— Если уж влюбляюсь, Смитти, то все — беда.
Да что с ним такое? То лезет трахаться, как одержимый, то ведет себя как школьница, томящаяся от любви. Дэниэл Смит сжал пальцы на чужом плече, сдерживая доктора Пака от желанного рывка вперед. Только благодаря ему Смит не получил пулю в спину и перебрался в более безопасное место, скрывшись на этот раз за одной из припаркованных у ворот машин — для того чтобы застать его врасплох придется снова оказаться позади, а так как позади открытая местность незамеченным вряд ли кто-то пройдет. Сначала Пак Тэ Иль включил сирену, чем и отвлек многих гангстеров на звук, потом, вытащив ключи и оставив гудящую машину, тихо обошел дом, выстреливая в людей подошедших к Смиту сзади, промахиваясь, но все равно даруя тому возможность отстреляться и спастись. Те, что прятались спереди, к тому времени уже были мертвы, и немного расслабившись, Смит проглядел подоспевшее к ним подкрепление.
— Пусти.
Теперь же этот глупый азиат пытается выскользнуть из их временного укрытия и отправится на поиски Дэвида Бейкера, да так настойчиво, что Смиту едва удается удержать его на месте. Он мазохист или просто идиот? Тут существует тонкая грань. Склонность получать удовольствие от унижений Пак Тэ Иль продемонстрировал еще тогда, на складе. Явная девиация в поведении.
— Обойдемся без дешевого геройства. Бейкер сообразительнее, чем кажется на первый взгляд, справится и без твоей помощи.
— С пушкой без патронов? Пусти, иначе кроме тех обезьян в тебя еще и я палить начну!
Как же зря он ему все рассказал. И ведь время для разговоров нашел! Но кучу вопросов о Дэвиде Бейкере сложно было игнорировать, а тут еще и выяснилось ненароком, что этот чокнутый в Бейкера влюблен. Ну и как на такое реагировать? Смит не без причины считал, что люди подобного типа вообще не способны на ласку и нежные чувства. Неизвестно что там сам Бейкер в нем разглядел, но какая уж ласка, если единственное чего хочет чертов доктор — это жесткого, животного траха?
Тэ Иль почти вырвался, но вырулившая из-за угла машина, заставила его подчиниться Смиту и пригнуться. Немаркированное авто сразу же попало под обстрел. Случайно, однако сделанного не воротишь и, не дожидаясь ответных выстрелов, гангстеры поспешили ретироваться.
— Это твои друзья федералы? — Тэ Иль проследил взглядом за второй и третьей машиной.
— Кто-нибудь из ближайшего полевого офиса, но это не все. Сиди и не дергайся, они задержат нас до выяснения обстоятельств.
— Я не могу позволить им себя задержать! — Удара в лицо Смит ну никак не ожидал, а потому, когда чужой кулак разбил ему губу, невольно разжал пальцы, отпуская доктора Пака на свободу. И воспользовавшись тем, что выстрелы стихли, а федералы еще не успели заметить посторонних за одной из машин, Тэ Иль рванул вперед, мгновенно скрываясь за углом окрашенного в желтый дома.
В темноте его наверняка и не разглядел никто, черная куртка порядком сковывала движения, но снять ее и остаться в белой футболке, означало бы то же самое, что повесить на себя светящуюся мишень. Тэ Иль присел рядом с верандой, скрывшись в тени. Смит же вышел сам, не дожидаясь момента пока его обнаружат — приподнял руки, демонстрируя пустые ладони, что-то тихо проговорил. Они отреагировали сухо, но позволили Смиту подойти ближе, только потом заламывая ему руки и доставая телефон, наверное, для того, чтобы убедиться в правдивости слов. Пока агенты разбирались со своим засланным коллегой, Тэ Иль тихо обошел дом, оказываясь рядом с дорогой, что вела к амбару и словно примороженный к земле застывая.
— Ну? Куда дальше пойдешь?
Не часто можно было увидеть на губах Остина Сент-Джона столь приятную глазу улыбку. Улыбался он действительно редко, но сейчас, когда дуло пистолета смотрит прямо в лицо Бейкера, Сент-Джон, видно, пребывает в особо хорошем расположении духа, невзирая на дырку в плече и в кровь разбитую рожу. Опустив взгляд вниз, Тэ Иль заметил, что Бейкер держит руку на животе, но крапинки крови все равно попадают на мокрый асфальт, смешиваясь с дождливой водой. Пульс участился настолько, что Тэ Иль готов был поклясться — он слышит оглушительный ток крови в собственных ушах, а на виске его бьется жилка. Дыхание стало более глубоким, тяжелым, поднимая пистолет, доктор Пак молил самого себя только об одном — лишь бы случайно не попасть в Дэвида Бейкера, лишь бы не продырявить его еще и со спины…
Сент-Джон был слишком увлечен, не замечал никого и ничего вокруг, поэтому внезапный выстрел спустил его на землю и в прямом, и в переносном смысле — глаза широко распахнулись, тело дернулось от сотрясшей все внутри боли, в ушах зазвенело, а спина соприкоснулась с вязкой грязью, что крупными ошметками попала на его шею и торс.
