Кружок М. В. Петрашевского.

Д. В. Веневитинов. «Московский вестник»

Во второй половине 20-х гг. среди московской молодежи выделялся Д. В. Веневитинов, талантливый поэт и философ, служивший в одном из московских архивов. Его привлекло учение великого немецкого философа Фридриха Шеллинга, в произведениях которого большое место отводилось проблеме свободы. Вокруг Веневитинова сплотился тесный кружок друзей (А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, А. И. Кошелев и др.) - Они хотели выпустить свой альманах, но Пушкин, побывавший в 1826 г. в Москве, посоветовал издавать журнал. Веневитинов стал одним из активнейших его создателей, однако первый номер журнала, названного «Московским вестником», вышел уже после смерти Веневитинова.

«Московский вестник» перешел в руки журналиста и историка М. П. Погодина, Хомяков женился и уехал в деревню. Киреевский отправился в Оптину пустынь (в Калужскую губернию), где беседовал со старцами и постигал учение древних отцов церкви. Кружок надолго распался.

Полемика между западниками и славянофилами

В 40-е гг. ХIХ в. разгорелись споры между западниками и славянофилами. Они шли с переменным успехом. Западникам, например, не удалось доказать, что современная крестьянская община не имеет ничего общего с древней, что это «искусственное» образование, созданное государством для взимания податей. Более того, в этом вопросе многие западники встали на сторону славянофилов. Кавелин, например, считал, что община — «великое хранилище народных сил». Сходную позицию впоследствии занял и Герцен. Но в вопросе о путях дальнейшего развития России западникам удалось во многом привлечь общественное мнение на свою сторону. Большую роль в этом сыграло знаменитое письмо Белинского Н. В. Гоголю.

Книга Н. В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями»

Книга Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями» вызвала резкий протест Белинского («Вы столько уже лет привыкли смотреть на Россию из Вашего прекрасного далека... » - восклицает В. Г. Белинский в «Письме к Н. В. Гоголю» 1847 года.)

Основная мысль книги была та, что бороться с недостатками общественного устройства следует только путем исправления самого человека.

«Друг мой! – писал Н. В. Гоголь в одном из писем «Христианин идет вперед». – Считай, себя не иначе, как школьником и учеником. Не думай, чтобы ты уже был стар для того, чтобы учиться, что силы твои достигли настоящей зрелости и развития и что характер и душа твоя получили настоящую форму… Для христианина этого не существует, и где для других предел совершенства, там для него оно только начинается».

Религиозно-философские идеи Гоголя не были восприняты Белинским, и он пытался с запальчивостью доказать писателю их ошибочность. Белинский писал, что Россия представляет из себя «ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми», где «нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей». Он утверждал: «Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение по возможности строгого выполнения хотя бы тех законов, которые уже есть».

Письмо было написано летом 1847 г., когда Белинский лечился за границей от чахотки. Гоголь в это время тоже был за границей, и Белинский писал свободно. Заграничное лечение не спасло Белинского, в мае 1848 г. он умер. К концу своей жизни он разочаровался в учении социалистов, но не успел развить эти свои мысли. Между тем «Письмо к Гоголю» в тысячах списков распространялось по России.

Кружок М. В. Петрашевского.

Власти сурово преследовали за распространение «Письма к Гоголю» и пропаганду заложенных в нем идей. Это сказалось на судьбе членов кружка Михаила Васильевича Буташевича-Петрашевского, выпускника Царскосельского лицея, чиновника Министерства иностранных дел. Члены кружка (чиновники, литераторы, офицеры, учителя) говорили о необходимости отмены крепостного права, введении свободы книгопечатания, преобразовании суда на основе гласности и состязательности (т. е. с участием адвокатов и присяжных заседателей). Петрашевцы знакомили друг друга с произведениями французских социалистов, читали и обсуждали «Письмо к Гоголю». До организации тайного общества с определенной программой и выборным руководством дело не дошло.

Приговор по делу петрашевцев был поразительно жестоким. Суд приговорил к расстрелу 21 человека. В 1849 г. после инсценировки сцены расстрела петрашевцев отправили на каторгу.

