Сцена: маленький номер обшарпанного отеля в нижнем восточном Манхэттене. Дверь, ведущая в коридор. Слева от нее – окно. Иногда в нем появляется прерывистое мигание красного неонового света. Поверх окна темно-зеленая занавеска, а по бокам – марлевые занавески, огрубевшие и посеревшие от времени. Справа, немного под наклоном, стоит железная кровать. Сбоку от нее – туалетный столик, заваленный флаконами с косметикой, кремами и т.д. Среди всего этого беспорядка – пустая бутылка из-под крепкого алкоголя. Ниже на сцене, перед кроватью – стол для игры в карты, на нем – еще одна пустая бутылка. Там же – небольшой прикроватный столик. На нем стоит треснутое пластмассовое радио, кучка апельсиновой кожуры и телефон. Слева от стола старый поцарапанный комод с зеркалом. Рядом с ним дверь встроенного в стену шкафа с одеждой. По полу разбросан мусор. Стены – увядшего зеленого цвета. На спинках стульев висит одежда. Тут и там валяются несколько пар туфель на высоком каблуке.
Занавес поднимается: сцена погружена во мрак, только неоновый свет мелькает в окне. Красный свет зажженной сигареты говорит нам о том, что в постели кто-то сидит и курит. Темнота тяжелая, давящая, но спокойная. Сцена остается такой продолжительное время. Звук шагов приближается из коридора за сценой, затем прерывается у самой двери. Несколько мгновений тишины, затем стучат в дверь. Сигарета за секунду загорается ярче, затем потухает. Из коридора доносится голос
Джон: Конни? (тишина, затем снова стук) Конни?
Конни: Аа?
Джон: Ты не спишь?
Конни: Сплю
Джон: Эээ… Олдо… ну он сказал, что можно. Ты не спишь?
Конни: Господи, да кем он меня возомнил? Кем? (тишина)
Джон: Конни?
Конни: (кричит) Да заткнешься ты уже или нет? (тишина)
Джон: Прости
Конни: Ладно, ладно, заходи давай
Входит Джон. На нем длинное непромокаемое пальто. У него в руках бутылка спиртного, завернутая в бумажный пакет. На секунду его силуэт замирает в дверном проеме. Затем он закрывает за собой дверь и останавливается слева от стола
Джон: Здесь темно
Конни: Знаешь ли, ночь на дворе. Ночью, знаешь ли, люди обычно спят в темноте
Джон: Конечно. Прости, что я так поздно. Я собирался придти пораньше, но…
Конни: Только о жизни своей мне тут не рассказывай. Вы договорились о цене?
Джон: Да
Конни: Хорошо. Вот кровать. (он неподвижен) Иди сюда. Да что с тобой?
Джон: Он разрешил мне остаться здесь на всю ночь
Конни: Он там из ума выжил или че? Я с самого полудня тащу весь мир на своих плечах. Я хочу спать. Кем он меня возомнил? Как будто ему есть дело? Ему вообще ни до чего нет дела! Ты прошлой ночью спал?
Джон: Да
Конни: А я вот нет! Я три дня вообще не выходила отсюда. Как будто в больничной палате или че-то вроде. Господибожетымой, как меня тошнит от этого всего!
Джон: Можно я включу свет?
Конни: Хочешь осмотреть свой товар?
Джон: Я принес бутылку
Конни: Карамба, клиенты нынче – высший класс! Бутылка! Как вам это, а?
Джон: Ты не против?
Конни: Давай, давай. Включи свет. Включи радио. Включи газ. Кому какое дело?
Он включает свет. Конни сидит на кровати прямо, накинув на голову простыню. Джон смотрит на нее, затем подходит в карточному столу и вытаскивает бутылку из пакета.
Нет, не включай радио. Лучше так
Она стучит туфлей по стене. Тут же через стену слышится блюзовая гитара и тихий мужской голос, напевающий грустную мелодию себе под нос
Джон: Стаканы есть?
Конни: Вон там
Он проходит вправо во сцене к корзине, вытаскивает 2 бокала и наполняет их. Возвращается к ней. Ее рука высовывается из-под простыни, и Джон дает ей бокал.
Сколько время?
Джон: Почти 4
Конни: 3, 4, открывайте дверь в квартире. 7, 8, класть ровнее просим. 9, 10, петух жирный на насесте. (смеется) Помнишь эту считалочку?
Джон: Да
Конни: Теперь я все поняла. Знаешь что?
Джон: Нет
Конни: Сколько ты ему дал?
Джон: Тридцатку
Конни: Тридцатку? Да если бы не я, у этого крысеныша в кармане ни гроша бы не было. Моя смена заканчивается в 6 (снимает простыню)
Джон: Он мне сказал
Он проходит вверх по сцене, налево, выше центра, затем слева от центра. Смотрит на нее, затем быстро опрокидывает бокал и наливает себе еще
Конни: (откинув голову на стену, слушает с улыбкой) Красиво, а? Он все время там. Он, его гитара и бутылка дешевого крепленого вина. Мы с ним даже не знакомы. Душевно… душевно и грустно
Она поворачивается и видит, что Джон смотрит на нее. Ее лицо напрягается. Она стучит кулаком по стене. Музыка и тихое пение тут же резко прерываются
На что уставился?
