Трагедия советского гения или наша общая беда?
К 115-летию со дня рождения.
Начало второго десятилетия 21 столетия от Р.Х. в России богато многими юбилеями.
Здесь и внушающая безмерную гордость победа Российской империи над «властелином европейского мира» Наполеоном Бонапартом - всего-то 200 лет тому назад, и изгнание в 1612 г. полубандитского польско-литовского сброда из Московского Кремля, с голодухи делившего вместе с семейством Романовых останки людей, лошадей, и может быть даже и пергаменные переплеты знаменитой библиотеки Ивана Грозного.
Есть юбилеи, кажется, поскромнее – 350-летие со дня рождения «отца отечественной истории» Михаила Васильевича Ломоносова [1].
В 2013 г. страна могла бы отметить юбилей гения российской физики – Игоря Васильевича Курчатова (12 января 1903-7 февраля 1960). Его памяти посвящена огромная серия книг, последняя из которых, обобщающая эпистолярный, мемуарный и документальный материал (из личного архива), увидела свет вторым изданием в 2007 г.[2]
На переплете радостный герой книги с пером в руке и воспетыми многими коллегами и друзьями лучистым взглядом глаз [3] сидит на фоне так называемой «хижины лесника», построенной в непосредственной близости от циклотрона на территории нынешнего курчатовского центра.
Последние приведенные в книге фотографии внушают ничем, казалось бы, не обоснованную тревогу. Напряженный взгляд, обострившийся нос, размашистый ход, имитирующий легкий и радостный бег лыжника. Старость? Нет! Игорь Васильевич трех лет не дотянул даже до 60-летия. Груз ответственности? И его он радостно и честно вез, подобно ломовой лошади.
Конечно, не будучи лично знакомой с героем, да и ничего не понимая в физике вообще, трудно не потеряться в догадках.
И все-таки одной из них решусь поделиться с будущим читателем.
Жизнь физика в молодости сулила сплошные радости и дома, и на работе. Не каждой женщине через несколько лет брака доводилось получать упрек в том, что она не называет мужа «любимым», что того больно и совершенно напрасно ранило. У них было много общего. Любящая, с полувзгляда все понимавшая жена, увлекавшаяся, как и муж, классической литературой [4], музыкой и изобразительным искусством [5].
Под игру Марины Дмитриевны на фортепиано в соседней комнате «хижины» решались коренные вопросы атомной энергетики, которые постепенно превратились в основную проблему изучения Игоря Васильевича[6]. Поиски кардинальной темы исследований были ускорены американскими успехами в области испытаний атомной бомбы. В 40 лет – в 1942 г. Игорь Васильевич возглавил советский ядерный проект, центром которого послужил Ленинградский Физико-технический институт, 25-летнюю историю этого учреждения Курчатов представил так: «Вначале возникла необычайно устойчивая элементарная частица этого ядра под названием Йоффе [7]. Под действием весьма мощных ядерных сил около этой частицы стали концентрироваться более легкие (легковесные) частицы, в результате чего образовался уже целый элемент, именуемый ЛФТИ».
Не берусь судить, насколько «легковесны» были это новые частицы, но сошлюсь на мнение ученицы Игоря Васильевича - Крицкой: «Люди, работающие с ним, становились духовно чище, лучше, потому что имели перед собой пример бескорыстия, беззаветной преданности большому идеалу. Все его поступки утверждали веру (сотрудников – АХ) в свои силы и возможности»[8].
Он очень высоко ценил чувство собственного достоинства в людях, которым, по его мнению, отличались моряки, с которыми он работал на Черном море в начале войны – в 1941-1942 гг. «Уважаю моряков, дерзкий и умный народ» (С. 496). Уже после войны, работая на Южном Урале, Курчатов восхищался офицером, умевшим себя держать с высоким достоинством
Все это достаточно хорошо известно. Пожалуй, в некоторой тени оставалась борьба Курчатова за развитие других – смежных наук, прежде всего биологии и генетики.