Волна революций, прокатившаяся по Европе в 1848 г., отозвалась в России репрессиями и усилением цензурного гнета. Кавелин вынужден был уйти из Московского университета. Усилились преследования славянофилов. Юрий Самарин и Иван Аксаков побывали под арестом. Старому писателю С. Т. Аксакову запретили издать даже «Охотничий сборник». Общественная мысль в России на несколько лет, казалось, замерла.

Мода.

Женщины

Николай I утвердил и дресс-код для дам, приезжающих к высочайшему двору.

Как правило, такой наряд состоял из бархатного вечернего платья с разрезом спереди, который открывал юбку из белой материи, и традиционного русского кокошника или повязки с вуалью у незамужних девиц.

Александра Федоровна, супруга Николая I

Платья могли быть различных цветов, но непременно были украшены богатым шитьём. Шитьё соответствовало положению дамы при дворе. Кроме этого, у барышень были и другие знаки отличия. Так, к примеру, гофмейстерины, статс-дамы, камер-фрейлины носили на груди миниатюрные портреты императрицы, окружённые бриллиантами, а фрейлины — золотые, осыпанные бриллиантами шифры (вензеля императрицы или великих княгинь, при которых фрейлины состояли), увенчанные короной. «Национальный наряд русских придворных дам величественен и дышит стариной. Голову их венчает убор, похожий на своего рода крепостную стену из богато разукрашенной ткани или на невысокую мужскую шляпу без дна. Этот венец высотой в несколько дюймов, расшитый, как правило, драгоценными камнями, приятно обрамляет лицо, оставляя лоб открытым; самобытный и благородный, он очень к лицу красавицам, но безнадёжно вредит женщинам некрасивым», — писал в своей книге «LaRussieen 1839″ путешественник маркиз де Кюстин.

Дамские придворные наряды того времени вошли в историю моды как «русское платье». Они настолько полюбились женщинам, что просуществовали при дворе вплоть до начала XX века и прекратили своё существование вместе с Российской империей.

Мужчины

По решению Его Величества, губернские мундиры были упразднены, и отныне форма парадной одежды для мужчин соответствовала только рангу должности, а не чину. Разработкой моделей поручено было заняться Собственной царской канцелярии. Управляющий в то время ведомством Александр Танеев так разъяснял причины и цели предстоявшей реформы: «Государь император, приняв во внимание, что в гражданских мундирах недостаёт единообразия, что в степенях должностей, особенно высших, нет приличных различий и что часто мундиры присвоены были одинакия и должностям, и чинам, изъявил высочайшую свою волю, чтоб вместо существовавших доселе по некоторым ведомствам частных и неполных положений составлено было одно общее положение, чтоб мундиры различались отныне токмо по должностям и чтоб в общем уравнительном по всем ведомствам расписании указано было в разрядах присвоенное каждой должности шитьё». Мундиры, которые существовали до этого, были сшиты по французскому образцу. Его было решено оставить, но несколько изменить покрой за счёт более чёткого выреза юбки спереди. В остальном же в большинстве случаев ранее установленные расцветки мундиров и узоры шитья сохранялись.

пер­вой по­ло­вине XIX в. быт рос­сий­ско­го об­ще­ства очень за­ви­сел от со­слов­ной при­над­леж­но­сти. Об­щи­ми для всего на­се­ле­ния оста­ва­лись лишь цер­ков­ные празд­ни­ки, на­при­мер Рож­де­ство, Пасха, Кре­ще­ние и т. д. В целом, быт ос­нов­ной части на­се­ле­ния со­хра­нял тра­ди­ции и обы­чаи преж­них вре­мен.

Архитектура

Боль­шин­ство домов в пер­вой по­ло­вине XIX в. оста­ва­лись де­ре­вян­ны­ми (рис. 1), при­чем как в де­ревне, так и в боль­ших го­ро­дах. В де­рев­нях дома не силь­но от­ли­ча­лись друг от друга, но могли вы­де­лять­ся, в за­ви­си­мо­сти от до­стат­ка хо­зя­и­на, рез­ны­ми став­ня­ми, крыль­цом или во­до­сточ­ны­ми тру­ба­ми. Как и рань­ше, на окна кре­стьяне на­тя­ги­ва­ли бычий пу­зырь (рис. 2), и лишь самые обес­пе­чен­ные из них могли себе поз­во­лить слю­дя­ные окна (рис. 3).