Джон: Ни на что, я просто…
Конни: Страшная, а?
Джон: Нет
Конни: Ну да. Страшная, страшнющая морда (берет маленькое зеркало, лежащее на ночном столике и взглядывается в свое лицо) Что с этим лицом, а? Готова спорить, ты думал, что в природе есть только один Панамский канал. Посмотри-ка! Все лицо в Панамских каналах. А эт еще ниче не значит! Я хороша, милый. Честно. Я одна из последних, кто действительно хорош. Спроси кого хочешь. (трогает свое лицо) Эт все ниче не значит (Джон опрокидывает следующий бокал. Конни наблюдает а ним в зеркало) Че такое, ты мне не веришь?
Джон: Верю, конечно верю
Конни: Ладно
Джон: Почему бы я не стал тебе верить?
Конни: Ладно, ладно
Джон: Я действительно верю
Конни: Да хорошо же! (тишина) Блин! (выпивает, с трудом глотает) Эй, поржать хочешь? Так чтоб живот надорвать от смеха? 2 месяца назад читаю рекламу в женском журнале о красоте, как избавиться от этой хрени (прикасается к морщинам на лице) Пишут, мол, заплати доллар и получи секретный рецепт безупречно красивого лица Цирцеи. Так и называлось. Ну я даю им доллар.И знаешь, что такое секретный рецепт безупречно красивого лица Цирцеи?
Джон: Нет
Конни: Пюре из бананов. Именно так! 3 раза в день моешь лицо банановым пюре. Две недели – и гора банановой кожуры уже доходит мне до подмышек. Тебе надо было это видеть. Это становится опасно. В смысле, ходить уже становится невозможно. Ну и нахрен этот рецепт! В смысле, какого черта, как ты собираешься работать, если сломаешь ногу? Так же?
Джон: Все так (пьет)
Конни: (показывает свой пустой стакан) Эй, налей мне еще, а? Мне еще нет 21 (она смеется, Джон подходит слева к кровати с бутылкой и наполняет ее бокал, она видит, что он не смеется) По-твоему это не смешно, м?
Джон: Нет, дело просто в том, что… (идет влево от центра сцены)
Конни: Забей. Когда я устаю, все становится смешным. И я прусь со всего (она пьет и морщится, Джон внимательно смотрит на нее, она ловит его вгляд и ей становится не по себе) да на че ты так вылупился?
Джон: (отворачивается) Ничего, ничего
Конни: Да че с тобой такое? Не смеешься. Не разговариваешь. «Да, нет, все так». Сделай блин уже что-нить, а? Меня с тебя дрожь берет. Неужто я настолько хреново выгляжу?
Джон: Нет… нет, ты выглядишь прекрасно
Конни: Тогда я ниче не понимаю. Ты приносишь бухло. Даешь мне выпить. 30 баксов отдал и стоишь как зомбак. Че такое-то?
Джон: Ничего
Конни: Да черт тебяпобери! Ты че… Вот оно что? Ты боишься, нервничаешь? О Боже ты мой! Сказал бы хоть что-нибудь. Иди сюда, сядь рядом с малышкой (она усаживает его на кровать рядом с собой, он напряжен) Поверить не могу! (смеется) Да это же настоящий бунт, в стиле братьев Маркс! (смеется еще заливистее) Он нервничает, а у меня спина вот-вот сломается! Невыносимо! (со смехом вглядывается в его серьезное лицо без тени улыбки) Ой, прости меня, милый. Меня так прет. Знаешь что? Видишь эти два бокала? Выпьем до дна! Одним глотком давай. Это поможет. Готов?
Джон: Готов
Конни: Итак! 1, 2 и… давай, скажи! «Пей до дна»
Джон: Пей до дна (оба осушают бокалы, Конни кашляет)
Конни: Господи, это че еще за хрень?
Джон: Не знаю. Я просто попросил у этого парня бутылку чего-нибудь
Конни: Ты точно был в винном магазине?
Джон: Прости
Конни: Да перестанешь ты блин извиняться уже? Ты как вошел, только это и делаешь
Джон: Ладно
Конни: Забей. Какая нахрен разница? (кладет руку ему на плечо, он напрягается) Ну не переживай. Конни обо всем позаботится (гладит его лицо и шею, продолжая говорить) Ты получишь все самое лучшее. Ты распереживался из-за меня. Да я же не специально. Вот те крест (начинает расстегивать его пальто) Ну же. Как ты намерен расслабиться, не снимая эту чертову штуку? Ну же, давай. Дай сниму. Я хороша, детка. Погоди, еще увидишь. Я люблю тебя. Без шуток. Господи, до чего ж ты красавчик. Готова спорить, миллион девчонок тебе это уже говорили. Блин, да ты вообще секс. Такого сексуального парня я еще не встречала. Как же ты меня заводишь, милый. Честно тебе говорю. Не переживай. Я люблю тебя. Я одна из последних, кто действительно хорош
Джон: (отводя ее руки прочь, встает) Нет!