— О, попал…
Тэ Иль и сам не верил в собственный успех, блуждая взглядом по бывшему любовнику, сломленному сейчас болью и слабостью.
— Так ты встречаешь меня после долгой разлуки?
— Стрелок-то из меня никакой. А вот в тебя все-таки попал.
Вернулся в реальность он только тогда, когда услышал голос Бейкера, увидел, как тот делает к нему маленький шаг, почти падая рядом с Остином Сент-Джоном. Подхватив его и крепко сжав, Тэ Иль тоже опал вниз, еще сильнее прижимая безвольное тело к себе и чувствуя прикосновения волос к щеке.
— Говорил же, под пули не лезь…
Для Остина Сент-Джона их голоса сливались в общий шум. Он не старался услышать их, не разбирал произносимые слова, панически прокручивая в голове возможные варианты спасения. Без толку пробовать подняться и самостоятельно обработать свое ранение, без толку тянуться к отлетевшему в сторону револьверу и угрожать единственному человеку, способному оказать хоть какую-то помощь…
— Да чтобы ты сдох, Тэ Иль…
Вместо того чтобы хоть мало-мальски обеспокоиться его состоянием, этот чертов кореец обнимает Дэвида Бейкера, словно бы надеясь этими глупыми объятьями того исцелить.
— Ты раньше сдохнешь.
Сознание плыло, разум мутнел, а Сент-Джон прилагал уйму усилий, удерживая себя в реальности, но все равно находил силы наблюдать за ними, внутренне поражаясь подобным переменам. Возможно, пули в спину он ожидал от Миллера, но не от доктора Пака, который и оружия-то в своих руках не столь часто держал. Оно ему было ни к чему.
— В доме аптечка, в ванной на первом этаже. Окажи мне первую помощь…
Это все равно, что хвататься за соломинку. И все же…
— Некогда мне. Но спасибо за информацию о медикаментах.
— Тэ Иль!
Доктор Пак медленно поднял взгляд исподлобья, оторвав подбородок от затылка переставшего воспринимать хоть что-то Бейкера. И в глазах его явственно читались какая-то ожесточенность, едва ли не ненависть, а потому Сент-Джон поймал себя на том, что обескуражен. Всё, что он хотел сказать, потеряло всякий смысл. Если раньше можно было сыграть на его чувствах, словно на скрипке, то сейчас этот номер обречен на провал. Играть-то не на чем, исполнитель остался без инструмента…
Но если пальма первенства и перешла к Бейкеру, то ясное дело ненадолго. Когда тот приподнялся и рухнул обратно, наконец, теряя сознание, взгляд Тэ Иля переменился — ожесточенность сменилась нескрываемым потрясением, он будто задохнулся от шока и изумления, кажется, отчетливо поняв, что коли и избавился от чувств к насильнику, то приобрел другие, немногим лучше — к новоиспеченному мертвецу. И поэтому, несмотря на состояние беспросветной обреченности, на губах Сент-Джона проявилась снисходительная ухмылка.
— Помер, наконец? — произнес он отвратительно приторным голосом, полным открытой издевки, — давно пора.
Но к собственному разочарованию ответа не услышал. Стоило Бейкеру отключиться, без того минимальное внимание к Остину Сент-Джону и вовсе сошло на нет. Он даже успел позавидовать той бережливости, с которой Тэ Иль перекладывал слишком тяжелую для него ношу к себе спиной. Втянув носом воздух, Сент-Джон услышал новый свист и предпринял, наверное, последнюю попытку выбраться с собственной фермы покалеченным, однако живым.
— Скорую вызови… Тэ Иль…
Позавидовать действительно было чему — легкий взмах чужой руки и мобильный телефон приземлился аккурат на его живот, вырывая из глотки хриплый стон.
— Вызывай, я тебя к врачам не повезу. Дождешься их, считай повезло
От невыносимой боли Остину даже показалось, что он отключился, по крайней мере, счет времени точно потерял, потому как, открыв глаза, не увидел на прежнем месте ни доктора Пака, ни Дэвида Бейкера, лишь откинутый в сторону телефон по-прежнему лежал на его продырявленном животе экраном вниз. Пару минут сенсор не реагировал на прикосновения подушечек пальцев, которые только скользили по испачканному в крови экрану, пытаясь набрать номер ближайшего госпиталя, но стоило нажать на вызов, услышать голос в динамике и телефон оказался вырван из рук, а на лоб надавило дуло того проклятого револьвера.
— Ты… как ты вышел?..