«Ядерная энергетика создавалась не на возделанном поле, а в стране, разоренной войной, в пламени которой сгорела большая часть интеллектуального человеческого потенциала», - утверждает один из сподвижников ученого Н. И. Новиков (С 493).
Можно внести некоторые поправки. Пламя, в котором исчезал «интеллектуальный человеческий потенциал», успешно пожирало своих жертв с лета 1917 г., чудом сохранив для нас таких «быстрых разумом» былинных богатырей, как И.В. Курчатов. Тот же - Н.И. Новиков писал позднее, что «смертельная опасность для независимости страны рассматривалась им (Сталиным- А.Х) лишь как вторичное, первостепенным было сохранение собственного диктаторского режима». И приводит пример: «по воле Сталина была использована американская конструкция бомбы. Это было обусловлено иррациональной волей Сталина, еще раз продемонстрировавшего недостаток доверия и пренебрежение к собственным ученым» (с.494-495).
1948 год с ее катастрофической для развития отечественной биологии конференцией ВАСХНИЛ, утвердившей «правильность» единственного биологического учения «академика» Т. Д. Лысенко, оказалась роковой и для «советского гения физики».
В августе предшествующего роковому году Курчатов, уже 45-летний ученый, которому в соответствии с распоряжением Сталина, выдавались любые деньги, стал членом ВКП(б). Позиция Курчатова резко расходилась с мнением П.Л. Капицы, который полагал, что «пока еще не настало время в нашей стране для тесного и плодотворного сотрудничества политических сил с учеными ”.
В особенности резко критиковал он грубость и тупость Берии, дирижера партитуры, в которой тот ничего не понимал [9]. Игорь же Васильевич условием своего вступления в партию считал предварительное согласие Л.М. Берии.
Что подвигло ученого, культурного, тонкого эстета, никогда не переходившего невидимой грани в отношениях с людьми, где бы они не стояли на служебной лестнице, на этот поступок?…..Курчатов был человеком, присутствие которого облагораживало окружающих» (Б.В. Брохович С. 501).
Что же толкнуло Игоря Васильевича на этот поступок? Кажется, два фактора – любовь к отчизне, над которой нависла смертельная угроза [10], и любовь к делу, которому он посвятил всю жизнь. Возможно, своим вступлением в ряды КПСС он спас жизни сотням физиков, на которых уже покушался Берия. Защита Курчатовым теории относительности Эйнштейна имела организационные последствия: «Разгром идеализма в физике сделаем потом…Расстрелять всегда успеем»…
Свои обязанности и перед родиной и перед наукой Курчатов выполнил сполна. Но какой ценой?
«Какую страшную вещь мы сделали, - писал он после первого испытания атомной бомбы. - Единственно, что нас должно заботить, чтобы это дело запретить и исключить ядерную войну!»[11] Увы, при его жизни этого не получилось. Думается, однако, что ученого терзали далеко не радостные мысли о судьбе его «детища», равно как и о судьбах биологической науки в СССР. «Неграмотный здесь», по определению очередного политического советского мудреца требовал «не суйтесь к этому делу» [47].
Лишь благодаря поддержке не столь просвещенного министра среднего машиностроения Е.П. Славского Курчатову удалось создать институт молекулярной биологии под руководством акад. В.А. Энгельгардта, где в соответствии с решением сессии ВАСХНИЛ 1948 г в 1954 г. были продолжены начатые в институте Курчатова исследования радиационной биологии.
В 1955 г. по инициативе И Е. Тамма Курчатов лишь устно (в качестве члена ЦК КПСС) поддержал 298 ученых, обрисовавших чудовищное положение в сфере генетики. Однако, как говорится, поезд уже ушел. К счастью, Игорю Васильевичу не довелось увидеть того катастрофического развала науки, образования, культуры, которые мы переживаем сейчас.