Конни: Да черт побери, можно мы пожалуйста поскорее закончим с этим, чтобы я могла хотя бы немного поспать?
Джон: (отходит дальше от нее, выше центра сцены) Но не так
Конни: (откидывается назад и смотрит в потолок) Тогда как? Вот псих! 4 часа утра, и он мне подсовывает какого-то ненормального! (надевает туфли) Да ты небось один из этих, извращенцев, да? (улыбается) Все в порядке. Тут нечего стесняться. Я умею и по-извращенному
Джон: (поворачивается к ней) Да заткнись ты! Просто заткнись
Конни: Сам заткнись! Господитыбожемой, как вам эта наглость? Я к нему по-хорошему. Ты заткнись! Мне этого твоего дерьма нахрен не надо! Ты вообще кто, агент ФБР какой или че? У меня есть права, слышишь? Да мне насрать, сколько ты там отвалил. Ненормальные! (встает и становится справа от кровати) Помню времена, когда мужик приходил с улыбкой, получал удовольствие и уходил с улыбкой. А теперь что? Сумасбродные, ненормальные, стремные! Позволь сказать тебе, я требую уважения! Вот именно. Уважения! (садится на правую сторону кровати)
Джон: (не смотрит на нее, выпивает, говорит тихо и искренне) Прости меня. Это трудно объяснить. Прошу прощения
Конни: (тронутая тоном его голоса) А, все в порядке.У меня длинный язык. Меня легко обидеть. Да, это так. У меня длинный язык
Джон: Нет, ты была права
Конни: (встает и идет влево к Джону) Ну может и так. Как бы там ни было. Друзья? (протягивает ему руку, Джон пожимает ее)
Джон: Друзья
Конни: (протягивает пустой бокал) Блин, у меня вообще ни капли
Джон: О, конечно (он наполняет бокал, онавыпивает, затем одно мгновение смотрит на него)
Конни: Скажи мне кое-чего, а?
Джон: Что?
Конни: Ты ведь хочешь заняться со мной сексом, а?
Джон: Да, но…
Конни: Да не переживай ты так. Окей. Теперь я буду держать свой рот на замке. Я просто буду тихонько сидеть здесь. А ты тихонько сиди вон там. И когда ты захочешь рассказать, расскажешь. Хорошо? Без давления и без криков. В конце концов, это твое время. Хорошо?
Джон: Хорошо
Конни: Только постарайся поскорее, ладно? Я не хочу при тебе уснуть
Она отпивает из бокала, закрывает глаза. Джон пьет, затем снова наполняет бокал. Достает из кармана небольшой блокнот и, нервничая, подходит к окну, отпивая из бокала. Он начинает говорить, медленно, сначала с трудом, затем постепенно ускоряется
Джон: У меня… у меня было много таких девушек… ну, таких, как ты (движется вправо, между кроватью и столом) По сути, многие годы только такие и были
Конни: И че?
Джон: Что ж… мне это… никогда ничего не давало
Конни: (все еще закрв глаза) Тогда почему ты к ним приходишь?
Джон: (движется вниз и влево по сцене, ниже центра) А что остается делать, когда не можешь уснуть, и твое тело жаждет… услышать, как кто-то дышит на подушке рядом с тобой?
Конни: Здесь ты можешь это получить
Джон: Конечно, внешнюю форму! Это входит в пакет услуг (движется вверх по сцене выше центра) Но за ней ничего нет! Там лишь пустота, тоска и изнеможение – как и сейчас. Не знаю. Наверное, чем старше становишься, тем лучше это осознаешь (останавливается слева от кровати) Понимаешь, если бы там только было… только… что-то вроде… вроде…
Конни: Чего?
Джон: Теплоты
Конни: (открывает глаза) Теплоты?
Джон: Да!
Конни: Вот те раз!
Джон: (садится на кровать слева) Я серьезно. Если бы я только мог отделаться от чувства, что вокруг все так странно и чуждо, то, думаю, все остальное меня бы устроило
Конни: (идет к кровати) Ты от меня этого хочешь? Теплоты?
Джон: (по мере объяснения все больше волнуется, ставит стул около кровати и садится на него) Да. Думаю, я знаю, как это можно осуществить
Конни: (подозрительно) Да? И как же? (садится на кровать)
Джон: (поднимает блокнот) Все это – здесь
Конни: Здесь?
Джон: Да!
Конни: В этой маленькой книжке?
Джон: Да!
Конни: Я тебя не понимаю. От слова совсем
Джон: Ты когда-нибудь кого-нибудь любила?
Конни: (отпрянула) Ты прикалываешься или че?