— Со второго этажа спрыгнул. Хотел в сено, но промахнулся немного.
А он-то как мог его не заметить? Хромающего, тяжело дышащего…
— Где Дэвид Бейкер?
Еще один. Помешались они что ли на этом Бейкере? Сегодня каждый предпринял попытку его замочить и кое-кому, кажется, это вот-вот удастся.
— Пошел ты к черту вместе со своим Бейкером…
Удар в лицо почти вынудил Остина закричать, но плотно сжав челюсти, он лишь прокусил нижнюю губу, ощутив во рту привкус крови.
— Отдай телефон, Миллер…
— Где он?!
— На пути в больницу, если не сдох еще. Телефон отдай, я должен вызвать скорую!
— Кто его увез?
— Пак Тэ Иль. Телефон давай…
Миллер уже отошел, со странным вниманием разглядывая прихваченный с собой мобильный, но на то, чтобы разозлиться и высказать ему, что-то более нелицеприятное не было ни сил, ни желания. Если бы Сент-Джон мог метаться от боли, то орал и рыдал бы сейчас, как маленький ребенок.
— Не собираешься отдавать?..
— Не собираюсь.
— Ну же, дай мне еще один шанс, Фрэнсис…
— Я дал тебе шанс, а ты взамен попытался выхватить у меня кольт и нажал на курок!
Пальцы легко вошли в податливую землю, Остин плохо слышал, плохо видел Фрэнсиса, не хотел соображать изнутри или по вине ветра охлаждается его тело, однако прекрасно понимал, что больше не сможет терпеть эту боль, если не будет согреваться надеждой хотя бы на оперативный приезд скорой.
— Тогда лучше пристрели… не оставляй меня здесь в мучениях умирать…
— Счастливо оставаться, Остин.
Выстрелов Остин Сент-Джон услышать не смог, а вот Фрэнсис Миллер повернул голову на звук, крепче сжимая холодную рукоять револьвера и разворачиваясь как раз в ту сторону. Он даже услышал шорох колес подъехавших ко входу машин, но не обратил на них ни малейшего внимания, направляясь вперед и набирая въевшийся в память номер. Кто бы ни был с Дэвидом Бейкером, он должен ответить на звонок…
Голос, зазвучавший в динамке, действительно удивил его. Фрэнсис не думал, что ответит ему сам Дэвид, но надеялся, по меньшей мере, услышать Пак Тэ Иля и убедиться, что Сент-Джон не солгал. Ответил же ему знакомый и в то же время незнакомый голос, Миллер не сразу признал обладателя баритона, а потому, когда внутри все настороженно сжалось, он остановился, решив дождаться последующих реплик. Дэниэла Смита Фрэнсис узнал буквально через минуту и то только по причине того, что тот сам догадался представиться. Пара слов о том, что Бейкер жив, в относительном порядке и действительно направляется к врачам, помогли Миллеру снять оцепенение, а после, наконец, выдохнуть.
— Ты-то там что делаешь?
— Руль кручу и на педали жму, все то же самое, что делал множество раз под вашим чутким руководством.
— А ты… кто вообще такой?
Бейкер давно поведал о том, кто именно указал ему дорогу к лесу, а после и к сладу, где держали доктора Пака, но вот к чему и зачем такая преданность со стороны Смита, Миллер не понимает до сих пор. Вернее может и понимает, но не хочет признавать, что подпустил к себе сразу двух засланных агентов и до последнего об этом не подозревал. С другой стороны в последнее время правда ударяет по нему все сильней и сильней, и на фоне того, что лгали ему абсолютно все, кем он дорожил, возможная ложь Бейкера кажется самой невинной.
— Когда приедут агенты федерального бюро вам лучше сотрудничать с ними, не заставляйте отлавливать себя.
Других объяснений не потребовалось, Миллер сбросил вызов и возобновил шаг. Все что нужно было знать, он и так знает — Бейкер жив, а во всей округе есть лишь одна больница, где его примут и прооперируют. Более нет необходимости выслушивать нравоучения от засланного фэбээровца.
Еще один выстрел, достаточно громкий для того, чтобы понять в какую сторону не нужно сворачивать — Миллер повернул вправо, видя вдалеке пустующее пастбище, на котором возвышался лишь не так давно приземлившейся вертолет. Дождь если и крапал, то по сравнению с тем, что было раньше, почти незаметно, даже неощутимо. О месте посадки вертолета федералы не знают, а значит это, что сейчас он может спокойно сесть в него и подняться в воздух, благо когда-то Сальваторе настоял на овладении подобным навыком, на случай если бы пришлось пристрелить их личного пилота, а времени на поиски нового не осталось. Асом, конечно, Миллер не стал, но вот поднять аппарат в воздух и не разбиться в пути, быть может, и сможет, как наверняка, смог бы и сам Сальваторе. Но вместо этого Фрэнсис только проник в кабину, доставая припасенные стариком лекарства и находя среди них обезболивающие. После этого он уже хотел было спуститься вниз, ибо мысль о том, что Сальваторе отстреляется и укатит отсюда, не просто не давала покоя, а сводила с ума. Да и попади он в руки федералов, не отбрехается ли, отдав собачью команду своим адвокатам? Вот если бы сам Фрэнсис раскрыл все их общие делишки и своевременно представил доказательства, а лучше всего своей же рукой всадил опекуну пулю промеж глаз…
Но чего-чего, а любезничать с федеральным бюро не особо-то хотелось.