Го­род­ские дома знати были по­хо­жи, ско­рее, на двор­цы (рис. 4). Такие дома стро­и­лись из камня, были чаще всего мно­го­этаж­ны­ми и укра­ша­лись ба­ре­лье­фа­ми, ко­лон­на­ми, ста­ту­я­ми, кар­ни­за­ми. Рос­сий­ские дво­ряне даже в своих за­го­род­ных име­ни­ях пы­та­лись ко­пи­ро­вать ка­мен­ные дома, по­кры­вая свои де­ре­вян­ные по­строй­ки осо­бым слоем шту­ка­тур­ки.

Одежда

В одеж­де рос­сий­ское на­се­ле­ние сле­до­ва­ло тра­ди­ци­ям, сло­жив­шим­ся еще в XVIII в. Ра­бот­ные люди, ме­щане, раз­но­чин­цы но­си­ли об­ще­ев­ро­пей­скую одеж­ду, но с чер­та­ми рус­ско­го на­род­но­го ко­стю­ма. Так, в ходу были ру­баш­ки-ко­со­во­рот­ки, но­си­мые на­вы­пуск, под­по­я­сан­ные рем­нем или ши­ро­ким по­я­сом (рис. 7). Зимой но­си­ли ов­чин­ные шубы и по­лу­шуб­ки, ту­лу­пы. Зим­ние го­лов­ные уборы со­сто­я­ли, в ос­нов­ном, из вя­ле­ной шер­сти: по­пу­ляр­ны­ми были т. н. греш­не­ви­ки, имев­шие ци­лин­дри­че­скую форму (рис. 8). Вме­сто сапог и лап­тей зимой на­де­ва­ли тра­ди­ци­он­ные рус­ские ва­лен­ки.

Силь­нее из­ме­ни­лось оде­я­ния ари­сто­кра­тии, выс­ше­го света. Если для вто­рой по­ло­ви­ны XVIII в. для одеж­ды дво­рян были ха­рак­тер­ны пыш­ные на­ря­ды, то в пер­вой по­ло­вине XIX в. они стали скром­нее (рис. 9). Всё чаще при дворе стали по­яв­лять­ся люди в во­ен­ных мун­ди­рах. Ни­ко­лай I ввел спе­ци­аль­ный ко­стюм для чи­нов­ни­ков.

Еда

Глав­ным про­дук­том пи­та­ния в пер­вой по­ло­вине XIX в. у кре­стьян оста­вал­ся хлеб. Часто люди ва­ри­ли ки­се­ли и каши из пшена, го­ро­ха, греч­ки. Упо­треб­ля­ли в пищу много ово­щей: свёк­лу, ка­пу­сту, мор­ковь, репу, редь­ку и дру­гие овощи. На­ко­нец, в по­че­те у кре­стьян были блюда из кар­то­фе­ля. Мясо же бед­но­та упо­треб­ля­ла очень редко. Это объ­яс­ня­лось не толь­ко пло­хим до­стат­ком кре­стьян­ско­го на­се­ле­ния, но и оби­ли­ем цер­ков­ных по­стов. Зато в изоби­лии люди ели рыбу. Также можно было встре­тить на сто­лах яйца и мо­лоч­ные про­дук­ты. Ос­нов­ны­ми на­пит­ка­ми были хлеб­ный и све­коль­ный квас, пиво, сби­тень (го­ря­чий на­пи­ток на меду с пря­но­стя­ми). По­сте­пен­но раз­ви­ва­лась куль­ту­ра чае­пи­тия. Так, на­ли­чие в доме са­мо­ва­ра или чай­ных при­бо­ров счи­та­лось при­зна­ком до­стат­ка хо­зя­ев (рис. 10). На де­серт, или на «за­ед­ки», ели ягоды и фрук­ты, реже ва­ре­нье.