Джон: Нет. Ты любила? Был ли в твоей жизни кто-то, из кого весь мир вдруг становился прекрасным? Даже самое ужасное в нем. Все менялось, потому что этот человек был в этом мире, и каким-то образом мир становился лучше? (Конни нервно отстраняется от него) И одна только мысль об этом человеке заставляла тебя загораться… загораться жизнью… загораться любовью
Конни: Слушай, ты кто, адвокат? Я тебе такие вопросы задаю? (Джон качает головой) Хорошо. Так будь любезен и мне такие вопросы не задавать. Не лезь куда не следует. Ты кто, окружной прокурор?
Джон: Я только хотел объяснить…
Конни: Ага, ну так объясняй, не спрашивая о таких вещах
Джон: Почему ты злишься?
Конни: Я не злюсь. Просто не люблю, когда чужие люди лезут, куда не надо
Джон: Вот об этом я и говорю. Мы – чужие друг для друга
Конни: Я тебя первый раз вижу. Ты меня первый раз видишь. Кем еще мы можем быть друг для друга? (в сторону) Господи, а он красавчик! Ух, красавчик!
Джон: Понимаешь, я имею в виду, что наверняка у каждого был такой человек – хотя бы однажды. У меня был. Была эта девушка. Она изменила все. Я любил ее. Действительно любил
Конни: (что-то в его взгляде и голосе приковало ее внимание) Да? Что случилось?
Джон: (встает и прохаживается по комнате) Я точно не знаю. Прошло столько времени (в сторону) Непонятно, как это закончилось (движется влево, к низу от центра) Было больно. Это я помню. Как будто беснующиеся демоны… говорили нашими губами. Все было проникнуто ревностью и нуждаемостью друг в друге. И я все время видел, как все прекрасное в наших отношениях постепенно умирает, и мы сами убивали это прекрасное. Словно двое детей, обрывающие лепестки цветка
Конни: (искренне) Господи, это очень тяжело
Джон: (тихим голосом) Наверное я слишком сильно цеплялся. Все прекрасное всегда так мимолетно, что всегда так сильно хочется это удержать…
Конни: Я знаю
Джон: Это как песок. Когда ты легко и расслабленно держишь его в руке, он остается в ней. Когда ты сжимаешь руку в кулак – он ускользает между пальцев. И больше ничего… ничего не остается (движется выше центра и останавливается слева от кровати) Я много думал о том, как это началось. Боялся, что забуду, поэтому начал записывать. Все здесь (поднимает блокнот) Потом на днях мне пришла эта идея (садится на кровать)
Конни: Какая идея?
Джон: Как это могло бы быть. Думаю, это может сработать, если ты это сделаешь (это волнение нарастает) Понимаешь… если бы ты смогла… просто воспроизвести то, что делала она тогда… ну, тогда…
Конни: Что?
Джон: (быстро) О, это будет не очень трудно. Я тебе помогу. Это вообще не составит труда. Я буду говорить тебе, что нужно сделать. Ты согласна?
Конни: Погоди-ка минутку. Одну сраную минутку. Давай проясним. Ты хочешь секс, так?
Джон: Да
Конни: Но перед этим ты хочешь, чтобы я повторила действия той другой девушки, чтобы ты почувствовал близость со мной, и тогда секс тебе понравится, так?
Джон: Да!
Конни: Просто вот так, да? Просто быть ею?
Джон: Давай хотя бы попробуем
Конни: Убирайся отсюда! Просто убирайся и все!
Джон: Но ты не…
Конни: Господитыбожемой, а я думала, что видала странных типов. Слушай, ты…
Джон: Пойми же…
Конни: Слушай, говорят тебе! Я может и немногое из себя представляю. И хрен бы с этим. Но по крайней мере когда мужики приходят сюда, они приходят ко мне. Ко мне, слышишь ты или нет? К страшной и уродливой, но ко мне!
Джон: Это ложь, и ты это знаешь (встает, останавливается слева от центра) Каждый, кто ложится к тебе в постель, думает о ком-то другом. О какой-нибудь красавице времен его молодости. Ты что и впрямь считаешь, что они приходят, чтобы увидеть тебя? Они приходят прикоснуться к мечтам, воспоминаниям и ласкам своего прошлого!
Конни: Может и так, но они хотя бы держат рот на замке. Они не просят того, чего просишь ты. Они меня уважают. Да, а че с теми, у кого нет воспоминаний? О ком думают они? Таких дофига
Джон: Таких нет ни одного
Конни: (берет бутылку, отдает Джону) Убирайся! Трепаться с тобой не входит в мои обязанности. Убирайся, проваливай!