Ход его мыслей прервал характерный щелчок со стороны пилота — Сальваторе появился столь же внезапно, сколько же и шумно, резко захлопывая за собой дверцу и сразу утыкаясь взглядом в панель управления, пытаясь, видно, вспомнить, что там и к чему. В первые пару секунд Миллер решил, что старик ранен, но приглядевшись внимательнее, понял, что кровь на руках и одежде вытекла вовсе не из ран дона Сальваторе. Телохранители постарались на славу — босс благополучно добрался до кабины, справедливо оценив обстановку и решив покинуть ферму даже не смотря на шанс не справиться с управлением вертолета. Бессмысленно пытаться договориться с представителями закона, когда собственные люди начали палить в них без разбора…
Он заметил Миллера не сразу, несколько минут спустя, за которые тот смог притаиться и уже прицелиться меж спинок предназначенных для пассажиров кресел. Запускающиеся двигатели начали трясти кабину, но громыхнуло всего один раз — опережая Миллера, Сальваторе выстрелил назад, заставив самого Фрэнсиса отпрянуть в сторону и просто вывалиться наружу, ударяясь больной ногой о полозковое шасси. Ровно через две минуты движки запустились, а вертолет приподнялся над землей, но не успел старик выдохнуть, как дверь с его стороны снова распахнулась, что позволило увидеть невредимого Миллера, вцепившегося испачканными, скользящими от грязи руками в алюминиевый черный корпус. Он едва удерживался ступнями на тонком шасси, однако вместо того, чтобы толкнуть его Сальваторе прицелился, мгновенно нажимая на курок и чувствуя резкую боль в кисти — кожа рассеклась об острый угол проема, а пушка улетела куда-то вниз, оставляя на лице крестного отца лишь нервную усмешку. Пуля не задела ни его, ни Миллера, ударив в крышу вертолета.
Гул стоял такой, что Сальваторе не был уверен, услышит ли его неудавшийся приемник или нет, но ткнув Миллеру тростью в лицо и вызвав обильное кровотечение из губы и носа, не удержался, все же сказав:
— Лезешь в самое пекло надеясь, что очередной Бейкер приедет и спасет тебя?!
В одной руке Фрэнсис удерживал револьвер, а другой отчаянно хватался за раскрытую дверь — после удара в лицо его пальцы начали соскальзывать, тело обвисло вниз, ступни же сильнее уперлись в шасси. Можно сбросить револьвер и ухватиться второй рукой или спрыгнуть, пока старик не поднял аппарат выше и не сбросил его самостоятельно…
— Отцепись, Миллер!
Гул стал почти невыносимым, лопасти воздушного винта закрутились быстрее, отдаваясь вибрацией по всему корпусу, и опавший было вниз вертолет, действительно поднялся выше, унося с собой Фрэнсиса на несколько метров от земли. Наконец взлетев, Сальваторе почувствовал себя куда увереннее, высовываясь из кабины, дабы дотянуться тростью до пальцев воспитанника. Он ждал того, что Миллер попытается выстрелить в открытую цель, а потому старался действовать максимально быстро, но Фрэнсис мгновенно подтянулся, разжал пальцы и вцепился в рубашку самого Сальваторе, потянув того на себя. Ремень безопасности не позволил ему выкинуть старика из кабины, тем не менее, Сальваторе тоже не особо растерялся, сначала врезав Миллеру головой, а потом, вновь подняв качнувшийся и начавший оседать аппарат. Он поздно подумал о том, что нужно вовсе отпустить управление, тогда вертолет рухнет на землю и если уж не прикончит ударом Миллера, то наверняка что-нибудь ему сломает. Поздно потому что наглый сукин сын уже наполовину влез в кабину, перехватил кулак Сальваторе и нажал дулом его собственного револьвера на довольно дряблую кожу под подбородком.
— Опускайтесь на землю, синьор!
Уверенности в том, что сквозь шум Сальваторе различает его голос не было никакой, но судя по выражению лица, старик и без этого понимает чего от него хотят. На несколько мгновений вертолет завис в воздухе, а затем, с помощью движения руки Сальваторе, поднялся еще выше, устремляясь вперед. Вот этого Фрэнсис и боялся, он не выстрелил до сих пор только потому, что аппарат рухнет раньше, чем Миллер сможет добраться до пульта управления и вспомнить, как именно его посадить. А перспектива сломать себе шею и умереть вместе с крестным отцом совсем не воодушевляла на подвиги…
Но и опустить его он не мог.
