые. И была бы у них уже давным-давно налажена радиосвязь с другими островками цивилизации. И всё такое.
Но нет. Постиндустриальный человек в «Планете обезьян» ничего сам не мастерит и не строит. Он тупо сидит и проедает, что добыл. Предел его цивилизационных амбиций — добыть и использовать ещё что-нибудь. Найти ещё бензина, ещё электростанцию, ещё джинсов. За отсутствием третьего мира — роль поставщика всего этого исполняют заброшенные богатства ушедшей цивилизации.
Один из Белых Людей (негр, но это не важно) с тихой завистью смотрит на дикарей-обезьян и прямо так и говорит, выражая глубинную идею создателей: «Они сильнее нас, потому что им не нужно ни одежды, ни бензина, ни электричества».
То есть в понимании современного западного творца — настоящий человек от обезьяны отличается тем, что ему для выживания больше надо. А вовсе не тем, что может создать среду обитания своими руками. То есть — он полный, карикатурный мега-дикарь. Просто с разнообразно развитыми потребностями. И от того, что создатели фильма этой его дикости сами не замечают, — оно выглядит даже особенно выпукло.
|
|
С таким подходом войны между людьми и обезьянами, ясное дело, не избежать. До последнего банана, то есть патрона. Одну ведь нишу занимают.
…Что тут ещё важно. В данной картине обезьяны — явная метафора условно «незападных» народов (то есть и нас с вами в том числе).
А под такие народы в западном массовом сознании выделено ровно два стереотипа:
1) Благородные Дикари с копьями, мирно сидящие по своим дубравам и занимающиеся гармонией с природой,
2) Неблагородные Дикари, схватившие автоматы и пытающиеся поработить западных людей.
И «Планета обезьян: революция» — первая в новом западном кинематографе картина, прямо объявляющая врагов постиндустриального белого человека плохими, негодными обезьянами. И заодно — обвиняющая их (то есть нас) в будущей войне.
То есть понятно, что сценарист и режиссёр глобальных политических манифестов в своё кино не закладывали. Но это им и не нужно. Им достаточно быть носителями специфического «постиндустриального» взгляда на мир, чтоб нам было понятнее, откуда что берётся.
И когда мы сегодня видим, как весь цивилизованный мир убивается по белым людям, разбившимся в «Боинге», и как он обвиняет во всём убиваемых в куда больших количествах «русских дикарей» с Донбасса, — это нам кажется, что они лицемерят.
А на самом деле никакого лицемерия нет. Просто погибшие голландцы и британцы для них — люди. А истребляемые наши — это обезьяны с автоматами. Сидящие на ресурсе, важном для удовлетворения потребностей людей.
Они так видят.
«Плутовство» («Хвост виляет собакой»)