Джон: Нет. Я заплатил. Ты должна это сделать
Конни: (идет вправо, к телефону, Джон встает слева от центра) Ах так? Сейчас посмотрим, кто тут че должен и че не должен. Дай трубку Олдо (в сторону) Господи, видала я шизанутых, но… Олдо? Убери отсюда этого раздолбая! Я не нервничаю! Что он тебе сказал… Так, слушай, такое я ни для кого делать не буду. Нет. Ты уберешь его отсюда или нет? Не надо мне этой херни. Я хочу, чтоб ты… Ладно, ну моложе меня она, но в деле ей до меня далеко. Слушай, хватит нести бред. Ты знаешь, что я не могу туда вернуться (нервно смотрит на Джона) Конечно, я ценю… я не могу вернуться! Ты отлично это знаешь! (ее голос теперь тише, и в нем больше страха) Не говори так (тихо) Ладно, ладно (смотрит на часы на ночном столе) 4.30. Я не хотела. Не буду. Больше не буду звонить. Я буду…
Щелчок. Тишина. Она опускает трубку и несколько мгновений сидит, смотря на нее. Она побеждена. Вешает трубку. Опустошает бокал и поворачивается к Джону
Что ты хочешь, чтобы я сделала? (Джон пытается заговорить, но на мгновение не может сказать ни слова) Будь по-твоему. Так что ты хочешь, чтобы я сделала?
Джон: (подходит к шкафу) Твои платья здесь?
Конни: Ага
Он открывает шкаф и начинает вытаскивать платья, рассматривает их, а затем бросает на кровать. Конни, теперь онемевшая от унижения, идет к карточному столу. Поворачивается и смотрит на Джона
Джон: (просматривает платья) Нет, не годится… не то, не то
Конни: Думаю, у меня нет нужного тебе размера, милый
Джон: Я хочу, чтобы ты оделась
Конни: (горько смеется) Боже, как необычно! (опустошает бокал и кашляет)
Джон: Эти никуда не годятся, они броские, дешевые
Конни: (кашляет) Дешевые? Гляньте, кто это говорит!Эта чертовщина меня убивает (в сторону) Ну убивает она тебя. Ну и че? Какая разница-то? Разве кому-то не насрать? (наливает себе снова) В смысле, ты знаешь хоть кого-нибудь, кому не насрать?
Джон: (подходит к ней с юбкой и пальто, бросает их на кровать, становится внизу и слева на сцене) Надень вот это
Конни: Да сэр! Повинуюсь, мой господин! Не бейте меня, господин
Она неуклюже пытается через голову надеть юбку. Она падает ей на шею, ее рука запутывается в юбке. На секунду она замирает в неудобном положении, свободной рукой держа бокал. Она неловко выпивает в этой позе. Джон с нетерпением смотрит на нее
Джон: (подходя к ней, становится справа, затем слева от центра) Ты можешь… ох, Господи… ты хочешь, чтобы я…
Конни: (отступая) О, нет, я сама справлюсь. Не беспокойся. Это входит в пакет услуг. Мы предоставляем все удобства (наконец ей удается опустить юбку) Видишь, тебе нужно меня извинить. В смысле, в конце концов, надо же признать, что это че-то новенькое
Джон: Просто надень пальто
Конни: (надевает) Да, сэр! Эй, это же мой дождевик! (вытягивает руку, стараясь понять, идет ли дождь) Как странно. Тут разве идет дождь? Неа, здесь не идет. Может быть, это для того момента, когда мне придется плакать. Так ведь, Чарли? (пьет)
Джон: Меня зовут Джон
Конни: Джон. Ну, Джонни, про это можешь забыть. Видишь ли, я никогда не плачу. Ни единой слезинки. В смысле, ни единой капельки
Джон: Это для другого
Конни: Эй, ты не против, если мы поставим музыку? (снимает туфлю и швыряет ее в стену)
Джон: Нет
Конни: Спасибо тебе, добрый человек. Спасибо тебе огромное, дешевый, стремный, сумасшедший, неуважительный добрый человек! (она ждет музыки, несколько мгновений напряженность висит в воздухе, и наконец начинаются музыка и тихое пение, и она вздыхает с облегчением) Спасибо тебе! О, Господи, спасибо тебе! (она поворачивается, вытягивает руки, позирует) Теперь я – она? (Джон подходит к ней и тщательно осматривает, Конни наблюдает за ним, хихикая)
Джон: Перестань, перестань!
Конни: (сдерживая смех) Да в чем дело, она никогда не смеялась? Брюзга, а? Окей, а если вот так? (делает мультяшно-грустное лицо, Джон игнорирует это, но продолжает пристально смотреть на нее, будто не замечая ее проделок) Не то? Эй, может она была великосветская дама? Как насчет великосветского образа? (она поднимает брови и вытягивает губы) Сойдет, а? Много парней говорили мне идти в шоу бизнес
Джон: (хватает ее за руку и тащи к ночному столу справа от кровати) Иди сюда
Конни: Эй, полегче с грубостями-то (Джон усаживает ее, она смотрит в зеркало и отворачивается, Джон ставит стул и садится рядом с ней, дает ей расческу)
Джон: Причешись давай
Конни: Зачем?