Ветер ударял по коже, почти срывая с тела одежду, Миллер поморщился, увидев на губах опекуна все ту же, прежнюю усмешку, которую видел с самой юности. Даже в момент смерти смеет смеяться над ним…
В своих же мыслях Сальваторе уже тысячу раз умудрился пожалеть, что не пристрелил Миллера в том амбаре. На самом деле у него была куча возможностей избавиться от Фрэнсиса и до этого, но все их он растерял в угоду собственной гордости и самолюбия. Даже тогда, выходя на улицу, слыша сирену, он сразу же хотел вернуться и пристрелить воспитанника, однако снова решил повременить и узнать в чем именно дело. Не все копы ему враги. Да, не все друзья, но с полицией у него всегда были особые отношения. Они не трогали его, он не трогал их, поэтому глупо понадеялся, что так будет и в этот раз. А когда понял, что на ферме и не полиция вовсе поздно было отправлять за Миллером его личного киллера, все они уже отстреливались от кучки федералов, защищая своего крестного отца. Еще одна нелепая случайность… какой-то идиот открыл огонь и шансов на дипломатические переговоры не осталось…
Сальваторе хотел для своего воспитанника пафосной смерти, непременно от собственной руки, но в итоге подарил ему свой револьвер и возможность им воспользоваться. Теперь, быть может, его смерть будет и не такой пафосной, какую он хотел для Фрэнсиса Миллера, но один пункт точно соблюден — от собственной руки.
— Молодец-молодец, отомстил.
Сделав движения руками, не то собираясь похлопать, не то вцепиться Миллеру в шею, старик отпустил руль из-за чего вертолет накренился, полетел куда-то в сторону, а пуля вышибла ему мозги в тот же момент, запачкав кровавыми ошметками лобовое стекло, крышу и лицо Фрэнсиса Миллера. Сам Миллер едва не сорвался вниз, цепляясь за труп и изо всех сил пытаясь влезть в кабину. Он лишь поймал рукой руль, немного выравнивая аппарат, но тот вдруг резко качнулся и от толчка ноги Фрэнсиса соскользнули с шасси, а рука потянула рычаг вниз, заставив вертолет почти боком пролететь над фермой и врезаться в водонапорную башню. За столь недолгий полет Фрэнсис смог услышать оглушительный писк в кабине, увидеть копошащихся специальных агентов, поднимающих к небу головы, их машины, что окружили почти всю ферму, некоторых арестованных гангстеров, наверняка, торгующихся с федералами, опасаясь за свою судьбу, а потом, заметив высокое строение на пути, просто разжал пальцы, окончательно срываясь вниз.
Грохота от столкновения вертолета с башней он не услышал, спиной проломил деревянную крышу очередного фермерского строения, едва не откусив себе язык от боли. Однако столь мощный удар его притормозил, и проламывать собой еще и подгнившую лестницу внутри было уже не так больно, может быть потому, что Фрэнсис практически отключился, в принципе не соображая, что происходит. Не услышал он не только грохота свернувшего башню вертолета, но и торопливых шагов в нескольких метрах от себя, громких голосов, не увидел сквозь закрытые веки ударившего в лицо луча фонаря…
— Живой?
Чьи-то пальцы повторно нажали на участок его кожи, стремясь найти пульсирующую жилку.
— Вроде как…
— Скорая вот-вот прибудет, сделай пока что-нибудь. То, что удержит его на этом свете.
Мужчина, облаченный в черное пальто, через плечо взглянул на закурившего напарника, а затем снова посмотрел на Фрэнсиса Миллера. Тот лежал раскинув руки в проломленной лестнице — лицо разбито, кости, скорее всего, тоже переломаны, да до него докоснуться боязно — одно неловкое движение и запросто усугубишь без того плачевную ситуацию.
И что с ним делать?
— Прекращал бы ты командовать, Коллинз.