Но и того, что выпало на его долю, кажется, было достаточно, чтобы сломить того могучего богатыря, каким он вышел на стезю науки. И честно говоря, этот краткий очерк хочется завершить не повторением многих панегириков в его адрес, а горьким сожалением еще об одной талантливой жизни, скомканной и изломанной советским – и вечно живым – отечественным тоталитаризмом.
А.Л. Хорошкевич
27 апреля 2013 г.
[1] Свердлов М.Б. М.В Ломоносов и становление исторической науки в России. СПб., 2011
[2] Курчатов в жизни. Письма, локументы, воспоминания (из личного архива) Автор/составитель Р.В. Кузнецова М, 2007. 2-ое изд
[3] «Не было человека более популярного, более уважаемого, чем великан с медленной «косолапой» походкой, вечно лучистыми глазами и теплым кратким именем «Борода» (отпущенная в 1942 г. // Кузнецова Р. В «Я счастлив, что родился в России» С.34.
[4] Брат Марины Дмитриевны, коллега Курчатова, 13 января 1930 г писал сестре: «Переведены Бабель «Конармия» и «Одесские рассказы», «Цемент» Гладкова, пьеса «Наталья Тарнова (там же С. 195) (она была поставлена в Московском камерном театре и вопреки требованиям времени была посвящена любви, а вовсе не общественной деятельности героини пьесы –«правильного»члена партии). Не в стиле времени были и завершающне строки писем Игоря Курчатова жене: «Целую крепко тебя, моя родная, любимая. Игорь.
[5] Даже своим ученицам, в частности В.К. Крицкой, в «генеральный план аспирантских работ», в котором значилось и выступление на конференции, Игорь Васильевич записывал «отдых на свежем воздухе и посещение театра 26 мая 1941 г.» Он захлебывался от восторга, увидев в Дрезденской галерее «Венеру» Джорджоне («Магия краски»- восклицал он).
[6] Лаборатория № 2, которой руководил И.В. Курчатов с1943 г., лишь в 1956 г. превратилась в Институт атомной энергии. Первые же годы войны Курчатов был занят разминированием кораблей на Черном море и впоследствии неоднократно сожалел о потере времени
[7] Абрам Федорович Йоффе
[8] Курчатов в жизни. С. 216
[9] К властолюбию и невежеству следовало бы добавить и еще два – увы, не выдающихся по тем временам качества – жестокость и злопамятность. С этими «талантами» сталинского любимца довелось познакомиться его соотечественникам – родителям и родственикам Булата Окуджавы, верным и преданным «настоящим большевикам», трудившимся в Тагиле. В эпоху Большого террора «приятель» их тбилисской молодости репрессировал всю семью как «троцкистов» и только за то, что мать Булата лет за 10 до того презрела внимание будущего палача своего рода, а отец не обнаружил сходства последнего с Наполеоном (Окуджава Булат. Упраздненный театр. М., 2012. С. 112-113, 147-149, 190-191, 193-194, 201, 319- 350). Так же он расправлялся и с коллегами по палаческому цеху М.С. Кедров - начальник Военного (с! января 1919 г. преобразованного в Особый) отдел ВЧК, особоуполномоченный ВЧК в Вологде в 1919 г., на Южном и Западном фронтах повсюду оставил за собой кровавый след. Однако неудовлетворенный непризнанием своих заслуг и методами работы Берии, подал Сталину через сына донос на своего начальника. В результате в тот же день сын был расстрелян, а сам М.С. Кедров заточен в Бутырскую тюрьму. На допросе в камере Берия сперва сломал ему позвоночник, а затем собственноручно расстрелял его. (Щаламов В.Т. Четвертая Вологда. Вологда 1994.С. 147-152.
[10] Следует иметь в виду, что уже с 1943 г. американцы овладели способом получения чистого урана (485)
[11] Еще более катастрофические последствия имел 2 ноября 1955 г. взрыв водородной бомбы А.Д. Сахарова (с тротиловым эквивалентом в 1 млн 160тыс.тонн) под Семипалатинском, где земля, по выражению Ю.Б. Харитона, была вся «изранена» (С.471)