Джон: Причешись! (она пожимает плечами и начинает расчесывать волосы, он смотрит на ее лицо в зеркале, как будто силясь принять решение)
Конни: Да че ты уставился-то на меня так?
Джон: (в сторону) Глаза. Они были больше. И форма уголков. Они шли наверх (берет со стола карандаш для глаз и начинает обводить ей глаза, она отворачивается от него)
Конни: Да че ты делаешь?
Джон: (берет ее за подбородок и разворачивает лицом к себе) Я не сделаю тебе больно (продолжает обводить) Да, что-то вроде этого
Конни: (перестает расчесывать волосы и смотрит на себя в зеркало) Ну и кто я теперь такая? Клеопатра?
Джон: Продолжай расчесываться
Конни: Ага, ага (выпивает и продолжает расчесываться)
Джон: (берет помаду) У тебя помада только такого цвета?
Конни: (забирает у него помаду и рассматривает) Мне нравится этот цвет. Что с ним не так?
Джон: У нее был оттенок посветлее
Конни: Извини. Сказал бы ты заранее, что придешь, я бы запаслась в ассортименте. Так, у меня есть несколько увлажняющих кремов, если хочешь…
Джон: Накрась губы
Конни: Накрась губы. Конечно. Конечно! (красит)
Джон: Немного сотри
Конни: Немного сотри. Конечно (стирает) Так?
Джон: Еще
Конни: Еще. Конечно. Как тебе мои десны? (показывает) Годятся?
Джон: (разворачивает ее лицо к себе, достает потертую синюю ленту из блокнота и вручает ей) Завяжи волосы высоко на затылке (она выполняет) Что-то еще не вполне… Да, у нее была родинка, маленькая такая, коричневая. Вот (карандашом для глаз рисует ей родинку на подбородке) Да, вот так. Именно так. Хорошо. Хорошо
Конни: (принимая это за комплимент, смотрится в зеркало) Да ладно? (Джон сверяется с блокнотом, поднимает ее на ноги и тащит к центру сцены)
Джон: Теперь я хочу воспроизвести нашу первую встречу. Встань здесь (сверяется) Мы стоим у входа в Метрополитен-музей. На дворе зима. Февраль
Конни: Погоди минутку. Я хочу выпить. В конце концов, зима на дворе (идет влево к бутылке)
Джон: (нетерпеливо) Давай
Конни: (наливает) Ну в смысле реально холодно (становится внизу и слева от центра)
Джон: Хорошо! (она выпивает, гитарная музыка и тихое пение за соседней дверью продолжаются, Конни заметно пьянеет)
Конни: Эй, знаешь че, а эта хрень вовсе не плоха
Джон: Можно мы, пожалуйста…? (забирает у нее бутылку и ставит на комод, оба становятсявнизу и слева от центра)
Конни: (вставая в позу) Ладно. Мы у входа в музей
Джон: (сверяется) Сейчас около одиннадцати утра. Прошлой ночью шел снег, и парк ослепительно белый, совсем белый. И он странно сияет, потому что солнце светит так ярко. Все вокруг такое белое, холодное и хрустящее. Ветви деревьев сияют, там где солнечный свет переливается в капельках тающего снега
Конни: О, как красиво. В смысле, ты выразил это очень поэтично
Джон: (нетерпеливо) Ты стоишь здесь…
Конни: Я люблю снег. Не здесь, не в городе. Тут он так быстро превращается в слякоть. То ли дело снег такой как в деревне…
Джон: Конечно
Конни: Я сама из деревни. Держу пари, ты бы сам не догадался
Джон: Можем мы…?
Конни: Эй, а знаешь, че я делала, когда была ребенком, всякий раз, что шел снег?
Джон: Мне нет дела до этого!
Конни: Я те расскажу. Все было в снегу, как сейчас у тебя с этой девушкой. И я выглядывала из окна, и насколько хватало взгляда, все вокруг было как бесконечные поля, залитые белым. Белым! Никаких следов, никакой грязи, ничего на нем не было. Так красиво, что слезы наворачивались на глаза. Я выходила на середину одного из этих полей и ложилась, очень аккуратно, на спину и водила руками вверх и вниз, вот так (разводит руками вверх и вниз) Я рисовала снежного ангела. Потом я вставала и возвращалась домой, ступая след в след. И я стояла и часами смотрела на этого снежного ангела. Это было так красиво. Посередине белоснежного поля… темный ангел… и я была им. Но он оставался там недолго. Снег всегда таял. И ангел всегда исчезал. Думаю, снег и сам чувствовал эту грусть. И когда он таял, он плакал так же, как плакала я…
Джон: Ты закончила?
Конни: (грустно) Ага… ага. Наверное да
Джон: Я плачу не за то, чтобы слушать тебя
Конни: Окей, я закончила! (указывая на стену, из-за которой доносится музыка) Это – бонус, но для тебя халявы не будет! Ты этого не заслужил (стучит по стене, музыка прекращается) Окей, поехали!