Поцелуй под омелой
Клиника, в которую попал доктор Пак Тэ Иль находилась на территории небольшого городка провинции Онтарио. Достаточно уютного и безопасного, чтобы попробовать остаться здесь надолго, выполняя условия программы защиты свидетелей. Хотя Тэ Иль и не свидетельствовал практически ни о чем, занимался в основном своими делами. Если кто и согласился окончательно потопить клан почившего Сальваторе, то это Фрэнсис Миллер, буквально склеенный заново, как врачами, так и маршалами согласившимися подарить ему новую личность. Но полезность его была даже не в этом. Членов клана Сальваторе уже начали арестовывать, вместе с некоторыми из верхушки нью-йоркской полиции, получив свидетельства одного из врачей, что когда-то оперировал иностранных детей и изымал из них наркотики. С Сальваторе они рассорились, и крестный отец приказал своим людям убрать попавшего под горячую руку свидетеля, в которого выстрелили, сбросили в воду, но не убили…
Врач выжил, спасся, а потом просто исчез. Выжить, когда ты умер для всех, довольно просто. Ведь его никто не искал. А знал он о многом: как они ввозили в страну наркоту, где проводили операции, кто именно их проводил. Среди многих имен всплыло имя Остина Сент-Джона, но к приезду скорой хозяин фермы был уже мертв, поэтому арестовать и допросить его не смогли. Впрочем, информации и поводов для ареста было достаточно и без показаний Сент-Джона. На того врача их вывела женщина из России сыгравшая в сыщика и негаданно сорвавшая настоящий джек-пот. Конечно же, она тоже попала под программу, но была отправлена в другое место и теперь вряд ли пересечется хоть с кем-то из участников этой истории.
Так вот Фрэнсис Миллер согласился предоставить компромат не только на клан Сальваторе, который все пророчили ему возглавить, но и раскрыть дела всех соучастников и других преступных организаций не входивший в основной итало-американский состав. Он согласился на это лишь при одном условии — его должны доставить в ту же страну, что и подстреленного Дэвида Бейкера. Сначала их, не приходящих в себя, развезли по разным клиникам, а после, когда Миллер очнулся и оказался в состоянии сказать хоть слово, попытались соединить вновь. Но получилось это не раньше, чем Фрэнсис сумел заново научиться передвигаться и выступить в суде. В травматологическую больницу его доставили с черепно-мозговой травмой и переломом таза. Две недели в коме, еще несколько месяцев на восстановление и он нашел в себе силы встать, в то время и Бейкер уже поднялся с медицинской кровати, но не смог не то что выехать из страны, но и толком выписаться из клиники. А дальше, решив не растрачивать бюджет впустую, маршалы поселили и его, и доктора Пак Тэ Иля в одном доме рядом с той самой клиникой — раз уж они хорошо знакомы, и раз уж никто из них не был против такого соседства.
— Я удивлен, думал, ты сразу после операции подскочишь и помчишься к своему Миллеру. Ограничиваться одними вопросами не в твоем духе, знаешь ли. Что там произошло… на ферме-то?
Раз за разом один и тот же вопрос. Сейчас, как и когда-то, они обедали в небольшой столовой клиники, отчего Бейкер ударился в воспоминания почти годичной давности. Доктор Пак Тэ Иль на своем месте, в своем любимом больничном халате.
— Остин Сент-Джон выстрелил в меня.
— Чушь собачья. Почему тогда ты не сбежал отсюда?
— Я знаю, что Фрэнсис Миллер идет на поправку и этого мне достаточно. А сбегать и идти против установленных правил в моем положении слишком рискованно, можно с легкостью вылететь из программы защиты.
— Надо же какой осторожный. Не в твоем это характере, говорю, поэтому и не верю тебе.
Голоса многочисленных врачей, редкий писк пейджеров — все действительно, как и тогда. Даже столовая эта обстановкой и интерьером своим похожа на ту. Бледно зеленые салфетки на квадратных столах, точно такие же часы рядом с широким окном, и сегодняшнее меню с практически тем же выбором еды.
— Покормить вас, доктор?
Пристально уставившись на Бейкера, Тэ Иль выронил из пальцев маленький кусочек тоста, что ударился о тарелку и раскрошился.
— Не нужно, я сыт.
Стандартный ответ Дэвида Бейкера, между прочим. Ходит за ним хвостом вот уже пятый месяц, не отлипая ни на минуту, а теперь и покормить просит, … совсем ошалел без своего ненаглядного Миллера?
— Если захотите суп, я принесу вам томатный, покрошу туда сухариков.
И все ведь дословно помнит, как будто это было вчера.
— Ты не услышал мой ответ? Мне громче повторить?
Да, он не летал к Фрэнсису Миллеру, но каждый день звонил фэбээровцам, дежурившим возле него, и спрашивал о состоянии пострадавшего. Каждый день в одно и то же время, приучив в итоге федералов отзваниваться ему самостоятельно.
— Сегодня все остается в силе?
Подсевший к ним человек многим отличался от миловидной сестры Уильямс, так же прервавший чужой разговор когда-то. Черноволосый мужчина, в очках и судя по форме, врач не из хирургического отделения. Получив положительный кивок, он молча удалился, а Тэ Иль поймал на себе внимательный взгляд.
— Что? Я здесь почти никого не знаю, а от этого голубизной разит на километр, мою чуйку не обманешь. Должен же я хоть когда-то начать развлекаться.
— Так уж сильно нравится тебе?
Раз уж идет с ним куда-то, а не просто прижал к стенке в попытке соблазнить. Или попытка успехом не увенчалась?