Джон: (встает справа от центра сцены) Ты стоишь здесь. Когда я прохожу мимо, ты роняешь книгу. Я поднимаю ее, и ты улыбаешься. Сможешь так сделать?
Конни: У меня нет книги
Джон: Просто представь себе, что она есть. Так, вот я иду (он идет в конец комнаты, выжидает мгновение, затем направляется к ней, Конни комично изображает жестом, как роняет книгу, Джон наклоняется, поднимает ее и отдает ей) Здесь ты должна улыбнуться
Конни: Ах да. Я забыла (улыбается)
Джон: Хорошо (становится справа, ниже кровати)
Конни: Это все?
Джон: С этой частью – да
Конни: Ты это хочешь вспомнить? (пытается затащить его в кровать)
Джон: Это только часть самого начала (сверяется) Итак, прошел примерно час (подталкивает ее к двери) ты здесь (отходит) а я здесь. Мы на втором этаже музея, в Китайском зале. Ты подходишь и встаешь рядом со мной. Давай (они смотрят вниз в пространство) Нет, вот сюда (ставит ее ближе) Здесь больше никого нет. Вокруг нас все волшебное. Постарайся представить. Стеклянные кейсы с разноцветнымистатуэтками Будды династии Сун. Фантастические нефритовые деревья и цветы императора Цяньлуна. Вазы из сердолика и белого агата… розового кварца… аметиста, нефрита. Постарайся представить
Конни: Ладно (закрывает глаза) я не знаю, что это такое, но постараюсь
Джон: (его запал разгорается) Позади фигуры Гуанинь находится созданный на шелке шедевр работы Ся Гуя эпохи династии Сун. Мы смотрим на него. Мы стоим очень близко (она открывает глаза) В нашей близости что-то происходит. Своим безмолвием мы словно ласкаем друг друга. Я начинаю говорить (он обращается к Конни так, словно она действительно и есть та девушка, этот момент обретает жизнь для него, его восторг растет, он сверяется с блокнотом и начинает) Ты заметила, как все ускользает, даже очертания земли, где она сливается воедино с туманом и небом? Она говорит: «Да, словно во сне» (подталкивает ее локтем)
Конни: (в полном замешательстве) Да, словно во сне
Джон: (продолжает) И оба они, и ученый, и его слуга – наслаждаются мгновением утра, восторженно, каждый по-своему. Она говорит: «Есть особое обесцвечивание, луноподобная нереалистичность, которую художник запечатлел так тонко, что ты чувствуешь себя на порогевселенского экстаза»
Конни: Есть особое…
Джон: Обесцвечивание…
Конни: Луноподобная…
Джон: Нереалистичность…
Конни: Как будто ты во вселенском экстазе
Джон: (гневно) На пороге!
Конни: Ах, да, на пороге
Джон: Неужели ты не можешь просто повторить даже несколько слов?
Конни: А как я смогу, если ни черта не понимаю, о чем она там говорит?
Джон: Она говорит о глубине картины
Конни: Да? Тогда че ж она не скажет, нравится она ей или нет?
Джон: Ей свойственна восприимчивость, которую ты не понимаешь
Конни: Ах так? Этот чувак Оби Свеченьи, он рисует картину. Ей либо нравится – либо нет. Хрен ли тут понимать?
Джон: Обесцвечивание! Обесцвечивание! Это значит, что все белое, туманное. Это не мужское имя. Картину написал Ся Гуй, 800 лет назад, в Китае!
Конни: Ааа
Джон: Ты тупая шлюха! Разве ты могла бы понять утонченную эстетику, давшую форму этим мыслям?
Конни: Ладно. Ну да, я не понимаю. Тогда нахрена мы все это делаем? Оставь меня в покое. Я тупая шлюха. Я не она. Так че ж ты меня в покое не оставишь?
Джон: (его лицо напрягается) Нет! Ты это сделаешь. Мы продолжаем! (сверяется с блокнотом, затем начинет снова) Мы долго смотрим на картину. Мы словно попали в ловушку и онемели в молекулах нефрита и хрусталя, окружающих нас. Мы – создания прошлого, увязшие во льдах изящества, великолепия и цвета. Мы создали отдельное измерение только для нас. Мы стоим, за пределами времени, внутри нашего собственного мироздания (Конни рыгает)
Конни: Извини
Джон: (сдерживая закипающий гнев) … нашего собственного мироздания (сверяется) Она говорит: «Разве не удивительно, как концепция и техника могут создать синтез, способный полностью захватить тебя, освободить от дезинтеграции, порожденной временем?»
Конни: Разве не удивительно… как…
Джон: Техника… на, прочитай (дает ей блокнот)
Конни: (невыразительно читает) И техника могут создать синтез, способный полностью захватить тебя, освободить от дезинтеграции, порожденной временем (смотрит поверх книги в замешательстве) Карамба, вот те раз! (выпивает)
Джон: (забирает у нее блокнот) Затем я поворачиваюсь и сажусь (берет два стула, ставит их вместе и садится) А ты подходишь сюда и садишься рядом со мной. Окей (Конни пьяной походкой подходит к нему) Нет! Господи Боже, неужели обязательно идти вот так?