— Достаточно сильно. Поэтому к ужину не жди, и к завтраку тоже.
— Я все равно приготовлю на двоих.
— Дело твое.
Стоило стрелке указать круглое число на циферблате, Тэ Иль поднялся, поставил на поднос грязные тарелки и закинул туда же использованные салфетки. Когда он ушел, Дэвид продолжил сидеть за столом, наблюдая за суетившимся персоналом. Он торчит в этой клинике по поводу и без, а потому все слишком привыкли к его присутствию здороваясь и принимая вполне радушно. По официальным данным же, он вообще здесь не числится. Как и доктор Пак Тэ Иль, которому сменили имя на абсолютно неприметное. Профессию ему тоже хотели сменить, но так как доктор уперся рогом и даже выбрал местом своего проживания другую страну, пошли на некоторые уступки. По крайней мере, на первое время, в конце концов, он не настолько важная фигура, чтобы кто-то из мафии рыскал в его поисках по всему миру. Вот если и будут кого-то искать, то это Фрэнсиса Миллера. Они ни за что не простят ему такого предательства. С другой стороны, по словам самого же Миллера, Сальваторе проворачивал свои дела в обход комиссии и многие давно точили на него зуб, наверняка, желая скорейшей смерти. Останься Сальваторе жив, вряд ли кто-то кроме его же «семьи» встал бы на его защиту. Легче отдать его на откуп, нежели ввязываться во все это и подставляться самим.
Бейкер проследил взглядом за прошагавшим мимо доктором, тем самым, что подсаживался к ним недавно, и со скрипом отодвинув стул, отправился следом. Врач свернул в сторону терапевтического отделения, по пути обменявшись парой слов с некоторыми пациентами. А он вроде ничего, вполне доброжелательный. Во всяком случае, с больными. Остин Сент-Джон был таким же? Вел себя примерно, а потом вдруг выказал истинную суть…
Он вспомнил о Сент-Джоне настолько неожиданно, что перед тем, как зазвонил телефон, успел удивиться самому себе. Поговорив и спрятав мобильный в карман, вызвал лифт, перемещаясь вверх и прошел мимо сестринского поста прямиком в ординаторскую. Тэ Иль был там один, сидел за столом зачем-то разглядывая свой телефон, а после того, как дверь за Бейкером захлопнулась, развернулся.
— Как ты вообще понял где я?
— Шестое чувство меня почти никогда не подводит.
Тонкая усмешка и доктор Пак отвернулся. В общем-то, это правда. Невзирая на амплуа простачка, есть что-то такое в Бейкере. Шестое чувство, хорошо развитая интуиция, он легко проникает в душу человека, а может и в его мысли.
— Сегодня вечером сюда приедет Фрэнсис Миллер.
Телефон, что крутил в правой руке Пак Тэ Иль остановился, а сам он поднял взгляд, не оборачиваясь назад. Проезжающие за окном машины тенью отражались на белой, холодной стене.
— Спешу тебя поздравить. Почему сюда, а не домой?
— Потому что я так захотел.
Исчерпывающий ответ.
— Мне поздравить тебя снова?
— Раз уж он будет здесь, может, ты останешься и никуда не пойдешь?
Вот теперь Тэ Иль не утерпел и развернулся, уставившись на Бейкера в упор.
— С какой это радости я должен менять из-за вас свои планы? Если соберешься съехать и укатить вместе с Миллером, просто напиши мне сообщение. Не понимаю, почему ты не сделал этого до сих пор.
— Я не собираюсь съезжать.
Он затих, все еще просверливая взглядом стоящего напротив Бейкера. Миллер останется в этом городке, и съехать из выделенного дома придется ему? Даже если и так, не стоит принимать это близко к сердцу. Дэвид Бейкер всегда выбирал Фрэнсиса Миллера. Когда работал на него, срываясь по первому звонку, где бы не находился, и сейчас…
Когда очнулся, первым делом спросив про него, и каждый день, названивая дежурившим возле него охранникам.
— В любом случае, встреть Миллера с торжественными фанфарами. У меня будут дела поважнее.
Тэ Иль сложил какие-то бумаги в папку, выключил настольную лампу и поднялся на ноги.
— Вы обещали измениться, доктор, — догнал его голос у самого выхода.
Одно уже то, что он куда-то прется со своим коллегой, а не пытается без лишних прелюдий завалить его прямо в клинике, можно посчитать за серьезное изменение.
— Я изменился, а вот ты остался прежним.
Толкнув дверь, он оказался в коридоре, и не успела она захлопнуться, как Бейкер вышел следом, натыкаясь на любопытствующий взгляд дежурной сестры. Помнится в Рождество, когда он, можно сказать, случайно оказался здесь, она повесила над проходом омелу, а изрядно охмелевший Пак Тэ Иль, надравшийся по старинке после смены, вернулся зачем-то на работу. Пьяные требования поцеловать его под омелой эта девушка вряд ли когда-то забудет.
Просил он об этом, правда, не ее, а Дэвида Бейкера, что окончательно привело впечатлительную девицу в шок и смущение. Да, это не сестра Уильямс, которая изо дня в день отчитывала доктора Пака, словно являясь его непосредственным начальником. За приход на работу нетрезвым она бы его вообще покалечила.
Наверное, она была единственной из всей клиники, кому он позволял так с собой разговаривать и не огрызался через раз. А вот нынешние медсестры не смеют повышать голос на нового доктора Эмерса, урожденного канадца с азиатскими корнями. Ему даже внешность сменить предложили, но к радости Дэвида Бейкера от услуг пластических хирургов Тэ Иль отказался. Бейкеру претила одна только мысль, что кто-то до неузнаваемости перекроит красивое лицо доктора Пака.
Так или иначе, вновь ударившись в воспоминания, Дэвид потерял счет времени и не сразу заметил, как наступил вечер. Он проторчал в клинике, наблюдая за работой доктора, потом перебрался в приемное отделение, посмотрев, в конечном итоге, на часы и вздохнув. Глотнул кофе из автомата, слыша за спиной голоса и шаги множества людей. Люди входили и выходили, и перед одним из них бывший агент федерального бюро расследований придержал дверь. Фрэнсис Миллер до сих пор хромал, опираясь на трость, но, по крайней мере, мог ходить самостоятельно, без чьей-либо помощи. Его сломанная рука восстановилась, сломанные ребра зажили, однако он до сих пор не понимает, как умудрился сломать себе только таз, руку и ребра, а не шею, к примеру.
Первым кого Фрэнсис увидел был Пак Тэ Иль, что направлялся, видно, с работы и за несколько метров от Миллера остановился, тоже задерживая на нем взгляд. Только потом он заметил сидящего в кресле Бейкера, разглядывающего банку с кофе, быть может, вчитываясь в состав. Федеральный агент зашагал к доктору Паку, оставив Миллера в покое и дав тому возможность подойти к Дэвиду, а Тэ Иль встретил старого знакомого лукавым прищуром.
— Привет, Смитти.
— Меня вообще-то не так зовут.
— А все равно мне, как там тебя зовут.
— От такого козла как ты это более чем ожидаемо.
Раздался едва слышный смешок, но стих в тот же момент, когда Тэ Иль посмотрел на Миллера и Бейкера. Ясное дело, что они сразу увлеклись друг другом, но одно думать о том, что это непременно случится, а совсем другое видеть, что это уже произошло.
— Они по телефону, что ли не наговорились?
— До этого момента они не общались лично.
— А?.. Как такое может быть? Он звонил его охране каждый день, но не разговаривал с самим Миллером?
Будто и не слыша, собеседник оглядывался вокруг, видя медицинский пост, сидения, какие, как ему казалось, бывают только на вокзале, множество людей и в медицинской форме, и в обычной одежде, плакаты на бледно-бежевых стенах и надо же магазинчик в дальнем углу. Сквозь толпящихся он так и не смог рассмотреть, что там продавали.
— Ты игнорируешь меня?
Нехотя посмотрел на Тэ Иля.
— Ты слишком неинтересный собеседник.
Доктор сузил глаза. И кто из них еще козел? Из-за угла вырулила его потенциальная жертва, сверкнув бликами очков по вине попавшего на линзы света. Доктор Сантьяго с типичной латиноамериканской внешностью, выявить в нем гея задачка не из легких, но Тэ Иль справился с ней практически на отлично.
— Готов?
Он хотел ответить, но взгляд задержался на Бейкере, который, не стесняясь посторонних, прижал к себе Фрэнсиса Миллера. Помрачнел, разворачиваясь к латиносу спиной и бросая уже на пути:
— Скоро вернусь.
— Куда ты?
Не замечая того, что Сантьяго идет следом, он зашел в одно из подсобных помещений, прикрыв за собой дверь и усевшись прямо на пол. Вот сейчас посидит минут пять в тишине, а после пойдет выгуливать этого терапевта. Не сказать, что тот ему шибко нравится, но выбор тут особо не богатый, а здоровенный латинос вполне сгодится для непродолжительного развлечения. Вздохнул, разглядывая поверхность двери под светом одной единственной лампочки на потолке. Так легко было думать, пока Бейкер был под боком. Неважно с кем и куда он пойдет или с кем займется сексом, если в итоге все равно вернется в дом, где живет Дэвид Бейкер. Эти пять месяцев он был не его, но был с ним, а теперь его снова забирают.
Просидев так все пятнадцать, а потом и двадцать минут, он обратил внимание, что отражение света на двери качнулось, когда та немного приоткрывшись, пропустила в подсобное помещение доктора Сантьяго. Кстати, в прежней клинике, он обычно в таких вот п