Конни: Ниче не могу поделать. Я так хожу
Джон: Это выглядит ужасно! Держи голову прямо. Отведи плечи назад. Она горделивая! Горделивая и красивая. Не какая-то там усталая старая шлюха
Конни: Так, слушай, ты…
Джон: Да не буду я слушать! В ней есть изящность… Изящность! Сделай снова! (Конни снова идет к нему) Поднимай ноги, когда идешь. Не топочи. Иди!
Конни: Я ниче не могу поделать, если уж топочу
Джон: (его гнев растет) Нет, не так
Конни: Тогда как? (становится справа от центра)
Джон: Вот так (встает и демонстрирует) и ее голова всегда немного наклонена, как будто она все время прислушивается к музыке, звучащей в отдалении. Вот так. Попробуй (садится)
Конни: (идет) Вот так?
Джон: Еще немного голову поверни. Да, уже лучше. Сюда, ко мне (идет к нему) затем она садится (Конни тяжело опускается на стул, неуклюже падает на него, она еще сильнее опьянела, Джон с отвращением смотрит на нее, Конни рыгает)
Конни: Извини. Не знаю, че такое у меня кишечником сегодня
Джон: Я сказал, садится, а не падает! Сделай снова (она повторяет) Нет! Аккуратно (она пытается снова, на этот раз садится медленно и осторожно) Вот так лучше
Конни: Я представила, что на стуле кнопка. Кнопка!
Она начинает смеяться. Сначала хихикает, а потом ее смех приобретает форму катарсиса от всего того, что она сейчас переживает. И тем больше чувства она в него вкладывает, тем более он становится громким, хриплым, резким. Джон в ужасе наблюдает, как созданная им иллюзия начинает разрушаться. Наконец ее смех начинает понемногу стихать. Джон смотрит на нее. Гнев наполняет его, сверкает в глазах, заставляет его сильно сжать губы
Джон: Затем она говорит: «Ничто не сравнится с преломлением света в аметистах»
Конни: (все еще хихикая, невнятно) Ниче не преломит свет амесистов
Джон: (напряженнее) Аметистов!
Конни: Амесистов
Джон: Аметистов!
Конни: У меня не получается. Язык не слушается
Джон: (хватает ее) Скажи это, черт тебя побери! Скажи! Аметисты! Аметисты!
Конни: Да я сама протестантка, да (взрывается хохотом, качается взад и вперед, проливая алкоголь на Джона, который все еще держит ее, она уже очень пьяна)
Джон: (начинает давать ей пощечины одну за другой) Сука! Ты тупая, страшная сука! Ты все испортила! (она продолжает смеяться, он бьет ее сильнее, раззадоренный насмешкой в ее голосе) Ты испортила все! Все! Все!
Конни: (ее смех превращается в вопль ужаса, когда он хватает ее за горло и швыряет на кровать) Я ничего не могу сделать! Не могу! Я – не она! Я – это я. Я – не она! (кажется, ее голос преодолел истерику Джона, он смотрит на ее потрепанный вид с новым осознанием, отпускает ее и отступает назад, потрясенно глядя на нее) Пожалуйста…пожалуйста, оставь меня в покое (Джон становится внизу и слева)
Джон: (после паузы) Я… прости меня. Я не хотел тебя бить. Я просто… хотел представить… хотел почувствовать ее теплоту…
Конни: Блин, если ты так выражаешь теплоту, неудивительно, что ты ее потерял (затем с гневом обрушивается на него) Знаешь че? Ты мерзкий…ублюдок. В смысле, что тут всякие придурки бывают; чуваки, которых заводит нюхать мои туфли или когда их привязывают к кровати и хлестают мокрым полотенцем. Но таких фруктов как ты еще не бывало
Джон: Прости меня
Конни: Да мне насрать! Ты хочешь любви? Хочешь теплоты? А сам ты что даешь взамен, умник хренов?
Джон: Я заплатил…
Конни: Что ты отдаешь нутром своим? Господитыбожемой! (выпивает) Окей, ну и че, что все приходят сюда и представляют кого-то другого вместо меня. Но они не просят меня делать для них такое. А ты – другой. Ты – ублюдок. Что ты даешь взамен?
Джон: Но как же деньги…?
Конни: Заткнись! Не надо мне тут про деньги! Ты хочешь. Ты хочешь! (снимает юбку) А как же я? По крайней мере, другие дают мне возможность подумать, чего хочу я!
Джон: Ты?
Конни: Именно так. Страшная я. Тупая, срашная, шлюшонка я! Я вспоминаю. Я все время вспоминаю. Или ты думаешь, ты единственный, с кем это происходит?
Джон: Но я спросил тебя. Я не знал…
Конни: Ты не хотел знать. По